А небо по-прежнему голубое...

Вынужденное решение — Операция «Семеро Поттеров» — Свадьба — Проникновение в Министерство — Ссора — Визит в Годрикову Впадину 27 июня 1997 года — 24 декабря 1997 года.       Возвращение домой выдалось на редкость безрадостным. Всю дорогу в окна купе били косые струи дождя, из-за его завесы было трудно что-либо разглядеть; правда, никто и не собирался этим заниматься.       Старостам разрешили сократить время на регулирование порядка — царившее после похорон уныние и всеобщая подавленность были лучшим гарантом спокойствия, и потому вскоре Рон и Гермиона разошлись по своим купе: Рональд поспешил к Лаванде, сидевшей с Парвати, Падмой и кем-то из друзей, Гермиона вернулась к Гарри, Джинни — и Фреду с Джорджем. Ребята присутствовали на похоронах и решили вместе со всеми вернуться на поезде, «вспомнить былое». Возможность побыть с Фредом у Гермионы появилась только сейчас: до этого она проводила время в обществе Чарити, вплоть до самого отъезда.       — А я уже успел забыть, насколько узкие купе в экспрессе, — потягиваясь, пожаловался Фред, чьи длинные ноги, как и ноги его близнеца, упирались в сиденье напротив.       Никто никак не прокомментировал его заявление: Джордж уже посапывал, откинувшись головой на спинку сиденья, Гарри задумчиво разглядывал потолок, к нему прильнула Джинни, забравшаяся с ногами на своё место и игравшая с Арнольдом, Гермиона же просто молча присела рядом с Фредом и устало склонила голову к нему на плечо. Да и говорить никому ни о чём не хотелось: всё пережитое — нападение Пожирателей, смерть Дамблдора и похороны, отъезд из школы — гнело каждого, нависнув тяжёлым грузом.       В ушах у Гермионы до сих пор звучали слова Чарити: «Дальше будет только хуже… Это только начало…» От этого становилось немного не по себе. После рассказа Гарри о крестражах и о том, чем ему предстоит заниматься вместо обучения на седьмом курсе, девушке стало ясно, что и они с Роном в школу не вернутся. Это даже не обсуждалось. Но как воспримут эту новость родители, Чарити, Фред? Гермиона украдкой взглянула на своего соседа, и тот, перехватив её взгляд, ободряюще улыбнулся, а его рука поймала её пальцы и осторожно сжала.       «Я скажу ему… позже. Он поймёт. Он должен понять».       Когда «Хогвартс-экспресс» прибыл в Лондон, Рон с Гермионой, проконтролировав процесс высадки пассажиров, сами вышли на платформу и подошли к своей компании, миновав семьи Патил и Браун. Судя по тому, с какой поспешностью родители уводили детей с волшебной станции, у магического сообщества появились серьёзные опасения о собственной безопасности, и все торопились как можно быстрее попасть домой, под защиту родных стен.       Крепко держась за руки, как в прошлый раз, Фред и Гермиона следом за всеми проскочили барьер и, остановившись неподалёку, принялись высматривать мистера и миссис Грейнджер. Но тех почему-то не наблюдалось, и это здорово взволновало Гермиону.       — Вдруг что-то случилось? — встревоженно спрашивала девушка, оглядываясь по сторонам.       — Что могло случиться? — беспечно отозвался Фред, прислонившись к тележке с багажом спутницы. — Не переживай, может, просто пробки? Магглам ведь приходится добираться куда дольше, нежели волшебникам…       — Знаешь, я порой просто поражаюсь твоей беспечности! — в сердцах воскликнула Гермиона, обернувшись к молодому человеку. — Ты что, не знаешь, в какой опасности сейчас находятся магглы? А в их числе и мои родители! Вдруг Пожиратели совершили очередное нападение и… — Голос у неё сорвался, и Фред тут же воспользовался паузой.       — Ты плохо на меня влияешь, я уже начал делать выводы, основываясь на логике и фактах. Во-первых, мисс Грейнджер, Пожиратели совсем не идиоты, в чём я, по правде, сомневаюсь, и наверняка затаились, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Во-вторых, они вряд ли станут без разбора нападать на маггловское население. И в-третьих, — тут он улыбнулся, — твои родители уже здесь, в полном здравии.       Гермионе тут же стало стыдно за упрёки. Действительно, из-за волнения она сделала из мухи слона, чем обычно не занималась, и набросилась на Фреда. Юноша понимающе кивнул и указал взглядом в сторону родных Гермионы, и та тут же поспешила к ним.       — Представляешь, на дороге была какая-то авария, и нам пришлось проторчать в пробке немного дольше, чем планировалось, потому и опоздали, — позже объяснял Роберт Грейнджер.       Немногим раньше Фред подкатил тележку с багажом к машине и помог загрузить чемодан в багажник, после чего ушёл. Родители Гермионы взяли с него обещание заглянуть к ним как-нибудь на чай в середине июля, на что юноша, естественно, ответил согласием, а у Гермионы не хватило духа сказать, что такой возможности может и не представиться.       С того дня минуло всего ничего времени, а обстановка уже успела измениться и стать до ужаса будоражащей. В «Пророке» едва ли не каждый день публиковались коротенькие заметки о пропавших волшебниках или даже целых семьях, и, хотя редакция не допускала утверждений о гибели упомянутых, сомневаться в том не приходилось. К тому же участились «странные» исчезновения и среди магглов, что говорило лишь об одном: Пожиратели что-то замышляют, готовят, выходят на новый уровень, и в скором времени их сил будет достаточно, чтобы нанести гораздо более прицельные и мощные удары, чем те, что уже сейчас наводили страх на волшебное сообщество. Даже магглы ощущали, что что-то не так, но, как и в случае с дементорами, увидеть опасность собственными глазами просто не могли. Ощущение стремительно надвигающейся угрозы буквально витало в воздухе, как предчувствие грозы душным летним вечером, когда небо уже потемнело едва ли не до черноты, и сам ветер, казалось бы, наэлектризовался, гоня полные воды тучи, грозящие излиться на землю с шумом и грохотом.       Точно такая погода установилась в тот вечер, когда Гермиона, вместе с родителями вернувшаяся из Лондона, где находилась семейная стоматологическая клиника, нашла в новом выпуске «Ежедневного пророка» статью, которая предопределила одну из трагедий грядущей войны. Закрывшись в спальне, пока Роберт и Джин Грейнджер разбирали пакеты с продуктами из магазина, переговариваясь под шум радио, девушка распахнула окно, позволяя вечерней прохладе немного разогнать воцарившуюся в комнате духоту, и взяла в руки газету, но лишь для того, чтобы, не сдержав вскрика, сложить её пополам. Потом, решившись, Гермиона снова открыла её, продолжая чтение статьи, украшавшей третью страницу под заголовком: «Об отношении к магглорождённым волшебникам и простецам».       Текст ниже крупных букв во всех подробностях описывал причины, по которым нельзя считать предубеждённое отношение к магглорождённым и магглам единственно верным. Автор рассуждал о роли «неполноценных» волшебников, о том, почему они ничем не хуже тех, в чьих жилах течёт чистая кровь благородных предков, о том, что они мало отличаются от тех, кто считает себя вправе презрительно относиться к ним.       «В тех волшебниках, коих многие представители «благороднейших и древнейших» родов безосновательно и абсолютно предубеждённо считают недостойными постигать магические знания, сокрыт куда больший потенциал, и это утверждение имеет под собой научное подтверждение. Ручейки чистокровных родов в стремлении не допустить притока крови простецов или полукровок на протяжении веков бесконечно много сливались между собой, и в конце концов это привело к смешению крови, к близким межродственным бракам, а это первый признак вырождения, и в мире простецов тому есть немало примеров. Те, кто по чистоте и знатности рода привыкли занимать первые места в магическом сообществе, на деле не могут дать ему ничего нового, так как их потомство уже генетически слабее, чем могло бы быть, допусти самодовольные аристократы обновление крови.       Магглорождённые же волшебники — вот истинное чудо, долгое время незаслуженно оскорблённое. Подумайте о том, какой силой обладают те из них, в ком пробудились умения и таланты далёких предков, о тех, кто унаследовал куда больший магический потенциал, сохранявшийся и предававшийся, возможно, целыми веками! Такая магия сродни выдержанному французскому вину: за годы «простоя» она напиталась новыми силами, раскрылась и подарила целый «вкусовой» букет тому счастливчику, кого сочла достойным такой ответственности...»       Гермиона с повышенным вниманием дочитала объёмную статью до самого конца, уже зная её автора, и подпись внизу послужила лишним тому подтверждением. «Чарити Бэрбидж», — гласила она, и на страницах самой читаемой в магической Британии газеты в эти тёмные времена служила смертным приговором осмелившейся на такую дерзкую выходку волшебнице.       — Что же ты наделала, Чарити, что же ты наделала... — потрясённо шептала себе под нос Гермиона, не замечая, как нервно комкает в дрожащих пальцах страницы газеты и как от этого верещат портреты напечатанных в ней колдунов и колдуний, стараясь увернуться.       В тот же миг снаружи полыхнула молния, а следом за ней раздались раскаты грома, и в мгновение ока разыгралась нешуточная гроза, затянувшая собой прежде лишь посеревший небосвод. Очнувшись, Гермиона поспешила прикрыть оконные створки, от особенно сильного порыва ветра громко стукнувшие о стены коттеджа. В лицо ей ударили косые капли дождя, превратившие брошенную на подоконник газету в повлажневший клубок скомканных страниц. Буря эта служила предвестником грядущих страшных событий, и мисс Грейнджер осознавала это как никто другой.       — В графстве Кент совершено нападение на дом мистера Джекобса. Сам он вместе с семьёй — его супруга, двое сыновей и дочь — пропал при невыясненных и очень странных обстоятельствах. Обстановка в его доме выдаёт, что туда проникли воры: повсюду беспорядок, сломанная мебель и выбитые окна, но все ценности на месте… — вещал ведущий утренних новостей, готовый держать лицо при плохой игре, судя по широкой улыбке профессионала.       — Какой ужас! — воскликнула миссис Грейнджер, отложив бутерброд; в последнее время ей было не по себе, как и её дочери, и зачастую даже кусок не лез в горло. — Сколько таких случаев уже было?       — Достаточно, чтобы власти наконец-таки обратили на это внимание, а не занимались принятием абсолютно бесполезных законопроектов, — вполголоса буркнул Роберт Грейнджер, повязывавший галстук, глядя на своё отражение в отполированной дверце духовки.       — Дай-ка помогу, — вмешалась его супруга.       Встав со своего места, она подошла к мужу и в два счёта перевязала галстук как надо. Отец в качестве благодарности поцеловал жену в щёку и с абсолютно мальчишеским видом взъерошил её собранные в пучок волосы.       — Роберт! — сердито воскликнула Джин Грейнджер, тут же стукнувшая уже шмыгнувшего прочь мужа по плечу и принявшаяся поправлять безнадёжно испорченную причёску. — Я же целых полчаса собирала волосы! — Но несмотря на раздражение, на губах женщины играла улыбка.       Закончив, она обернулась к дочери и поймала на себе затуманенный и оттого показавшийся странным взгляд Гермионы, что заставило её встревожиться.       — Что-то не так, милая? — спросила Джин Грейнджер, застыв и не зная, что делать: то ли подойти, то ли остаться на месте.       — Нет-нет, всё хорошо, — через силу кивнула Гермиона, а потом, когда мать, тоже кивнув, уже вышла на улицу, побежала следом за ней и крепко обняла её со спины.       — Гермиона, точно всё в порядке? — переспросила миссис Грейнджер, крайне удивлённая таким странным поведением своего ребёнка.       — Да-да, точно. Мне просто захотелось тебя обнять.       Выдавив смешок, Гермиона отошла к порогу и уже оттуда следила за тем, как родители уезжают на работу. Перед тем как сесть в машину мать осторожно провела рукой по встрёпанным волосам дочери, пытливо всматриваясь в её лицо и пытаясь найти в нём разгадку настораживающего поведения уже взрослой и почти восемнадцатилетней девушки.       Когда автомобиль родителей скрылся за поворотом, Гермиона зашла в дом и крепко закрыла дверь, после чего прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза. Все эти новости, нападения на магглов, абсолютно непричастных к тому, что сейчас творилось в мире магов, заставляло тревожиться за собственную семью, за родителей. Она ведь, всё-таки, имеет прямое отношение к Гарри — главному противнику Волан-де-Морта, а значит, Пожиратели вполне могут заинтересоваться её семьёй. Могут нагрянуть сюда, в их дом, и тогда…       «Но ведь должен же быть способ не допустить этого, — взволнованно думала девушка, — должен же быть способ защитить их! Я не перенесу, если с мамой и папой что-нибудь случится, если они тоже станут жертвами… безвинными жертвами… только из-за того, что я буду частью той угрозы, которую Гарри представляет для Волан-де-Морта…»       Ей сейчас как никогда раньше был нужен совет, а единственным человеком, кто мог его дать, являлась Чарити Бэрбидж, связаться с которой не было никакой возможности: её обратного адреса у Гермионы не было, а в Хогвартс писать нет смысла, ведь она наверняка уже уехала…       Но тут девушка, неожиданно вспомнив о напечатанной в «Пророке» статье, поспешила наверх, в спальню, чтобы там, высушив заклинанием газету (какое счастье, что теперь она может полноправно колдовать дома!), на страницах с потёкшей печатной краской отыскать в графе контактных данных номер редакции «Ежедневного пророка». Судя по всему, журналисты в плане технологий простецов были куда более либеральны и не чурались пользоваться достижениями маггловской техники. Спустя полчаса Гермионе удалось раздобыть телефонный номер квартирки, которую снимала Чарити Бэрбидж, и набрать номер дрожащими от волнения пальцами.       Что, если номер неверен? Если Чарити нет дома? Если она не пользуется телефоном и не ответит? Если с ней что-нибудь случилось?..       В ожидании ответа с той стороны провода Гермиона кусала губы и перебирала все варианты. Но тут в трубке после безликих гудков послышался щелчок, а за ним — тёплый и родной голос приятельницы.       — Квартира Чарити Бэрбидж, слушаю вас. Если вы сумели найти этот номер, значит, у вас действительно срочное дело, а посему…       — Чарити! — взволнованно выдохнула в трубку Гермиона.       — Гермиона? Ты, детка? — удивилась собеседница, и девушка была готова поклясться, что знает, как в этот момент приподнялись её рыжеватые брови. — Вот так неожиданность! Неужели стало настолько скучно, что ты решила проболтать со мной?       — Чарити, — повторила Гермиона, только теперь уже сипло, чувствуя, как дрожат руки и голос и слёзы наворачиваются на глаза — слёзы облегчения и страха. — Приезжай сюда, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Это очень, очень важно.       Спустя пятнадцать минут, видимо, потребовавшихся на сборы и трансгрессию, Чарити Бэрбидж уже стояла на пороге дома семьи Грейнджер, как и в тот жаркий августовский день, когда впервые явилась в качестве сопровождающей юной волшебницы. Не говоря ни слова, Гермиона схватила приятельницу за руку и потянула в прохладу дома, а там, проведя в гостиную, заставила сесть на диван. Сама же, не в силах усидеть на месте, принялась мерить шагами светлую комнату, заполненную разного рода семейными фотографиями и цветами в безликих серых горшках.       — В чём дело? — осведомилась Чарити, сцепив длинные тонкие пальцы в замок и следя за девушкой. — Судя по всему, тебя что-то беспокоит, но ты ничего не объяснила пока что, а мысли читать я ещё не научилась.       — Новости, — выдохнула Гермиона, развернувшись. — Ты ведь следишь за новостями? Знаешь обо всех этих странных исчезновениях как среди магического, так и маггловского населения?       — Естественно, — кивнула Чарити, нахмурившись.       — Я боюсь, что это может коснуться… моих родителей.       — На каких основаниях? — прищурилась мисс Бэрбидж, и сам тон её голоса из беспечного сменился серьёзным.       — Я… не могу тебе сказать, — замялась девушка, — но это связано с Гарри, с тем, что он по пророчеству является Избранным, а значит…       — А значит, должен сам расправиться с Сама-Знаешь-Кем, — закончила Чарити с присущей ей проницательностью. — И ты, конечно, не бросишь его и всеми силами поддержишь вместе с Рональдом, да?       — Мы его друзья, — просто произнесла Гермиона.       — То есть это само собой разумеется, — кивнула Чарити. — И из-за этого ты боишься, что твоим родителям угрожает опасность, ведь так?       — Я была бы очень рада, если мои опасения безосновательны. Но ведь это далеко не так, правда?       Замолчав, Гермиона пытливо посмотрела на приятельницу, и та отвела глаза, не выдержав пристального взгляда.       — Именно, — вздохнула Чарити. — Артур сказал об этом только мне, даже Молли не знает — незачем её тревожить понапрасну… На некоторых из членов Ордена Феникса и тех совершеннолетних, кто был в списке Отряда Дамблдора, в Министерстве заведены дела ещё в бытность у власти Фаджа, и теперь этими списками заинтересовались личности, во многом поддерживающие взгляды Сама-Знаешь-Кого. Это пока только догадки тех, чьи мысли ещё не засорены лживыми речами Скримджера и других, но вполне возможно, что в скором времени по этим спискам начнутся облавы, так что магглорождённые волшебники и их родные находятся в большой опасности. Ты, думаю, знаешь, что прошлым летом Министерство наводило защитные чары на дома таких учеников нашей школы, и чары эти действуют до сих пор, но если Министерство падёт или управление отделом, занимавшимся этими вопросами, перейдёт в руки приспешников Сама-Знаешь-Кого, а их полно в Министерстве, тогда все щиты и барьеры окажутся абсолютно бесполезны. Сама понимаешь, что это значит.       — Что же тогда делать? — хрипло спросила Гермиона, напуганная словами приятельницы. Конечно, об этом она и сама догадывалась, но теперь, когда её опасения были высказаны вслух, стало ещё страшнее.       — Нужно придумать, как защитить твоих родителей, — высказалась Чарити и усмехнулась. — Да уж, на редкость очевидно.       Бурное обсуждение всех возможных вариантов затянулось часа на три. Идеи были разные, от архисложных защитных заклятий до постоянной необходимости пить Оборотное зелье. Тем не менее, в каждом плане находились бреши и слабые места, вынуждавшие отметать их один за другим.       — Я бы предложила твоим родителям пожить у меня, — задумчиво протянула Чарити, — но, к сожалению, этот дом теперь уже не является полностью безопасным местом. Я про старый отцовский коттедж в глуши. Там бы их точно не нашли… если бы он не был связан со мной.       Гермиона встрепенулась и посмотрела на приятельницу. Ей тотчас же вспомнилась недавняя публикация в «Ежедневном пророке», и она спросила, решившись:       — Это из-за той статьи, да? Зачем ты это сделала? Тебе же прекрасно известно, что делать такие выступления в настоящее время просто верх безрассудства и глупости!       — Статьи? — нахмурилась Чарити. — Не-ет, что ты, дело не в ней! Просто из-за моих связей с Орденом… А ты читала статью? Что ты о ней думаешь? — заинтересовалась волшебница.       — Я уже сказала, что о ней думаю, — сердито ответила Гермиона. — Это было глупо и безрассудно.       — Что ж, я никогда не претендовала на звание Мисс Благоразумность, — фыркнула Чарити, которой каким-то чудом удавалось сохранить способность острить на такие опасные темы. Сейчас эта способность донельзя раздражала Гермиону, искренне не понимавшую, как можно так беспечно относиться к собственной жизни.       — А что, если тебя найдут? — резонно спросила девушка, озвучив один из главных страхов, тревоживших её. — Тебе придётся отвечать за всё сказанное в той статье, а это…       — Я готова ответить за всё, что напечатано в газете от моего имени, — сурово и как-то даже торжественно объявила Чарити. — Это мои мысли и моя точка зрения, а свободу слова пока ещё никто не отменял, какими бы ни были обстоятельства.       Произнесённые ею слова повисли в гостиной. В затянувшемся молчании Чарити с любопытством разглядывала фотографии на ближней к её креслу каминной полке, пока Гермиона изучала сложенные на коленях руки, не решаясь что-либо сказать. Мисс Бэрбидж ясно дала ей понять, что тема статьи закрыта, и более поднимать её нет смысла. Всё-таки это личное дело Чарити. И всё же не тревожиться за неё Гермиона не могла. Она-то понимала, чем это грозит, и надеялась, что несмотря на всю свою браваду и кажущуюся легкомысленность, Чарити тоже это сознаёт.       Неожиданно Живоглот, до того носившийся во дворе, ворвался в гостиную и на полных правах домашнего питомца запрыгнул на диван, при этом смахнув на пол кипу журналов с журнального столика. Попеняв коту на невоспитанность и отсутствие всяких манер (при этом забыв, что Чарити тоже находится в комнате), Гермиона наклонилась, чтобы собрать следы кошачьего хулиганства и водрузить их на место. Но тут её внимание привлёк один из буклетов, распахнувшийся на странице, где журналист живописал все прелести отдыха в Австралии. Невольно заинтересовавшись, девушка уселась на место с буклетом, углубившись в статью.       «Всё больше наших соотечественников перебираются в Австралию на постоянное место жительства, — рассуждал автор статьи под красочными панорамами скал, коралловых рифов и парусов знаменитой Сиднейской оперы. — И, надо сказать, их выбор абсолютно адекватен. Как уже рассказывалось выше, Австралия как доминион Великобритании считается одним из самых популярных вариантов для тех жителей Британских островов, кто решил сменить условия жизни. Для граждан нашего государства существует упрощённая система, помогающая сделать переезд более лёгким и быстрым».       — Нашла что-то интересное? — подала голос Чарити, не в правилах которой было надолго замыкаться в себе и дуться.       — Кажется, я нашла выход, — подтвердила Гермиона мысль, возникшую у неё после прочтения статьи — робкую, но яркую надежду.       — То есть ты предлагаешь переправить твоих родителей в Австралию? — уточнила Чарити после того, как мисс Грейнджер посвятила её в план, порождённый её воображением.       — Только, естественно, под другими именами, — подтвердила Гермиона. — Это может получиться! Только вот надо каким-то образом раздобыть новые документы и билеты и уговорить их уехать…       — А если их найдут прежде этого? — резонно спросила Чарити, и Живоглот насторожился от звука её резкого голоса. — Или рассекретят, несмотря на все предосторожности? Если они выдадут себя? Тут просто документами не отделаться…       Она задумалась, разглядывая фотографии. На каждой из них, заключённой в одинаковые серые рамки, семья Грейнджеров была в полном составе: мать, отец и дочь. Счастливые, улыбающиеся и непривычно неподвижные. Запечатлённые воспоминания о днях, имевших определённое значение для семейства…       Воспоминания… память…       И решение пришло само собой.       Уходя, Чарити пообещала, что возьмёт на себя изменённые документы и получение билетов по ним. Гермионе же предстоит самая сложная и ответственная часть: суметь применить одно из опаснейших заклинаний — Обливиэйт — в отношении памяти собственных родителей.       — Это сделает их бесполезными и недосягаемыми для лап Пожирателей, — объяснила Чарити побелевшей от ужаса Гермионе, расписывая возникшую у неё идею. — Они будут в полной безопасности. На другом континенте в другой части света, под новыми именами — абсолютно новые, другие люди. Им это под силу. Но вот под силу ли тебе?       — Я не могу, — покачала головой Гермиона, машинально поглаживая шерсть подобравшегося поближе к ней Живоглота. — У меня не получится, Чарити! — в панике воскликнула она.       Волшебница лишь успокаивающе положила свою ладонь на её руку, поглаживая тёплыми пальцами.       — Что случилось с сильной и умной, уверенной в себе волшебницей, сдавшей СОВ на одни «Превосходно»? — комически ужаснулась Чарити, пытаясь приободрить свою юную приятельницу.       — Там была одна «Выше ожидаемого», — занудно пробормотала Гермиона, улыбаясь сквозь слёзы, уже показавшиеся на глазах.       — Не суть, — отмахнулась Чарити. — Хочешь, я буду с тобой? — вдруг предложила она, ведомая каким-то странным душевным порывом. — Сама понимаешь, за тебя это сделать не могу, но морально поддержать — запросто. Хочешь?       — Хочу, — кивнула Гермиона с признательностью.       Чарити улыбнулась ей, и девушка вдруг заметила следы возраста, прежде ею незамеченные: сеточка тонких морщин у уголков глаз и губ, седые прядки в потускневших рыжих волосах… Только голос да взгляд оставались всё такими же задорными и бодрыми, выдавая, что огонь внутри Чарити Бэрбидж ещё не потух, ещё поддерживает её и толкает на порой необдуманные поступки.       Прошло всего-то шесть лет, а как многое их связало! Чарити была рядом в самые важные, весёлые и страшные моменты, приободряла, даже находясь на расстоянии, всегда была готова выслушать и помочь. Она просто была, всегда была, вне зависимости от обстоятельств. И сейчас Гермиона была благодарна ей как никогда, да высказать всего этого не могла — отчасти потому что не хватало слов, отчасти из-за нелюбви Чарити ко всякого рода сентиментальным сценам.       Вот и сейчас она отняла руку и поднялась с дивана, вместе с Гермионой направляясь к выходу и по пути объясняя план дальнейших действий. Живоглот тоже потрусил за волшебницами, держа хвост трубой и прислушиваясь к их беседе.       — Так что жди новостей, — прибавила Чарити напоследок и, решившись, позволила себе обнять Гермиону, после чего трансгрессировала от порога дома семейства Грейнджеров, притворившись, будто не услышала последних слов своей юной приятельницы, просившей её быть благоразумной и осторожной.       Таким образом, начало спасению мистера и миссис Грейнджер, о котором сами они даже не догадывались, было положено. Гермиону это даже приободрило, что не осталось незамеченным для её родителей. По вечерам после работы они часто играли в настольные игры, или читали друг другу особенно интересные истории из журналов, или коротали время за просмотром старых фильмов.       Чарити, верная своему обещанию, оформила доставку билетов по маггловской почте, а документы на имя Моники и Венделла Уилкинс выслала с совой, пока их предполагаемые обладатели были на работе. Дело оставалось за самой Гермионой, а она всё никак не могла решиться. Тем не менее, каждый день новые новости о пропавших и погибших, о странных случаях и авариях наталкивали её на мысль применить сложное заклинание как можно скорее и тем самым помочь родителям быстрее покинуть ставшую для них опасной страну. Но как же сложно и страшно лишаться их, родных людей, которые, быть может, впоследствии не вспомнят её или не узнают о том, что у них была дочь, если она погибнет…       Так и проходил жаркий, душный и дождливый порой июль в предчувствии грозных, ужасных событий. А незадолго до принятия одного из самых ответственных решений Гермионы за всю её жизнь она получила письмо от Чарити, приободрившее её и побудившее действовать.       «Гермиона, хочу сообщить тебе потрясающую новость! Люпин наконец-таки созрел, и они с Нимфадорой — не могу отказать себе в удовольствии величать её полным именем тут, пока она не видит — всё же поженились. А там уже не за горами и вторая свадьба — Билл и Флёр, конечно же. Молли уже пригласила меня, так что придётся наверняка искать парадную мантию и какой-нибудь подарок молодожёнам… выбрали же время, а? Хотя, знаешь, по своему опыту могу сказать, что лучше уж так, чем потом жалеть, что не успели…       Дай мне знать, когда решишься, чтобы я могла приехать.       Всё будет в порядке, детка.       Скоро увидимся».       В ответ Гермиона отправила с той же совой весточку, в которой указала дату. Более медлить уже было невозможно. Время утекало как песок сквозь пальцы, волнение усиливалось, как и страх, и родители будто бы догадывались о чём-то, хотя по большей части вели себя непринуждённо, полагая, что всё в порядке, всё по-прежнему, а это уже давно было не так.       На письмо Чарити не ответила, и это пугало Гермиону. Она даже решилась позвонить приятельнице, надеясь, что та ответит, будто уже стоит на пороге, готовая прибыть, но вместо её знакомого голоса в трубке раздавались лишь холодные механические гудки. Неужели что-то случилось? Неужели Чарити не сдержит обещание? Но ведь раньше она всегда оставалась верна своему слову. Быть может, возникло какое-то срочное дело? Или таким образом она даёт понять, что Гермионе нужно самой пройти этот путь?       Как бы то ни было, ответа Гермиона не дождалась ни на пятый, ни на десятый звонок, что убедило её в необходимости действовать самостоятельно. А ведь она так рассчитывала на Чарити, бывшую её поддержкой и опорой!..       Раздосадованная, взволнованная, напуганная, в тот вечер накануне решающего дня мисс Грейнджер почти не притронулась к ужину и поспешила уйти в спальню, где просидела до темноты, нервно перечитывая строчки последнего письма Чарити и свежий номер «Пророка», прежде чем приготовиться ко сну. Внутри у неё всё сжималось от волнения и тревоги, лишавших сил.       Она едва ли не впервые ощутила себя маленькой и беспомощной девочкой, которой больше всего на свете хотелось укрыться одеялом с головой и спрятаться от ужасов окружающего мира. Странное ощущение пугало, и Гермиона свернулась на кровати клубочком, отвернувшись от двери и слегка прищурив глаза, так что чёткий рисунок обоев на примыкавшей к кровати стене сливался в одно пятно в узких щёлочках.       За спиной послышались шаги, а затем на постель присела миссис Грейнджер. Её тёплые руки заботливо отвели с лица дочери несколько прядей волос, провели по лбу и щеке, и Гермиона повернулась к матери, вглядываясь в её до боли родное лицо, с одной стороны освещённое бликами света из коридора, с другой затемнённое полумраком комнаты.       Решение уже было принято, но теперь оно стало куда увереннее отзываться в голове, тесня панические мысли: «Я не смогу! Так нельзя! Это опасно!» И всё же внутри закоротившим проводком билась отчаянная надежда, признак предательской слабости: «Может быть, этого не потребуется?»       Однако все приготовления уже осуществлены: Гермиона заколдовала маленький клатч с помощью заклятия Незримого расширения (она надеялась, что Чарити поможет ей в этом, но теперь, когда стало ясно, что она не появится, действовать пришлось самой) и уложила в него все необходимые (кажущиеся необходимыми) вещи, а именно одежду и книги. Большинство вещей, правда, пришлось оставить, но ведь не возьмёшь же с собой целый шкаф или всю комнату! Комнату, в которую, возможно, никогда уже больше не вернёшься.       А родители даже не догадываются о том, что уже завтра утром их жизнь кардинально изменится, у них больше не будет здесь дома, не будет дочери, не будет большей части воспоминаний…       Джин Грейнджер сидела на кровати своего ребёнка и перебирала волнистые волосы дочери, пока Гермиона не заснула, и в ту ночь сны её были на редкость светлыми и почти совсем не тревожными. «Чёрная метка провоцирует панику» «Число Пожирателей смерти растёт» «Убита семья магглов» «Руфус Скримджер проводит экстренную встречу с премьер-министром магглов»       Заголовки один другого страшнее, а это всего лишь новый номер «Ежедневного пророка». Да, медлить больше нельзя.       Утро началось как и обычно. Родители Гермионы, позавтракав без неё, сидели в гостиной, обсуждая какую-то передачу, транслировавшуюся по телевизору, в то время как их дочь пролистывала дрожащей рукой страницы «Пророка» с пугающими заголовками, а потом сжимала в потных ладонях расшитую бисером сумочку и волшебную палочку. Чтобы сбить Пожирателей смерти со следа, вздумай они заявиться сюда — а они наверняка заявятся, — пришлось видоизменить спальню посредством сложных заклятий трансфигурации, и теперь уютная комната Гермионы Джин Грейнджер превратилась в захламлённую пыльную комнатушку, в которой явно никто не стал бы жить. Сейчас же предстояло самое сложное, самое опасное, то, на что так трудно было решиться.       Набрав побольше воздуха в лёгкие, Гермиона спустилась вниз, скользя дрожащими пальцами по гладким перилам лестницы. Остановившись на пороге гостиной, она долго сверлила взглядом макушки ни о чём не подозревающих родителей, тихим шёпотом прощаясь с ними, а затем, взяв себя в руки, крепче сжала волшебную палочку и уверенным шёпотом произнесла заклинание.       Всё произошло быстро и, казалось бы, незаметно; родители-то уж точно ничего не почувствовали, пока их головы наполнялись новыми, ложными воспоминаниями, заменявшими и уничтожавшими те, в которых было хоть малейшее упоминание о Гермионе. Это было сложное действо, но начав его, уже невозможно было свернуть назад. Тут от каждого неверного движения или посыла зависело слишком многое.       Но вот всё закончилось, и Гермиона нервно убрала палочку в карман джинсов, а затем оставила конверт с билетами и документами на столике, после чего, не оглядываясь, вышла из дома. В руках у неё вдобавок к сумке была ещё и корзинка, в которую она заблаговременно заперла Живоглота. Оставить его дома Гермиона попросту не могла и решила забрать его с собой.       На ходу смаргивая слёзы, девушка шла всё быстрее и быстрее по направлению к тому полю, откуда прошлым летом трансгрессировала вместе с Фредом. Фред так и не зашёл к ним на чай… Впрочем, теперь это уже не имеет значения.       С ним она скоро увидится, а вот родители…       Остаётся надеяться, что они успешно доберутся до пункта своего назначения.       Обитатели «Норы» были крайне удивлены неожиданным прибытием Гермионы — ожидалось, что она приедет позже, — но приняли её, как всегда, с радушием. Приезд её был весьма кстати: велись приготовления к свадьбе Билла и Флёр, а значит, нужны были все свободные руки, коих в доме вечно не хватало.       