Судьба сводит нас вместе

Кирю уже давно не удивлялся вспышкам агрессии Маджимы, который мог в мгновение ока выйти из себя и наброситься на раздражающего его человека с битой наперевес или с обнажённым танто, а то и вовсе с голыми кулаками — они представляли не меньшую опасность для его противников. Оказываясь с ним рядом в эти моменты, Кирю пытался его останавливать — конечно же, это получалось далеко не всегда. Чаще всего пылающий злобой взгляд единственного глаза перескакивал на самого Кирю, и, скалясь, Маджима нападал уже на него. И, уходя от лезвия ножа, терпя боль от резких выпадов и остужая его пыл ответными ударами, Кирю только вздыхал и повторял про себя: «Это не Маджима». Это всего лишь Бешеный пёс. И это была далеко не единственная личность, живущая в повреждённом сознании капитана семьи Шимано. Кирю не знал точно, когда произошёл раскол — просто наблюдал его последствия и учился определять, какая из личностей в данный момент верховодила телом Маджимы. Он успел насчитать где-то штук пять или шесть. Одна из них точно была женщиной, другая мнила себя айдолом и считала, что ему всё ещё двадцать четыре, третья будто бы до сих пор работала в кабаре — и была этим крайне недовольна. Были более спокойные, вроде «полицейского» или «таксиста». А были и те, что ставили Кирю в тупик — как прикажете реагировать на личность-«зомби»? Проблема многих личностей была в том, что они появлялись стихийно и долго не задерживались. Кирю не успевал до конца понять их мотивы, чтобы быть спокойным за сохранность Маджимы. С Бешеным псом же он провёл достаточно времени — и достаточно поединков — чтобы полностью доверять ему. Ведь даже у Бешеного пса должна быть причина, чтобы отделиться от основной личности. И это явно было не стремление к самоубийству, а скорее уж попытка защититься. Кирю знал это, потому что видел настоящего Маджиму. Он выходил из тени своих масок ненадолго и только когда они с Кирю оставались наедине. Он разительно отличался от прочих личностей уравновешенностью, которая всё равно не могла скрыть внутренний надлом. Он отвергал свои эмоции, он ненавидел себя за слабость и покорность, которые ему когда-то были навязаны, и Кирю, вовлекая его в объятия, убеждал: быть уязвимым — нормально. Быть к кому-то привязанным — нормально. Чувствовать боль из-за потери чего-то важного — нормально. Нуждаться в ком-то, кому можно открыться — нормально. Кирю будет ждать каждого следующего раза, когда Маджима захочет это сделать. А до тех пор будет иметь дело со всем калейдоскопом его самодельного безумия, которое в своём абсурдном разнообразии было, пожалуй, в какой-то степени увлекательным.