***
Приближался Хэллоуин, и учительница литературы, Коë Озаки, во время совета преподавателей предложила провести в школе мероприятие, посвящëнное этому дню. Мори, с которым у неё издавна установились хорошие отношения, поддержал идею первым, после чего другие учителя, не решившиеся спорить с Огаем, проголосовали единогласно. Директор тоже не имел ничего против развития досуга, потому, когда закончились занятия, Коë собрала своих учеников в зале для репетиций. — Недавно мы с вами изучили пьесу «Граф Брэм Стокер», — напомнила она, — повествующую о влюблëнном в человека вампире. Думаю, спектакль будет соответствовать теме мероприятия. Пока Коë говорила со сцены, мысли Дазая были заняты иными проблемами: он стащил из кабинета математики блокнот Куникиды, где тот зафиксировал пятьдесят восемь пунктов под заголовком «Какой должна быть моя идеальная жена», и теперь без зазрения совести показывал его Ацуши. — Кажется, сэнсей совсем рехнулся, ты только посмотри на пункт шестнадцатый! Если бы такая девушка действительно существовала, я бы сам на ней женился. Хотя, нет, я убежал бы со всех ног, потому что она либо биоробот, либо... — Дазай-кун, чем ты там занимаешься? — Ничем, Ане-сан! — Дазай быстро спрятал блокнот за спину. — Тогда, может, попробуешь себя в роли графа Брэма? Ты ведь читал произведение? — Коë прикрылась веером, из-под которого опасно сверкнули вишнëвые глаза. — Конечно, читал, но Ацуши-кун попросил меня уступить роль графа ему. Я уже дал обещание. «Что?!» — вихрем пронеслось в голове у Ацуши, который не смог подобрать слов от внезапности этой выходки. — Накаджима желает принять участие? Я приятно удивлена, прошу сюда. Порозовевший парень, стараясь скрыть смущение, поднялся на сцену. Коë надела ему на голову парик, состоявший из длинных серебристых прядей и острых ушей. Находившиеся в зале ребята дружно рассмеялись. — Как вы помните, нам нужны ещё два главных героя: возлюбленная графа Герберт Уэллс и её жених Жюль Верн. — Мы, мы хотим, Озаки-сан! — спустя полминуты молчания из толпы подала голос Хигучи, державшая под руку Акутагаву. Судя по выражению его лица, он нехотя сдался после настойчивых уговоров. «Выходит, Акутагава будет мучиться вместе со мной», — подумал Ацуши со злорадством. С второстепенными персонажами определились не сразу, но в итоге выбрали двух человек из Гильдии. Пастором назначили Натаниэля Готорна, серьёзного парня в тёмной религиозной мантии, готовившегося после школы стать священником. Его девушка, привлекательная Маргарет Митчелл, была немного недовольна ролью обыкновенной служанки, но остальным достались ещё более скудные герои. — Проверим ваши актёрские навыки, — сказала Коë, когда актёры получили сценарий. — Накаджима-кун, давай начнём со сцены перед сражением графа Брэма и Жюля Верна. — Кто вертит кем, ещё вопрос большой, — прочëл Ацуши, заикаясь при мысли, что именно эту сцену ему придётся отыгрывать с Акутагавой, — судьба любовью иль любовь судьбой... — Чуть больше уверенности. Акутагава-кун, теперь твоя реплика. — Кто волей слаб, страдает больше всех — гха-гха! — в круговороте ложных истин, — насильно вытянул из себя Акутагава сквозь кашель. — Вы, грешный, смели позариться на деву, чья невинная душа... — Минуточку, — Готорн надел позолоченные очки и хмуро посмотрел на него своими серыми, похожими на грозовое небо глазами, сочетавшимися с цветом волос. — Разве эта реплика принадлежит не пастору? — Я отдала её Жюлю Верну, чтобы не нагружать текстом второстепенные роли, — хитро улыбнулась Коë. — На сцене не должно быть большого скопления людей, в битве участвуют только Брэм и его соперник. — Слишком скучно, — вздохнула Митчелл, поправляя собранные под белоснежной шляпкой русые локоны. В своём пышном светло-зелёном платье она создавала впечатление не служанки, а принцессы. — Я должна сидеть прямо у окна, где меня ослепляют солнечные лучи. Натаниэль, ты принёс мой зонтик? Тебе ничего нельзя доверить! — Погоди, Маргарет, мне нужно решить вопрос с репликами, у меня и так мало слов. Пусть Акутагава-кун отдаст мне эту фразу, а я произнесу её в другой