В тот же день Гермиона осторожно осведомилась у миссис Уизли, не знает ли она чего о Чарити и о том, почему та не отвечает на звонки, но Молли только покачала головой.       — Ты же её знаешь, вечно себе на уме, — ответила женщина. — Держу пари, что она заглянет к нам за день до свадьбы, если не ворвётся на само мероприятие. — И всё же глаза её, несмотря на улыбку и шутливый тон, выдавали тревогу.       На следующее утро во время завтрака в «Норе» объявились Фред и Джордж, оба помятые, взъерошенные и взволнованные.       — Мальчики! — охнула Молли Уизли, узрев своих несносных сыновей. — Что-то случилось?       — Случилось, ма, — отозвался один из близнецов, судя по невнятности ответа, с набитым ртом.       Гермиона в тот момент как раз спускалась по лестнице и замерла, заслышав знакомые голоса. У ног её вертелся Живоглот, всё ещё недовольный тем, что ему пришлось повторно перенести на своей шкуре трансгрессию, ещё прошлым летом не доставившую ему особого удовольствия.       — Ты же знаешь, в Косом переулке всё чаще стали лютовать, — заговорил другой голос, более внятный. — На днях напали на кафе Флориана Фортескью, а до того — на лавку старика Олливандера…       — Вот и нас стороной не обошли.       — ЧТО?!       — Да не волнуйся ты так, ма!       — Фред, думай, что говоришь.       — Я не сказал ничего плохого!       — Мальчики!       Решив, что более ждать невозможно, Гермиона подхватила питомца на руки и вошла. При виде Фреда и Джорджа, выглядевших далеко не самым лучшим образом, она ошарашенно охнула, совсем как миссис Уизли. Фред, однако, увидев свою девушку, расплылся в ухмылке, разделившей его почерневшее от копоти лицо на две части.       — Из какой трубы вы вылезли? — прищурившись, спросила Гермиона, спустив кота на пол. Шутка стоила ей немалых сил, ведь она, как и миссис Уизли, ужасно волновалась за ребят.       — Ну, мы едва оттуда ноги унесли, но тебе скоро предстоит её увидеть, — отозвался Фред, в то время как Джордж, кивнув вошедшей девушке, продолжил:       — Так вот, нам тоже пришлось закрыть магазин. Пожиратели стали всё чаще к нам наведываться, и не всегда их визиты оказываются «безобидными».       — В таком случае вам опасно оставаться там! — воскликнула миссис Уизли, и Гермиона была с нею полностью согласна.       — А мы о чём? — фыркнул Фред. — Придётся нашей семье потерпеть нас немного в «Норе». Если что, мы можем пожить с Роном и Гарри в комнате.       — Рон будет в восторге, — съехидничала появившаяся на пороге Джинни, кутавшаяся в тёплый махровый халат.       — Так что нам нужно собрать вещи и перебраться сюда, — закончил Джордж, восседавший на кухонной тумбе возле раковины. Фред, прислонившийся к тумбе рядом с ним, внушительно кивнул.       — А для этого нам придётся захватить тебя с собой, Грейнджер, — прибавил юноша, подмигнув. — Ну там вещи помочь собрать, привести в порядок магазин перед закрытием… ты ведь не против?       — Как будто у меня есть выбор, — хмыкнула Гермиона, покачав головой в знак согласия.       — Правильно, нет, — нахально подтвердил Фред. — Так что быстро завтракаем и возвращаемся к нам в магазин.       — Я тоже хочу! — заявила Джинни, прослышав про предложение старшего брата.       — Уж кто бы сомневался, — хмуро проворчала миссис Уизли, ставя перед девочками по порции овсяной каши.       Тем не менее, сыновьям и правда нужна была помощь, а потому Молли отпустила всех свободных домочадцев помочь им в магазине и квартире. Рон, правда, был не слишком обрадован перспективой уборки, но отвертеться, увы, не смог.       Время в обиталище близнецов Уизли пролетело незаметно за опустошением полок и закрытием лаборатории в подвале вместе со всеми собранными и не проданными товарами. Улучив момент, Фред с Гермионой поднялись наверх, где молодой человек провёл небольшую экскурсию по квартире, а затем, собрав вещи, оба спустились вниз. Джордж лично запер большие двери «Всевозможных Волшебных Вредилок», всё ещё рябивших яркой расцветкой опустевших витрин и вывески посреди серых каменных зданий Косого переулка, частично разрушенных, тёмных и даже пугающих. Людей теперь на улочках вовсе не наблюдалось, да и близнецы против своего обыкновения поспешили увести родственников за пределы волшебного квартала.       — Что ж, — заключил Фред уставшим голосом, хоть то и была попытка пошутить, — придётся нам с Джорджем пока что отойти от дел.       Сумерки уже сгустились над выставленным во дворе обеденным столом, и пока остальные домочадцы что-то обсуждали, завершая ужин, Фред и Гермиона улизнули, намереваясь, как часто бывало прежде, погулять в окрестностях «Норы» вдвоём. Вечер был напоён теплом и сладковатым запахом скошенной травы, и гуляющие, разувшись, шагали босиком, держа обувь в руках. Всё было на редкость спокойно и безмятежно, а Гермиона, несмотря на желание расслабиться и отпустить от себя состояние постоянной тревоги, не могла не думать о том, что сейчас её родители уже на полпути в Австралию, совершают длительный перелёт на другой конец света в попытке убежать от ужасов грядущей войны. А теперь ещё и Фред с Джорджем вынуждены отказаться от дела всей своей жизни…       — В Косом переулке сейчас опасно, так что это даже к лучшему, — отстранённо пробормотала девушка, остановившись на вершине холма, откуда открывался чудесный вид, которым ей так нравилось любоваться, гостя в «Норе».       Фред подошёл к ней со спины, но не обнял, чего она ждала, а остановился в полуметре, тоже глядя на открывавшиеся внизу просторы.       — Не расскажешь, что тебя тревожит? — спросил он, разгадав причину отдалённости своей спутницы.       Гермиона всё не решалась к нему повернуться, лишь услышала, что он бросил в траву обувь, а следом опустился и сам, не боясь испачкать старые джинсы и рубашку.       — Гре-е-ейндже-е-ер, — ненавязчиво поторопил Фред, а затем, приглашая, похлопал по траве рядом с ним, когда девушка обернулась. — Готов сегодня выслушать все твои тревоги, причём за удивительно малое вознаграждение, если ты понимаешь, о чём я.       Против воли засмеявшись, Гермиона присела рядом и, согнув ноги, натянула на колени широкий свитер, когда-то принадлежавший Чарли Уизли и отданный в пользование Фреду (или всё-таки Джорджу), который одолжил вещь своей девушке.       Прижавшись к Фреду, позволив себе эту вольность, Гермиона тихим, взволнованным голосом рассказала ему о плане, с помощью которого надеялась спасти родителей, а так же о том, что от Чарити после её скандальной статьи нет никаких вестей. Фред слушал внимательно, задумчиво поглаживая своими пальцами пальцы Гермионы и кивая в такт её рассказу. Вот что удивляло Гермиону на протяжении всего её общения с Фредериком Уизли: тот умел, когда необходимо, избавляться от привычных ему безалаберности, легкомысленности и шуточек, становясь на редкость серьёзным и рассудительным. Ненадолго, правда, но иным и то не под силу. И за это она была ему очень благодарна, понимая, что в его лице ей удалось обрести не просто любимого человека, но ещё и понимающего, чуткого друга. Это ли не самое главное в отношениях, какими бы они ни были?       — С Чарити, думаю, всё в порядке, — наконец, ответил Фред, когда Гермиона закончила рассказ и склонила голову к нему на плечо. — Хотя, знаешь, видел я ту статью… Думаю, она поступила не слишком-то умно, опубликовав её сейчас. Хорошо хоть ма «Пророк» не читает (и правильно делает), иначе бы, думаю, с ума сошла от беспокойства. Ты же знаешь, она такая.       Он ухмыльнулся, вспомнив, как миссис Уизли бросилась к близнецам по их возвращении после Чемпионата мира по квиддичу несколько лет назад.       — И твои родители тоже вполне благополучно доберутся, не переживай, — прибавил Фред, а затем вздохнул и неожиданно пробормотал: — Сейчас всё наперекосяк идёт. Ты правильно сделала, что предприняла меры предосторожности. Только вот боюсь, о себе не подумала. В школе, возможно, будет какое-то время безопасно, но теперь, когда Дамблдора… нет…       Похоже, настал момент признаться Фреду в планах дальнейших действий. А ведь ей так хотелось его отсрочить! Нехотя Гермиона отстранилась и, внимательно взглянув на Фреда, проговорила:       — А если я не вернусь в школу?       Тот в недоумении уставился на неё, забыв про сорванную травинку, которую лениво пожёвывал, гоняя во рту.       — Как это так? — удивился юноша. — Ты — и не вернёшься? А как же пост старосты, м? — А затем отбросил шутливость и уже серьёзнее спросил, помрачнев: — То есть ты пойдёшь за Гарри, во что бы он там ни ввязался? Небось ещё и братца моего прихватишь с собой. Хотя он и сам не откажется.       — У меня нет другого выбора, — покачала головой Гермиона. — Сам же говоришь, что в школе уже не будет так безопасно, как прежде. Мне ли туда соваться с грязнокровным происхождением? А Гарри не вернётся уж точно, и так же точно ему понадобится помощь — моя и Рона.       — В таком случае, может и я на что сгожусь? Мы с Джорджем, — уточнил Фред. Тут в его глазах загорелся неподдельный азарт, и он привстал на локте. — Ну точно же! Нам всё равно тут делать нечего, а так, может, и вам поможем? К тому же у меня будет возможность присматривать за тобой, — прибавил юноша с ухмылкой.       — Это ещё кто за кем будет присматривать, — вздохнула Гермиона. — Я… я не знаю, Фред. Гарри нас с Роном в свои планы пока что не посвящал, так что мы сами не в курсе.       — То есть ты заранее согласилась, ещё не зная, что тебя ждёт? — округлил глаза Фред. — Гермиона, я определённо плохо на тебя влияю. Ну а если серьёзно, то думаю, что не для тебя это занятие — гоняться за Сама-Знаешь-Чьей задницей, уж не в обиду твоим магическим способностям. — Он пытливо заглянул ей в глаза. — Я ведь не отговорю тебя, да?       — Я тоже не могла тебя отговорить от твоих выходок в школе, — попробовала отшутиться Гермиона, отводя взгляд.       — Это не одно и то же.       — Да неужели?       — Представь себе.       Помолчав, Гермиона пробормотала осипшим от волнения голосом:       — Я не могу по-другому, Фред. Гарри нуждается в нас с Роном. И, потом, мне пришлось ради этого столько всего сделать, что обратной дороги уже нет.       — Я — твоя обратная дорога, Грейнджер, и на достаточно длительный срок, ты только не забывай об этом, ладно?       — Вы скатываетесь в банальный пафос шута, мистер Уизли, — фыркнула Гермиона, на самом же деле глубоко тронутая его словами.       Патетически взмахнув рукой, Фред повалился обратно на спину и уставился в небо, уже расцвеченное брызгами крошечных звёзд.       — Пафос пафосом, Гермиона, да только ты знай, что всегда можешь на меня рассчитывать, — заявил он, обращаясь к небесам и заложив руки за голову. — А над предложением моим подумай. Мы с Джорджем лишними точно бы не оказались.       Эта мысль, неожиданная идея Фреда, неотступно преследовала Гермиону с того самого вечера, заставляя неосознанно желать её осуществления. Ведь если близнецы вдруг отправятся с ними, ей не придётся расставаться с Фредом, не придётся беспокоиться за него. К тому же они с Джорджем на редкость талантливые волшебники, и их помощь существенно помогла бы им в пути… Остаётся лишь обсудить этот вопрос с Гарри.       Но до его прибытия ещё долго ждать, а с Роном этот вопрос девушка не хотела обсуждать, особенно если учесть, что Гарри сам может взбунтоваться против их решения пойти с ними, — а он наверняка взбунтуется, зная его.       К тому же на днях в «Нору» заглянул сам Аластор Грюм вместе с Наземникусом Флетчером, присутствие которого удовольствия Молли Уизли не доставило. Их визит означал обсуждение плана по переправке Гарри с Тисовой улицы сюда, в «Нору», и то, что план придумал сам Наземникус, доверия ему не прибавляло.       Впрочем, сам план был дерзок и оригинален: с помощью Оборотного зелья создать шесть поддельных копий Гарри Поттера и при старте от Тисовой улицы разделиться в разных направлениях на случай, если их вдруг будут преследовать Пожиратели, что, конечно же, маловероятно, заверил Грозный Глаз.       — Мы им скормили ложную версию, — хрипло пояснил бывший мракоборец, выглядевший донельзя странно в маленькой светлой кухоньке «Норы». — Они будут уверены, что мы не тронемся раньше дня рождения Гарри Поттера, в то время как мы полетим в субботу, двадцать шестого числа. Конечно, нельзя исключать и такого варианта, что несколько Пожирателей будут на всякий случай патрулировать территорию, но их сил не хватит противостоять нам.       Для операции требовалось четырнадцать человек, некоторые из которых уже были известны — сам Грозный Глаз, Наземникус Флетчер и Гарри Поттер. В итоге в список были добавлены Римус и Тонкс, Билл и Флёр, Фред и Джордж, Артур и Рон, Кингсли Бруствер, Хагрид — и Чарити.       — Чарити вызвалась вместо тебя ещё на стадии обсуждения предварительного плана действий, — пояснил Грюм удивлённо воскликнувшей Гермионе. — Но пока что от неё нет вестей, а своим поведением она поставила себя под угрозу и, возможно, решила пока не показываться, а потому тебе всё-таки придётся поучаствовать. А твоё дело, — мракоборец повернулся к недовольно нахмурившейся Джинни, — оставаться в «Норе».       Таким раскладом мисс Уизли была недовольна, но поделать с этим ничего не могла: всем участвовавшим в операции уже исполнилось семнадцать лет, и они могли отвечать за себя сами и, соответственно, применять боевые заклинания в случае вероятной опасности.       Гермиону же насторожили слова Грюма о том, что Чарити могла навлечь на себя неприятности — видимо, из-за той статьи. Может, поэтому она и отмалчивается, чтобы не поставить под угрозу других членов «Ордена»? Но вот значит ли это, что она в безопасности?       Тревога, поселившаяся в душе Гермионы с момента прочтения статьи и усилившаяся после того самого обсуждения, не желала отпускать и не давала ни на чём сосредоточиться. Даром Фред пытался уверить её в том, что всё в порядке, и отвлечь от тягостных дум. Что-то всё-таки было не так, душу будоражило смутное предчувствие, из-за которого ночами девушка страдала от бессонницы и разглядывала потолок, размышляя о том, что сейчас с Чарити и где она, пока, убаюканная мерным дыханием Джинни, снова не проваливалась в тревожный сон.       Между тем суббота неотвратимо приближалась, и, занятая, как и все участвующие, подготовкой, Гермиона нехотя отогнала плохие мысли. Фред постоянно был рядом, всем своим видом показывая, что понимает причину её расстройства и готов помочь, если то в его силах, но его присутствие, бывало, раздражало и заставляло избегать его, что в пределах «Норы» сделать было не так-то просто. Гермиона сама не знала, что с ней творилось, но увещевания молодого человека вовсе не успокаивали её, даже наоборот, злили.       «Ему-то легко об этом говорить! У него всегда всё хорошо, ему не о чем беспокоиться, — ожесточённо думала девушка, сидя в одиночестве в комнате Джинни. — Но, с другой стороны, он ведь как лучше хочет, и такая поддержка с его стороны дорогого стоит».       В комнату заглянула её хозяйка, прервав размышления Гермионы.       — Пора, — отрывисто бросила Джинни. — Все уже собираются внизу, сейчас отправитесь.       Прежде чем Гермиона успела хоть что-нибудь ответить, девчонка уже куда-то исчезла. Вздохнув, девушка поднялась и мельком оглядела себя в зеркале, пригладив слегка растрепавшие волосы, ныне заплетённые в косу, и поправив на плечах непритязательную джинсовую куртку. Спускаясь по лестнице, она уже слышала хрипловатый бас Аластора Грюма, объяснявшего план действий. Девушка тут же поспешила спуститься и присоединиться к собравшимся, коря себя за забывчивость и несвоевременное появление. Остановилась она возле Фреда, внимательно слушавшего наставления мракоборца, и была уверена, что молодой человек её не заметил, но тут Фред легонько сжал её запястье, и она прерывисто вздохнула.       — Что я пропустила? — спросила Гермиона внезапно охрипшим голосом.       — Лекцию о плане наших действий, который уже неоднократно обсуждался, — невозмутимо ответил Фред; в его голосе прозвучал лёгкий намёк на смех.       — Всего-то, — прошептала девушка саркастично. — Тогда я не беспокоюсь.       — И правильно делаешь.       — Считаете, что всё без меня знаете, молодёжь? — внезапно рявкнул Грюм, прожигая взглядом волшебного глаза Фреда и Гермиону.       Провинившиеся переглянулись и нервно прыснули.       — Теперь — наружу, разбирать транспортные средства, — каркнул Грозный Глаз и первый вышел из небольшой прихожей.       Уже обговаривалось, что Гермиона с Фредом полетят на метле на Тисовую улицу, а на обратном пути разделятся — Фред с отцом, Гермиона — с Кингсли. «В целях безопасности», — как выразился Аластор Грюм, хитро вертя волшебным глазом. Видимо, догадался, что в случае чего оба будут друг друга защищать и тем самым могут сорвать всю операцию.       — Конь подан, — шутовски пригласил Фред, склонившись в поклоне перед метлой. — Помочь оседлать скакуна?       За несколько часов до потенциальной опасности эти его шутки были абсолютно неуместны, но Гермиона неожиданно для себя хихикнула, ощущая, что напряжённая атмосфера между ними постепенно рассеивается. Вспомнилось, как дня три назад, ещё до небольшой размолвки, они с Фредом тренировались на его старой метле за гаражом, как она сама визжала от страха, зависая невысоко над землёй, а её учитель насмешливо просил держаться за него покрепче. Те краткие мгновения, не омрачённые вспышками тревоги за Чарити, сейчас отдались теплом в душе и согрели в прохладную июльскую ночь.       Перед отправлением требовалось наложить Дезиллюминационное заклинание, чем Гермиона и занялась. Глядя на Фреда, в свою очередь пристально её разглядывавшего, она прошептала нужные слова, взмахнув волшебной палочкой, и юноша перед ней незаметно растаял, слившись с окрестностями «Норы», будто его и не было здесь. И только весёлый голос помогал понять, что он здесь, не исчез никуда и терпеливо ждёт, пока Гермиона очнётся и скроет себя саму.       Наконец, когда Дезиллюминационное заклинание стёрло из видимости всех присутствующих, рассевшихся по мётлам и фестралам, по зычному крику Грюма волшебники поднялись в воздух и, пробившись через защитный барьер, понеслись в сторону Лондона. На протяжении всего полёта Гермиона крепко держалась за невидимого Фреда, прижавшись щекой к его спине и закрыв глаза, стараясь не думать о том, что высота под ними ошеломительная, и падать, в случае чего, будет очень больно. Лицо, как ни прячься, всё равно обжигало порывами ветра, от которого также закладывало уши, руки и вовсе свело, и они, казалось, никогда не разожмутся, обвив торс Фреда плотным кольцом.       Полёт по ощущениям длился целую вечность, но вот они уже плавно приземляются на притихшую Тисовую улицу, представляющую из себя вереницу одинаковых на вид домиков с ровными квадратами идеального газона и белыми изгородями. Окна уже давно занавешены, а обитатели коттеджей наверняка видят сладкие сны, даже не догадываясь о том, что творится у них под носом.       Сняв с себя Дезиллюминационные заклятия, команда в полном сборе завалилась на тесную кухоньку — когда-то предмет гордости миссис Дурсль, а в данный момент обычную опустевшую комнатушку. Встретивший их Гарри явно удивился количеству присутствующих, а во время объяснения плана так и буравил взглядом Рона и Гермиону, но те не могли ничего сказать, хотя последняя изначально подозревала, что Гарри вся эта затея придётся не по душе. Чтобы кто-нибудь за него рисковал…       Тем не менее, волос, требовавшийся для Оборотного зелья, парень отдал, пусть и с явной неохотой. Далее началось волшебство превращения, и комната в считанные минуты наполнилась шестёркой двойников знаменитого мальчика, щурившихся и нелепо выглядящих в одежде не по размеру.       — Разбираем вещи и переодеваемся, — скомандовал Грюм, равнодушно глядя на изумление Гарри и стыдливо скидывавшую куртку Флёр, до которой, в общем-то, никому не было никакого дела.       Быть в теле Гарри оказалось ужасно странно. До того Гермиона могла похвастаться лишь тем, что испытала на себе почти все прелести кошачьей внешности — хвост до сих пор являлся к ней в кошмарах вкупе с ушками, зелёными глазами и густой шерстью. Мало приятного. Да и тут не лучше, а даже хуже, наверное: теперь можно узнать все тайны Гарри. «Ромильда Вейн удавилась бы за такую возможность», — подумала Гермиона, при этом непроизвольно озвучив свою мысль. Фред рядом с ней откликнулся смехом и подтолкнул в бок брата-близнеца — оба без рубашек, абсолютно не стыдящиеся чужой наготы.       Гермиона невольно скосила глаза на своё-чужое тело и сглотнула. Зрение у Гарри было просто ужасным без очков, и она, скинув куртку, принялась искать в рюкзаке запасную пару, после чего продолжила избавляться от одежды по примеру остальных, уже почти переодевшихся.       — Прости, Гарри, прости-прости-прости, — бормотала она себе под нос, стыдясь того, что видела и ощущала. Где-то неподалёку Рон громко возмущался тем, что Джинни наврала про скандальную татуировку, которая якобы присутствовала на теле её парня.       Времени не оставалось даже на то, чтобы поговорить. Гермиона только успела закончить одеваться, как Грюм уже объявил, что пора незамедлительно выдвигаться в путь. Пришлось проследовать за ним и удовлетвориться лишь беглыми переглядками с Фредом.       Уличный холод проникал даже под одежду, щипал за щёки и туже скручивал узел, связавшийся в животе у Гермионы. Невольно она начала дрожать, лишь усилиями воли держа себя в руках. Вокруг участники операции рассаживались по своим местам вместе с партнёрами: вот Рон следом за Тонкс забирается на метлу, рядом с ними уже уселись на фестрала Флёр и Билл; Хагрид и Гарри о чём-то говорят возле мотоцикла, когда-то принадлежавшего Сириусу… При воспоминании о крёстном приятеля у Гермионы сжало горло, и она отвернулась, чтобы натолкнуться на пристальный взгляд Фреда, стоявшего у метлы, на которой сидел его отец.       — Всё будет хорошо, Грейнджер, — беззвучно пробормотал он, шутливо салютуя, тем самым вызвав невольную улыбку.       — Давайте подсажу вас, — предложил Кингсли Бруствер, появившись за спиной Гермионы.       Согласившись, девушка позволила обхватить себя за талию и уже через секунду уселась на гладкой спине фестрала, нетерпеливо стучавшего копытом о тротуар. С высоты посадки она увидела впереди Джорджа, что-то говорившего Римусу Люпину, чей взгляд не отрывался от супруги. Наземникус опасливо крутился близ метлы Аластора Грюма, и сам её владелец, проверив, что все на своих местах, влез на собственное транспортное средство.       — Ночь ясная, но не думаю, что это нам помешает, — объявил он. — Взлетаем по моей команде и следуем по плану маршрутов. Встречаемся сами знаете где примерно через час. Удачи.       Грозный Глаз осмотрелся, а затем дал отмашку рукой, и волшебники тут же взвились в воздух.       Гермионе уже приходилось летать на фестрале, но всё равно она не сумела сдержать возгласа, когда невидимая лошадь резко сорвалась вперёд и, промчавшись мимо дома, взлетела, оттолкнувшись копытами от земли. Сидевший впереди Кингсли пригнулся, прильнув к шее волшебного животного; волшебная палочка наготове. Крепко обхватив ногами тело фестрала и одной рукой держась за напарника, Гермиона вытащила свою палочку. Лошадь между тем набирала скорость, невидимые кожистые крылья хлопали, разгоняя ночное марево и звёзды, — они поднимались всё выше и выше, пока, наконец, не нырнули в пелену сизых ночных облаков. Поначалу всё было тихо, но вдруг, откуда ни возьмись, над ухом просвистели вспышки заклятий, а тишина ночи нарушилась громкими выкриками.       — Мерлин всемогущий! — выкрикнул Кингсли, осматриваясь по сторонам. — Засада!       — Откуда они взялись? — крикнула в ответ Гермиона, тоже оглядываясь и в панике подмечая, что противник превосходит их числом.       Пожиратели — а это были они, в том нет никаких сомнений — окружили членов Ордена кольцом, заманив в ловушку, и на каждого из спутников Гарри приходилось по два-три приспешника Волан-де-Морта. Перестрелка заклятиями уже началась: разноцветные огни слепили глаза и хаотично метались, находя своих жертв. На глазах Гермионы один из Пожирателей обмяк на метле и понёсся вниз, к самой земле.       В этой суматохе никак нельзя было различить, кто где, но думать об этом было попросту невозможно, когда собственная жизнь висит на волоске. Все участники операции бросились врассыпную, и за каждым увязалось по несколько Тёмных волшебников. Краем глаза Гермиона сумела разглядеть летающий мотоцикл, рванувший прочь: его со всех сторон обстреливали преследователи.       «Неужели узнали Гарри? Или просто проверяют?»       Кингсли же уверенно направил фестрала подальше от бойни в надежде спастись, но за ними всё равно последовали три Пожирателя, выкрикивавшие страшные заклинания, режущие воздух вокруг преследуемых.       Гермиона знала, что её, как мнимого Поттера, необходимого Волан-де-Морту, никто не тронет, но страха это не уменьшало. Она изо всех сил держалась за Кингсли, пока тот, стараясь не отклоняться от верного курса, отбивался заклинаниями. Когда один из преследователей зашёл сбоку, девушка на свой страх и риск выкрикнула:       — Петрификус Тоталус!       Жертва пригнулась, и удар её не коснулся, но вторая попытка увенчалась успехом. На выпад другого противника Гермиона и Кингсли хором выкрикнули:       — Протего!       Это дало им возможность оторваться, и преследователи вроде как отстали. На некоторое время стало абсолютно тихо, и тишина эта была пугающей. Только ветер свистел в ушах, а под ногами проплывали огоньки автострад и мелких деревенек.       — Надеюсь, у них там всё в порядке, — крикнула Гермиона на ухо Кингсли.       — Доберёмся — узнаем наверняка, — прокричал в ответ Кингсли.       По плану им нужно было лететь в одно из укрытий, защищённых заклятием Доверия: у пары Кингсли-Гермиона таковым являлся дом Дункана Торнтона, одного из членов Ордена, не задействованного в операции. Он согласился принять их и предоставить портал до «Норы». Главное добраться до его дома, а там уже ничего не страшно… Но пока рано расслабляться.       Внезапно, откуда ни возьмись, им наперерез выскочили пятеро Пожирателей в масках, на которых причудливо играли отблески ими же посылаемых заклятий. Кингсли, проявляя сноровку, отмахнулся от посланных лучей, и Гермиона, очнувшись, выпалила:       — Замри!       Мимо. Чертыхнувшись, девушка снова было прицелилась, но тут фестрал резко взмыл вверх, и новое заклятье пронеслось по касательной, не задев цель. На движущейся лошади проявлять точность было крайне трудно; вот и Кингсли промахнулся и словил бы Круциатус, не соверши фестрал резкий поворот влево.       — Бомбардо! Редукто! — выкрикнул волшебник, и подобравшегося слишком близко Пожирателя отбросило довольно крупным взрывом. — Не время церемониться с ними, — разобрала Гермиона: ветер уносил вперёд слова Кингсли. — Инкарцеро!       — Конфундус!       — Импедимента!       — Глациус!       — Замораживающее? Серьёзно? — донеслось от Кингсли, когда удар Гермионы достиг цели и обратил попавшего под него противника в крупную ледышку. — Оригинально! Бомбардо!       Оригинальный выпад дорого обошёлся Гермионе. Приготовившись повторить удачный удар, она послала очередное Замораживающее в следующего противника и не заметила его товарища, метнувшего в неё Жалящее заклинание. От слепящей боли девушка чуть не выронила волшебную палочку, в глазах помутнело, и из горла непроизвольно вырвался вопль. Ожог пришёлся на правую руку и лопатку, немного задев шею и, к счастью, не коснувшись защищенной рюкзаком и клеткой спины, но тут же начал нещадно саднить.       — Жива? Держись!       Фестрал, повинуясь руке Кингсли, вошёл в резкое пике к земле, Пожиратели рванули следом, а Гермиону отбросило животом на спину напарника. Крылья лошади прижались к телу, удерживая ноги девушки, а холодный, почти ледяной ветер немного унял зудящую боль.       — Круцио!       — Авада Кедавра! Смертельно опасные заклинания едва не задели седоков, но фестрал и тут сумел уйти от столкновения и, пронёсшись параллельно видневшейся ленте автострады, снова взяв вверх. Теперь удерживаться было сложнее, кожистые крылья раскрылись и теперь снова больно хлопали по ногам. За спиной болталась клетка с чучелом белой совы, резко ударявшая по пояснице.       — Мы на полпути, — воспользовавшись возможностью, крикнул Кингсли.       «Только бы дотерпеть!..»       Оглянувшись, Гермиона вдруг с удивлением заметила, что рядом никого нет. Это насторожило, как чуть ранее — странная тишина. Снова в ушах отдавался лишь ветер, не было слышно никаких заклинаний и голосов, а ресницы слезящихся глаз начали покрываться тоненькой корочкой льда. Но тут по ушам резанул отчаянный вопль, а за ним — ещё один:       — Милорд! Сюда!       «Это за нами! Но неужели он сам?..»       Долго раздумывать над ответом не пришлось. Самый воздух как будто замер, и время приостановило свой бег, а слева появился Тот-кого-нельзя-называть собственной персоной, в окружении нескольких Пожирателей. Он был без метлы и… летел! Но как, как такое возможно? Волан-де-Морт будто разрезал собой воздух, поддерживавший его. Полы чёрной мантии развевались, а узкое, змееподобное лицо с щёлками кроваво-красных глаз казалось мертвенно бледным, как те маски, что прикрывали лица его соратников. По жилам растёкся леденящий холод, сковавший всё тело. Гермиона не могла оторвать глаз от величайшего Тёмного волшебника, осознавая, что сейчас ей придётся, как ранее приходилось Гарри, сразиться с ним. Но теперь она сама Гарри, и нужно задержать его как можно дольше, чтобы он не успел добраться до остальных.       «Если уже не добрался».       Кингсли ругнулся себе под нос, заставляя фестрала уходить зигзагами вправо-влево в надежде сбить Волан-де-Морта с курса. Гермиона же, затаив дыхание, следила за тем, как их главный преследователь поднимает волшебную палочку своими тонкими белыми пальцами, целясь прямо в неё…       — Конфундус! Коньюктивитус! Затмись!       — Авада Ке…       — Бомбардо! Отвратись! Инкарцеро!       — Импедимента! Редукто!       — Круцио!       Зигзаги сделали своё дело, и ни одно из смертоносных заклятий не коснулось седоков, но и сами они не нанесли ни одного точного удара, постоянно промахиваясь. Какое счастье, что они не на метле, отличавшейся куда меньшей устойчивостью в таких ситуациях! Удержаться на ней было бы попросту невозможно…       «Но ведь большинство участников операции именно на мётлах!»       — Фурункулюс!       — Петрификус Тоталус!       — Авада Кедавра!       — Протего! Инкарцеро!       — Круцио!       — Протего! Импедимента!       — Депульсо!       В какой-то момент Волан-де-Морт подобрался совсем близко, впиваясь взглядом в Гермиону-Гарри, и она ощутила, что не может ничего сделать. Кингсли что-то кричал, отбиваясь от других преследователей, но его крики отдавались в голове приглушённым эхом. Безгубый рот Тёмного волшебника расплылся в отвратительном подобии усмешки.       — Редукто!       — Авада Кедавра!       — Протего!       Зелёный луч пронёсся в нескольких дюймах ослепляющей вспышкой, и Гермиона, очнувшись, отбила выпад. Волан-де-Морт немного отстал, перебросившись парой слов с соратниками. Гермионе даже показалось, что он вот-вот исчезнет, но он снова ринулся следом за ними. Ему не хватило нескольких футов, когда послышался крик:       — Они нашли его! Нашли настоящего Поттера!       Всё внутри похолодело от предчувствия, что на этот раз преследователи не ошиблись. Волан-де-Морт метнул напоследок ещё одно Убивающее и исчез, будто его и не было. Зато его сообщники продолжили преследование. Но теперь до пункта назначения было недалеко, Гермиона чувствовала это, и предчувствие дало ей силы отбиваться, швыряя во все стороны Оглушающие, Взрывающие, Замораживающие и Жалящие заклятья.       Наконец, Кингсли с торжествующим возгласом послал фестрала вниз в очередном крутом пике, Пожиратели — их осталось всего трое — увязались было следом, но на полдороге их отбросил невидимый щит, пропустивший защищённых заклинанием волшебников. Ближе к земле фестрал начал замедлять свой полёт и, наконец, его копыта коснулись твёрдой, безопасной земли.       — Мы сделали это! Сделали, чёрт возьми!       Вцепившаяся в гладкие бока фестрала Гермиона не смогла даже ответить, дрожа всем телом. Пока Кингсли осторожно спускался с лошади, она огляделась, подмечая, что дом Дункана Торнтона находился в пригородном посёлке, похожем на Литтл-Уингинг и тот, где жила Гермиона: те же одинаковые аккуратные коттеджи и лужайки и предусмотрительно погашенные фонари. Но времени сидеть и осматриваться не было, а навстречу им уже бежал сам хозяин, крича:       — Быстрее в дом! Ну же!       Кингсли рывком стянул Гермиону и потянул за собой в укрытие. Дункан, заперший за ними дверь, приказал идти в гостиную, а сам понёсся на кухню, откуда принёс два стакана с золотистой жидкостью.       — Пейте, — потребовал он, а сам выглянул в окно, присматриваясь. — Чары отменные, ни за что не засекут, — гордо объявил хозяин дома и обернулся.       Гермиона, усаженная на диван, как раз пригубила странное питьё и ощутила, как по жилам струится тепло, обжигая горло. Наверняка какое-то зелье. Кингсли, присевший рядом, тремя глотками опорожнил свой стакан и хрипло откашлялся.       — Огденский виски вперемешку с Укрепляющим раствором?       — Только так и спасаюсь, — мистер Торнтон подмигнул.       