Залетела

Святые ежики временно лишили меня своего расположения, поскольку профессор Флитвик и девочки преспокойно вышли из кабинета директора и даже не обернулись в мою сторону. Теперь в голову лезла непрошенная паранойя на тему того, что вся безобразная драка изначально была спланирована, если не заказана всезнающим, всемогущим, жадным до чужих славы и денег исключительно добрым дедушкой тире интриганом тире пауком, мистером Обладателем Самого Длинного Имени Из Всех Известных Канонных, Альбусом Дамблдором. Да, дамбигадов я в свое время тоже перечитала немало: от самых примитивных до тонких и лихо закрученных. У меня вот так фантазия не работает: могу себе представить разве что как он сначала выпотрошит нашу со Снейпом память, а затем сотрет ее, чтобы все шло по хорошо продуманному плану. Директор Хогвартса расплылся в улыбке. Если бы я была котом, то немедленно прижала уши: слишком уж в ответ на мои мысли на губах Альбуса Дамблдора появилась эта лукавая задорная усмешка. Он спокойно прошелся вокруг собственного кресла, кончиками пальцев провел дорожку вокруг темной обложки внушительного фолианта, почти незаметно, но все же достаточно резко отдернул руку и наконец-то умостился за рабочим столом. Радушно показал нам с Северусом на глубокие, очень уютные на вид кресла и предложил присесть. Я осторожно, очень осторожно устроилась на самом краешке мягкого удобного сиденья и мысленно застонала: да, точно, эти предметы мебели были созданы исключительно для жестоких и продолжительных допросов. Как бы ты ни хотел покинуть помещение, выбраться из кресла, пушистого, едва ли не баюкающего тебя в своих объятьях, было практически невозможно. Совсем рядом со мной задом по сиденью ерзал Северус, и вот он-то не сдерживал угрюмое выражение лица и красноречиво поднимал брови, хмурился и дергал длинным, уже сейчас крючковатым носом. Нас поймали в крепкий капкан, это следовало признать. Когда перед нами еще и оказались глубокие чашки, наполненные ароматным чаем, а рядом с ними появились блюда с самыми свежими, тающими на глазах пирожными, мне оставалось только тяжело вздохнуть: так просто выбраться не получится, как ни старайся. Разумеется, о сыворотке правды я прекрасно была осведомлена, равно как и о ее отличной дружбе с крепко заваренным чаем. Северус и вовсе на зельях мог съесть не одного собрата по хвосту Сириуса Блэка, но мы все равно подчинились радушной руке, и словно бы в трансе потянулись за угощением. Это было так вкусно и так здорово, улыбка Дамблдора, его довольный взгляд казались такими потрясающе нужными, что мы и сами не заметили, как сначала закусили целое блюдо эклеров, а затем выдули внушительный такой кувшинчик чая. И вот, в тот самый момент, когда мы словно перехлебавшие крови, но еще не лопнувшие от собственной жадности клещи оторвались от стола и рухнули в манящую глубину кресел, Дамблдор приступил к давно запланированным гнусностям и открыл свое истинное лицо. — Профессор Флитвик и в самом деле привел вас сюда вместе с вашими однокурсницами по моей горячей просьбе, мисс Селвин, — странно, а вот я ждала длинных словесных заворотов и кружев диаметром примерно с милю. Тем не менее, начало было именно таким, каким по сути и ожидалось, так что мне оставалось лишь непонимающе хлопать ресницами и ожидать дальнейших откровений. — На самом деле ученицы время от времени ссорятся, а где юные волшебники и волшебницы, там никогда не обходится без заклинаний. Запреты известны всем студентам Хогвартса, но каждый из нас знает: любые запреты в нашем мире созданы для того, чтобы их нарушать. Он лукаво улыбнулся и подмигнул нам так, словно бы был нашим общим лучшим другом. Снейп скривился и уже открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить, но в этот самый миг перед нами появилось еще по кружечке исходящего паром чая, прекрасно заваренного, ароматного, лишающего всяких сил к сопротивлению. Дамблдор, меж тем, снова обратился ко мне, заглянул в глаза так, словно бы пытался прочесть все, что скрывалось глубоко в душе. Я не чувствовала никакого вторжения в свое сознание: не было ни проплывающих мимо воспоминаний, ни странных видений, как все это происходило с Гарри, но ведь никто не обещал, что читать мысли можно исключительно с ведома их хозяина. — В любое другое время профессор ограничился бы наставлениями, десятком снятых баллов и долгими, но весьма полезными отработками как у него, так и у мистера Филча, — Дамблдор говорил очень мягко, доброжелательно, но смотрел испытующе, и я понимала, что он ловит все оттенки моих реакций, даже те из них, которые я сама не осознавала. — Любовь и внезапно вспыхнувшие чувства и в самом деле являются достойной причиной как для меня, так и для нашего маленького профессора Чар, однако… Дамблдор глубоко вздохнул, окинул нас обокоих пронизывающими взглядами и моментально посерьезнел. Теперь мы распластались по своим креслам, как застигнутые врасплох котята, и боялись пикнуть хоть что-нибудь. Спустя несколько секунд разгромно-проигрышной глядельной дуэли, директор обратил свое внимание на книгу. Теперь он передвинул ее в самый центр и