Сюрприз на день рождение Джеймса Поттера

      — Ну что ж… -нарушил затянувшуюся тишину Ремус. — начало многообещающее. — он взял книгу.       — А если это и вправду будущее? — севшим голосом проговорила Лили.        — Надо читать дальше. — сказал Джеймс. ПАМЯТИ УСОПШЕГО        — Кто то умер? — испугался Питер.        — Так Бербидж же — сказал Сириус.        — Она усопшая, Блэк. А тут усопшего. — закатила глаза Лили.        — Эванс, ты промолчать не можешь да?        — Я читаю ребят. Кровь все текла и текла. Сжимая правую руку левой и негромко ругаясь, Гарри толкнул плечом дверь своей комнаты. И тут же услышал хруст раздавленного ногой фарфора: он наступил на стоявшую прямо перед дверью чашку давно остывшего чая.        — О! А вот и загадочный Гарри. — Сириус проказливо улыбнулся. — Ваши ставки господа.        — Судя по всему это точно мой сын — проговорил Джеймс — осталось найти мать? — он с надеждой посмотрел на рыжеволосую волшебницу.        — Не в этой жизни, Поттер. — фыркнула Лили.        — Я готов ждать, Эванс! — Какого… Гарри оглянулся, но лестничная площадка дома номер четыре по Тисовой улице была пуста. Надо полагать, чашка чаю перед дверью отвечала представлениям Дадли о мине-ловушке. Держа кровоточащую руку над головой, Гарри сгреб другой рукой осколки фарфора и ссыпал их в стоявшую прямо за дверью, едва различимую в сумерках мусорную корзину. А потом протопал в ванную комнату, чтобы сунуть порезанный палец под кран. Глупо, бессмысленно, обидно, что еще четыре дня нельзя колдовать…        — О да… — дружно протянули все.        — К магии быстро привыкаешь. — вздохнула Лили. — и на каникулах без нее совсем не удобно. Ведь так хочется показать свои умения родителям.        — Согласен это не справедливо. — кивнул Ремус. — вот чистокровки могут колдовать, потому что отследить кто колдует в меноре Министерство не может. А маглорожденные чем хуже? Их родители же знают о магии.        — Очередной бессмысленный закон Министерства, который мы не поймем никогда. — сказал Джеймс. Впрочем, вряд ли он справился бы с порезом своими силами. Лечить раны он так и не научился, и это — если вспомнить о его ближайших планах — серьезный пробел в полученном им магическом образовании. Лили на этом моменте неодобрительно покачала головой. Поставив в уме галочку — надо бы выяснить у Гермионы, как это делается, — Гарри отодрал большой ком туалетной бумаги, протер им пол в коридоре, собрав столько пролитого чая, сколько смогла впитать бумага, а затем вернулся в спальню и захлопнул за собой дверь.        — Хороший способ — улыбнулся Питер.        — А если кто то подскользнется?!        — Сразу думаешь о плохом, да Эванс? Это утро Гарри провел, опустошая свой школьный чемодан, — впервые с тех пор, как он уложил его шесть лет назад. В начальные годы учебы Гарри просто выгребал из него примерно три четверти содержимого, заменяя его новыми вещами и оставляя на дне разного рода мусор: старые гусиные перья, сушеные жучиные глаза, лишившиеся пары и ставшие маловатыми носки.        — Боже, как так можно?! — скривилась девушка и тут же посмотрела на рассмеявшихся парней — вы, что тоже так делаете?        — Нееет — в унисон произнесли четыре ангельских голоска.        — Ага, так я поверила. Так вот, несколько минут назад Гарри сунул во всю эту муть правую руку и вдруг ощутил острую боль в безымянном пальце, а вытянув руку наружу, увидел, как из него течет, и течет сильно, кровь. Дальше Гарри действовал с большей осторожностью. Опустившись на колени, он порылся на дне чемодана, нашел старый значок, на котором потускневшая надпись: «СЕДРИКА ПОДДЕРЖИМ — ОН НАСТОЯЩИЙ ЧЕМПИОН» — еще сменялась время от времени другой, столь же потускневшей: «ГАРРИ ПОТТЕР, ТЫ СМЕРДЯК»,        — Кто это еще смердяк?! — гневно воскликнул Джеймс. Он уже свыкся с тем, что Гарри возможно его сын, и ему хотелось защитить его от всего на свете.        — Дети жестоки. — вздохнула Лили. потертый и потрескавшийся вредноскоп и золотой медальон со спрятанной в нем запиской от Р. А. Б.,        — Что за Р.А.Б? — спросил Питер.        — Ручная Аморальная Бита? — прыснул Джеймс. Сириус нахмурился:        — Да нет… нет… — тихо проговорил он. и наконец отыскал то, что рассадило ему палец. И сразу узнал его. Это был осколок — длиной в два дюйма — зачарованного зеркала, которое подарил ему покойный крестный отец, Сириус. И тишина. Мародеры смотрели на Сириуса так, будто он в любую минуту упадет замертво.        — Зато мы теперь точно знаем, что то твой сын Сохатый! — радостно воскликнул Блэк. — Ну чего вы на меня уставились? У нас война, а на войне умирают. Я надеюсь, что погиб в бою как и хотел.        — Конечно Бродяга… — кивнул Джеймс. — просто это было неожиданно и…        — И мы сможем всё изменить. — перебил его Ремус. — наверное для этого нам и прислали книгу.        — Спасти многих людей. — согласилась Лили.        — Предотвротить войну. — добавил Питер. Гарри отложил осколок в сторону, осторожно ощупал чемодан, Пытаясь отыскать еще какие-нибудь остатки этого подарка, однако, кроме стеклянной пыли, прилипшей к прочему сору и поблескивавшей, подобно песочку, ничего не нашел. Гарри присел на корточки, осмотрел повредивший ему палец осколок, но, кроме отражения собственных ярких зеленых глаз, ничего в нем не увидел. Тогда он положил осколок поверх лежавшего на кровати утреннего номера «Ежедневного пророка» и попытался стряхнуть с себя вызванные находкой разбитого зеркала горестные воспоминания и печаль, занявшись остатками мусора, покрывавшего дно чемодана. На разбор его ушел еще час. Гарри выбрасывал то, от чего никакой пользы уже точно не будет, складывал в две кучки вещи, которые еще могли, хотя бы теоретически, пригодиться. Школьная форма, костюм, в котором он выходил на игру в квиддич,        — О, он играет в квиддич! — обрадовался Джеймс. — интересно на какой позиции?        — Я уверен, он великий игрок как и его отец. — Сириус подмигнул другу. Джеймс на это горделиво выпятил грудь, а Лили закатила глаза, но промолчала. пергамент, перья и большая часть учебников грудой легли в углу комнаты, где им и предстояло остаться. Интересно, как поступят с ними дядя и тетка? Наверное, сбагрят куда-нибудь в самый темный час ночи, будто улики, свидетельствующие о некоем злодейском преступлении.        — Почему это дядя и тетка должны выкинуть его вещи?        — Мы знаем не больше твоего Хвост. Свою магловскую одежду, мантию-невидимку, набор для приготовления зелий, кое-какие книги, подаренный Хагридом альбом с фотографиями, пачку писем и волшебную палочку Гарри уложил в старый рюкзачок. В наружный карман его пошла Карта Мародеров и медальон с запиской от Р. А. Б. Это почетное место медальон получил не по причине его ценности, которой он, собственно говоря, и не обладал, но по причине цены, которую пришлось за него заплатить.        — Да, что за РАБ? — нахмурился Люпин.        — Подходит мой брат… — произнес Сириус. Все уставились на него, но Блэк молчал замерев как статуя.        — Сириус?        — Все хорошо Сохатый. Давайте читать. Мародеры кивнули, а Лили удивленно смотрела на Блэка. Неужели он переживает о ком то? В итоге осталось разобраться лишь с объемистой кипой газет, лежавшей на столе рядом с белой совой Гарри, Буклей. Газет было ровно столько, сколько дней провел он этим летом на Тисовой улице. Гарри поднялся с пола, потянулся, подошел к столу. Букля не шелохнулась. Он начал перебирать газеты, отбрасывая номер за номером на груду ненужного мусора. Сова спала или притворялась спящей — она сердилась на Гарри за то, что в последнее время он выпускал ее из клетки лишь ненадолго. Когда газет осталось совсем немного, Гарри начал перебирать их с несколько большим вниманием — ему нужен был номер, пришедший почти сразу после его приезда сюда, тот, на первой странице которого коротко сообщалось об отставке преподававший в Хогвартсе ма-гловедение Чарити Бербидж.        — Не знал, что смерть у нас называется отставкой! — фыркнул Джеймс.        — Видимо в Пророке уже пожиратели… — вздохнула Лили. — и в Министерстве. И наконец он этот номер нашел. Открыв его на десятой странице, Гарри уселся за стол, чтобы перечитать статью, которую искал. Элфиас Дож ПАМЯТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА Все в неверии уставились на книжку в руках Римуса.        — Еще и Дамблдор… теперь у Лорда развязаны руки — убитым голосом проговорил Джеймс.        — Но как так… — по лицу Лили потекли слезы. — ведь он великие волшебник…        — Даже великие смертны Лили. Но вряд ли он умер в кроватке под одеялом с изображенными лимонными дольками. Я думаю он дрался до последнего. — сказал Ремус и ребята с ним согласились. Я познакомился с Альбусом в одиннадцать лет, в первый наги хогвартсовский день. Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла. Что касается Альбуса, он появился в Хогвартсе обремененным нежелательной известностью. Едва ли не за год до того отца Альбуса} Персиваля, посадили в тюрьму за жестокое, подробно описанное в прессе нападение на трех молодых маглов.        — Что?!        — Так ребят, мне кажется мы тут много нового узнаем о Дамблдоре, но давайте держать себя в руках. — сказала уже успокоившаяся Лили. — у каждого свои скелеты в шкафу.        — Эванс, не радуйся но я в первый раз соглашусь с тобой. — кивнул Сириус. — просто мы не много еще в шоке.        — Одна эта книга сплошной шок, Бродяга. — заметил Питер.        — Читай Луни. Альбус никогда не пытался отрицать, что его отец (которому предстояло скончаться в Азкабане) повинен в этом преступлении. Напротив, когда я набрался храбрости и спросил его о случившемся, он сказал, что считает отца повинным в преступлении. Однако рассказывать что-либо об этом прискорбном инциденте Дамблдор отказывался, хоть многие и пытались втянуть его в такой разговор. Кое-кто склонен был восхвалять поступок его отца, полагая, что и Альбус тоже ненавидит маглов. Но они сильно заблуждались. Всякий, кто знал Альбуса, подтвердит, что он не питал к маглам даже малейшей неприязни. На самом деле из-за решительных выступлений в защиту прав маглов Альбус нажил в дальнейшем немало врагов. Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретенная Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, — не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни.        — Эх, жаль он у нас уже не преподает. Я слышал он действительно был классным учителем.        — Но он же директор Джеймс. У него и так много работы. — сказала Лили и сообразив, что назвала парня по имени прикрыла рот руками.        — Конечно, конечно. — закивал красный как рак Поттер. Альбус не только получал все почетные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как «Трансфигурация сегодня», «Проблемы чароведения» и «Практика зельеварения». Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займет этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел.        — Кстати, а почему он не стал? — спросил Питер.        — Может ему нравится учить детей а не управлять страной. — пожал плечами Ремус. Через три года после нашего поступления в Хогвартс в школе появился и брат Альбуса, Аберфорт.        — О, знаем, знаем. — закивали мародеры.        — Он бармен в Кабаньей голове — объяснил Джеймс, удивленной Эванс.        — Никогда не была в этой клоаке. — скривилась девушка. Особым сходством они не отличались. Аберфорт не был большим книгочеем и, в отличие от Альбуса, предпочитал разрешать разногласия неразумной беседой, а дуэлью. Было бы, однако, совершенно неверным полагать, как делали многие, что дружбы между братьями не существовало. Они ладили друг с другом в той мере, в какой это возможно для столь несхожих юношей. К тому же, если говорить со всей прямотой, жизнь в тени Альбуса была для Аберфорта испытанием не самым простым. Неизменное превосходство Альбуса даже для его друзей оборачивалось своего рода травмой, а уж для брата оно было тем более неприятным. Выйдя из Хогвартса, мы сАлъбусом собрались отправиться вместе в традиционное странствие по белому свету — посетить заграничных волшебников, понаблюдать за их работой, а уже после этого начать наши собственные карьеры. Однако нам помешала трагедия. Перед самым началом задуманного нами путешествия скончалась мать Альбуса, Кендра, оставив его главой и единственным кормильцем семьи. Я отложил свой отъезд на срок, достаточный для того, чтобы почтить память Кендры присутствием на ее похоронах, а затем отправился в странствие, теперь уже одиночное. О том, чтобы не получивший в наследство сколько-нибудь значительных средств Альбус, на попечении которого остались к тому жемладгиие брат и сестра, сопровождал меня, теперь не могло быть и речи.        — Сестра?!        — Что еще скрывает директор?        — Ох, мне так стыдно, словно лезу в чужую жизнь…        — Но мы не можем это пропускать Эванс, это может быть важным. В ту пору мы с ним общались мало. Я писал Альбус су, рассказывая и, быть может, тем самым раня его, о приключениях, которые мне случилось пережить во время путешествия — начиная с чудесного спасения от греческих Химер и кончая экспериментами египетских алхимиков. Его же письма мало говорили мне о повседневной жизни Альбуса, бывшей, догадывался, угнетающе-тусклой для такого блестящего волшебника. Поглощенный новыми впечатлениями, я уже в конце своего занявшего целый год странствия с ужасом узнал о новой происшедшей в семье Дамблдоров трагедии: о смерти Арианы, сестры Алъбуса. Ариана давно уже не отличалась особым здоровьем, однако кончина ее, наступившая спустя столь недолгое время после смерти матери, стала ударом, который оставил глубокий след в душах ее братьев. Все близкие к Альбусу люди — ая считаю себя одним из этих счастливцев — согласны в том, что смерть Арианы, в которой Алъбус считал повинным себя (хотя, разумеется, никакой вины на нем не было), оставила на его личности неизгладимый отпечаток.        — Бедный профессор… Потерять родных, конечно это оставит отпечаток — жалостливо сказала Лили. Возвратившись домой, я встретился с молодым человеком, пережившим страдания, которые нечасто выпадают на долю и людям более зрелого возраста. Вдобавок к прочим его несчастьям, смерть Арианы вовсе не сблизила Альбуса и Аберфорта еще сильнее, но, напротив, привела к их отчуждению. (Со временем оно сгладилось, в последующие годы им удалось восстановить отношения, если и не самые близкие, то, по крайней мере, сердечные.) Однако с тех пор Альбус очень редко говорили о своих родителях, и об Ариане, да и друзья его сознавали, что о них лучше не упоминать.        — Мало кто захочет говорить об этом. — кивнул Питер.        — Всегда найдутся идиоты. которые могут тыкать в это, хорошо, что друзья у профессора не такие — сказал Сириус. Найдется немало других перьев, которые опишут его последующие триумфы. Неизмеримым вкладом Дамблдора в сокровищницу магического знания (здесь довольно упомянуть об открытых им двенадцати способах применения крови дракона) будут пользоваться себе во благо еще поколения и поколения чародеев, как и мудрыми решениями, которые он принимал, исполняя обязанности Верховного чародея Визенгамота. Многие и по сей день считают, что в истории не было дуэли волшебников, способной сравниться с той, что состоялась в 1945 году между Дамблдором и Грин-де-Валъдом. Те, кто был ее свидетелями, описывают ужас и благоговение, которые они испытывали, наблюдая за битвой этих несравненных чародеев. Победа Дамблдора и ее последствия для всего волшебного сообщества считаются поворотной точкой магической истории, сравнимой только с введением Международного статута о секретности или падением Того-Кого-Нелъзя-Называтъ. Альбус Дамблдор никогда не был гордецом или тщеславцем, он умел находить нечто ценное в любом человеке, сколь бы незначительным или жалким тот ни казался, и я думаю, что утраты, которые он пережил в ранние годы, наделили его великой человечностью и способностью к состраданию. Я не стану даже и пытаться описать, до чего мне будет не хватать его дружбы, однако моя потеря — ничто в сравнении с той, которую понесло волшебное сообщество. Не приходится сомневаться в том, что Дамблдор был самым ярким и любимым из всех директоров Хогвартса. Он умер, как и жил: трудясь во имя общего блага, и до последнего своего часа сохранил способность протянуть руку помощи мальчишке, переболевшему драконовой оспой, — способность, которая была присуща ему еще в тот день, когда я впервые встретил его.        — Потому что Дамблдор Великий человек, и очень благородный. — сказала девушка. — он сам лично знает, что такое страдание и насмешки и никогда не допустит их для других.        — Мы не можем знать наверняка Эванс.        — Ты сомневаешься в директоре Блэк?!        — Он в первую очередь человек, Эванс. А не мессия. Человеку свойственны ошибки. Гарри дочитал некролог до конца, но так и продолжал вглядываться в сопровождавший его портрет. Дамблдор улыбался с него знакомой доброй улыбкой, однако его глаза, смотревшие поверх полукружий очков, казалось, просвечивали Гарри — даже глядя с газетной страницы — насквозь, и оттого печаль соединялась в юноше с ощущением униженности. Он думал, будто хорошо знает Дамблдора, но уже при первом прочтении некролога вынужден был сказать себе, что не знает о нем почти ничего. Ни единого раза не попытался он представить себе, каким был Дамблдор в детстве или в юности. Дамблдор словно бы и родился таким, каким знал его Гарри, — почтенным старцем с гривой серебристых волос. Вообразить его подростком — это казалось столь же странным, как вообразить Гермиону дурой, а соплохвоста исполненным добродушия. Гарри никогда и в голову не приходило расспрашивать Дамблдора о его прошлом. Конечно, такие расспросы представлялись ему, мальчишке, странными и даже дерзкими, но ведь все же знал и о легендарной дуэли Дамблдора с Грин-де-Вальдом, а между тем Гарри и не подумал спросить старика ни о том, на что она походила, ни об иных его прославленных достижениях. Нет, они всегда разговаривали о Гарри — о прошлом Гарри, о будущем Гарри, о планах Гарри…        — Это личное Дамблдора и о таком не спрашивают. Но вот отношения Гарри с директором кажутся близкими… Почему он говорил с Гарри о нем?        — Слишком много вопросов Сохатый.        — Надеюсь ответы в книге. — сказал Ремус и продолжил читать. И теперь ему казалось, несмотря на всю опасность и ненадежность его будущего, что он упустил невозвратимую возможность, ни разу не попросив Дамблдора побольше рассказать о себе — даже при том, что на единственный личный вопрос, какой он задал старику, тот, как подозревал Гарри, дал ответ далеко не искренний: «Что вы видите, когда смотрите в зеркало?» «Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков». Мародеры лукаво переглянулись и Лили поняла, что теперь носков у директора станет в разы больше. Проведя несколько минут в таких размышлениях, Гарри вырвал из «Пророка» некролог, аккуратно сложил его и засунул в первый том «Практического руководства по магической защите от Темных искусств». Потом он бросил газету в кучу мусора и обернулся, чтобы еще раз оглядеть комнату. Теперь она выглядела намного опрятнее. Единственный непорядок составлял в ней сегодняшний номер «Ежедневного пророка», лежавший вместе с осколком зеркала на кровати. Гарри пересек комнату, сдвинул с газеты осколок и развернул ее. Получив сегодня утром от почтовой совы свернутый в трубку номер, он лишь взглянул на украшавший первую страницу заголовок и отметил про себя, что о Волан-де-Морте в нем ничего не сказано. Гарри был уверен — Министерство старается не допустить распространения новостей о Волан-де-Морте и «Пророк» помогает ему в этом. И только теперь он обнаружил то, чего не заметил с первого взгляда. Поперек нижней половины страницы над фотографией снятого на ходу Дамблдора шел заголовок поменьше: ДАМБЛДОР. НАКОНЕЦ-ТО ВСЯ ПРАВДА? На следующей неделе выйдет в свет шокирующий рассказ о небезупречном гении, которого многие считают величайшим волшебником его поколения. Срывая привычную всем маску невозмутимого сребробородого мудреца, Рита Скитер        — Только не Скиттер! — завопил Сириус Все присутствующие прыснули. Они помнили как эта девчонка распространяла слухи о Сириусе и потом девушки от него шарахались. описывает его тяжелое детство, беспутную юность, пожизненную вражду далеко не с одним человеком и позорные тайны, которые Дамблдорунес с собой в могилу. ПОЧЕМУ человек, которому предлагали пост министра магии, предпочитал оставаться простым директором школы? КАКИМ было подлинное назначение секретной организации, известной под названием «Орден Феникса»? КАК на самом-то деле встретил свой конец Дамблдор?        — Ну вообще то такие вопросы имеют место быть. — заметила Лили.        — Имеют. Но если на них отвечает Скитер то там правды гиппогриф наплакал. — сказал Джеймс. Ответы на эти и многие другие вопросы исследуются в новой сенсационной биографии «Жизнь и обманы Алъбуса Дамблдора», написанной Ритой Скитер. Читайте на странице 13 эксклюзивное интервью, которое она дала Бетти Брейтуэйт. Гарри рывком раскрыл газету, нашел тринадцатую страницу. Над интервью красовалось еще одно знакомое лицо — женщина с искусно завитыми светлыми волосами и в украшенных драгоценными камнями очках скалила зубы в якобы обворожительной улыбке и покачивала пальчиком перед собой. Гарри, стараясь не обращать внимания на это тошнотворное зрелище, приступил к чтению.        — Совсем не изменилась, тварь. — прорычал Блэк.        — Гарри видимо тоже с ней имел несчастье познакомиться. — заметил Питер. В жизни Рита Скитер человек куда более мягкий и обаятельный, чем думают те, кто знаком с вышедшими из-под ее пера прославленными своей резкостью портретами известных людей. Мы встретились с ней в прихожей ее уютного дома и отправились прямиком на кухню, где Рита угостила меня чаем, тортом и, разумеется, наисвежайшими слухами. — Да, конечно, Дамблдор — это мечта биографа, — говорит Скитер. — Такая долгая, полная событий жизнь. Уверена, моя книга станет лишь первой из очень и очень многих. Скитер определенно времени зря не теряла. Книга объемом в девятьсот страниц была закончена ею спустя всего четыре недели после загадочной кончины, постигшей Дамблдора в июне. Я спросила, как ей удалось поставить этот рекорд скорости?        — Это элементарно. Там сплошное вранье. На восемьсот девянство восемь страниц. — фыркнул Джеймс.        — Почему именно на восемьсот девянство восемь? — спросила Лили.        — Это тоже элементарно. Две страницы это обложка книги! Все рассмеялись. — О когда проведешь в журналистике столько времени, сколько провела я, работа в сжатые сроки становится твоей второй натурой. Я знала, что волшебный мир жаждет получить полную историю его жизни, и просто хотела удовлетворить эту жажду первой. Я упоминаю о недавних широко разрекламированных высказываниях пожизненного друга Алъбуса Дамблдора специального консультанта Визенгамота Элфиаса Дожа, сказавшего: «В книге Скитер фактов меньше, чем на карточке от шоколадных лягушек».        — Я согласен с этим человеком! — в унисон воскликнули Поттер и Блэк. Скитер, откинув назад голову, хохочет: — Милейший Дожинька! Помню, я несколько лет назад брала у него, да благословят его небеса, интервью насчет прав водяного народа. Он уже тогда впал в полное детство. Похоже, ему казалось, будто мы с ним сидим на дне Трубного озера, — он все просил меня остерегаться форелей. И тем не менее выдвинутые Элфиасом Дожем обвинения в неточности отозвались эхом в волшебном сообществе. Действительно ли Скитер считает, что четырех коротких недель достаточно для создания полной картины долгой, удивительной жизни Дамблдора? — О, моя дорогая, — широко улыбается Скитер, ласково похлопывая меня по ладони, — мы обе знаем, какое обилие сведений могут породить мешок галеонов, нежелание слышать слово «нет» и Прытко пишущее перо! К тому же из желающих рассказать о Дамблдоре позорную правду уже выстроилась целая очередь. Далеко не каждый, знаете ли, считает его таким уж чудом, он умудрялся наступать на любимые мозоли множеству важных людей. Что касается старого Дожинъки Дожа, ему лучше перестать витать в облаках, потому что я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки, -к человеку, который никогда еще не высказывался публично, но был близок с Дамблдором в самый буйный и беспокойный период его молодости. Из предварительной рекламы написанной Скитер биографии можно с уверенностью заключить, что она преподнесет немало шокирующих сюрпризов тем, кто считает, будто Дамблдор прожил безупречную жизнь.        — К сожалению безупречную жизнь не живет ни кто. Все мы не без греха. Но так извращать личную жизнь как делает она, просто немыслимо. — Лили скрестила руки на груди. Джеймс украдкой любовался ею, и думал как же ему ее добиться? Может пора повзрослеть и тогда она увидит его настоящего? — Какой из этих сюрпризов является самым сногсшибательным? — спрашиваю я. — Бросьте, Бетти, я не собираюсь пересказывать основные моменты моей книги до того, как ее начнут раскупать! — смеется Скитер. — Однако могу пообещать, что всякого, кто продолжает верить, будто Дамблдор был чист и бел, как его борода, ожидает горестная утрата иллюзий! Довольно сказать следующее: никто из слышавших его яростные тирады против Вы-Знаете-Кого и не подозревает, что в молодости он сам баловался Темными искусствами! В поздние свои годы он призывал всех нас к терпимости, однако в молодости никакой широтой воззрений не отличался! Да, у Альбуса Дамблдора было на редкость темное прошлое, не говоря уж о его сомнительной семейке, правду о которой он столь усердно замалчивал.        — Он имеет на это полное право, гнусная ты скотина. И прошлое человека должно оставаться в прошлом.        — А давайте вывернем ее прошлое?        — Хорошая идея Хвост. Но позже. Сейчас книга. Я спрашиваю у Скитер, имеет ли она в виду брата Дамблдора, Аберфорта, пятнадцать лет назад осужденного Визенгамотом за противозаконное использование магии, что привело в то время к небольшому скандалу. — О, Аберфорт — это всего лишь верхушка навозной кучи, — смеется Скитер. — Нет-нет, я говорю о вещах много худших, чем братец, любивший испытывать заклинания на козлах, худших даже, чем калечивший маглов отец. Их делишки Дамблдору скрыть не удалось, так как они оба были осуждены Визенгамотом. Нет, меня больше всего интересовали его мать с сестрой, и вот тут, стоило лишь немного копнуть, я обнаружила просто-напросто море мерзостей. Впрочем, дождитесь глав с девятой по двенадцатую, и вы узнаете все в подробностях. Сейчас же могу сказать лишь одно: нет ничего удивительного в том, что Дамблдор никогда не рассказывал, при каких обстоятельствах ему сломали нос. Однако если оставить в стороне скелеты, таящиеся в семейных шкафах, может ли Скитер отрицать блестящие способности Дамблдора, которые позволили ему сделать немало магических открытий? — Да, голова у него варила, -соглашается Скитер, — хотя в настоящее время многие задаются вопросом, действительно ли предполагаемые достижения Дамблдора следует приписывать исключительно его заслугам. В главе шестнадцатой я говорю о том, что, по словам Айвора Диллонсби, именно он открыл восемь способов использования крови дракона, но тут появился Дамблдор и «позаимствовал» его записи.        — Боже, да это клевета в чистом виде! Кто в это поверит?!        — К сожалению Сохатый, я уверен, что таких людей будет очень и очень много.        — Уделать директора действительно желают многие. Чем больше у человека зависти в душе, тем больше у него гадостей на языке. — вздохнул Люпин.        — И откуда ты такой умный?!        — Книжки читаю, Бродяга. Делаю выводы и анализирую. Я все же, решаюсь заметить я, значение некоторых достижений Дамблдора отрицать невозможно. Что может сказать Скитер о его знаменитой победе над Грин-де-Вальдом? — О, хорошо, что вы вспомнили о Грин-де-Валъде, — с кокетливой улыбкой отвечает Скитер. -Боюсь, тех, кто простодушно верует в блестящую победу Дамблдора, ожидает новость, которую я сравнила бы со взрывом навозной бомбы. Вот уж действительно грязная история. Пока я могу сказать только, что сам факт проведения этой легендарной дуэли вызывает большие сомнения. Те, кто прочитает мою книгу, возможно, придут к заключению, что Грин-де-Вальд просто-напросто вытащил из кончика своей волшебной палочки белый носовой платок и мирно удалился!        — Тут всякое может быть. на не имеет права говорить о том чего не знает. — фыркнула Лили. Сообщать что-либо еще на эту интригующую тему Скитер отказывается, поэтому мы переходим к отношениям, которые, — несомненно, вызовут у читателей наибольший интерес. — О да, — говорит, живо кивая, Скитер, — я посвятила целую главу отношениям Дамблдора и Поттера. Их называли нездоровыми, даже пагубными. Конечно, для того, чтобы узнать эту историю целиком, читателям придется купить мою книгу, однако нет никаких сомнений в том, что Дамблдор с самого начала питал к Поттеру нездоровый интерес. Пошел ли он мальчику на пользу? Что ж, поживем -увидим. Однако ни для кого не секрет, что отроческие годы Поттера были очень тяжелыми.        — Это еще почему? — удивился Джеймс. Неужели он был таким плохим отцом?        — Жаль, что у нас последняя книга. — вздохнул Люпин. — мне кажется на многие наши вопросы ответы были в предыдущих частях.        — Почему тогда нам прислали именно эту? — спросил Питер.        — Может в ней всё раскрывается? Все тайны? — предположила Лили.        — Возможно, возможно. Ладно я читаю дальше. Итак, Я спрашиваю, поддерживает ли Скитер по-прежнему связь с Гарри Поттером, у которого она взяла в прошлом году знаменитое интервью: в их сенсационной беседе Поттер говорил исключительно о своей уверенности в том, что Сами-Знаете-Кто вернулся. — Да, конечно, мы стали очень близки, — отвечает Скитер. — У бедняжки Поттера совсем мало настоящих друзей, а мы с ним встретились в один из самых трудных моментов его жизни — во время Турнира Трех Волшебников. Вероятно, только я одна из живущих сейчас людей и могу сказать, что знаю настоящего Гарри Поттера.        — У моего сына друзей точно больше чем у тебя. — хмыкнул Джеймс.        — Что значит, что лорд вернулся? Он исчезал?        — Это видимо тоже было в предыдущих частях, Бродяга. И это естественным образом приводит нас к многочисленным слухам, связанным с последними часами жизни Дамблдора. Верит ли Скитер в то, что Поттер действительно присутствовал при его кончине? — Ну, я не хочу говорить слишком многого — все это есть в книге, — однако существует свидетель, который был в то время в замке Хогвартс и видел Гарри Поттера, убегавшего с места происшествия через несколько секунд после того, как Дамблдор не то упал, не то спрыгнул, не то был сброшен с башни. Впоследствии Гарри Поттер дал показания против Северуса Снегга, человека, к которому он, как всем известно, питал вражду. Действительно ли все обстоит так, как выглядит на первый взгляд? Это должно решить сообщество волшебников — после того как оно прочитает мою книгу.        — Нет… Северус не мог… — Лили поникла.        — Эванс, если он стал пожирателем, то он точно убивал. — вздохнул Сириус. В его голосе послышалась боль, но он опять ничего не сказал в ответ на вопросительные взгляды друзей. На этой интригующей ноте я и прощаюсь с писательницей. Не приходится сомневаться в том, что книга, вышедшая из-под пера Скитер, мгновенно станет бестселлером. Пока же многочисленным поклонникам Дамблдора остается с трепетом ожидать того, что им предстоит вскоре узнать о своем герое. Гарри дочитал статью до конца, но продолжал тупо вглядываться в газетную страницу. Отвращение и гнев поднимались в нем, точно рвота. Наконец он смял газету в комок, изо всех сил швырнул его в стену, и комок, отлетев, свалился в уже переполненную мусорную корзину. Он начал слепо расхаживать по комнате, открывая пустые ящики, беря какую-то из сложенных стопками книг лишь затем, чтобы вернуть ее на место, едва сознавая, что делает. А в голове вертелись разрозненные фразы из интервью Риты: «…посвятила целую главу отношениям Дамблдора и Поттера… их называли нездоровыми даже пагубными… в молодости он сам баловался Темными искусствами… я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки». — Ложь! — внезапно взревел Гарри и увидел в окно, как сосед, пытавшийся снова запустить умолкшую газонокосилку, нервно поднял взгляд кверху.        — Согласен с Гарри. — кивнул Джеймс, всё еще озадаченный поведением Сириуса. Он решил поговорить с ним в спальне гриффиндора и всё разузнать. Гарри опустился на кровать — так резко, что осколок разбитого зеркала скакнул в сторону. Он взял осколок, повертел его в пальцах, думая и думая о Дамблдоре, о лжи, которой бесчестила его Рита…        — Ничего святого у нее нет. — проворчала Лили. Вспышка ярчайшей синевы. Гарри замер, его порезанный палец снова скользнул по неровному краю осколка. Почудилось, не иначе. Он оглянулся через плечо, однако стена отливала тошнотворным персиковым цветом, который выбрала тетя Петунья. Там не было никакой синевы, способной отразиться в зеркале. Он снова заглянул в осколок зеркала, но снова увидел в нем лишь отражение собственных ярко-зеленых глаз. Да, конечно, почудилось, другого объяснения быть не может. Почудилось, потому что он думал о своем мертвом Учителе. Если что-то и можно сказать наверняка, так только то, что он никогда больше не увидит пронизывающих его ярко-синих глаз Альбуса Дамблдора.        — конец главы. — оповестил Ремус, ставя закладку и закрывая книгу. Лили посмотрела на часы.        — Мне надо идти. Девочки могут начать задавать вопросы.        — Хорошо. Но я хочу кое что сказать. — Джеймс встал. — Нам ни кому нельзя говорить о книге, пока мы ее не прочтем. Ни родителям, ни друзьям. Это только наша тайна, и она не должна выйти за пределы этой комнаты. Все согласно кивнули. Они понимали, что может начаться хаос если кто то узнает. Это их тайна. И они должны ее беречь.