***
Хасинта с Маркосом не могут найти себе места, когда понимают, что Ивана с Хулией нет уже слишком долго. Они оба убежали пару часов назад, не сказав, куда пойдут, и теперь от них не было никаких вестей, и обоих телефоны остались дома. — Эти двое меня в магилу сведут, — ворчит женщина, — Вчера Хулия воды наглоталась, сегодня они оба куда-то пропали… Она расхаживает туда-сюда, и Маркос чувствует, как это начинает его раздражать. Его периодически посещают мысли, что он вовсе не любит своих сестёр и просто хочет съехать от них, но каждый раз, когда мысли заходят дальше, ему становится страшно от того, о чём он думает. Как можно разлюбить кого-то в одночасье? Как можно разлюбить родную сестру, которая всю жизнь была твоей маленькой принцессой? — Может они загулялись? — предполагает старший Пассос. — Хулия и Иван? Они не гуляли вместе, — отвечает Хасинта. Она закрывает лицо руками, — Нам нужно идти их искать. Женщина спешит к двери, и, когда открывает её, застывает на месте, когда видит перед собой своего сына. Гектор улыбается своей самой широкой и искренней улыбкой, держа в руках огромный букет цветов. Хасинта в недоумении смотрит на него, не до конца понимая, что это действительно он. Сзади подходит Маркос. — Гектор! — она обнимает мужчину, которому приходится сложиться пополам под рост своей матери, и он не может не отметить, что парень позади неё совершенно ему не знаком. — О, это Маркос, — говорит ему женщина, — Маркос Пассос, — объясняет она и глаза мужчина расширяются. — Маркос? — уточняет он. — Да, он, — кивает Хасинта, проводя рукой по волосам и зачёсывая их назад, — Старший сын Сандры и Анреса Пассос. — Вы знали моих родителей? — спрашивает парень, внимательно смотря на мужчину. — Очень хорошо знал, — улыбается Гектор, пожимая ему руку, — Мы выросли вместе. — Здорово, — искренне говорит Маркос. — Здорово-здорово, — Хасинта вновь становится серьёзной, — Но нам нужно найти двух засранцев, которые любят найти приключение на свою задницу. — Ещё двоих? — уточняет Гектор. — Да, — кивает женщина. — А Паулита? — вдруг вспоминает Маркос, смотря наверх. Девочка ушла в свою комнату рисовать и смотреть мультики, и вряд ли выйдет до их прихода, но оставлять её одну было бы очень неправильным решением. Хасинта думает с минуту, прежде чем пойти собирать младшую Пассос к их соседке. Она объясняет всю ситуацию, и та с удовольствием соглашается посидеть с ребёнком. — Паулита — красивое имя, — говорит мужчина, когда они идут по посёлку. — Да, — соглашается с ним парень, — Это моя младшая сестра. По пути Хасинта рассказывает о том, как они здесь жили до того, как он вернулся, о том, что ребята ходят в школу и уже успели начудить. Маркос смеётся над Иваном и над тем, что тот закурил в туалете, позабыв, что находится не в их старой школе, где пожарная система стояла лишь для красоты и внезапной проверки. Они оба смеются над парнем, пока не понимают, что становится слишком темно. Фонари включаются автоматически, а им до сих пор неизвестно, где находятся Иван с Хулией. Они обходят весь посёлок и единственное, что остаётся неизведанным — лес. — Нет, если они ушли туда, будут у меня неделю картошку чистить, — ворчит Хасинта. На самом деле, ей всё равно, будут ли они чистить ей картошку, главное, чтобы нашлись живыми и невредимыми.***
Иван карабкается вверх, взвалив Хулию к себе на спину. Под их весом у него получается впиться пальцами в землю и благодаря этому им удаётся выбраться. — Боже, я не верю, что мы это сделали, — Пассос хлопает в ладоши, прыгая на одном месте. Они оба грязные, перепачканные в глине, но такие счастливые, что смогли выбраться. — Сделали — это да, — соглашается Нойрет, — Но вот куда нам идти дальше? Ты знаешь? Хорошее настроение, снимает как рукой, когда оба не понимают, куда им идти. Они заблудились в чёртовом лесу, в котором деревьев больше, чем волос на голове у Хулии. Иван уверен, что у неё их