подтолкнул ее к нам, нахмурился. — Вы устроили дуэль с однокурсницами слишком уж вовремя, мисс Селвин, — прямо сказал Дамблдор. — Если честно, я даже подумал, что вы сделали это специально, лишь бы отвлечь внимание профессора Флитвика и меня самого от того, что замыслил мистер Снейп. Ваша внезапно вспыхнувшая дружба привлекла немало внимания со стороны, равно как и вызвала определенные вопросы. Что, если это не добрые чувства вдруг разглядевших друг друга и обнаруживших общие интересы студентов? Что, если это временный союз, заключенный с определенной целью, дерзкой, невероятной и почти невозможной, но внушающей лично мне серьезные опасения? Что, если все это время вы думали лишь о том, чтобы выкрасть из моего кабинета книгу, которую я лично поместил в лучший сейф, дабы больше никогда, ни одному студенту она в руки не попалась? Под конец монолога его голос гремел грозовыми раскатами и оседал на стенах. Портреты больше не притворялись спящими, а внимательно разглядывали нас, осуждающе качали головой и о чем-то перешептывались между собой. Как только последние слова Дамблдора утихли, он вновь уставился на нас, и мне хотелось немедленно раскаяться во всех своих грехах, как существующих, так и выдуманных для утяжеления моей и без того невыносимо огромной вины. Я смотрела на Северуса, он время от времени кидал на меня быстрые взгляды, и лишь его молчание помогло мне держать свой рот закрытым. Блин, мы ведь даже не замышляли ничего плохого, не собирались делать то, в чем нас наверняка подозревал директор, но это не мешало лично мне чувствовать себя последней преступницей. — Итак, я задал вам двоим вопрос и ожидаю получить на него честный и полный ответ, — Дамблдор нарушил им же созданную тишину и пристально уставился на нас. — Зачем вам двоим потребовались «Тайны наитемнейшего искусства»? Что вы хотели сделать с книгой, за применение любых чар из которой Азкабан гарантирован даже несовершеннолетним студентам? — Мы не сговаривались, — ответила я. — И уж явно не собирались применять из этой книги никакие чары. И нет, я не пытаюсь свалить всю вину на Снейпа, потому что рассказала ему о существовании этой книги, равно как и предположила, что она может находиться в вашем кабинете именно я. Правда, я даже представить себе не могла, что он и в самом деле начнет ее разыскивать. — Это очень интересно, мисс Селвин, — кивнул Дамблдор, — а главное, очень удобно: вы признались в малом и одновременно полностью выдали своего помощника. Зачем вам нужна была эта книга? Откуда вы узнали о ее существовании? Как догадались, что я могу хранить ее у себя? Возможно, вы не осознаете всей тяжести своего положения, но в любой момент здесь могут оказаться авроры и сыворотка правды. Вам лучше не скрывать ничего, пока я еще в силах вам помочь. — Да ничего она не скажет, — буркнул Снейп, — я меня она ни разу не сдала, потому что это я услышал, что эти курицы решили устроить шумиху в башне, подговорил Кочнер вызвать Флитвика… профессора Флитвика, а сам отправился сюда, потому что думал: на драку соберутся все преподаватели. А о книге мне она рассказала, потому что я сам попросил. И нет, я ничего из нее не собирался применять, но для того, чтобы с чем-то бороться, нужно это что-то самое изучить, не так ли? Дамблдор покачал головой. Он все еще разглядывал нас, но теперь больше с искренним интересом и даже недоумением. Мы ерзали и пытались найти хоть один путь к отступлению, теперь опасались даже посмотреть друг на друга, но в тот самый момент, когда я подумала, что история, рассказанная директором и в самом деле будет принята за истину, он вдруг смягчился. — На самом деле я вполне мог бы обвинить вас в применении самой темной магии, какую только можно было вообразить, если бы точно не знал, что обвинять вас следует в применении темной магии куда меньшего порядка, а еще неразрешенном выносе книг из особой секции библиотеки. Мы изумленно выпучили глаза, а директор лишь снова подмигнул нам и продолжил сражаться с ног невероятным… то ли лояльностью, то ли пофигизмом, то ли, то ли вообще неизвестно чем. — Мне пока неизвестны ваши цели и планы, мисс Селвин, поэтому можете быть уверенными: за вами я наблюдаю с особым тщанием. Но помните также и то, что ко мне вы можете прийти всегда и с любым вопросом, который только появится перед вами. Я готов помочь в начинаниях, которые, как мне кажется, пока ведут исключительно к благу магического мира. Будьте осторожнее, не стесняйтесь просить о помощи и будьте готовы к тому, что некоторые вопросы могут решить только взрослые, самостоятельные, совершеннолетние волшебники. А теперь, пожалуй, не стану вас задерживать: отбой давным-давно прозвучал, и вам обоим надлежит отдыхать в собственных постелях. Да, мистер Снейп, пожалуй, я не стану лишать ваш факультет баллов за содеянное, но надеюсь, что вы не откажетесь провести две недели отработки. Жду вас каждый день после восьми часов вечера в своем кабинете. Желаю удачи! Пораженные, мы выбрались из кабинета Дамблдора и молча шли в сторону своих общежитий. Святые ежики, неужели нас только что благословили на всевозможные подвиги?!