Он оказался волшебником средних лет, со светлой бородкой и шапкой светлых же волос, на носу у него сидели очки в квадратной оправе, придававшие ему умный вид. Дункан внимательно следил за своими гостями, то и дело бросая взгляды на настенные часы и зашторенное окно.       — Ну, пришли в себя? — поинтересовался он, когда Гермиона кивнула и, допив зелье, поставила стакан на журнальный столик. Руки у неё дрожали. В отражении зеркала со стены напротив девушка увидела, что к ней уже вернулся её настоящий облик, но присматриваться не стала — не до того сейчас.       — Портал?       — Вот. — Мистер Торнтон указал на погнутые плечики для одежды, лежавшие тут же на столике. — Поторопитесь, пока портал ещё действует. О подробностях позже поговорим, когда операция завершится.       — Спасибо за помощь, Дункан, — отрывисто поблагодарил Кингсли.       Он и Гермиона вместе потянулись к плечикам. Дункан кивнул в тот самый момент, когда их пальцы коснулись тёплого, даже горячего дерева, и обоих точно крюком под живот подхватило. Перед глазами всё завертелось, дыхание спёрло, а в следующий момент волшебники уже стояли на очередной безопасной территории — во дворе «Норы».       Погнутые плечики полетели в сторону; одновременно с тем задняя дверь кухни распахнулась, и навстречу прибывшим поспешили Римус Люпин и Гарри — Гарри, живой, невредимый! Сорвавшись с места, Гермиона побежала навстречу другу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы облегчения.       — Гарри!       Он крепко обнял её, глядя куда-то поверх её головы. Наконец-то всё кончено, наконец-то они добрались до «Норы»! За её спиной Римус о чём-то спрашивал Кингсли, и Гарри, взволнованный этим, отстранил подругу. Гермиона оглянулась следом за ним и услышала встревоженный голос бывшего преподавателя Защиты от Тёмных искусств:       — Нас кто-то предал. Кто-то рассказал о нашем плане — иначе бы Пожиратели не появились на Тисовой улице в таком количестве.       — Кто ещё вернулся? — спросил Кингсли, убирая волшебную палочку за пояс брюк.       — Пока только Хагрид, Гарри, вы с Гермионой да мы с Джорджем.       — И всё? — ошеломлённо воскликнула Гермиона. — Но… как же так? — Она в панике посмотрела на Гарри, пытаясь прочесть хоть что-то по его лицу.       — Нам крепко досталось, — объяснял между тем Римус. — Снейпу удалось ранить Джорджа Сектумсемпрой. Бедняга лишился уха, и весь остаток пути пришлось придерживать его, чтобы не свалился с метлы. Он потерял очень много крови. Надеюсь, остальные пострадали меньше. У вас что случилось, Кингсли?       — За нами увязались пятеро Пожирателей, — ответил Кингсли, — отбивались как могли, упрямые ребята оказались. А потом… Мы видели Сами-Знаете-Кого. Он…       — Летел, — вставил Гарри, и Гермиона испуганно на него посмотрела.       — Да, а потом исчез, — продолжил Кингсли.       — На нас переключился, — ответил Гарри. — Выдал себя Экспеллиармусом. Но там был Стэн, я не мог убить его! А оглушить на такой высоте равноценно убийству. Он ведь не понимал, что делает!       — Стэн — Пожиратель смерти? — не поверила Гермиона.       — Уверен, что под Империусом.       — Господи, какой ужас… — прошептала Гермиона, прикрыв глаза.       Из дома донёсся голос Хагрида, Гарри и Римус ушли вовнутрь, тогда как Гермиона и Кингсли остались во дворе, вглядываясь в ночную мглу в ожидании остальных.       «Почему они задержались? Что-то пошло не так? А вдруг кого-то ещё зацепило, кто-нибудь серьёзно ранен или того хуже…»       Ужас снова вернулся всей своей липкой, удушающей волной, и вместе с ним появились тревожные мысли о Фреде. Он и мистер Уизли должны были вернуться домой в числе первых, их укрытие находится не так далеко, так почему же они не здесь? Почему они, чёрт возьми, не здесь?!       «С ним всё в порядке. Обязательно, абсолютно точно. Полный порядок. Он вернётся, вернётся. Иначе и быть не может!»       Словно в ответ на её мысли ночная, тревожная тишина прорезалась громким хлопком, и посреди двора появились Фред и мистер Уизли, кое-как удержавшиеся на ногах от толчка перемещения. Оба живые и невредимые, хоть и потрёпанные. При их виде Гермиону захлестнула волна облегчения, и она ринулась от порога и Кингсли вперёд к вернувшимся, с криком:       — Фред!       Тот, оставив отца, тоже бросился навстречу и вцепился в неё, будто проверяя, на самом ли деле это Гермиона. Девушка уткнулась лицом в его плечо, вздрагивая от сотрясавшей её дрожи, впрочем, идущей на спад. Тёплые руки обвили её талию, а родной, близкий голос с нотками насмешливости шепнул на ухо:       — Что, уже не чаяла увидеть меня живым?       — Да ну тебя! — выдохнула Гермиона ему в плечо, едва удерживаясь от истерического смеха. Главное, что он жив и с ним всё в порядке. — Вас так долго не было, что я уже подумала…       — Плохо, видать, думала. — Отстранившись, Фред заглянул ей в глаза. — Ну, а Джордж как? Раньше вернулся?       — Да, только он… — Девушка сглотнула и отвела взгляд. — Пострадал.       — Что? — раздался позади неё возглас Артура Уизли. — Где он?       — В гостиной, там все, и миссис Уизли обрабатывает рану… — Гермиона снова подняла глаза на Фреда, неосознанно стиснувшего её сильнее. Ожог от Жалящего заклинания дал о себе знать, и она поморщилась. — Ему отсекли ухо Сектумсемпрой.       — Кингсли, отойди от меня по-хорошему, — рявкнул Артур Уизли у порога «Норы», и его резкий голос отрезвил Гермиону. — Позже проверишь, а пока что мне необходимо увидеть собственного сына!       Фред молча последовал за отцом, отстранив Гермиону; та поспешила за ним.       Дальнейшие события были будто покрыты туманной дымкой: страшное ранение Джорджа, возвращение Рона с Тонкс, Билла и Флёр и новость о гибели Аластора Грюма… Ночь выдалась тревожной, и мало кто смог заснуть. Гарри так вообще порывался уйти, — хорошо, что его отговорили. Миссис Уизли тревожно поглядывала на Гермиону и Рона, словно догадываясь о том, что им известны намерения их приятеля. Люпин и Билл отправились на поиски тела Грозного Глаза, но, вернувшись, рассказали, что ничего не нашли. Это давало повод думать, надеяться, что он не погиб, что в суматохе Биллу и Флёр просто показалось, что его убили…       Ближе к утру все разошлись по комнатам, но не для сна, само собой. Джинни, захватив из гостиной домашнюю аптечку, обработала рану на руке и шее Гермионы, которую Укрепляющее зелье мистера Торнтона полностью залечить не смогло. Позже девушки обсуждали случившееся вполголоса, тревожно оглядываясь. Было трудно поверить, что теперь опасность миновала; казалось, вот-вот из-за угла покажется белая маска и вспышка Убивающего заклятья…       Когда рассвет потихоньку забрезжил, пробиваясь сквозь неплотно задёрнутые шторы, Джинни удалось задремать, привалившись спиной к стене. Гермиона же потихоньку вышла и спустилась вниз, в гостиную, где немногим ранее перешучивались Фред и Джордж. Сейчас диван, на котором ещё остались незамеченные миссис Уизли пятнышки крови, пустовал, как и комната, залитая рассветным солнцем. Единственным звуком, нарушавшим безмолвие, было тиканье волшебных часов на стене. Косые лучики причудливо играли на стеклянном циферблате, и Гермиона, повинуясь порыву, подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть фигурные стрелки. На каждой из них — она давно это знала — были имена всех членов семьи, а вместо цифр, обозначающих время, — места пребывания домочадцев. Сейчас все стрелки, кроме давно сбежавшего Перси, повернулись на «Дома». Гермиона осторожно коснулась дрожащими пальцами той, что была подписана как «Фред Уизли».       — Тоже не спится?       Голос, неожиданно раздавшийся за спиной, заставил вздрогнуть и обернуться. Фред — усталый, измотанный, с всклокоченной шевелюрой и мелкими царапинками на лице — стоял на пороге гостиной, привалившись плечом к дверному косяку. Видеть его в домашней пижаме было непривычно, и внешний вид молодого человека вызвал у Гермионы невольную улыбку.       — После такого разве заснёшь? — спросила она, покачав головой и сделав шаг навстречу Фреду, руками непроизвольно обнимая себя за плечи. — Как Джордж?       — Спит. Надоело соревноваться в том, кто больше шуточек насчёт его ранения придумает. — Голос у Фреда был шутливый, но он даже не улыбнулся.       — Разве можно о таком шутить? — вырвалось у Гермионы.       — Иногда шутка — это лучшее лекарство и спасение в тёмные времена, как сейчас.       В тишине залитой лучами рассвета комнаты его слова прозвучали излишне торжественно, и Фред невольно поморщился. Он и правда казался выжатым, как лимон, и Гермиона предложила:       — Давай посидим, раз уж спать не хочется?       — Только не здесь. Пошли на крыльцо? Там хоть не так душно.       «И ничто не напоминает о ранении Джорджа», — догадалась Гермиона, но ничего не сказала и послушно последовала за Фредом, державшим её за руку.       На улице действительно было прохладнее и дышалось легче, чем в «Норе», не говоря уж о том, каким чудесным был рассвет, смывавший своей яркостью все ужасы недавней ночи. Фред и Гермиона одновременно уселись бок о бок на ступеньках крыльца; одной рукой Фред привлёк Гермиону ближе к себе, глядя на восходящее солнце. Гермиона же задумчиво разглядывала молодого человека, чувствуя странное умиротворение рядом с ним. Всё было так мирно и безмятежно… до того, как Фред заговорил:       — Мы все вчера были в опасности. Могло случиться что угодно! Даже случилось, случилось самое худшее, причём с тем, кто выбирался и не из таких переделок. И Джордж пострадал, едва не погиб. Я не могу тебя отпустить! — взволнованно прошептал Фред, и Гермиона поняла: прошлая ночь всё же потрясла его, каким бы невозмутимым он ни пытался казаться. — Всё должно было пройти как по маслу, Грюм сам так говорил, а в итоге нас ждала засада!       — Засада на то и засада, что она всегда неожиданна, — пробормотала Гермиона, желая неуклюжей шуткой приободрить Фреда. Но если у него это получалось, то ей это не удалось. Фред повернулся к ней, отстранившись и сложив руки на коленях, непривычно серьёзный, даже рассерженный.       — Ты издеваешься, Грейнджер? — хрипло спросил он. Девушка сглотнула, отрицательно качая головой. Такого она не ожидала. — Ты же сама постоянно твердишь всем об опасности, а в итоге первой лезешь в самое пекло. Видите ли, шуточные товары да розыгрыши — это опасно, а отбиваться от змеемордого волшебника — просто безобидное развлечение! Так, что ли?       — Нет, не так! — горячо возразила Гермиона. — Думаешь, я от скуки лезу в — как ты там выразился? — в самое пекло? Просто, в отличие от тебя, я знаю, на что иду, и знала это всегда. Это для вас с Джорджем происходящее было шуточкой. Максимум, на что вы шли — это вывесить плакат со стишком, высмеивающим Сам-Знаешь-Кого! И слава богу, что вы не знали, что значит на самом деле «самое пекло». Поздравляю, вчера ты всё-таки увидел то, с чем я знакома уже очень давно!       — Мы всегда это знали, — напряжённым голосом ответил Фред. — Да, в стычках участвовали не так часто, как ты, и вчера впервые столкнулись с опасностью лицом к лицу, так сказать, но к происходящему относились со всей серьёзностью. Отец нам рассказывал о том, какой была Первая война, как она затронула нашу семью, рассказывал про дядю Фабиана и дядю Гидеона, а потом мы разговаривали с ним и о том, чем может быть опасна Вторая, которая не за горами, если уже не началась. И мы с Джорджем знали, что не хотим и не станем жить в страхе, а так же что нужно уметь найти что-то светлое, какой-то повод высмеять ситуацию, немного упростить её. Это почти как в случае с боггартом: если ты будешь поддаваться ему, он поглотит тебя твоими же страхами; но если попробуешь высмеять, если будешь сопротивляться его влиянию — он исчезнет. Не сразу, само собой, но всё же однажды его не станет. — Вздохнув, юноша уставился взглядом в колени, разглядывая ткань пижамных штанов. — И сейчас я хотел сказать лишь то, что мне страшно.       — Страшно? — неуверенно переспросила Гермиона, и Фред поднял голову, резко ответив:       — Да, страшно, представь себе. Страшно от того, что в результате досадной случайности, оплошности кого-то из моих близких может не стать. Я сам могу умереть, а этого, как понимаешь, мне хочется меньше всего. Вчера нам с отцом повезло, мы не привлекли ничьего внимания и спокойно добрались до нужного дома, а вот Джордж и ты, да и остальные — им пришлось несладко. Просто подумай, что если бы Люпин не успел отразить атаку Снейпа, если бы Джордж не так повернулся или бы случилось ещё что-то — и всё. Конец. А я не такого конца хочу. Я вообще не хочу никакого конца, понимаешь?       Голос у Фреда задрожал, выдавая панику, приступов которой у него наверняка никогда не было. Он содрогался всем телом, уронив голову на руки, сложенные на коленях, а Гермиона совершенно не знала, что делать. Фреда трясло, трясло по-настоящему, словно бы он замёрз — а на самом деле попросту утратил над собой контроль, действительно перепугавшись после осознания той опасности, что угрожала всем участникам операции. Повинуясь порыву, девушка обхватила ладонями лицо Фреда, понуждая его повернуться к ней, и торопливо заговорила. Она убеждала его не думать о плохом, уверяла, что всё будет хорошо, что никто ни за что не пострадает и уж тем более не погибнет, что она уговорит Гарри взять близнецов с ними, что она всегда будет рядом с ним и не станет подвергать свою жизнь риску (в этом пришлось покривить душой, ибо никто не знал, что ждёт дальше и какие обстоятельства вынудят поступать рискованно), — что, в конце концов, он сам советовал верить в лучшее. И это подействовало. Фред позволил Гермионе крепко обнять его, устроил подбородок на её плече, губами касаясь щеки, а руками обвил её за талию.       — Прости, — выдохнул он. — Веду себя как настоящий трус.       Это действительно было трусливо, малодушно и крайне неожиданно для Фреда, но то, что он нашёл в себе силы доверить ей все потаённые страхи, открыться и рассказать обо всём, говорило об обратном. В конце концов, все чего-то боятся.       — Мне тоже очень страшно, — наконец, произнесла Гермиона. — И в этом нет ничего постыдного. Полностью бесстрашных людей, этаких героев, попросту не существует, потому что страх — это нормальное явление, особенно в такое время. Страх ведь может толкнуть на подвиг, — да, может! — а может и на трусливое бегство. Но что-то мне подсказывает, — тут она грустно улыбнулась, — что мы с тобой из тех, кто, несмотря на страх, пойдёт вперёд, рванёт в гущу событий, а не помчится назад, прячась.       Это подействовало.       — Пожалуй, — усмехнулся Фред ей в ухо. — Я всё-таки слишком люблю жизнь, чтобы от неё отказаться.       В следующий момент его губы скользнули по линии скул и запечатлели быстрый поцелуй в уголок губ Гермионы, отчего та прикрыла глаза, пальцами зарываясь в рыжие волосы Фреда, и сама потянулась ему навстречу, целуя его уже всерьёз.       И страх постепенно рассеивался вместе с лучами рассветного солнца.       В следующие дни у Гермионы и Фреда даже не было свободной минуты, чтобы провести её вместе, ибо миссис Уизли деловито взялась за подготовку свадьбы своего сына, а потому постоянно давала всем домочадцам множество различных поручений, так что к вечеру все против воли валились с ног. Утешало лишь то, что это ненадолго, а потому Гермиона в конце каждого дня с нетерпением думала, что скоро свадьба, а значит, конец суете. Но, с другой стороны, это означало также и то, что им предстоит покинуть «Нору» и отправиться на поиски крестражей, а это пугало. К тому же миссис Уизли выспрашивала и у мисс Грейнджер, и у Рона с Гарри насчёт их намерений и, догадавшись, что они заодно что-то замышляют, старалась не давать им возможности обсуждать планы, опять же заваливая домашними делами. Правда, в один из дней ребятам удалось остаться наедине в комнате Рона, но Гермиона так и не нашла в себе сил упросить Гарри взять с собой близнецов, тем более что он и без того сопротивлялся решению друзей последовать с ним. Она так и представила себе реакцию мальчишек на её предложение: «— Гермиона, ты с ума сошла?! — Давай с собой полфакультета захватим? А что, весело же будет! — Мы же на пикник собираемся, подумаешь, заодно будем искать частицы души Сама-Знаешь-Кого! Кого волнуют эти мелочи?»       И потому девушка чувствовала себя безмерно виноватой перед Фредом. Но хуже всего было то, что ей самой хотелось, чтобы Фред был с ней. Быть может, всё-таки удастся уговорить друзей?..       Ну а пока Гермиона понемногу собирала все необходимые вещи в свою объёмную сумочку, чтобы в случае чего быть в полной готовности отправляться куда бы то ни было.       