дохрена, когда ещё сегодня утром зарывался в них длинными пальцами, а сейчас в них полно тины из речки, которую они не смогли вытащить, перепачканные в глине и спутанные настолько, что Нойрет не знает, как она будет их распутывать, когда они вернутся домой. Он думает, как бы ему хотелось иметь какую-нибудь сверхспособность к телепортации, чтобы получить возможность появиться дома прямо сейчас и принять горячий душ. Им это было необходимо после того, как они оба продрогли до костей. Иногда он даже слышал стук зубов Хулии, и его передёргивало от злости на самого себя. Ей снова холодно, она снова дрожит и может свалиться потом с температурой, пропуская весёлые школьные будни. Они блуждают по лесу, в надежде, что хоть куда-нибудь придёт, но всё безрезультатно. Пассос снимает с руки свой браслет и вешает его на ветку дерева, чтобы он был их ориентиром. Им нужно добраться до дома как можно скорее, пока шутка Ивана про медведей не перестала быть шуткой. — Кто-нибудь! — кричит Хулия, зачем-то прыгая вверх, словно бы от этих действий её кто-нибудь сможет увидеть. — Я не советую тебе шуметь, — шепчет Иван, подходя к ней сзади. — Почему? — она хмурит брови, осматриваясь по сторонам также, как это делает Нойрет. — Потому что я не шутил насчёт медведей, — говорит он ей, и её сердце мгновенно начинает стучать слишком быстро. Может ли медведь услышать стук сердца? А то, как они дышать? Хулия знает, что у всех хищных животных обострён слух, и, казалось бы, маленькая и безобидная сова, слышит чавканье мышки по ночам, начиная свою охоту. — Иван, — хнычет она, — Не шути так, пожалуйста. Сейчас не время для шуток. Парень хотел бы сказать ей, что это действительно просто шутка, что ему скучно идти и он вернулся к своим старым шуточкам и привычками подстёбывать её, но он не мог этого сделать. Здесь, в этом лесу, они были как на ладони для хищников, которые знают его в разы лучше, чем они сами. — Я не шучу, принцесса. Прости меня, — он обнимает её за плечи, потирая их, чтобы немного согреть. Хулия хнычет от его слов, опуская голову вниз. Они точно умрут здесь. Они продолжают бродить, пока не возвращаются к тому месту, где Пассос повесила свой браслет. Она видит его первым, он блестит в свете луны, когда они подходят ближе. — Мы ходим кругами, — плачет она. Ноги гудят и хочется упасть прямо здесь. Пассос пытается остановить свою истерику, но только усугубляет ситуацию, начиная всё чаще всхлипывать. Это приводит к нехватке кислорода. — Хулия, — Иван тянется к ней, но она отстраняется от него, — Милая, мы обязательно отсюда выберемся. — Ты это говорил уже тыщу раз! — восклицает она, топая ногой, как маленькая обиженная девочка. Это забавляет его и он вновь притягивает её к себе, раскачиваясь с ней на месте. — Успокойся, маленькая, — бормочет он ей в макушку, — Расслабься. Я рядом и с нами ничего не случится. Мы выберемся отсюда живыми и невредимыми сами, или, быть может, нас найдут. — Я устала, — хнычет она ему в грудь, — Прости меня. Она расслабляться в его руках, навалившись на него всем весом. — Я тоже устал, — признаётся он, — Но нам нельзя останавливаться на одном месте. Иначе мы замёрзнем ещё сильнее. Иван гладит её по спине, зажмурившись от обиды. Сколько раз он смотрел фильмы и слышал про выживание в лесу, и ничего из этого не хочет всплывать в его голове. Он слишком устал, чтобы мозг начал соображать быстрее, и это играет с ними слишком плохую роль. Если их не смогут найти, они действительно здесь умрут. Он вытаскивает из волос Хулии очередную траву из реки, в которую они свалились и усмехается. Его маленький водяной. Если бы она действительно была его, если бы он мог быть чем-то большим для неё, чем просто друг… Нойрет на мгновение представляет их вместе. Совершенно другую жизнь, в которой он — её парень, в которой она счастлива рядом с ним и они не вынуждены бродить по дикому лесу в поисках выхода. Он представляет их на