Seven

Чонгук отправляет отчет и смотрит куда-то сквозь экран ноутбука. Всю неделю он практически не появлялся в офисе, по мнению всех вокруг заболел — да и по собственному тоже. Не может ведь быть настолько тяжело от разбитого сердца, верно? Чтобы ходить по стеночке, чтобы голова кружилась, чтобы кусок в горло не лез и чтобы глаза постоянно мокрые? Это ангина, возможно. Никак не Тэхён. Чонгук его больше не видел. В те часы, что ему всё же приходилось приезжать в офис, омеги там не было — оно и к лучшему, пусть хотя бы мельком увидеть его хотелось до судорожно дрожащих рук, но Чонгук рационально понимает, что так ему станет только хуже. Ему ещё сильнее захочется вернуться, обрести то, что не его и никогда, судя по всему, не было и не планировало. Оставаться и дальше за ноутбуком смысла никакого нет, поэтому Чонгук выключает его и выпрямляется. Оказывается, уже стемнело. В комнате все черным черно, после яркого экрана даже не видно очертаний мебели. А за окном, под стать самочувствию альфы, тихо начинает идти дождь. В прошлый дождь он промок до нитки. Чонгук смотрит на капли, стекающие по стеклу, и пытается забыть всё, что чувствовал, когда Тэхён протянул ему руку. Тот вечер был мечтой, он не мог быть реальностью — настолько счастливым быть невозможно. Сморгнув очередную дымку с глаз, Чонгук хмурится в ответ на молнию. Как в детстве считает про себя до грома и гадает насколько он близко к центру грозы. Есть нечто пугающее в сильной непогоде. Настолько, что впервые за неделю Чонгук чувствует что-то кроме раздирающей на части боли от любви, которая едва ли была старше этой же недели. Может быть неделю на любовь, её же на боль, а на третью отпустит? Вряд ли — понимает Чонгук, вспоминая черты Тэхёна. Его плавные изгибы тела, хитрый взгляд и бархатную кожу под губами. Четыре года — столько Чонгук адекватно ставит себе, чтобы забыть и научиться жить как-то после этого, настолько сильны в нем чувства к этому омеге. Чонгук пододвигает кровать к окну и открывает его. Он ложится ровно под небольшие брызги от подоконника и смотрит на черное небо, временами вспыхивающее голубоватым светом. Есть нечто более сильное, чем его боль, и это немного успокаивает. Значит, она пройдет однажды, а пока Чонгук смаргивает ее с уголков глаз и тихо ждет, считая секунды до грома, чтобы успокоиться. Через почти что час сильнейшей грозы Чонгук почти полностью намокает, но не может сдвинуться с места. Его с очередной вспышкой молнии осеняет идея вернуться домой, в Корею, ведь там ничего не будет напоминать о нем, как в этой чертовой стране. Правда скорее всего придеться найти другую работу, но это теперь не так страшно. Вместо билетов Чонгук сперва открывает каталог вакансий. Так случилось, что денег у него хватит лишь на пару недель и незапланированный билет, а здесь его точно уволят — поехать в Америку на стажировку было очень важно и сложно для него, как для сотрудника, поэтому начальство точно не оценит порыв вернуться на ступень назад. “Открой мне!” Уведомление отвлекает альфу от поисков. Он смотрит в всплывшее окно, пока оно не исчезает, не понимая, что надо открыть. “Чонгук, я весь промок, пожалуйста, пусти меня” Только после этих слов до Чонгука доходит открыть приложение и очутиться в чате с Чимином. Он смотрит на два свежих сообщения, присланных в одиннадцать часов ночи, и серьезно думает над тем, насколько адекватно притвориться, что его нет дома. Показываться таким — разбитым на части, мокрым от дождя, дрожащим в поисках какой-то новой, хотя бы немного приемлемой жизни, — абсолютно не хочется. Но Чимин мокрый там, а он ведь омега, заболеет ещё. Тяжело вздохнув, Чонгук медленно отрывается от кровати, привычно ощущая слабое тело и