Мистраль

      — Что ты думаешь об этом мальчике?       Этот вопрос вызвал холодную, колючую волну, сворачивающуюся подобно ежу где-то в районе пупка. Иглы эти болезненно впиваются в мягкие стенки плоти, стирая всё в тошнотворную кровавую кашу, отдающую гнилым душком.       Я ожидала этого.       Очевидный вопрос.       — Гето Сугуру? Он хороший, послушный мальчик, — сразу ответила, — Лояльный к законам мира шаманов.       На языке осела горечь.       — Он опасен, — прозвучал голос из-за ширмы.       Руководство мира шаманов предпочитало скрывать себя за ширмами при контакте с такими как я — обычными исполнителями. Не положено челяди вроде меня видеть их сиятельный лики, а то ещё чего недоброго удумаю…       Да я в общем-то уже.       — Конечно, — я спрятала взгляд под пушистыми ресницами. — Я внимательно за ним слежу.       Про Годжо Сатору ни слова.       Потому что он клановый мальчик.       Годжо Сатору — надежда. Гето Сугуру — опасность.       Вся разница в наличии клана.       Ведь Годжо Сатору был воспитан внутри клана, где с особой бережностью в него закладывали нужные мысли. Не так важно, что сам мальчик сейчас проходит стадию отречения, о чём я скромно умолчала перед Старейшинами.       Гето Сугуру же был шаманом особого уровня, у которого за спиной было только неизвестное происхождение. И абсолютно чуждое миру шаманов воспитание.       Гето Сугуру — неопределенность.       — Устрани его при первом признаке неповиновения, — раздался голос, подобный тяжёлому молоту.       Ожидаемо.       О-ж-и-д-а-е-м-о.       Но мерзкий червяк сворачивается в желудке тяжелым камнем, пытаясь распахнуть бездну необъятного гнева.       — Конечно, — отозвалась я идеально ровным голосом.       Отвращение захлестнуло разум волной, сдавливая в тяжёлых тисках черепушку. «Здесь» внезапно стало душно. Спина от пота взмокла, из-за чего ткань футболки неприятно прилипла к коже, добавляя маленькую щепотку раздражения в море негативных эмоций.       Я здесь, чтобы отчитываться перед Старейшинами.       Их глаза и уши.       Стоило мне оказаться на улице после того, как Старейшины милостиво отпустили, я психанула, пытаясь выплеснуть весь свой гнев на близлежащий пруд, в который кидала камни. Со всей доступной мне физической силы.       Это не помогло.       Солнце пока ещё не начало вставать, оставляя окружающее пространство в приятных предрассветных сумерках.       Вызвали меня очень рано, желая узнать информацию о шамане особого уровня и дать такие необходимые наставления по этому поводу. Напомнить, что моя главная цель пребывания в техникуме — устранить возможную угрозу… В случае чего.       Этот «случай» в их древних мозгах будто бы уже свершившийся факт, а не предполагаемая ситуация. Уж очень их беспокоил мальчик без клана с такой большой, необычной силой.       Ходячая бомба замедленного действия.       Присела на корточки перед водой, запуская пальцы в волосы.       Только потревожила безмятежность здешнего места…       Просидела так какое-то время, смотря на ровную водную гладь, куда иногда в причудливом танце падали зелёные листья, пуская мелкие круговые волны. Подувший ветер взволновал поверхность воды, создавая неровные, короткие волны. Упавшие в пруд листики сбились у крутого берега.       Голова опустела, веки показались такими тяжёлыми…       Сквозь густые кроны деревьев начали пробиваться яркие, рассветные лучи, из-за которых появилась неровная тень от листвы. Солнце поднималось из-за невидимого моему глазу горизонта.       Веки закрылись сами собой, погружая весь мир в темноту.       Уснуть прям на берегу пруда не позволило раздражающее чириканье птиц, раздававшиеся, казалось бы, отовсюду. Такие «песни» всегда давили на уши, выдерживая уносящееся в сон сознание.       Я открыла глаза, потирая двумя пальцами нижние веки.       Чуть ведь не уснула!       Под раздражающее чириканье я поднялась, разминая уставшие ноги.       По пути к машине расстегнула ветровку, уже без стеснения открывая белую футболку с принтом «все люди — сестры». Может надпись и вызывала странные, иногда не одобряющие взгляды некоторых прохожих, но это был дорогой моему сердцу подарок от близкого человека.       