***
Претенденты вновь собрались в шкурах и выстроились в четыре группы. Это испытание всем вместе было не пройти. На порог дома вышел важный Сейгарий, а следом за ним и Элай, прямой, спокойный. Альфа потянулся и сообщил: – Лакомое угощение приготовил мой старший сын вам всем, да ни всем оно достанется. Я, как отец, забираю одно печенье себе, и вам придется доказать Элаю, что именно вы достойны остальных. Сейгарий протянул руку и, взяв печенье с тарелки, принялся его есть, нахваливая: – Вкусное! Мягкое, складное, с изюминкой, как и мой старший сын. Первым вперёд вышел Хамам, медведь подошёл к открытой калитке и, сев на попу, взревел. Вообще-то претендентам было нужно петь, но ни каждое животное могло издать звуки, похожие на пение. Медведь скорее был создан природой реветь, пугая окружающих. Затем Хамам отошёл, уступая место лису, Энэду. Тот затявкал, вполне при том мелодично и красиво. Лиса сменил ещё один медведь, Буенор, затем уже поупражнялся в мучении слуха рысь. Хитоэль не сильно старался, зная, что редко кому нравятся кошачьи завывания, и максимально быстро свернул свой концерт. Последним выступил Луин, и этот волк выл так красиво и мелодично, что его подержал настоящий волк где-то далеко в лесу, а затем ещё и пара собак решили влиться в хор. Элай улыбнулся и вынес тарелку с печеньем. Он раздавал все, вкладывая их прямо в пасти. Ели альфы тоже в зверином виде и только Буенор ушел: ему сладости не досталось. Сцена повторилась вновь, но в этот раз уже Эйван слушал своих претендентов, до последнего не зная, кого же оставить без печенья. Он даже с осуждением взглянул на отца, но тяжело вздохнув, смирился. Тигр Такеши и бурый медведь Мин, вместе с белым собратом Азогом порычали условно мелодично, а вот Рилаг, волк, выл очень душевно! К тому же подпевка Луина ещё не остыла, и ему вторили и другие голоса. Эйван первое печенье отдал Мину, затем одно – тигру и замер. Замерли и зрители. Все понимали, что омеге сложно, и он должен решиться. Эйван было собрался разломать печенье, но в последний момент протянул его целым Рилагу, а белого медведя обнял за шею и шепнул в шерсть: – Прости... Ты правда очень хороший... Азог ткнулся мокрым носом в щеку и обернулся, нарушая традицию, погладил Эйвана по щеке и сообщил: – Ты потрясающий омега, Эйван и спасибо тебе за то время, что мы провели вместе. Сердцу не прикажешь. Не грусти, зеленоглазый. Альфа обернулся, и белый медведь пошел прочь. Кто-то осуждал несерьёзного альфу за нарушение традиций, но Сейгарий лишь довольно кивнул: Азог поступил правильно. Печенье Элиэфа на вкус Сейгария было слишком сладким, но отец ни слова об этом не сказал, лишь подмигнул сыну, и третья группа несерьезных альф принялась издеваться над словом пение. Камышовый кот лениво что-то промяукал, не стараясь совсем, следом вышел Мэлуи. Бобр протяжно и весьма жалобно пропищал, а затем уступил место Тобурду. Лис даже умудрился что-то мелодичное натявкать, быстро-быстро. Ну и завершил концерт Калэрд, ещё один волк. Элиэф подошёл к несерьезным альфам и принялся раздавать печенье, даже не глядя на камышового кота. Сейкас до конца не мог поверить, что ему не досталось сладкого, оттого сел прямо в дорожную грязь, смотря на омегу огромными глазами. – Уходи, не хочу тебя больше видеть, – потребовал Элиэф, нарушая традиции. Камышовый кот не шелохнулся, но к сыну уже подошёл Сейгарий и резко приказал: – Чтобы я тебя рядом со своим домом не видел. Сейкас рванул со всех лап и даже Мэлуи слегка вжался в грязь: альфа, медведь, да ещё и в гневе – зрелище впечатляющее. А вот зрители принялись шептаться, гадая, что же за сцену они тут видели. Сейкас тем, что не ушел сразу, а вынудил отца заступаться за Элиэфа, вызвал весьма нехорошие подозрения у зрителей. Когда Эйвери понес свои печенья, его братья настолько повысовывались из окна, что их претенденты начали волноваться, что омеги просто повыпадают. Самый младший из братьев попробовал тесто, перед тем, как печь, и разумно сделал маленькие печенюшки, чтобы излишне никого не мучать. А ещё прихватил стакан молока и