сцене. Но Акутагава терпеть не мог, когда его перебивали и когда ему приказывали те, кого он ни в грош не ставил. Какая-то там реплика в данном случае его не интересовала совершенно — дело дошло до принципа. — Никто тут не собирается под тебя подстраиваться. Не нравится — уходи. — Да ладно, Рюноске, подумаешь... — начала было Хигучи, но Готорн надменно отвернулся. — Под меня подстраиваться необязательно, я прекрасно справлюсь со своей задачей. Непонятно только, как можно было выбрать на роль романтичного рыцаря Жюля Верна замкнутого эгоиста вроде тебя. Мне понадобился один взгляд, чтобы увидеть, как душа твоя уже прогнила во мраке греха, несмотря на нашу юность. Ты ведь даже от собственных чувств бежишь в одиночество, как бродячий пёс в неизвестные дали? Ребята из массовки зашептались. Все в Гильдии знали убеждения Готорна и давно уже с ними свыклись, но прежде будущий священник не пересекался со скептиком из Мафии. «Он его убьёт», — решил Ацуши, увидев, как Акутагава сжал кулаки, словно те внезапно зачесались от желания ударить оппонента. Что касается Коë, она, хихикая, с любопытством следила за ссорой. — Хигучи, — повелительным тоном позвал Акутагава, всё ещё глядя на Готорна, — подойди ко мне. — Э... Я тут, Рюноске. — Хигучи осторожно приблизилась к нему. — Пожалуйста, не устраивай... Прежде чем кто-либо успел что-то сообразить, Акутагава в мгновение ока обхватил её за талию, прижал к себе вплотную и прислонился губами к основанию шеи. Со стороны этот странный поцелуй больше напоминал укус вампира. В таком положении они оставались несколько секунд, пока тишину не нарушил многозначительный свист Дазая. — Спасибо, — мрачно пробормотал Акутагава, отстранившись от перепуганной Хигучи. Та стояла с широко распахнутыми глазами, не в силах двигаться. — А... я... ты... — Великолепная игра, — хмыкнула Коë. — Продолжим репетицию? Поступок Акутагавы поразил не только Ацуши: все вокруг обсуждали его, посмеивались, некоторые даже завидовали, что не могут набраться смелости и сделать подобное. Сам Акутагава, словно ни в чëм не бывало, будто вовсе позабыл о случившемся, играл свою роль с тем же безразличием, как и прежде, не замечая косых взглядов. С Хигучи он больше не заговаривал, а она, крайне смущëнная, покинула зал, едва учительница разрешила расходиться. Ацуши невольно вспомнил произошедшее между ними в библиотеке и их короткую беседу. «Я ведь тоже был убеждён, что чего-то недостоин... и что есть вещи, на которые не имею права. Неужто ты можешь точно так же заблуждаться?!» — Постой, — он решительно окликнул Акутагаву на крыльце школы. — Знаешь, это совсем не моё дело, но если я не скажу, то буду винить себя. — Чего. Тебе. Нужно? — Брюнет впился ногтями в ручку портфеля. — Имей в виду, я скажу лишь один раз. Я в курсе, что ты болен очень серьёзно. Акутагава схватил Ацуши за ворот рубашки и с силой сдавил, но парень не думал бояться. — Да, ты болен так серьёзно, что самым лучшим врачам приходится с трудом бороться за твою жизнь. Можешь ударить меня за мои слова, но ты же знаешь, что я прав! — Ты прав. — Акутагава оттолкнул его подальше от себя. — У меня нет причин тебя бить. Готорн ведь тоже был прав. Ну и что с того? Куда ты вмешиваешься, оборотень? — Я понял тебя теперь. Ты думаешь, что чем меньше людей будет с тобой общаться, тем меньше проблем доставит твой уход? Игнорируешь чувства Хигучи, чтобы она не страдала, когда тебя не станет. Так ты размышляешь? — Я не обязан перед тобой отчитываться. У тебя есть всё: здоровье, друзья, смысл идти вперёд... Тебе никогда не понять, что такое обречëнность, поэтому не смей лгать, что понимаешь меня. — Ни за что бы не подумал... Ты, оказывается, такой трус. Акутагава прищурил потемневшие от ярости глаза. — Ещё смеешь указывать мне на трусость? — Послушай! — Ацуши хлопнул его по плечам так, что он на секунду растерялся. — О чëм говорят тебе доктора? Что шансов почти нет? Что протянешь год? Два? Три? Да хоть неделю, неужели ты не желаешь прожить её, как тебе хочется?! Ещё некоторое время назад у меня совсем никого не было, я ощущал себя одиноким и бесполезным... — ...