Между тем приближалось тридцать первое июля, и в день рождения Гарри в «Нору» заглянул сам министр магии. Как оказалось, у него было завещание Альбуса Дамблдора, по которому директор кое-что завещал и Гарри, и Рону с Гермионой. Правда, если последние и получили завещанное — деллюминатор и книгу сказок барда Бидля, — то Гарри повезло частично: меч Годрика Гриффиндора ему не достался, зато он получил свой первый пойманный снитч — снитч, который новоявленный ловец сборной Гриффиндора проглотил на матче. После празднования друзья собрались в комнате Рона и Гарри и долго сидели, обсуждая завещание покойного директора и предназначение переданных им волшебных предметов. Это словно означало начало чего-то тревожного, чем мог явиться поиск крестражей — а в том, что все переданные Дамблдором предметы были необходимы в этих поисках, никто даже не сомневался.       Этой ночью накануне свадьбы Гермионе не спалось. В комнату она вернулась поздно, Джинни к тому моменту уже спала. Вчерашний день юной мисс Уизли дался нелегко, как и все те дни, начиная с момента, когда Гарри обмолвился о том, что в школу не вернётся и будет искать способ победить Волан-де-Морта. Да и разрыв отношений после похорон Альбуса Дамблдора тоже подкосил Джинни, хоть она и старалась не подавать вида. Гермиону восхищала стойкость подруги, но в то же время и смущала: ей было неловко от осознания того, что о Гарри ей известно куда больше, чем Джинни, что именно она чаще его поддерживала, что ей он доверял куда больше. Такова была сущность понятия «дружба», в данный момент наверняка оскорблявшего чувства Джинни. В последние дни она держалась несколько отстранённо и против своего обыкновения избегала ночных бесед. Вот и сейчас спит, отвернувшись к стенке, и со спины похожа на маленькую девочку-третьекурсницу.       Вздохнув, Гермиона забралась под одеяло и долго провожала взглядом все тени, скользившие по потолку, пересчитывала плакаты на стенах, пыталась проговаривать в уме все известные ей заклинания или мысленно прорабатывать технику трансфигурации того или иного предмета. Потом её взгляд упал на заранее приготовленное для праздника платье, висевшее на спинке стула возле кровати. Это платье она выбирала сама в один из дней, когда ездила с родителями в их клинику. Роберт и Джин Грейнджер принимали пациентов, а Гермиона прогулялась до ближайшего торгового центра, где и нашла эту чудесную вещицу. Девушка зажмурилась, пытаясь представить реакцию Фреда, когда он её увидит, но вместо этого на ум пришли воспоминания о Святочном бале, а там и о Викторе Краме. Сердито покачав головой, Гермиона последовала примеру Джинни и отвернулась к стенке, а там уже сон смежил ей веки через несколько минут.       — Гермиона, подъём! — раздался над ухом требовательный голос Джиневры Уизли. — Пора собираться и спускаться вниз. Ну же! — Она быстрым и резким движением стянула одеяло с подруги, и Гермиона нехотя открыла глаза.       Деятельная соседка уже носилась по комнате с расчёской в одной руке и чулками — в другой. Солнце давно осветило спальню Джинни и сейчас било прямо в глаза, а в распахнутое окно вместе со свежим ветром доносились голоса снизу, от свадебного шатра: видимо, началась предпраздничная суета.       — Я вот перекусить принесла, еле успела, — сообщила Джинни, указывая на поднос на краю стола, полный небольших бутербродов, рядом с которыми стояли два стакана прохладного тыквенного сока. — А то эти церемонии — такая нудная штука, до банкета сто раз проголодаться успеем. Я и Рону отнесла, хоть бы спасибо сказал…       Сердито ворча, девушка пристроилась у зеркала, расчёсывая длинные волосы и пытаясь соорудить из них причёску. Гермиона предложила помощь, и спустя пять минут рыжие локоны Джинни были зачёсаны и красиво уложены. После этого, пока Джиневра натягивала платье («Фред и Джордж его вместе со мной выбирали, это в качестве подарка», — похвасталась она), Гермиона занялась собой, и в скором времени обе девушки были готовы. В последний раз осмотрев себя в зеркале — лёгкое, летящее сиреневое платье красиво подчёркивало фигуру, а волосы, смазанные тем же снадобьем «Простоблеск!», легли на плечи послушными волнами, — Гермиона следом за Джинни спустилась вниз, неуверенно держась за перила старой лестницы — на каблуках она ходила не так часто, чтобы чувствовать себя в своей стихии.       На лестничном пролёте этажом ниже девушки столкнулись со старой ворчливой волшебницей — та громогласно рассказывала про диадему гоблинской работы, которую как раз вручала Флёр, ещё не успевшей надеть свадебный наряд и кутавшейся в большой халат. Невеста Билла покорно кивала и незаметно подмигнула проходившим мимо Джинни и Гермионе.       — Тётушка Мюриэль, — шёпотом пояснила Джинни и тут же замолчала, поскольку её присутствие не осталось незамеченным.       — Джиневра Молли Уизли! — гаркнула старушка, отвлекаясь от беседы с Флёр. — Почему это у тебя на губах столько помады? Будто глазурь с торта слизывала. А ну немедленно смой это безобразие! И что это за вырез? Тебя же насквозь видно, бесстыдница! А ты, — она повернулась к замершей Гермионе, — ты и есть та самая магглорождённая, о которой мне рассказывали?       Гермиона кивнула, не зная, стоит ли представляться, и тётушка Мюриэль смерила её оценивающим взглядом.       — Какая тощая, — отметила она, цокнув языком. — Кожа да кости. Да и ты, Джиневра, не лучше.       — Пошли, — шепнула Джинни, увлекая Гермиону следом за собой вниз по лестнице. Вслед им ещё нёсся голос тётушки Мюриэль, неодобрительно вещавший о «плохой осанке» обеих девиц.       — С каждым годом она становится всё более невыносимой, — простонала Джинни, едва они вырвались на задний двор. — Не обращай на неё внимание. Пошли-ка лучше в шатёр, может, найдём кого-нибудь более адекватного.       Пока они шли, Гермиона оглядывалась по сторонам, восторгаясь возведённым белоснежным шатром, флаг на вершине которого вился вровень с окном спальни Джинни, и нарядами гостей — один другого чудне́е. В воздухе разлился аромат садовых цветов, солнце пробивалось сквозь тяжёлую белую ткань и танцевал бликами на потолке образованной комнаты, куда заходили волшебники и волшебницы. Неподалёку от входа Джинни заметила братьев и потянула Гермиону за собой.       — Ух ты! — удивлённо выдохнул Рон при виде сестры и подруги. — Классно выглядите!       — Рон научился делать комплименты? — лукаво поддразнила Джинни, метнув быстрый взгляд на Гарри, принявшего облик мальчишки из деревни — его в целях безопасности выдавали за кузена Барни. — Смотри, как бы Лаванда не заревновала.       — Не знаю насчёт Лаванды, но сейчас сюда нагрянет мой целый брат-близнец, так что советую воздержаться от похвал в адрес его девушки, — посоветовал Джордж, выглянувший из-за спины Рона, отчего тот вздрогнул и принялся ворчать, мол: «В кои-то веки решил быть галантным, а тут уже всякие намёки строят».       — Уф-ф, — следом за Джорджем появился и Фред, почти не отличавшийся от брата — разве что цветом жилета, выглядывавшего из-под парадной мантии. — Наши французские кузины просто очаровательны! — ухмыльнулся он и, заметив Гермиону, присвистнул: — Эй, беру свои слова обратно! Тут есть кое-кто куда привлекательнее.       — Не льсти мне, красавиц-вейл не так-то легко переплюнуть, — парировала Гермиона, смущённая горячим взглядом, каким её обвёл Фред с головы до ног. Юноша лишь отрицательно покачал головой и улыбнулся.       — Мы сейчас встретили тётушку Мюриэль, — между тем тараторила Джинни, теперь уже избегавшая смотреть в сторону Гарри. — Она была с нами не так любезна, как вы с Роном. «Плохая осанка», «костлявые лодыжки», — фыркнула девушка.       — Тётушка себе не изменяет, — отметил Джордж, переглянувшись с братом. — Виделись с ней утром, она сказала, что у меня уши кривые какие-то. Хоть в этот раз её придирки были обоснованны, — прибавил он, рассмеявшись.       — Зачем её вообще пригласили? — ворчливо спросил Рон. — Она только и умеет что действовать всем на нервы, каким бы ни был повод.       — Да уж, это не дядюшка Билиус, — согласился Фред. — Вот уж кто умел повеселиться!       Далее последовала история о чудно́м родственнике семейства Уизли, прерванная появлением неожиданного гостя.       — Виктор! — удивлённо воскликнула Гермиона, когда Крам подошёл к ним с приветствием и пригласительным. От восторга она нечаянно выронила из рук сумочку, в которую предварительно напихала все необходимые вещи, и та издала громкий звук, который девушка поспешила замаскировать возгласом. — Как ты тут оказался?       — Флёр пригласила, — ответил Виктор, разглядывая её тем же пристальным взглядом собственника, каким ранее её наградил Фред. Тот, естественно, это заметил и неодобрительно нахмурился. — Прекрасно выглядишь.       Но прежде чем Гермиона успела вернуть любезность, Гарри предложил гостю проводить его до места, и Виктор, согласившись, позволил увести себя вглубь шатра, где располагались стулья.       — Что это ты так ему обрадовалась? — осведомился Рон, недовольно глядя вслед болгарину, но ответить девушка не успела.       — Пора рассаживаться, не то о нас невеста споткнётся, — шутливо бросил Фред и зашагал к местам. Гермиона хотела последовать за ним, но Джордж покачал головой, и девушка присоединилась к Рону — им и Гарри выделили места рядом друг с другом и неподалёку от близнецов.       Вот прошли мистер и миссис Уизли, за ними — Билл и Чарли (Фред сопроводил их выход залихватским свистом, вызвавшим у кузин-вейл кокетливые смешки, которые, в свою очередь, взбесили Гермиону), а там появилась и сама невеста, выглядевшая ослепительнее обычного. При её появлении на душе у всех, у Гермионы в том числе, стало легко, и она даже сумела найти взглядом Фреда и послать ему лёгкую улыбку, которую он, к её радости, вернул ответной улыбкой.       Свадебную церемонию вёл низенький волшебник, ранее присутствовавший на похоронах Дамблдора, но вспоминать о том мрачном дне совсем не хотелось. Гермиона переглянулась с Джинни — та под влиянием момента сверкнула Гарри озорной улыбкой, — и глубоко вздохнула, стоило ей взглянуть на жениха и невесту. Билл так трепетно смотрел на свою будущую супругу, так держал её руку, с такой уверенностью произносил все полагающиеся клятвы, и сама Флёр вторила ему с не меньшей убеждённостью, — что сердце бы у любого дрогнуло.       А потом шары над головами новобрачных рассыпались, исчезли и стены белоснежного шатра, образовав вместо него крытую площадку с танцевальным настилом и столиками. Гости тут же хлынули наперебой поздравлять Флёр и Билла, а к Гермионе в этот момент подошёл Виктор. Гарри и Рон, как назло, тут же ретировались куда-то, оставив девушку наедине с гостем. Виктор просто стоял и разглядывал её, как тогда, в их последнюю встречу в Хогсмиде, когда ей пришлось сделать свой выбор. Не зная, что сказать, Гермиона нервно крутила в руках сумочку, пока пальцы Виктора не коснулись её запястья, вынуждая взглянуть на него.       — Всё в прошлом, Гермиона, — произнёс он, и то, что теперь он верно выговаривал её имя, поставило окончательную точку. — Давай лучше потанцуем.       Оглядевшись по сторонам и не заметив нигде поблизости Фреда, Гермиона приняла предложение и позволила Виктору увлечь её на танцевальный настил. В процессе танца они вели лёгкую, ни к чему не обязывающую беседу; говорил главным образом сам Виктор, рассказывая о своих недавних соревнованиях и спортивных достижениях. Слушать его было приятно, и Гермионе нравилось его общество, но всё равно что-то было не так — возникало неотступное ощущение неправильности, заставившее в своё время отказать Виктору.       Поверх плеча партнёра удалось разглядеть Фреда — он кружил в танце одну из кузин Флёр, невыносимо красивую блондинку, и Гермиона отвела глаза, сконцентрировав всё внимание на Викторе. Она не ревновала Фреда, но отчего-то видеть его с кем-то другим было обидно. Возможно, и ему не доставляло удовольствие её общение с Виктором?       После танца болгарин направился к столикам, позволив Гермионе найти в толпе Фреда. Тот как раз галантно раскланивался, благодаря хихикавшую вейлу за танец, и только толчок Джорджа заставил его посерьёзнеть и заметить Гермиону.       — Пожалуй, оставлю вас, — брякнул Джордж и поспешно скрылся с глаз.       Фред уставился на Гермиону, скрестив руки на груди; та в ответ вызывающе на него взглянула, а затем демонстративно перевела взгляд на находившуюся неподалёку вейлу.       — Ага, понятно, — многозначительно кивнул Фред.       — Что тебе понятно? — не выдержав затянувшегося молчания, спросила Гермиона.       — Ну как что? То, что ты ревнуешь, конечно.       — Что? С чего ты взял? Это вовсе не так.       — Если бы у тебя был взгляд василиска, то Мари́ сейчас уже бы с нами не было.       — Но я не…       — Господи, Грейнджер, — обречённо простонал Фред, закатив глаза, и потянул Гермиону за собой обратно к танцевальному настилу. — Уж и подурачиться нельзя. Дай хоть насладиться всеми прелестями холостяцкой жизни, пока время есть.       — Вот как мы заговорили! — ахнула Гермиона, не заметив, как тесно её прижал к себе партнёр. — Неужели собрался жениться?       — Ну когда-нибудь придётся же, — сумрачно ответил Фред. Его руки будто невзначай скользнули чуть ниже, чем предписано приличиями. — Просто сегодня я как никогда чётко осознал, что на Билле теперь можно ставить крест. Ни тебе пирушек с товарищами, ни весёлых ночных вылазок…       — Флёр не станет ни в чём его ограничивать, — фыркнула Гермиона.       — Все вы так говорите. А потом лучших из нас засасывает трясина семейного быта.       — Фред!       — Да ладно тебе, — лукаво подмигнул Фред. — У нас точно всё будет не так.       — У нас? — выпалила ошеломлённая Гермиона.       — Ну да, — как ни в чём не бывало согласился Фред и тут же увлёк свою партнёршу в дикий танцевальный ритм, так что все мысли вылетели у неё из головы.       Само собой, вести беседу, задыхаясь от быстрой смены разного рода па, было невозможно, а следовавший один за другим танец и вовсе исключали такую возможность, так что шанс отдышаться у Гермионы появился лишь с желанием Фреда выпить пунша.       — Ты оттоптал мне все ноги! — в притворном возмущении жаловалась Гермиона, позволяя Фреду тащить её следом к столику с напитками.       — Вот уж враньё, — отмахнулся Фред. — Я великолепно танцую, ты сама это знаешь, так что нечего было подставлять свои ноги в попытках меня дискредитировать.       — Какие умные слова вы знаете, Фредерик Уизли! — притворно восхитилась Гермиона. — Беседую с вами и прямо-таки диву даюсь!       — Отличная попытка острить, мисс Грейнджер, десять баллов Гриффиндору и скромный дар лично от меня, — протянул Фред, вручая девушке бокал. — А теперь пей свой пунш и пойдём танцевать дальше.       — Может, лучше выйдем на улицу? — предложила Гермиона. — Здесь ужасно душно и слишком уж людно.       Окинув толпу взглядом, Фред кивнул, и они вдвоём направились было наружу, но мимо них неожиданно пронёсся крайне рассерженный Виктор Крам, ненароком задевший плечо Фреда, отчего тот пошатнулся, и парочка застыла на месте.       — Что с ним случилось? — удивлённо пробормотала Гермиона, глядя вслед Виктору.       — Даже тут нарвался на восторженных поклонниц? — шутливо предположил Фред.       — Я бы согласилась с тобой, не будь он так зол.       — Просто не думай об этом, — отмахнулся Фред и, придерживая девушку за талию, повёл к выходу.       Они покинули шатёр, ступив в темноту прилегавшего к нему сада. Свежий ночной воздух приятно охладил разгорячённое танцем лицо и взбодрил, и Гермиона прижалась к своему спутнику, наслаждаясь поистине волшебным вечером. Правда, она уже давно нигде не видела Рона и Гарри и смутно волновалась из-за этого, хотя и понимала, что сами друзья от неё никуда не уйдут. Наверняка просто танцуют с кем-нибудь, в такой толпе легко потеряться.       Словно читая её мысли, Фред спросил:       — Что там насчёт планов Гарри? Уже известно, когда вы уходите?       — Нет, он ничего не говорил, — ответила Гермиона, покривив душой. На самом деле уже было известно, что покинуть «Нору» друзьям придётся до начала учебного года и, само собой, до конца лета — скорее всего, дней через пять после свадьбы. Но рассказывать об этом почему-то не хотелось.       — Да ну? — прищурился Фред. — А что насчёт нас с Джорджем? Мы с вами?       Смятение на лице Гермионы ответило лучше неё самой, и тон Фреда стал резко холодным.       — Ты даже не спрашивала, — констатировал он, отстраняясь.       — Я не могла, — в отчаянии возразила девушка. — Прости, Фред, но ребята вряд ли согласятся…       — С чего бы это? Им лишняя пара рук не помешает, уверен. И вообще, почему ты всегда всё за всех решаешь, Грейнджер?       — Да, я решаю, но не всегда, и то только потому, что из всех нас только у меня мозги на месте, и ты не можешь этого отрицать.       — О, ну конечно, как я мог забыть, мисс Всезнайка, — издевательски пропел Фред.       