Приятная прохлада пустила волну мурашек по коже, избавляя от омерзительного ощущения липнущей ткани.       Рано утром ещё было достаточно прохладно, однако к середине дня уже было сложно отказать себе в удовольствии использовать вентилятор. Какая жалость, что у меня свободного времени кот наплакал! Большую часть времени я вынуждена обходиться без него.       Удобно устроилась в салоне машины, вытягивая ноги, насколько это было возможно. Головой я прислонилась к затонированному стеклу, всё ещё борясь с желанием закрыть глаза. Если усну — будет хуже.       По дороге в техникум вынудила ассистента остановиться перед круглосуточным магазином с алкашкой.       По быстренькому забежала, купила себе такой необходимый суточный запас топлива. Без моей прелести мозг грозится просто растечься и покинуть пределы черепушки. А мозг, между прочим, мне ещё нужен!       Ассистент косо посмотрел на пакет в моих руках, но ничего не сказал.       Ещё бы!       Я лицо отгрызу!       Прижала свою прелесть к груди, продолжая смотреть на быстро сменяющиеся яркие картинки за окном. Несмотря на достаточно раннее время, люди в большом количестве сновали по столице. Жизнь в Токио никогда не утихает.       Прошёл уже месяц обучения, и всё было невероятно гладко и ровно. Никаких из ряда вон ситуаций, кроме, разве что, некоторых стычек между клановым мальчиком и Сугуру. Они, пожалуй, представляли куда большую опасность для тех местностей, куда выезжали на задания, нежели проклятые духи.       Всё было гладко и ровно настолько, что какое-то шестое чувство внутри неприятно ерзало, предвещая проблемы.       Не может быть так всё спокойно…       Никогда не было.       Что-то было не так.       Ну и плюсом ко всему мальчишкам пока негде было развернуться, чтобы показать весь свой потенциал. На радость Старейшинам и на горесть мне. От проклятых духов они избавлялись легко и непринужденно.       В своей комнате занялась любимым делом — распитием алкоголя под музыку.       То состояние сознания, когда наталкивает на банальные, псевдофилософские мысли.       Правда, весь день я так провести не могу.       Пришлось поднимать свою жопу с мягкого матраса и перелить остатки алкоголя в непрозрачную бутылку. А то можно получить пиздюлину от коллег или от самого директора… Голова у меня не железная.       В аудиторию я ввалилась где-то за минуту до начала лекции.       Гето сидел за партой в середине, по левую руку сидела Секо, парта по правую руку была девственно чиста. Клановый мальчик снова опаздывал, принося с собой самые великолепные оправдания. Всегда встречала их с восхищением.       Годжо в развалочку зашёл в класс где-то через полчаса, рухнув за парту. Прям в момент, когда я говорила.       Пришлось замолчать, провожая его взглядом.       — Оправдания будут? — спросила с интересом.       — Я бабушку через дорогу переводил, — отмахнулся парень.       — И как же, интересно, эту бабушку звали? — тихо уточнил Сугуру.       Годжо фыркнул, махнув рукой.       — И куда ты её сводил? На хуй к себе? — спросила я, выпивая из бутылки пиво.       Тёплое, к сожалению.       — Я старух не трахаю, — усмехнулся мальчишка. — А что, ревнуешь?       Он гордо приосанился, как бы говоря, насколько он крутой мальчик. Даже нос задрал, вызывая у меня в груди нечто среднее между смешком и раздражением.       Ни для кого не секрет, что дорвавшись до свободы, клановый мальчик пытался попробовать всё. Честно говоря, в его поведении угадывался знакомый образ. Вырвавшиеся из хватки клана подростки начинали ощущать некую вседозволенность и восполняли то, чего им не хватило — чувство свободы. Не так важно, что для этого они начинали заниматься беспорядочными половыми связями, курением или распитием спиртного.       Я им не мать, чтобы читать нотации по этому поводу. Да и, честно говоря, они создавали впечатление достаточно умных детей, чтобы остановиться вовремя. В тот момент, когда поймут, что это не приносит в их жизнь ничего.       