Назови мое имя

Это было обычное вечернее патрулирование. Неспешно осматривая улицы Сторибрука, Эмма Свон погрузилась в свои мысли. Неясное притяжение к мэру, возникшее недавно, заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. Когда раздражение от ее постоянных издевок, насмешек и крика переросло во влечение? Шериф не могла точно указать этот момент даже самой себе. Теперь она сама провоцировала женщину, заставляя ее злиться, тогда она не скрывала страсти – она горела в ее глазах. И пусть в такие моменты Регина, скорее всего, хотела просто убить девушку, вечно сующую нос не в свои дела, все же это были чувства, а не холодное безразличие. Идя по темной улице, Эмма заметила две фигуры возле городского фонтана, и почти сразу до нее донесся приглушенный шепот. Она узнала голоса – они ей были слишком хорошо знакомы. - Мадам мэр, кажется, вы немного перебрали, - не то спрашивал, не то утверждал мужской голос. - Вы очень наблюдательны, доктор Вейл, - ответила женщина, немного растягивая слова. – Что вы здесь делаете в столь поздний час? - Возвращаюсь из больницы – очень сложный пациент. А вы что делаете? - Возвращаюсь домой, конечно. Но не могу найти дорогу. Наверное, переборщила с алкоголем, - уточняет Регина, покачнувшись, и чтобы не упасть на высоких каблуках хватает доктора за плечи. Тот совсем не против такому повороту событий, так как этот жест позволяет ему обнять мэра за талию, крепко прижимая к себе. Эмма, притаившаяся все это время за деревом, что были насажены тут в изрядном количестве, хотела выйти, чтобы прекратить это бесстыдство, но какая-то сила удержала ее на месте, и она решила посмотреть, как будут развиваться события дальше. Регина с Вейлом не теряли времени зря. Доктор с силой впился в податливые губы женщины, нещадно терзая их, и прикусывая. Мэр же совсем не противилась, похоже, ей нравился напор со стороны мужчины, потому что когда он оторвался от нее, она недовольно застонала. - Хотите большего, мадам мэр? – с насмешкой спросил доктор. – Вам повезло, что наши желания полностью совпадают. - Дорогой доктор, прежде чем мы продолжим, я хотела спросить. Есть ли в больнице препарат, который может вызвать сильную боль? Скажем, очень неприятные мышечные спазмы, которые будут продолжаться несколько часов, заставляя жертву корчиться в судорогах? Доктор Вейл был слишком увлечен открывшимся ему возможностям, поэтому думать о том, зачем мэру нужен такой препарат, он не мог. Он просто ответил, чтобы поскорее закончить с разговорами: - Конечно, есть. Он очень сильнодействующий. И очень болезненный. - А вы сможете мне достать несколько ампул, доктор? - Регина, для вас я достану все, что захотите, - прошептал мужчина, отрываясь от ее шеи. Мэр лишь довольно улыбнулась, и от этой улыбки тело шерифа невольно содрогнулось. Она находилась довольно близко и видела блеск от предвкушения скорых мук врага в карих глазах. Единственной проблемой было то, что с большой долей вероятности эти муки предназначались ей. «Похоже, Регина не столь пьяна, как хочет показаться. А вот доктор Вейл прямо таки опьянен ею», - пронеслось в голове девушки. Тем временем Виктор уже расстегнул на мэре блузку, и проник руками под нее. Он ласкал желанное тело, покрывая поцелуями плечи и ключицы. Регина лишь откинула голову назад, позволяя приникнуть еще ближе, тихо постанывая в ответ на его ласки. Но доктор становился нетерпеливым. Ему уже было мало прикосновений к ее коже, к ее груди. Его руки потянулись к юбке, поднимая ее вверх, и открывая заворожено наблюдающей за происходящим Эмме, ягодицы мэра. Девушка резко развернулась – она больше не могла смотреть, как та, которую она желает, отдает себя другому, чтобы заполучить то, что причинит ей невыносимое страдание. Шериф уже собиралась тихо скрыться, чтобы