кружащуюся голову. Все так же медленно он добирается до двери и раскрывает её, сталкиваясь лицом к лицу с правда мокрым Чимином. — Не представляю, зачем так поздно и в такую погоду ты притащился сюда, — Чонгук пошире раскрывает дверь и кивает ему, — заходи, надо тебя согреть. — Ты выглядишь, как зомби, — омега неуверенно заходит внутрь, всё кидая на Чонгука косые взгляды, будто боится смотреть ровно на него. — Ага, — Чонгук отвечает без единой эмоции, а, закрыв дверь, разворачивается и тащится по коридору, не отпуская стены, чтобы ноги не подвели. — Ванна слева, я сделаю чай. Можешь брать все что найдешь в шкафу, там все чистое. — Чонгук- — Нет, — Чонгук чувствует по интонации, что ему хочет сказать Чимин. А ещё он — друг Тэхёна, поэтому альфа грубо обрывает омегу. — Не выворачивай меня ещё сильнее. Он уже справился с этим. — Чонгук- — Чимин, не надо, — альфа останавливается и закрывает глаза, не в силах терпеть жжение в них. Однозначно стоило работать сегодня меньше, ох уж этот экран, от которого они ноют. — Вы друзья и ты, само собой, объяснишь его мотивы и, если я нравлюсь тебе, а кажется да, подтолкнешь меня, чтобы я, как альфа, сделал первый шаг. Я знаю все это. Сглотнув ком в горле, альфа оборачивается, сталкиваясь с Чимином взглядами. Он видит его второй раз в жизни, но по виду парня уверен, что Чимину жутко его жаль и, возможно, даже больно за него. — Не говори всего этого. Мы взрослые люди и то, где мы находимся, исключительно наш выбор, — Чонгук устало повторяет слова, которые твердит себе вот уже неделю, как мантру. — Он откликался мне, пусть и кричал об обратном, поэтому я был настойчив. Но когда он убрал между нами барьеры, кем я был бы, нарушив его просьбу и границы? Я не собираюсь делать этого. Тэхён меня принял, он же прогнал меня, ясно дав понять, что больше не ждет. — Чонгук- Чимин смотрит такими жалостливыми глазами, что Чонгук ощущает себя выброшенной под дождь собакой. В целом, он не далек от этого. — Я знаю, у него были сложные отношения, ему сложно доверять и дальше по списку. Повторюсь — кем я буду, если не буду слушать его, уважать его мнение и границы? Я не тот альфа. Я так не могу, — Чонгук поджимает губы, понимая, насколько он мог бы облегчить жизнь человеку, которого любит, всего лишь если бы нарушил его границы, как всегда так делали с Тэхёном. — Я уважаю его доверие мне и не собираюсь его разрушать, он заслужил этого. — Мне жаль, — Чимин приближается и вдруг обнимает его, крепко, не свойственно омеге, сжав в руках. — Ты замечательный, Чонгук. И я рад, что ты не винишь себя или его в этом. Чонгук с минуту стоит столбом, не понимая, как отреагировать, но от чужого тепла, пусть и пропитанного водой с улицы, становится как будто легче. Из него словно выходит эта боль, разделенная с кем-то. Только в глазах уже не дым — там стоит вода. И болят они явно не от компьютера. — Не надо, я- — Всё в порядке, — Чимин хлопает его по лопаткам и явно не собирается отстраняться. — Ты когда ел последний раз? Выглядишь очень плохо. Хочешь я останусь на ночь с тобой? Чонгук не разбирается в шквале вопросов. Он просто обнимает его в ответ и прикрывает глаза, сдерживая свою дрожь. — Я останусь с тобой на ночь, хочешь? У меня нет никаких дел и парня, так что все нормально. Давай поедим чего-то вкусного, что скажешь? — Помоги мне купить билет в Корею. Боюсь ошибиться. Чимин отстраняется первым и хмуро смотрит на Чонгука, но кивает. От того, что больше они не касаются Тэхёна даже словами, Чонгуку становится чуть легче, пусть жить все ещё не особо хочется. — Только ему ни слова. Пусть не знает больше ничего обо мне, хорошо? Он не должен менять свои взгляды из-за моих выборов, пусть не знает, что я уезжаю.