берегу океана, её в красивом летнем платье с распущенными волосами и такую невероятно нежную, какой она и является в реальности, и самого себя позади неё, обнимающего её и прижимающего к своей груди. Он целует её шею, проводя по ней носом и вдыхая столько приятный запах нежной кожи. Хулия вздрагивает в его руках. — Иван, что ты делаешь? — шепчет она, когда он прижимается лицом в её и целует её в щёку. — Иван. Её ноги подгибаются и это приводит его в чувства, чтобы поймать её. — Хэй, — он вновь ставит её на ноги и замечает испуганный взгляд. Он снова это сделал? — Прости меня, — бормочет он, — Прости, пожалуйста. Она сглатывает, смотря на него, но желание, которое возникло ещё вчера в школе, никуда не пропадает. Она мотает головой в разные стороны и спешит к нему, соприкасаясь с его губами. Нойрет целует её в ответ, настойчиво, просовывая язык в её рот и она сплетается с ним своим, посасывая его губы. Он кладёт ладонь ей на макушку и она чувствует тепло его рук, когда он берёт Пассос подмышками и подкидывает вверх, чтобы она обхватила его торс ногами и им было удобнее. Иван идёт вперёд и облокачивает её спиной к ближайшему дереву. Её руки в его волосах и он чувствует холод тонких пальчиков кожей головы. Он так сильно любит её, что не в состоянии больше остановиться. — Иван, — шепчет она, — Иван, подожди. Нойрет отрицательно мотает головой в разные стороны. Он слишком долго ждал, чтобы насладиться этим в полной мере, и сейчас был именно тот момент, когда никто не сможет их прервать. Но Хулия уворачивается от него. — Иван, пожалуйста, — просит она и ему приходится поставить её на ноги, потому что Пассос начинает выворачиваться, рискуя свалиться вниз. — Что случилось? — спрашивает он у неё, не отпуская её талии. Он прижимает её к себе и она обнимает его в ответ, прислушиваясь. — Там кто-то есть, — Хулия поднимает испуганный взгляд на него и теперь парень тоже слышит эти звуки. Как-будто кто-то пробирается к ним сквозь деревья, хрустя ветками под ногами, — А вдруг это медведь? Иван хмурится. Они не могут напороться на медведя. Нет, такого не может быть. Он прячет Хулию к себе за спину, когда звуки приближаются, и зажимается в дерево. — Иван, — хнычет она. — Тшшш, — шипит он ей, выдвигая вперёд и прижимая спиной к своей груди, чтобы закрыть ей рот рукой. Она находится настолько близко к нему, но сейчас Нойрет не в том состоянии, чтобы думать об этом. Он чувствует, как что-то капает ему на руку и мгновенно понимает, что она плачет, — Тише, принцесса, — шепчет он, целуя её в макушку, — Тише, милая, всё будет хорошо. Она судорожно кивает головой, насколько это возможно, когда он закрывает ей рот рукой. Хулия думает, что это даже хорошо, потому что, если что-то пойдёт не так, она не сможет самостоятельно сдержать крик. А Иван сможет заставить её замолчать вовремя. Она надеялась на это. У неё трясутся колени, а шаги всё приближаются. Они оба зажмуриваются, понимая, что их ждёт неминуемая гибель, когда кто-то подходит к ним. Иван понимает, что ничего страшного не произойдёт, когда слышит чью-то усмешку. Нойрет осторожно открывает глаза, глядя на высокого мужчину перед собой. Он по-прежнему зажимает рот Хулии рукой, не в состоянии сказать даже слова. Инстинкты подсказывают ему, что он должен держать её ближе к себе. — Отпусти её, спаситель, — смеётся мужчина, — Ты ей нос зажал, она сейчас задохнётся от твоей заботы. Только сейчас парень приходит в себя и отпускает руку с лица девушки. Они оба не понимают абсолютно ничего, кто перед ними, и стараются держаться ближе друг к другу, что очень забавляет того, кто их нашёл. — Я нашёл их! — кричит он. Слышатся новые шаги, а потом перед ними появляются Маркос с Хасинтой. — Хулия! — кричит старший Пассос. — Маркос! — Хулия бежит к нему и он ловит её в свои объятия. — Как же вы нас всех напугали, придурки! — ворчит парень, прижимая голову сестры к груди. Мужчина улыбается, глядя