Крысеныш

      Эрик больше всего хотел бы жить там, наверху, в городах, где есть солнце и зелень. Он не понимал, зачем им, тем, кто рождён в глубине подземных заводов, вообще что-то рассказывают о мире над ними — мире с открытыми пространствами и облаками. Рику было бы проще ничего не знать о мироустройстве, думая, что все живут тут, под землёй, в клетушках-квартирках.       Но им не только рассказывали про мир там, на поверхности, но и трижды за время учёбы в школе выводили на экскурсии.       После первой же Эрик заболел желанием выбраться на поверхность. Это желание преследовало его, отравляя всю жизнь.       В число способов входит становление одним из трёх лучших учеников школы. Это непросто — в классе училось пятьдесят человек в среднем. И классов в параллели было почти два десятка. А двадцати лучшим ученикам и ученицам не говорили, кто на каком месте — просто сообщали, что они входят в двадцатку лучших.       И Рики старался, учился, не пропускал уроки и вёл себя идеально. В выпускном классе он уже был в двадцатке лучших и всё время боялся, что ему не хватит трети балла и он будет четвертым. Лишь после экзаменов Эрик узнал, что шансов у него не было — он окончил школу лишь девятнадцатым по успеваемости. Упрямства Рика хватило лишь на то, чтобы не вылететь с двадцатки лучших, а шансов попасть на поверхность у него просто не было.       Конечно, отличные оценки помогли Эрику поступить в колледж и получить профессию помощника технолога, а это, в свою очередь, дало ему право получить расширенную квартиру в пятнадцать квадратных метров, что на пять метров превышало норму для простых рабочих.       Рики ненавидел свою большую, по меркам подземных фабрик, квартиру. В ней была лишь одна комната и узенькая душевая кабинка, в которой был установлен унитаз. Принимать душ можно было лишь сидя на нём. А закинуть в микроволновку стандарт-пакет еды можно было не вставая с постели.       Эрику, в отличие от трети учеников, бесконечные просторы, высокие, нереально яркие деревья не снились в кошмарах, а виделись лишь в мечтах. Рики помнил, как он смотрел на аллею у выхода из лифта и сдерживал себя, чтобы не подойти и не потрогать кору — та была пленительно шершавой, такой необычной.       Тут же, под землёй, Эрик жил среди пластика и металла. Раз в неделю ходил на выходных в комнаты с искусственным солнечным светом. Там, на поверхности, сам воздух был другим — там чем-то пахло: травой, гретым песком, цветами. Тут пахло лишь потом, сыростью и беспросветным нудным существованием.       Даже мать Эрика родила своих детей лишь с целью получения больших квадратных метров. Таков был закон: женщина на каждого ребёнка получала по пять дополнительных жилых метров, и те оставались матери, даже когда дети выселялись. Мать Рика родами расширила свою квартиру аж до двадцати пяти метров! О том, как будут жить трое детей, рождённые в этот суровый, иногда даже голодный мир, она не думала.       С первой же зарплаты Эрик купил окно-экран с видом поверхности. По сути на экран визора просто транслировалась съёмка с камеры на поверхности планеты над их заводом. Рики лежал иногда ночами, не в силах заснуть, смотря на яркие звезды и мечтая, что когда-нибудь откроет точно такое же окно и в комнату ворвётся свежий, прохладный, наполненный запахами и звуками воздух. И он понимал, что этого не будет.       Вторым способом было заключить брак с верхним. Эрик какое-то время даже мечтал, что кто-то из загорелых, румяных верхних увидит в нём что-то необычное и сделает предложение. Но быстро понял, что работники, инженеры, технологи и управленцы, что спускались каждую смену под землю, воспринимают подземников как бесплатный гарем. Была масса желающих через постель выбраться из завода. Верхние иногда приходили в бары, хаяли местное пойло и выбирали себе кого-то на полчасика, лишь изредка встречая отказы. Парни и девушки так призывно улыбались им, так стремились привлечь внимание, что Эрику было просто противно смотреть.       Рики решил, что позволять себя трахать или отсасывать верхним, — пустая трата времени. Он слышал про истории, в которых верхний или верхняя взяли в супруги кого-то из подземников, но ни одного счастливчика или счастливицы лично и через знакомых не знал.       