не слышать стонов женщины, которые отдавались в ней глухой болью, как ее остановили слова брюнетки: - Доктор, не стоит торопиться. Остальное получите, когда принесете то, что мне нужно, - ее голос звучал теперь почти спокойно, и было сложно поверить, что это она сейчас не могла сдержать стонов. «Да, она же просто манипулирует им! Даже желание изобразила, знала, что на него подействует», - гневно подумала шериф, сжимая кулаки. - Регина, я хочу тебя, - прохрипел доктор. - Я знаю, дорогой. А я хочу ампулы. - Завтра я принесу их тебе, - сказал он, нехотя отрываясь от мэра. - Вот и славно, - чуть улыбнулась брюнетка, поправляя на себе одежду. – Тогда до завтра. Эмма сидела над бумагами уже несколько часов. Слова не складывались в осмысленные фразы, а количество написанных страниц не увеличивалось. Что же отвлекало от работы столь ответственного шерифа, как Эмма Свон? Она и сама не могла точно определить направление своих мыслей, но то, что они были не о работе, и явно ей мешали, было очевидно. Она отвлекалась на любую мелочь: проехавшая мимо машина показалась ей подозрительной, и девушка решила пробить номера по базе – автомобиль не был в угоне, что успокоило ее на некоторое время; потом какой-то сорванец промчался со скоростью пули возле ее окон, и блондинка хотела уже догнать его и провести воспитательную беседу, однако быстро передумала, решив, что наставлений ему и от родителей хватает; даже пение птиц не давало сосредоточиться, но с пернатыми она уж точно ничего сделать не могла, хотя можно было пострелять их из рогатки Генри, чтобы все кошки города слезли с деревьев для пиршества, тем самым, облегчив ей жизнь. Последний план ей понравился, и она решила вернуться к нему как-нибудь позже. Плодотворные размышления шерифа были прерваны вошедшей в офис Региной Миллс: - Шериф Свон, вы еще на месте? Я боялась вас не застать, ведь время уже позднее, - проговорила мадам мэр, словно оправдываясь. - Что вы хотели, мисс Миллс? – немного грубо спросила Эмма, рассердившись, что засиделась допоздна, и даже не заметила, что на улице стемнело. Конечно, не темнота за окном была причиной злости шерифа, а сцена у фонтана с Миллс в главной роли, но об этом девушка предпочитала не думать. - Я не знаю, как о таком говорят, - тихие слова срываются с губ брюнетки, она не кричит и не бранится, как обычно, похоже она подавлена чем-то. – Мне не приходилось раньше,… - казалось, она не знала, как правильнее выразить то, что сковывало ее душу, и не найдя слов переходит к действиям. Регина порывисто подходит к успевшей встать Эмме, и, прижимая ее к столу, целует: яростно, резко, болезненно. Шериф ошеломлена натиском женщины, поэтому первые секунды даже не думает сопротивляться, открывая губы ей навстречу, и впуская ее язык. Но понимание все же приходит, и она отталкивает Регину: - Мадам мэр, что вы творите? - в возмущении кричит раскрасневшаяся Эмма. – Это слишком, вы не находите? – она хочет сказать еще многое, но также не может подобрать нужные слова. - Простите, мисс Свон, вы правы – я перешла границы допустимого. Этого больше не повторится, - еле слышно сказала брюнетка, явно смутившись своего порыва. - Простите, все в порядке. Просто я думала, вы вколете мне шприц с какой-нибудь гадостью, и совсем не ожидала чего-то столь приятного, - Эмма попытала смягчить свою слишком грубую реакцию, чтобы не спугнуть мэра. Ведь, если быть откровенной, ей очень понравилось ощущать ее губы на своих. - А откуда вы знаете про лекарство, шериф? – мгновенно насторожилась Регина. Девушка не знала, что сказать, поэтому решила не скрывать правду: - Я видела вас с Вейлом у фонтана вчера вечером во время патрулирования, и слышала вас разговор. - Значит, вы подслушивали? И к тому же подглядывали? – теперь пришла очередь