на них, и отмечая, что братская любовь всё-таки особенная. Как бы там ни было, он слишком сильно переживал за сестру, хоть и не подавал виду всю дорогу. — Где вы умудрились опять промокнуть?! — восклицает Хасинта, хватая Нойрета за плечи. — Вчера одна, сегодня оба! Вы таким образом школу хотите прогулять? Гектор усмехается над матерью, положив ладонь ей на плечо. — Успокойся, мам, — смеётся он, — Они всего-лишь дети. — Дети, которые когда-нибудь доведут меня. Особенно эти двое, — она указывает на Ивана с Хулией, которые снова стоят рядом друг с другом. Оба промокшие до костей, продрогшие и с посиневшими губами. Они бродили по этому лесу весь вечер, пытаясь согреть друг друга, и Гектор прав, что сейчас не то время, чтобы ругать их, — Что ж, — выдыхает Хасинта, — Моего отвара должно хватить на вас двоих. Завтра картошку будете чистить, чтоб не совались туда, куда вам не ведано! Иван усмехается, выглядя, как последний придурок, с растрёпанными волосами. Маркос снимает с себя свою кофту, и одевает её на сестру, заставив её просунуть руки в рукава. Он прижимает её к себе, наплевав на то, что ей больше хотелось бы идти рядом с Иваном, потому что, если никто и не заметил, у них был момент до того, как их прервали. Такой момент, который ей теперь будет очень сложно забыть. — Хулия значит? — Гектор равняется рядом с ними, улыбаясь. Она кивает. — Любишь преключения? — Нет, — она отрицательно мотает головой в разные стороны, — Это, скорее, недоразумение, чем постоянность. Мужчина кивает. — Но переключения — это весело. Ты так не думаешь? — спрашивает он. — Возможно… Отчасти, — соглашается с ним средняя Пассос, — Но сегодня точно было не весело. — Согласен, — встревает Нойрет, — Было не весело откачивать её после того, как она свалилась в эту речку. — Также, как и от твоих шуточек про медведей, — поясничает Хулия, закатывая глаза. — Это были не шутки! — серьёзно восклицает парень. — Скажите ей, что здесь действительно есть медведи! Гектор смеётся. Действительно ещё такие дети, хоть он и помнит их ещё совсем крошечными. — Бывали здесь медвежата пару раз, — соглашает мужчина, — А там, где медвежата, недалеко есть и их мама или папа. — Прекрасно, — бурчит Хулия, прижимаясь к брату ещё сильнее. Ей слишком холодно, чтобы продолжать эту дискуссию. Гектор думает о том, что эти двое ещё дадут им жару. И хоть Хулия и сказала, что не любит приключения, он успел понять, что её жизнь и есть сплошное приключение, и мать была права, когда говорила, что они ведут их всех с ума. Но на то они и дети, чтобы попадать во всякие передряги. Да, не всегда полезные для здоровья, да, сегодня ночью есть огромная вероятность, что они оба заболеют. Но разве не в этом заключается вся суть детского счастья? Лучше они будут учиться на своих ошибках, чем сидеть дома и смотреть познавательные фильмы. Когда они возвращаются домой, ребята спешат в душ. При домашнем освещении, они оба выглядят, как два леших каких-то, выбравшихся с помойки. Оба перепачканы в глине, волосы Хулии спутаны настолько, что их теперь придётся распутывать долгое время, либо же обрезать, в них также запуталась речная тина и всякая другая противная слизь, о которой она, наверное, ещё даже не знает, потому что её бы стошнило от этого вида. Иван выглядит не лучше, и хоть в его волосах ничего подобного нет, воняет от него знатно. Речка, в которую они оба свалились, не чистилась долгое время, и там действительно можно подцепить всякую заразу, а если Нойрет говорит, что ему пришлось откачивать Хулию, то им, вероятней всего, придётся столкнуть и с её отравлением. Гектор так подумал, потому что уже сейчас видел нездоровый цвет её лица. Средняя Пассос округляет глаза и прикладывает ладонь к животу сразу же после мыслей мужчины. Он кривится, уже представляя, что сейчас произойдёт, когда она срывается с места и сломя голову несётся наверх в туалет. Они слышат только звуки извержения её