Давнее прозвище задело Гермиону и заставило обороняться, что было для неё легко: в пылу ссоры и горечи от обиды мигом вспомнились все слабые места Фредерика:       — Не помогай я Гарри и Рону, и им бы пришлось намного хуже. Зато ты относишься ко всему слишком безответственно! У нас не увеселительная прогулка запланирована, а опасная операция, и мы, в отличие от тебя, знаем, на что идём.       — Вот как?       Его голос был острее наточенного ножа, и Гермиона невольно отшатнулась, отступая к шатру. Фред же остался на месте, и ночная темнота понемногу скрадывала черты его разом ожесточившегося лица.       — Что ж, — произнёс он совершенно чужим голосом, заставившим Гермиону замереть от ужаса, — удачи. Меня уже достала твоя мания всё контролировать. Иди, управляйся со своими мальчиками, а когда всё-таки повзрослеешь и поймёшь, что никто не должен тебе подчиняться только потому, что ты возомнила себя умнее других, тогда и поговорим.       — Это кому из нас нужно повзрослеть вообще? — не выдержала Гермиона; голос у неё сорвался, и она замолчала, буквально проглотив дальнейшие упрёки.       Фред же, смерив её долгим взглядом, развернулся и направился куда-то во тьму сада, оставив девушку в одиночестве на пороге шатра.       «Ну и к чёрту! — гневно думала Гермиона, распаляясь всё больше с каждой секундой. — Не мои проблемы, если он не понимает, в чём дело! Мисс Всезнайка, как же! Куда ему понять с его-то наплевательским ко всему отношением? Для него это всё по-прежнему сплошная забава, повод покрасоваться, а дело ведь серьёзное!.. Потом поговорим, ага, конечно».       Едва ли не пыхтя от сдерживаемой злобы, девушка вернулась в шумное пространство шатра и замерла, пытаясь отыскать в толпе хоть одно знакомое лицо. Её буквально трясло, хотелось вообще уйти от шума и суматохи.       «Может, так и стоит сделать? Мне нужно собраться с мыслями».       Музыка продолжала играть, и по-прежнему слышался смех, но что-то резко переменилось, словно вокруг расползалось нервное тревожное ожидание. Гермиона застыла на месте, предчувствуя что-то нехорошее. Она едва успела встретиться взглядом с Полумной, что замерла рядом со своим отцом — яркие жёлтые пятна среди более сдержанных нарядов других гостей. В тот же момент послышался свист, а затем центр шатра пробил светящийся шар, на настиле превратившийся в Патронуса-рысь, что возвестил о падении Министерства.       Осознание пришло не сразу: ещё какое-то время, краткие секунды все стояли на местах, не в силах пошевелиться, переваривая ошеломительную новость, а потом всё резко пришло в движение, послышались крики и замелькали вспышки заклинаний. Гермиона тоже рванула вперёд, пытаясь увернуться от полетевших на пол стульев, но тут же запнулась об один из них и едва не упала, благо чья-то рука поддержала её за талию. Обернувшись, девушка с облегчением узнала в своём спасителе Фреда, но времени на болтовню у них не было. Схватив Гермиону за руку, Фред понёсся в самую гущу толпы, предугадав её желание найти Гарри и Рона. Да и сам он, похоже, первым делом хотел отыскать собственного брата-близнеца.       Чары, ограждавшие «Нору» от посягательств Пожирателей смерти, разрушились с падением Министерства, и теперь среди гостей тут и там появлялись тёмные фигуры, метавшие Непростительные во всех и каждого. Кто-то неподалёку закричал: «Протего!», и Фред, очнувшись, вытащил свободной рукой свою волшебную палочку, чтобы повторить защитное заклинание.       — Гарри! Рон! — в панике закричала Гермиона, оглядываясь. Неразбериха и сумятица повергли её в шок, вызвав воспоминания о недавней схватке в Хогвартсе. К тому же её палочка была слишком далеко, в заколдованном ридикюле, так что ни о какой самообороне не могло идти и речи.       — Кажется, я их вижу! — выпалил Фред, протискиваясь через опрокинутые столики. Заметив чьё-то тело под одним из них, Гермиона сдавленно охнула. На то, чтобы остановиться и хоть чем-то помочь, у них не было времени.       Неподалёку мелькнула макушка долговязого Рона, но тут по глазам полоснуло яркой вспышкой, так что и Фред, и Гермиона на мгновение ослепли, и этого оказалось достаточно, чтобы растеряться. Спасавшиеся волшебники хлынули прямо на них, разделив парочку, и в поисках спасения Гермионе пришлось пролезть под одним из уцелевших столиков, откуда её самым наглым образом вытащили, схватив за руку. Один из приспешников Волан-де-Морта уже отвёл палочку, когда получил удар заклинания в спину, что дало Гермионе возможность сделать ноги в направлении места, где она в последний раз видела друзей. Грохот учащённого сердцебиения перекрывал шум, ужасно кололо в боку, на руках кровоточили царапины — под столиком валялись осколки фужеров, которые, видимо, впились в кожу. К тому же Фред тоже куда-то исчез, оттеснённый толпой.       — Гермиона! — завопил Рон у неё над ухом, а в следующий момент Гарри схватил подругу за плечо, крича:       — Нам нужно уходить!       — Но Фред…       — Перенеси нас куда-нибудь, ну же!       Гермиона даже не успела подумать — действуя будто во сне, она крутанулась на месте, и в голове у неё возник лишь один вариант, навеянный недавним праздником — яркий образ шумной маггловской улицы, куда точно никто не сунется.       Это потом к ней пришло осознание, что Фред посчитает её трусливо сбежавшей предательницей, даже не удосужившейся убедиться, что с ним всё в порядке. Это потом она сдавленно глотала слёзы, уткнувшись лицом в подушку в одной из комнат особняка Сириуса Блэка. Это потом она дрожала от страха, что больше, возможно, и не увидит Фреда…       А пока же она крепко вцепилась в руки друзей, потому что их вынесло на Тотнем-Корт-роуд, в самую гущу людского потока. Действовать пришлось быстро, оставив на потом все сожаления. Быстрым шагом в ближайшую подворотню, чтобы переодеться и направиться куда-нибудь ещё, не привлекая к себе излишнего внимания.       — Мы не можем туда вернуться, — прошептала Гермиона, пока друзья переодевались в благоразумно захваченную ею в последний момент сменную одежду. — Они приходили за тобой, Гарри, это ясно. Надеюсь, с остальными всё в порядке… хотя мне кажется, я видела одного убитого…       — Как это вообще могло произойти? — бормотал Рон, не попадая в рукава футболки. — Как они могли захватить Министерство?       — Вспомни, о ком говоришь, — мрачно откликнулся Гарри. — Может, переждём где-нибудь, а потом вернёмся, и…       — Мы не можем, — перебил Рон, глядя на друзей. — На свадьбе был весь Орден, уж с ними-то точно никто не пропадёт. А назад нам нельзя. Разве что заглянуть в «Дырявый котёл», он недалеко тут, могли бы хоть новости разузнать…       Гермиона переглянулась с Гарри. Им обоим было тревожно — главным образом за Джинни и Фреда, но и за остальных, — и оба они были готовы рвануть обратно, подождав до утра, однако следовало признать правоту Рональда, оказавшегося более хладнокровным в данной ситуации, нежели они.       — Ладно, — произнесла Гермиона, стараясь успокоить нервную дрожь при мысли о нападении и Фреде, — давайте в самом деле не будем действовать слишком уж поспешно. Может, посидим пока где-нибудь? Только вот боюсь, что в «Дырявый котёл» соваться не стоит, как и вообще куда-либо в мире волшебников. Новости потом постараемся узнать. Тут, у магглов, мы пока что в безопасности…       — Волан-де-Морт и тут нас может достать, — возразил Гарри, за что получил сильный толчок от Рона.       — Думай, чьё имя произносишь! — зашипел он, оглядываясь в ожидании появления Тёмного волшебника собственной персоной.       Именно имя их и выдало, как позже догадалась Гермиона — много позже, уже после того, как их компания, пережив схватку с двумя Пожирателями прямо в маггловском кафе, рискнула завалиться на площадь Гриммо в поисках убежища. Там их, к счастью, кроме призрака Дамблдора да паутины ничто не ждало, зато появилось место, где можно было бы отдохнуть. К тому же их навестил Патронус от Артура Уизли, известивший о том, что с семьёй всё в порядке, и все вздохнули с облегчением.       Правда, Гермиона всё не могла отделаться от преследовавших её мыслей о той размолвке, что вышла у них с Фредом буквально за несколько минут до нападения Пожирателей. Что, если последними их словами друг другу будут взаимные упрёки? Ну неужели нельзя было не срываться? Ну неужели…       В последующие дни, однако, и без того хватало забот: совершенно случайно открылась тайна пресловутого Р.А.Б. — им оказался младший брат Сириуса, Регулус. Тогда же появилась догадка: настоящий крестраж всё время находился в зоне досягаемости в числе семейных реликвий. Его уже находили во время уборки, но открыть не смогли и выкинули, посчитав бесполезным… правда, выяснилось, что Кикимер успел умыкнуть его, но затем медальон перекочевал к вороватому Наземникусу Флетчеру, и эльфа отправили на его поиски. Домовик свою работу выполнил добросовестно и притащил-таки волшебника, от которого удалось узнать, что медальон теперь попал к Долорес Амбридж.       — Ну, и как вы предлагаете возвращать его? — поинтересовался Рон.       Ребята сидели в гостиной, размышляя над тем, что же делать теперь в свете появившихся новостей. Ситуацию омрачало ещё и появление парочки Пожирателей, по-видимому, дежуривших близ особняка на площади Гриммо в ожидании Гарри и его друзей. Возможности выйти на улицу у них, таким образом, не было, но пока что в том не было и необходимости без плана.       К тому же до того у них побывал гость из внешнего мира — Римусу Люпину удалось пробраться к ним и рассказать о том, что сейчас происходит. Правда, затем он ушёл после серьёзной ссоры с Гарри, но в этом споре бывший преподаватель был явно не прав: он хотел пойти вместе с ними, бросив беременную супругу «ради её же безопасности». И хотя мысль о том, чтобы с ними был взрослый волшебник, казалась заманчивой, согласиться было невозможно.       — Похоже, нам придётся нагрянуть в Министерство, — сообщил Гарри обыденным тоном.       Гермиона уставилась на него, не в силах понять, шутит ли приятель. Рон же сразу в этом убедился:       — Ага, а заодно забросать его навозными бомбами из «Вредилок» и свергнуть Толстоватого между делом.       — Я серьёзно, Рон, — возразил Гарри.       — Это невозможно, — тут же встряла Гермиона. — Гарри, ты не можешь говорить об этом всерьёз. Мы теперь нежелательные лица, я и вовсе маггловский… выродок, — последние слова она презрительно выплюнула, — как думаешь, нам сильно обрадуются в Министерстве? Да мы даже на порог не попадём!       — Попадём, — упрямился Гарри, — если продумаем план. У нас ещё много времени для подготовки, я ведь не заставляю вас идти туда уже завтра! Я и вовсе вас не заставляю следовать за мной…       — Мы это уже обсуждали, — перебил Рон. — Куда ты, туда и я. И Гермиона, само собой.       — Точно, — с готовностью кивнула девушка и прибавила: — Только прежде чем куда-либо идти, нужно соразмерять свои возможности. Наших недостаточно для того, что ты хочешь сделать.       — Да ну? — Гарри вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате, размышляя вслух. — Мы, конечно, не Дамблдор, чтобы вот так сходу забраться в самое охраняемое место в стране, но мы можем проникнуть туда хитростью. Нужен только план. Достаточно дерзкий, чтобы ошарашить всех, достаточно невозможный, чтобы никто о нём не догадался…       — И достаточно реалистичный, чтобы мы смогли воплотить его в жизнь, — продолжила Гермиона. — Что ж, нам надо подумать об этом…       Она замолчала: Рон смотрел на них с Гарри как на полоумных.       — Вы рехнулись, — констатировал он. — Вы абсолютно, чтоб вас, рехнулись! Нет такого плана! Нет и не будет!       — Конечно нет, — невозмутимо согласилась Гермиона, сдерживаясь, чтобы не засмеяться, ведь момент был серьёзный, — но через несколько дней мы его придумаем. В конце концов, Рон, это я должна отговаривать вас с Гарри, а не ты. Нам не к лицу меняться ролями.       — А я вовсе и не отговариваю, — тут же возразил Рон. — Я просто пытаюсь сообразить, что вы там уже себе нафантазировали.       — Пока ещё ничего, но скоро…       И вот все последующие дни ребята просиживали над бумагами, планами Министерства и расписанием сотрудников. Ради этих данных, каждый день обновлявшихся и пополнявшихся, они совершали вылазки в город, трансгрессируя буквально с верхних ступенек крыльца, чтобы ничем себя не обнаружить. Новые идеи появлялись и отметались буквально на лету; при этом приходилось и голову поломать в поисках брешей и неточностей. Загвоздка была в том, что даже при наличии совершенного плана действовать придётся практически вслепую — кто знает, как всё может повернуться по воле случая? Это нельзя предугадать и нельзя недооценивать.       В один из дней Гарри принёс новость об изменениях в преподавательском составе Хогвартса — теперь директором школы стал Северус Снейп, а к числу профессоров добавились Пожиратели смерти. Одна из них — Алекто Кэрроу — заняла пост преподавателя маггловедения, «подавшего в отставку», и Гермиону эта строчка в газете буквально резанула ножом по сердцу. Нет, Чарити просто так ни за что бы не отказалась от должности. Или её вынудили сделать это против воли, или…       Или её уже нет в живых.       Но и некрологов в выпусках «Пророка» не было — возможно, виной тому нетерпимость Волан-де-Морта к магглолюбцам (тут же вспоминалась скандальная статья Чарити), — или же Чарити попросту не нуждалась в подобной заметке и где-то скрывалась. Но неужели она бы не догадалась, что ребята прячутся здесь, в единственном месте, куда могли сунуться? Или у неё нет возможности сюда прийти из-за слежки?       Господи, сколько вопросов, и ни одного ответа!       А затем Гарри и вовсе неожиданно заявил, что в Министерство они отправятся уже на следующий день. Впрочем, у них и правда было почти всё готово, а чем дольше ждать, тем хуже может получиться. Медлить нельзя.       Всю ночь Гермиона не смыкала глаз, вертясь и честно пытаясь поспать хоть немного, чтобы завтра быть во всеоружии. Но, осознав, что все попытки бесполезны, она предпочла ещё немного подготовиться, а потом спустилась первой на завтрак. Все вещи она заранее уложила и перепроверила их расположение в бисерной сумочке — мантии министерских работников, склянки с Оборотным зельем, пакетики с Перуанским порошком мгновенной тьмы, отвлекающие обманки и прочие разности из магазина близнецов. До прихода ребят Гермиона вновь и вновь проверяла все пункты разработанного ими плана, прикидывая всевозможные варианты развития событий, и только приветствие мальчишек отвлекло её от лихорадочной подготовки, так напоминавшей ночи зубрёжки перед экзаменами в Хогвартсе.       — Перекуси чего-нибудь, — предложил Рон и придвинул ближе к ней тарелку с бутербродами, приготовленными заметно подобревшим Кикимером.       — Нет, спасибо, не могу, — нервно отозвалась девушка. От запаха еды её мутило, и она предпочла отойти подальше от завтракавших. — Итак, все всё помнят? Вот, возьмите с собой на всякий случай по паре обманок, да и порошок лишним не будет…       — Гермиона, присядь, — раздражённо попросил Гарри. — Твоё мельтешение сбивает.       Наконец, покончив с завтраком, троица попрощалась с Кикимером и осторожно высунулась на крыльцо особняка, откуда трансгрессировали по двое — сначала Гермиона с Роном, потом вернулась за Гарри. По их плану они остановились в переулке близ Министерства, как раз на пути к входу для сотрудников. Как раз по расчётному времени на место прибыла первая сотрудница, намеченная в качестве жертвы, и Гермиона оглушила её, чтобы затем снять волос и добавить его в Оборотное зелье. С остальными двумя волшебниками пришлось повозиться, но в конце концов все трое сумели принять чужой облик, переодеться и подготовиться к вылазке в Министерство.       — Итак, первую часть выполнили, — отметил Рон, оглядываясь на дверь в пустующее здание, где пришлось оставить тело оглушённой Муфалды Хмелкирк.       Вместо ответа Гермиона подтолкнула его и Гарри вперёд — на часах уже девять, им следовало бы поторопиться. Внутри всё буквально вибрировало от страха, девушке с трудом удавалось сохранить столь необходимое спокойствие. Если кто-то из них будет вести себя излишне подозрительно, это разрушит весь план. Гарри и Рон, шагавшие чуть поодаль, внешне казались совершенно невозмутимыми — даром что оглядывались по сторонам и шагали чуть неуклюже, привыкая к чужому облику. Наконец, впереди замаячила оградка из металлических чёрных прутьев, примыкавшая к лестницам в обычные, на первый взгляд, общественные туалеты, и ребятам пришлось разделиться.       