Эрик скривился, закинул стандарт-рацион в микроволновку и поставил его греться на десять минут, а сам включил на смартфоне какой-то скучный сериал о верхних. За сюжетом Рики не следил — ему просто нравилось смотреть на реки, горы, моря. Подземникам не показывали фильмы и сериалы про жизнь наверху. Им транслировали репортажи производства, рассказывали о новостях завода, пускали простенькие концерты и снимали для них отдельные фильмы, в которых герои жили у станков в маленьких клетушках-квартирках и были счастливы.       Эрика тошнило от подобного, и он не включал телевизор.       Вместо этого Рики платил своему начальнику, технологу, почти половину зарплаты, и тот закачивал на его мобильный сериалы, фильмы, передачи о дикой природе в обход закона. Сандор Гжетски был мужчиной за пятьдесят, потным, с пузом, уже изрядно полысевшим. Эрику не нравилось работать под его прямым руководством, но он лишь учтиво улыбался технологу и послушно выполнял всю работу, докладывая Сандору все данные и стараясь заглядывать через плечо технолога, чтобы понять, как тот рассчитывает и проектирует. Рику так и не объяснили в колледже, что и для чего нужно, лишь научили делать измерения и мелкий ремонт.       Сандор лишь посмеивался над любопытством своего помощника и твердил: — Для подземников такое непонятно… Это нормально: у вас с детства мозг без кислорода голодает.       Первое время Эрик злился, а затем приспособился и с глупым видом задавал дурацкие вопросы, постепенно начав понимать, чем же занимается технолог. И чем на самом деле занимался сам Рики.       Быстро позавтракав, Эрик с сожалением закрыл сериал — там герои как раз ходили по цветущему саду, разговаривая о своих глупых чувствах, наконец выяснив, что героиня беременна от главного героя, а парень, с которым она провела неделю в отпуске, — её брат.       Рики натянул привычный жёлтый комбинезон, что выделял его на фоне работяг и притягивал к себе завистливые или заинтересованные взгляды. Эрик получал в три раза больше тех, кто носил серые, чёрные или синие комбинезоны. И Рики всегда был окружён теми, кто не против стать парой, чтобы пользоваться деньгами и льготами высококвалифицированного работника. Пара Эрика имела бы пять дополнительных дней отпуска, дополнительные минуты в комнатах искусственного солнечного света и расширенную медицинскую страховку. Для Рики не было проблемой проболеть гриппом или сломать ногу: ему платили треть заработка больничными, и лечился он бесплатно. Уборщики в чёрных комбинезонах не получали ничего и за любое лекарство и медпомощь платили в полном размере. Синие, обслуживающий персонал, больничные тоже не получали, но половину трат на лекарство и врачей им оплачивали. У серых — рабочих — были больничные, но платили их не больше, чем три недели и лечили их на девяносто процентов бесплатно. Были ещё пурпурные комбинезоны — актёры, владельцы заведений и другие страннозанятые. Об их положении судить было сложно — у каждого были свои, личные условия. Но Эрик не знал никого с пурпурным комбинезоном. Верхние носили же совсем другую одежду.       Сандор неспешно пил натуральный, одуряюще пахнущий кофе и кивком поприветствовал своего помощника.       — Ты опоздал.       — Доброе утро. Нет, это ты пришёл раньше. До рабочего времени ещё десять минут, — улыбнулся Рики и кивнул на большие электронные часы на стене.       — Ой, и правда, — фыркнул технолог и почесал свой нос. — Садись, я тебе заварю кофе?       — Если не жалко, — кивнул Эрик.       Кофеварка включалась, лишь считав отпечаток пальца Гжетски. Рики мог насладиться вкуснейшим кофе, только когда начальник его угощал. Сандор поднялся и принялся готовить кофе, а Эрик едва заметно скривился: от босса пахло алкоголем. Этот запах, запах перегара, всё чаще и чаще Рики улавливал от технолога. Эрик делал вид, что не замечает: он не хотел, чтобы Сандора уволили. Рики понимал, что новый начальник может больше его не угощать бананами, кофе, шоколадом. Может не скачивать ему фильмы и сериалы. А Эрик жил только этим.       Лишь когда Рики спокойно выпил свой кофе со сливками и сахаром, Сандор отправил его работать.       Эрик постепенно втянулся в работу, быстрым шагом ходя по большому залу со станками, проверяя данные, записывая их в планшет, чтобы Гжетски смог убедиться, что всё хорошо. Рики нахмурился, заметив, что давление в одной из газовых труб было на две трети выше, чем обычно; к тому же стрелка уже вошла в красную зону, и он тут же написал значение, послал его Сандору, но тот ничего не ответил. Эрик даже задержался у измерительных приборов, решив, что технолог уже бежит к нему. Но тот не реагировал.       