желудка. — Весёлая ночка будет, — говорит Хасинта, направляясь на кухню, чтобы заварить свой целебный отвар. Она уже знает, что им это пригодится. Особенно Хулии. Иван поднимается вслед за девушкой, когда её брат уходит в свою комнату, морщась от тех звуков, которые он слышал. Нойрет думает, что ей сейчас больше всего нужна поддержка, когда стучится в дверь, прежде чем войти. Она стоит на коленях, придерживая волосы руками, чтобы не запачкать их, хоть и понимает, что ей всё равно нужно их мыть. Парень садится позади неё незаметно, поглаживая по спине, из-за чего она вздрагивает и поворачивается к нему. Его сердце разрывается на части, когда он видит покрасневшие от слёз глаза и нездоровые круги под ними. В темноте, он даже не замечал этого. — Это отвратительно, — плачет она, — Уйди, Иван. — Нет, — просто говорит он ей, — Я останусь с тобой. Хулия хнычет, прежде чем снова склониться над унитазом. Её рвёт той же тиной, что в её волосах, водой и прочей гадостью, которая попала ей в рот, когда она упала в эту чёртову речку. Она откидывается назад, не рассчитав своё равновесие и он ловит её до того, как она упадёт на пол. Её голова падает ему на плечо и он целует её в горячий лоб. У неё снова поднялась температура, и это он во всём виноват, потому что ему не стоило идти в этот лес. И хоть она побежала за ним сама, его вины здесь было больше. Их прерывает Хасинта, вошедшая в туалет. Она подходит к ним и садится на корточки, чтобы убедиться во всех своих догадках. Она даёт Хулии стакан со своим отваром. — Это должно снять частые позывы, — говорит он, прикладывая ладонь сначала к её лбу, а потом к Ивана, — Поздравляю, экстремальщики, оба завтра останетесь дома. — А я почему? — удивляется Нойрет. — Я нормально себя чувствую. На самом деле, ему даже нравится мысль о том, что завтра они будут только вдвоём, но он совершенно не понимает, для чего оставаться ему, если с ним всё в порядке? — Потому что ты такой же горячий, как и она, — отвечает ему женщина, чем очень сильно удивляет. Хулия дрожащими руками протягивает кружку обратно Хасинте, — Нет, милая, — отрицает она, — Нужно выпить всё. Девушка хнычет. Её и без всей этой бодяги тошнит так, что хочется вскрыться, а тут ещё и это пить. — Давай, — она сама начинает выливать содержимое в неё и она давится, выплёвывая половину на пол, — Как же с вами сложно. Вроде взрослые люди… — Хасинта, ей и без этого плохо, — с сожалением возмущается Иван. — Вот, защитничек, помоги ей тогда смыть всю эту гадость. И с себя не забудь, — она поднимается на ноги, чтобы уйти и оставить их наедине. Нойрет поджимает губы, когда поднимает Хулию на ноги и подводит к ванной, расположенной в одном санузле с туалетом. — Я сама, — она выставляет руку к его груди, слегка отталкивая, — Я сама справлюсь. — Ты уверена? — спрашивает Иван. — Обойдёмся пока что лишь поцелуем. Ладно? — её слегка пошатывает, но она улыбается от воспоминаний. — Так значит это был искренней поцелуй? — парень щурит глаза. — Ты мне скажи, — она садится на край ванной, когда её глаза закатываются наверх, тут же возвращаясь обратно. Нойрет пожимает плечами, облизывая губы, — Для тебя это что-то значило, или ты просто… — Хулия, — шепчет он, подходя ближе и берёт её ледяные ладошки. Иван подносит их к своим губам и целует, — Я не знаю, что на самом деле чувствую, но знаю, что ты — самое дорогое, что у меня есть, и я сделаю всё возможное, чтобы ты была счастлива. Её глаза блестят в свете ламп и он не может себя сдержать, чтобы вновь не прижаться к её губам своими. Он целует настойчиво, проникая языком в рот, и это становится его ошибкой, потому что она резко отталкивает его от себя и снова бежит к унитазу. Какая ирония, что их отношения начинаются именно тогда, когда ей настолько плохо. Он садится рядом с ней, прижимая хрупкое тельце к своей груди. Она обнимает его в ответ, складываясь в клубочек. Кажется, они проведут тут всю ночь.