четыре миски с кувшином этой же белой, спасительной жидкости. Сейгарий знал о кулинарных возможностях своего младшего и на молоко косился все время, пока говорил ритуальную фразу. А раскусив печенье, не стал его разжёвывать, а проглотил, обильно запив молоком и вытирая слезы, сообщил: – Такого печенья я ещё не пробовал! Как и такого омегу не рождал род оборотней! На большие расхваливания у Сейгария не нашлось слов. Вновь было пение, но у Эйвери три из пяти альф были волки, так что концерт в его честь был самым мелодичным. Когда омега виновато расставил миски и наполнил их молоком, несерьезные альфы поняли окончательно, что вкусно не будет, но никто не собирался отступать. Ивеллу, пуме, печенье не досталось. А вот три волка и росомаха съели их быстро, почти глотая целиком, и то потом принялись дружно и шумно лакать молоко, пытаясь унять пожар, что был в пасти. Зрителей это только веселило: такой юный и такой красивый омега имел право быть отвратительным хозяином. Все равно с руками оторвут! Многие из толпы и сами бы съели любую гадость из этих изящных рук с тонкими и длинными пальцами, но не в этот раз. – Да, долго ещё вы будете главной причиной сплетен, – пообещал омегам Ной. Бета все время отбора просидел в доме и наблюдал за происходящим из окна, стараясь особо не высовываться. Было даже немного обидно, что в этот раз он не стал наблюдать в первых рядах любопытных. – Скажи честно, ты решил проверить своих альф на стойкость духа? – уточнил Сейгарий, едва они с Эйвери зашли в дом. – Что ты туда добавил? – Хотел варенье из лепестков роз, – признался омега, виновато опустив взгляд. – То, которое я готовил? Прошлогоднее? – спросил Ной. Эйвери кивнул. – А что добавил? – уточнил Сейгарий, жадно принявшись пить воду. – Те очень острые маринованные перчики, что ты хотел выкинуть, но забыл, – сдал брата Элиэф. – Зачем? – удивился альфа. – Случайно вышло, – признал Эйвери.***
Ной впервые ошибся. Никто не обсуждал особо поведение сыновей Сейгария. Оборотням было не до того! Уважаемый и весьма ещё молодой омега-вдовец после семи лет траура объявил Ухаживания. Кодам был симпатичным и очень домовитым енотом со слегка раскосыми глазами и двумя весьма юркими сыновьями-альфами. Детьми, пусть и чужими, оборотней было напугать сложно: несерьезные и вдовствующие альфы не считали, что забота о детях омеги так уж сложна и дорога. Так что утром у забора Кодама собралась небольшая толпа. Единственное отличие между вдовцом и омегой, несостоявшим раньше в браке, было в том, что Кодам сам на себя объявлял Ухаживания, без опеки отца или другого родственника-альфы. Вот разведённые омеги так не могли: считалось, что они вернулись в род своего отца, пусть и жили порой отдельно от родителей. По весне Ухаживаний было много – уж очень удобно и выгодно было праздновать свадьбы осенью, когда погода еще теплая, а урожай уже собран. И этой весной в Дороме, кроме сыновей Сейгария, ещё трое юных омег искали своего альфу, а кроме Кодама ещё один, но просто разведённый, взрослый омега вновь решил попробовать поверить альфам. Но никогда раньше в толпу несерьезных альф не вливался омега, чтобы оторвать кусок ленты другого омеги! Бывали отчаянные беты, что рисковали побороться за омегу, но не омеги же! Наглых бет альфы вполне успешно дружно теснили, мешая им, и кусок ленты им не доставался, если сам омега не отдавал последний кусок из кармана бете. Но ни один альфа не рискнул прыгать одновременно с омегой за лентой, боясь сбить с лап тонконогого лиса, навредить ему. Ной слушал рассказ об этом происшествии и на базаре, и от соседа. Город гудел этой новостью: омега выполнил задание Кодама и стал одним из претендентов! – Как его зовут? – спросил у соседа Ной. – Ниас, – сообщил тот охотно. Бета нахмурился, вспоминая, а потом вздохнул: – Это тот, кто дважды срывал Ухаживания, что объявлял его отец? – Да и теперь понятно почему! Это же не слыхано! Омега, что выбрал омегу – какой скандал, – продолжил сосед, но Ной его не слышал. Бета вспомнил Ниаса – он был одноклассником Элая, и они даже дружили в детстве.