Но, если честно признаваться, я не уверена, что у него было хоть что-то. Мне кажется, что он с девочкой только за ручку и держался.       — Так, — я оставила бутылку с пивом, начиная говорить: — Пишем: классная поебо… В смысле работа.       — Но вы не закончили лекцию… — попытался вмешаться Сугуру.       Сделала вид, что не услышала его.       Обвела взглядом подростков.       Сёко вытягивала губы, пытаясь удержать ручку под носом. Получалось у неё достаточно плохо, потому что ручка постоянно теряла равновесие и выпадала, с характерным звуком соприкасаясь с поверхностью парты.       Сугуру же пытался показать максимум уважения ко мне, спокойно сидя за своей партой с прямой спиной. Он всегда записывал мои лекции и выполнял короткие домашние задания. Все домашнее задание заключалось в разборе ошибок при выполнении прошлого задания.       Ну такой он зайка.       Годжо же, как обычно, писал либо односложные предложения или отделывался кривыми каракулями. Он у нас великий художник уровня трёхлетнего ребёнка, которому впервые в руки попал листок бумаги и цветные карандаши.       Великолепный, чудесный и так далее по его собственному списку.       «Она меня называла фантазер!»       Быстренько накидала им гипотетических ситуаций на поле боя, — конечно же, всё основано на реальных событиях, — а сама села отдыхать.       Проверять что-то, если честно, особого желания не было, разве что можно постараться ради энтузиазма Сугуру…       Радость любого учителя.       А пока я спокойно распивала пиво под видом обычной воды и играла в «Bounce». С помощью кнопок телефона управляла красным пиксельным шариком, пытаясь довести его до финала уровня.       Где-то в моей памяти всё ещё теплились воспоминания о смартфонах, пускай уже и совсем смутные…       Тем не менее, игры и на кнопочных телефонах были не самыми плохими.       Над заданием старался один только Сугуру, радуя мои глаза.       Как хорошо, что он есть!       Сатору откинулся на спинку стула и махнул рукой, громким шепотом зовя однокурсницу. Просто потому что Сугуру решил в упор не замечать товарища, что, надо сказать, было тяжёлым занятием.       — Иёри! Иёри! — упрямо пытался дозваться Годжо.       Сугуру даже начал нервно постукивать пальцами по столу, испытывая крайнюю степень раздражения на друга с шилом в заднице.       Сейчас брюнет находился в той ситуации, когда раздражало даже излишне громкое дыхание.       Сёко отреагировала, откинувшись на стуле назад.       Они начали общаться за спиной и без того напряжённого Сугуру, который хватался за остатки своего рассудка, борясь с желанием врезать кому-нибудь. И этот «кто-нибудь» носит солнцезащитные очки.       Тактически делала вид, что ничего не замечаю, хотя сама то и дело кидала взгляд на разворачивающуюся картину.       Ну прям как в кинотеатре!       Не хватает только попкорна!       Сугуру хватило ещё где-то на полторы минуты, после чего он двинул другу кулаком в лицо, вынуждая его упасть вместе со стулом. Длинными ногами Годжо задел свою парту, неприятно стукнувшись. Грохот поднялся знатный! Парта Сугуру в итоге тоже оказался сдвинута, потому что он слишком резко двинулся.       Сёко очень вовремя сделала ноги, вскочив со стула в тот же миг, как кулак встретился с лицом.       Она умеет вовремя исчезнуть.       — Учитель! Меня бьют! — воскликнул Годжо, вскакивая на ноги.       Очки у него треснули.       — Ничего не вижу, — сообщила я, с интересом подперев щеку кулаком.       Годжо фыркнул.       — Бесполезная старуха…       — Сугуру, я болею за тебя! — крикнула.       Годжо активировал свою бесконечность, сняв треснувшие очки.       Как только не слетели раньше?       За спиной Сугуру раскрылось тёмное пространство, из которого вылезло несколько поглощённых им проклятых духов.       В воздухе повисло напряжение.       — Сам нарвался, — ухмыльнулся Годжо. — Не плачь, когда я тебя размотаю!       — Не говорю ерунды, — Сугуру мило улыбнулся, щуря узкие глаза. — Плакать придётся тебе.       Сейчас лицо Гето напоминало больше морду лисы — хитрое, опасное. За этой милейшей улыбкой крылась тёмная буря всевозможных эмоций.       Я потёрла руки.       Уверена, победит Сугуру!