брюнетки возмущаться. - Это вышло случайно, мадам мэр, - оправдывается девушка. А Регина подходит ближе, снова вдавливая блондинку в стол, и переходит на шепот: - Значит, вы решили, что ампулы для вас? Это же глупо, шериф? – шепот на самое ухо дает нужный результат, посылая по телу Эммы мелкую дрожь. – Они для Голда. Он угрожал мне, хотел расправиться – я не позволяю таких вольностей. - Так они точно не для меня? – девушке с трудом удается произнести простую фразу – близость Миллс действует на нее удушающе. - Конечно, нет, шериф. От вас я хочу совсем другого. И если мне удастся стянуть с вас джинсы, я даже покажу, чего именно, - обещает Регина. У блондинки подкашиваются колени от ее слов, и если бы женщина не держала ее за талию, она бы точно осела на пол. Чтобы расстегнуть молнию и снять штаны, уходит лишь несколько секунд, вслед за ними отправляется и футболка – Эмма остается в одном белье. Она, наверное, смутилась бы своей наготы перед одетой женщиной, но Регина заставляет забыть ее все правила, вновь вторгаясь в ее рот жадным поцелуем. Девушка тянется к пиджаку мэра – на той сейчас слишком много одежды, а ей хочется ощущать под пальцами нежную кожу брюнетки. - Нет, - останавливает она нетерпеливого шерифа, - подожди немного. Эмма всматривается в карие глаза, не понимая, что именно удерживает женщину от следующего шага. Поэтому она не замечает, как рука мэра тянется к карману, что-то вытаскивая. В следующее мгновение блондинка ощущает легкий укол в ягодицу, и все понимает, но уже слишком поздно. Мэр же хватает оторопевшую девушку за плечи, и заталкивает в камеру, захлопывая дверь, и проворачивая ключ на два оборота. - Что же, шериф Свон, теперь ваша очередь ночевать в камере. Правда, вам будет не так комфортно: препарат, что я вколола, по словам Вейла очень болезненный. Расскажете потом. Поверьте, - хищная улыбка исказила черты Регины, - я бы многое отдала, чтобы задержаться, и насладиться вашими муками. Но меня к ужину ждет Генри, поэтому я вынуждена вас покинуть. Но я оставлю ваш телефон на вызове, так что ваши крики будут мне прекрасно слышны. Не сдерживайтесь, - еще одна насмешка, и она уходит, оставляя Эмму одну в темноте, в ожидании боли. И она приходит: сначала легкая, почти неощутимая, но усиливающаяся с каждой минутой. Она заставляет согнуться пополам, чтобы как-то облегчить внезапную резь в животе, потом появляются сильные судороги в конечностях, и скоро все ее тело корчится от невыносимой боли. Эмма упала на холодный пол, не в силах подняться, чтобы лечь на кушетку, она лежит на нем, сжимаясь в комочек, и пытаясь сдержать рыдания, что рвутся наружу. Какое-то время ей удается удерживать слезы в себе, но скоро сил на это не остается, и ее надрывные всхлипы разносятся по всему участку, может быть их даже слышно на улице, она не знает, но телефон, что лежит рядом на столе, точно ловит их. Сколько времени продолжалась эта пытка Эмма не знает, она просто пыталась вытерпеть ее. Лишь когда ночной мрак начинает сереть, она проваливается в забытье, так и, оставаясь лежать на полу, прикрывшись только легким одеялом, которое удается стащить с кушетки. Мэр Миллс наведывается в участок рано – с первыми лучами солнца. Она слышала крики, и надсадный плач, а теперь они стихли – значит, шериф, наконец, сдалась. Она входит, и видит ее сжавшейся, маленькой, беззащитно и одиноко лежащей на полу, и сердце почему-то ноет. Брюнетка открывает дверь камеры, и, опускаясь на колени перед затихшей девушкой, осторожно убирает пряди спутавшихся волос с лица. Этот жест мог бы стать свидетельством нежности, если бы не страдания, что она доставила. - Не нужно переходить мне дорогу, милая, иначе будет еще хуже, - чуть слышный шепот, почти сожаление, сожаление той, что никогда не остановится.