а потом встретил Дазая-куна, — закончил предложение Акутагава, ничуть не удивлëнный. — И со мной ведь это случилось: когда он явился в наш клуб, я возомнил себя его последователем. Он такой невероятный, правда? К нему так легко привязываешься. — Ты ведëшь к тому, что вы перестали общаться, но разве те шесть месяцев ты хотел бы забыть? В жизни происходит столько интересных, странных и непредсказуемых вещей, что скучать не приходится. Если твой срок ограничен, ты должен жить вдвое активнее! Пробовать новое, не бояться дружить и любить, ведь другой возможности не будет! А если ты сторонишься жизни, делая больно окружающим, то зачем она вообще тебе нужна?! Отдай её кому-нибудь другому, кому нужнее! Ацуши замолчал, выдохнувшись после эмоциональной речи. Он по-прежнему держал руки на чужих плечах и чувствовал ровное дыхание Акутагавы. — Знаешь... — услышал он. — А ты мне иногда даже нравишься. Совсем чуть-чуть, когда не такой дурак, как обычно. — А ты мне никогда не нравишься. Ты всегда дурак. — Тогда будем дружить? Ацуши в полном непонимании посмотрел на Акутагаву. Тот протягивал ему холодную ладонь, не меняя устрашающего взгляда. — Я два раза повторять не буду. — Больно надо. И рукопожатие закрепило новую главу в их судьбах.***
Поскольку Ацуши, несмотря на предварительную подготовку, станцевал на первой репетиции всё ещё неумело, Кëка согласилась снова помочь ему в освоении движений. В том же спортивном зале, что и в прошлый раз, он тренировался самостоятельно, пока девочка задерживалась на дополнительных занятиях. — Тигрëнок-кун, так вот чем ты тут занимаешься! Ацуши вздрогнул: увлëкшись, он не увидел в зеркале тихонько подошедшую Люси. — Эм, привет... А что ты... — Я проходила мимо, когда заметила, как ты проскользнул в пустой зал. Мне стало интересно. — Ну, я... — Не переживай, очень мило, что ты вкладываешь столько сил в этот танец. — Люси застенчиво заулыбалась. — Наверное, мы будем красивой парой. — Да, конечно... «А?! Минуточку, в каком смысле?!» — Раз я тоже здесь, потанцуем вместе? «Чëрт, я же не могу ей отказать!» — Вообще-то, я вот-вот собирался уходить... — Ты же только что пришёл. Испугался меня, что ли? — засмеялась она и взяла его за руки. — Давай с самого начала. Ацуши ничего не оставалось, кроме как подчиниться. «Всё в порядке, сейчас немного покружимся, и я скажу, что мне срочно надо домой. По моим расчётам, Кëка не должна успеть прийти к тому времени. Если Люси узнает, что я беру уроки у другой девушки, ей, наверное, будет неприятно... Но перед ней я боюсь показаться безнадёжным, а Кëка всë-таки мой друг». — Тигрëнок-кун, ты какой-то напряжëнный, — продолжала потешаться Люси. — На тебе вроде бы нет того дурацкого костюма, а ты всё равно неуклюжий. Пластмассовая кукла Энн, с которой я играла в детстве, и то двигалась более расслабленно. — Хах, — Ацуши обливался потом от неловкости, — после математики Куникиды-сэнсея довольно сложно на чëм-либо сосредоточиться... — А мне кажется, ты всегда ведëшь себя странно наедине со мной, нет? — Э-э-э... Разве? «Она... Она теперь думает, что нравится мне!!!» — Л-Люси-тян, ты не п-против, если мы закончим на сегодня? Я правда тороплюсь, мне кое-что необходимо... — Прямо очень торопишься? — Лукаво заглянув ему в глаза, Люси приподнялась на цыпочки и потянулась к щеке. Ацуши в панике почувствовал её горячее дыхание. — Ацуши-кун? Уставшая Кëка стояла у входа в зал, сонно зевая. Очевидно, дополнительные занятия изрядно её вымотали. — М-м-м, я отправила тебе сообщение, что у меня нет сил на сегодняшнюю репетицию, но ты не прочитал его, вот я и пришла сказать. — Что?.. О какой репетиции она говорит? Эта девочка... вы танцуете здесь? — Я... я просто попросил её немного помочь, чтобы не отвлекать тебя. Это моя подруга, Кëка Изуми, мы... — Неважно, я всё понимаю, — Люси, насупившись, отошла в сторону. — Почему бы и нет, если я не достаточно хорошая партнëрша. — Нет, ты не поняла, погоди... Однако она уже захлопнула за собою дверь. — Прости, пожалуйста, — Кëка виновато опустила голову, и Ацуши заверил её, что извиняться вовсе не за что.