Рики пришлось продолжить. Он шёл от панелей к панелям, записывая и передавая показания, а затем резко оборвал проверку и вернулся к проблемной трубе. Стрелка прижалась к максимуму шкалы. Эрик замер и затем резко приказал:       — Всем покинуть цех!       Рики рванул к ручке аварийного предупреждения, не зная, как безопасно скинуть давление газа, и, включив сирену, бросился со всеми к выходу. Эрик не был уверен, что имел право объявлять тревогу, но рабочие об этом не думали и поспешно покидали цех.       Эрик бежал по коридору к их кабинету, мысленно уже прощаясь со своим комбинезоном и примеряя чёрный.       — Сандор, — позвал Рики, но технолог лишь громче всхрапнул.       До кабинета Эрик добежал за полминуты, и сирена разрывалась на весь коридор. Рики включил камеру на смартфоне и, прижав его к планшету, принялся трясти технолога.       — Что происходит? — проснулся, наконец, Сандор, испуганно слушая сирену, что ревела за закрытыми дверями кабинета.       — На «7а» трубе давление достигло максимума, и я сорвал аварийный рычаг, — сообщил громко Эрик.       Глаза Гжетски испуганно расширились, и он приказал:       — Бежим! Рики рванул, схватив Сандора за руку и потянув его за собой. Гжатский благодаря ему бежал так быстро, как сам бы не мог. Едва они минули железные аварийные двери, Сандор прижал руку к панели, и те закрылись.       — Сейчас взорвётся? — спросил Эрик, тяжело дыша.       — Нет, Эрик-СТ37, — впервые с номером генетической линии обратился к нему верхний. — Газ прорвёт трубу, он не взрывоопасен, он ядовит. Посмотри на счётчик… Все выбежали?       Рики глянул на панель сбоку и кивнул.       — Количество выбежавших и количество зашедших одинаковы, — заверил Рики.       — Слава богу, — осел на пол технолог и набрал кого-то, приказал перекрыть подачу газа, а затем похлопал по полу рядом с собой. Эрик сел рядом. — Слушай внимательно: скажешь, что я приказал включить аварийную сирену. Так тебя не уволят. Я не хочу, чтобы ты пострадал, — доверительно попросил Сандор.       — Конечно, — закивал, глупо хлопая ресницами, Рики. — Спасибо тебе… Я так боюсь стать чёрным.       — Ничего, все могут ошибаться, — с явным облегчением отозвался технолог, поспешно открывая уведомления о показаниях на своём планшете.       Эрик лишь кивнул, делая вид, что не понял, чего испугался верхний и чего на самом деле боялся. Пока Сандор был занят планшетом, Рики выключил камеру, размышляя, что теперь можно сделать с этой записью. Эрик не собирался сдавать своего начальника: это ему было невыгодно.       В коридор зашёл кто-то из верхних — судя по тому, как подскочил Сандор, кто-то очень важный — и приказал:       — Рабочим просьба пройти в актовый зал. Там вас бесплатно осмотрит парамедик. Пока никто никуда не уходит. Сандор Гжетский и Эрик-СТ37, вас я попрошу пройти со мной. Вас осмотрят в первую очередь, — качнул головой верхний.       Эрик послушно поплёлся за незнакомым верхним, и, к его удивлению, их привели в один кабинет — шикарный, огромный. Рики даже не сразу смог решиться присесть на предложенный стул: он из сериалов знал, как выглядит мебель из древесины, и не верил, что ему можно сидеть на подобном.       — Сандор, молодец, ни одного погибшего, — довольно сказал незнакомый верхний, занимая удобное кресло с противоположной стороны огромного и тоже деревянного стола.       Эрик же не слушал, что говорит незнакомец: он почти незаметно гладил деревянные подлокотники стула и будто бы чувствовал, что древесина тёплая, живая, не такая, как привычный пластик.       — Эрик-СТ37, — позвал его большой начальник.       Рики вздрогнул и посмотрел на верхнего с лёгким испугом в глазах.       — Я могу тебя лишь поставить в пример другим помощникам — ты чётко и быстро выполнил свой долг, — продолжил хозяин кабинета и волшебных деревянных стульев. — Я прикажу бухгалтерии выписать тебе премию в размере трёх окладов.       — Благодарю, — слегка поклонился Эрик.       — Теперь иди. У дверей тебя уже ждёт работник безопасности. Он тебя опросит, и на сегодня ты свободен. День будет оплачен в полном объёме, — объяснил верхний.       Рики кивнул и вышел, плотно закрыв двери кабинета.