Они разошлись по разным очередям, и Гермиона пристроилась следом за двумя волшебницами, обсуждавшими какую-то статью из «Ведьминского досуга». После всего пережитого ей казалось странным, что на свете ещё остались такие обыденные вещи, как трёп по поводу личной жизни знаменитостей. Неужели эти женщины не понимают, что сейчас творится, что Министерство подчиняется Волан-де-Морту, а сами они — лишь марионетки в его руках? Неужели люди могут настолько поддаться умелой пропаганде? Интересно, узнай они, что под личиной стоящей рядом Муфалды Хмелкирк скрывается маггловский выродок и приятельница Гарри Поттера, что бы сделали? Они обе, эти недалёкие простушки — по крайней мере, кажущиеся ими.       Гипнотизируя напряжённым взглядом макушки волшебниц, Гермиона не сразу поняла, что подошла её очередь, и машинально двинулась в одну из кабинок, где в недоумении уставилась на унитаз. Судя по звукам, воду в соседних кабинках смывали с той же периодичностью, с какой туда заходили новые сотрудники, а обратно никто не выходил. Быть не может, чтобы они придумали такой способ унижения служащих!       Нехотя пришлось встать ногами в воду и дёрнуть за цепочку слива. В тот же момент Гермиона ощутила, как стремительно проносится куда-то вниз, а в следующий момент едва удержалась на ногах, оказавшись в холле Министерства магии. С той далёкой памятной ночи, когда ребята сбежали из Хогвартса сюда, чтобы спасти Сириуса Блэка, она больше не бывала здесь, и сейчас замерла, подмечая бросающиеся в глаза перемены. Фонтан посреди тёмного, блестящего холла был разрушен в пылу схватки, и сейчас на его месте установили статую из гладкого чёрного камня, от которой бросало в дрожь: колоссальных размеров, она возвышалась над посетителями и представляла собой мага и волшебницу, с заносчивым видом сидевших на массивных тронах. Правда, при более пристальном рассмотрении троны эти оказались сложенными из человеческих тел — из тел магглов и грязнокровок, а у подножия статуи выбита не менее заметная надпись: «МАГИЯ — СИЛА».       — Мерлин всемогущий, — вырвалось у Гермионы.       В ту же минуту она заслышала за своей спиной хлопок и поспешила отойти подальше, выискивая в толпе прибывающих сотрудников своих друзей. На ужасную статую она и вовсе старалась не смотреть. Вскоре ей удалось отыскать Гарри и Рона, и ребята поспешили влиться в поток служащих, направлявшихся к лифтам.       «Пока что всё идёт как надо, но в нашей ситуации ни в чём нельзя быть полностью уверенным…»       И точно, словно в ответ на мысли Гермионы за спинами ребят послышался громкий оклик:       — Кроткотт!       Они обернулись и увидели направлявшегося к ним волшебника — то был Яксли, один из тех Пожирателей, что напали на Хогвартс в прошлом году и участвовали в сражении в Министерстве в позапрошлом. Гермиона так и застыла, не зная, что делать, Рон сдавленно охнул, и даже Гарри стало не по себе, хотя уж по нему-то ничего нельзя было сказать — доставшийся ему волшебник имел на редкость пугающий внешний вид.       — Кроткотт, я направил уже несколько запросов в Отдел магического хозяйства и до сих пор не получил внятного ответа, когда же его сотрудники соизволят заняться своими прямыми обязанностями и ликвидируют дождь в моём кабинете. Вы ничего не хотите мне сказать?       — Ну… Дождь в кабинете — это очень странно… — пробормотал Рон с нервным смешком.       И без того злое лицо Яксли так и вовсе исказилось, отчего Рональд вздрогнул, в панике оглядываясь по сторонам.       — Вы вообще понимаете, Кроткотт, что я сейчас отправляюсь на допрос вашей жены? — вкрадчиво заговорил Яксли. — На вашем месте я бы не упустил возможность угодить тому, от кого зависит её жизнь, — прибавил он угрожающим тоном. — Вы меня поняли?       — По-по-понял, — промямлил Рон, насмерть перепуганный.       — Не вижу рвения, — рявкнул Яксли. — Постарайтесь как следует, иначе у вашей жены будут куда более серьёзные неприятности. Если может быть хуже в её ситуации…       Рональд тут же заскочил в лифт, стремясь удрать подальше от Яксли, Гарри и Гермиона поспешили следом за ним, и кабина с раздражающим лязгом двинулась вниз. По пути Гермиона постаралась сказать приятелю как можно больше полезных заклинаний, но тот, в панике рывшийся в карманах, явно ничего не запомнил и чуть позже вышел на нужном этаже, пребывая в полной растерянности.       — Надеюсь, он справится, — неуверенно прошептала Гермиона. — Может, надо было пойти с ним?       Ответить Гарри не успел: двери лифта снова открылись, и перед ребятами появилась Долорес Амбридж собственной персоной. Она вошла в лифт в обществе ещё нескольких волшебников и поприветствовала Гермиону:       — О, Муфалда! Вас Трэверс послал?       — Да, — пискнула Гермиона наугад, не зная всей ситуации.       — Отлично. — От приторных интонаций в ненавистном голосе буквально судорогой сводило. — Тогда, господин министр, мы можем начать суд прямо сейчас, и Муфалда займётся протоколированием. Подумать только: жена нашего сотрудника — и подозревается в такой мерзости! Необходимо разобраться с этим как можно скорее. Альберт, — она повернулась к замершему Гарри, — вы разве не выходите?       Гарри, судя по его виду, не собирался покидать кабину лифта прежде чем сможет, воспользовавшись огромными руками доставшегося ему волшебника, придушить бывшего директора Хогвартса. Только вот это никак не вписывалось в планы — по крайней мере, сейчас. Гермиона украдкой толкнула приятеля локтём в бок, и ему пришлось нехотя покинуть лифт, оставив лже-Муфалду в обществе разыскиваемой ими Амбридж. А та как ни в чём не бывало продолжала что-то говорить по поводу предстоящего процесса всё то время, пока они спускались вниз, где размещались судебные залы.       — Муфалда, с вами всё в порядке? — раздражённо спросила Долорес, заметив странное поведение подчинённой.       — Да, конечно, — поспешно отозвалась Гермиона и мысленно дала себе пощёчину. Нельзя, чтобы весь план пошёл насмарку.       А между тем они прибыли в подвальные помещения, где располагались залы для судебных разбирательств Визенгамота — в одном из них проходило слушание Гарри, — и Отдел тайн. Непрошеные воспоминания о той ночи снова полезли в голову, и Гермиона старательно отогнала их от себя и отвела взгляд от чёрной двери в дальнем конце коридора.       — Все уже ждут, — послышался голос поджидавшего у лифта Яксли; от его неприятной усмешки Гермиону бросило в дрожь. — Я пригласил дементоров… для большего эффекта.       — Так-так... — Амбридж порылась в бумагах. — У нас сегодня десять человек, помимо прочих жена нашего сотрудника. Яксли, будьте любезны, подготовьте зал номер три.       Гермиона пошла следом за переговаривавшимися волшебниками, на ходу подмечая, как постепенно изменяется температура воздуха. В коридоре, куда они спустились по боковой лестнице, было невероятно холодно, тусклое освещение только усиливало эффект тревоги. С каждым шагом становилось труднее дышать, а ужасные воспоминания вновь и вновь мелькали перед глазами, вызывая тошноту.       — Пожалуй, пора немного смягчить условия, — пробормотала шедшая впереди Амбридж, взмахнув волшебной палочкой. Тут же рядом с ней возник серебристый Патронус — огромный кот, и вокруг заметно потеплело. Гермиона поторопилась нагнать своих спутников, чтобы не сойти с ума в отравляемой дементорами атмосфере.       Вскоре дементоры обнаружились — они медленно курсировали близ двери в зал суда, вдоль стен, где на грубых скамейках сидели вызванные для слушания маггловские выродки. Некоторые пришли с семьями, некоторые — в одиночку, но все они так тесно прижались друг к другу, что нельзя было выяснить, кто где. Содрогаясь от холода и ужаса, многие из них закрывали лица ладонями и тяжело дышали, ни один не поднял голову, когда Амбридж и её сопровождающие прошли мимо, согреваемые теплом Патронуса. Гермиона с трудом поборола желание сделать хоть что-нибудь для людей, не заслуживших такого отношения к себе, но всё, что ей оставалось в этой ситуации — покорно следовать за одним из самых ненавистных для неё людей.       Зал суда напоминал собой бездонный колодец — потолок здесь был высокий и уходящий в никуда, в размытую серость, а малая площадь помещения лишь усиливала тягостное впечатление. Даже здесь стояли дементоры — по углам помоста, куда взошла Амбридж. Кот же принялся виться поблизости от хозяйки, так чтобы она не испытывала неудобств от неприятного соседства. Яксли, как и Гермиона, поднялся следом, и они расположились по обе стороны от неё.       — Муфалда, вы готовы записывать? — спросила Амбридж, разложив все документы. Получив в ответ кивок, она громко объявила пустому залу: — Итак, разбирательство комиссии по учёту маггловских выродков от второго сентября объявляю открытым. Ввести первого обвиняемого.       Проворно работая пером, Гермиона бросила взгляд на вход в зал, куда уже ввели первого из очереди в коридоре. Им оказался лохматый мужчина в сбившейся мантии, явно испуганный перспективой предстать перед судом. Пошатываясь, он сделал несколько шагов до кресла в середине зала, а стоило ему сесть, как цепи, выскочившие из подлокотников, тут же обвили его руки. Полный паники взгляд заметался по лицам сидевших на возвышении, и Гермиона против воли не отвела глаза, пока её не отрезвил сладкий до отвращения голос Амбридж, начавшей допрос.       На всём протяжении этого фарса Гермиона не уставала поражаться мерзости этой женщины, отравляющей жизнь тем, кто не вписывался в её понимание «волшебник». Она упивалась своей властью и издевалась над жертвами, запугивая их, а потом отправляла в Азкабан, игнорируя все их мольбы и восклицания о невиновности. К тому моменту, как в зал вошла Мэри Кроткотт, Амбридж расстегнула мантию, и на груди у старой жабы Гермиона увидела предмет их поисков — медальон Салазара Слизерина. Крестраж как будто усилил злобу своей новой хозяйки, доведя её до помешательства.       А между тем миссис Кроткотт уже вошла в зал и села в кресло, где её, как и многих других, тут же опутали цепи. Женщина всхлипнула, готовая разразиться рыданиями, и Гермиона в который раз заставила себя сдержать желание как следует приложить Амбридж каким-нибудь заклинанием. Она прекрасно понимала, что и сама могла бы оказаться на этом месте — осуждённая на срок в Азкабане только лишь за то, что не вписывается в каноны чистокровности, что не соответствует глупым правилам волшебного мира…       — Это я, — раздался вдруг шёпот прямо над ухом Гермионы, и девушка дёрнулась, едва не опрокинув пузырёк с чернилами. К счастью, Амбридж и Яксли были слишком увлечены допросом, загоняя жертву в тупик, и ничего не заметили.       — Гарри? — шёпотом переспросила Гермиона, удерживаясь от того, чтобы обернуться.       — Да. Нужно уходить. Я не нашёл медальон.       — Он здесь, — не разжимая губ, пробормотала Гермиона, и в этот самый момент Амбридж повернулась к ней, заставив девушку замереть от ужаса.       — Муфалда, передайте мне анкету миссис Кроткотт.       Повинуясь требованию, Гермиона кое-как достала анкету — пальцы дрожали и путали листы — и передала её Амбридж. Взгляд её снова остановился на медальоне, и девушка неуверенно произнесла:       — Какое у вас красивое украшение…       — Что? Ах, это, — Амбридж высокомерно задрала подбородок. — Семейная ценность, знаете ли, досталась от чистокровного предка. Не все из нас, к сожалению, могут похвастать родословной, не так ли? — повысив голос, она вновь повернулась к рыдающей Мэри Кроткотт.       А дальше всё развивалось стремительным образом: из-за плеча Гермионы послышался крик: «Остолбеней!», а за ним просвистело заклинание, заставившее Амбридж повалиться без сознания. Яксли, увидев, откуда исходит угроза, выхватил было свою палочку, но Гарри успел раньше него. Гермиона тоже поспешила взяться за оружие — сотворённый Амбридж патронус бесследно исчез, более не контролируемый, и дементоры, разом ощутив свою власть, уже двинулись к застывшей в кресле миссис Кроткотт.       — Гарри! — взвизгнула девушка, привлекая внимание: заклинание Патронуса ей до сих пор не давалось так хорошо, как приятелю.       И действительно, появившийся серебристый олень раскидал дементоров по углам зала и принялся кружить, обдавая присутствующих теплом. Пока Гарри сдирал с шеи Амбридж крестраж, Гермиона поспешила на выручку миссис Кроткотт и быстро освободила её от цепей.       — Но что же это такое? — бормотала ошарашенная женщина. — Ранкорн, это же вы внесли меня в список для допроса!       — Считайте, что передумал, — буркнул Гарри, пряча медальон. — Пошли, ну же!       — Стой! — Гермиона метнулась к телу Амбридж. — Нельзя, чтобы она сразу заметила пропажу медальона. Джеминио!       Убедившись, что подделку не отличить от оригинала, девушка поспешила следом за Гарри и миссис Кроткотт.       — Там, за дверью, полно дементоров, Гермиона, нужен твой Патронус.       — Но Гарри, я не уверена, у меня же не всегда получается…       Но времени на размышления не было, пришлось напрячься и выудить из памяти какое-нибудь приятное воспоминание. На краткие секунды перед глазами предстал тёмный коридор школы и Фред, усердно учивший её справляться с Веселящими чарами. Шёпот нужного заклинания — и вот уже серебристая выдра поплыла следом за оленем наружу, а ребята вместе с миссис Кроткотт двинулись прямо за ними в полный дементоров коридор, находясь под надёжной охраной мощных чар. По пути они велели всем ожидавшим своей очереди магглорождённым расходиться по домам и вообще уезжать куда подальше.       Сразу возле лифтов им повстречался Рон, насквозь промокший и явно встревоженный.       — Они уже знают, что мы здесь, — тут же сообщил он, — поднялась шумиха, у нас не так много времени, чтобы успеть уйти. Вы нашли крестраж?       — Редж! — Миссис Кроткотт в порыве чувств ринулась с объятиями к лже-мужу. — Я не понимаю, что происходит! Почему ты не пришёл? Представляешь, Ранкорн оглушил и Амбридж, и Яксли, а ещё велел нам срочно уезжать!       — Да, да, — Рон рассеянно похлопал чужую женщину по плечу, попутно оглядываясь по сторонам. Заметив толпу за Гарри и Гермионой, он непонимающе вскинул брови. — Это подмога?       — Что-то вроде, — бросил Гарри. — Палочки у всех есть? У кого нет, держитесь рядом с ними. Вперёд!       Кое-как вся толпа втиснулась в два лифта, медленно двинувшихся наверх. Гермиона, взволнованно дыша, сжимала волшебную палочку и старалась не терять из виду друзей, что в общей давке было не так-то просто. Но главное, что большая часть уже позади: крестраж у них, а они — в Министерстве. Осталось самое сложное — смыться отсюда, что без наличия плана представлялось крайне смутно. Они сто раз уже обсудили, как проникнут в Министерство и что будут тут делать, но вот как выбираться, причём в условиях погони, никто не знал.       Наверху их поджидал неприятный сюрприз: министерские служащие уже запечатывали все камины, перекрывая тем самым пути к отступлению. Гермиона и Рон в панике повернулись к Гарри, но тот уже решил воспользоваться своим положением и, усилив заклинанием голос, приказал прекратить.       — Уф, легко отделались, — брякнул Рон, которого всё ещё держала под руку миссис Кроткотт.       Сказал он это явно зря: из лифтов уже выскочил Яксли, на ходу беспорядочно метавший заклятия. Следующие события смешались в голове у Гермионы воедино: вот Рон, воспользовавшись всеобщим замешательством, нырнул вместе с миссис Кроткотт в ближайший камин, куда за ним последовали его приятели; вот они уже выскакивают из кабинки туалета и пытаются вразумить рыдающую миссис Кроткотт, чтобы она уходила отсюда; вот в помещение врывается Яксли, а Гермиона хватает друзей за руки и мысленно представляет крыльцо на Площади Гриммо, их убежище, но Яксли успевает схватить её за рукав, а затем — калейдоскоп случайных образов и сжимающие тело тиски трансгрессии.       Это она была виновата в том, что теперь всей компании приходится скитаться полуголодными по всей Англии, к тому же с раненым Роном — а причиной ранения, опять же, стала она, Гермиона. За последнее время ребятам пришлось сменить множество мест стоянки, ютясь в старой палатке, у них не было чёткого плана и вообще идей, где следует искать новый крестраж и как уничтожить старый. Уставший и не привыкший к отсутствию вкусной еды Рональд становился просто невыносим, между всеми тремя часто случались мелкие стычки, и Гермиону мучило то, что это всё из-за неё. Она старалась сделать всё возможное, чтобы исправить ситуацию: истощала собственные силы, накладывая мощные охранные и защитные заклинания, чаще остальных вызывалась дежурить, в том числе и по ночам, пыталась приготовить хоть что-то съедобное и штудировала взятые с собой книги (абсолютно бесполезный хлам!) на предмет поиска решения, как разобраться с крестражем.       По ночам, сидя возле палатки и пристально следя за обстановкой, Гермиона нет-нет да жалела о том, что сейчас рядом нет Фреда и Джорджа: уж они-то сумели бы разрядить обстановку, помочь, да и вообще, будь они с ними, сейчас всё могло бы развернуться совершенно иначе. Но к чему жалеть о том, что не случилось? С прошлым уже ничего не поделаешь.       «Какой от меня прок? Всё рушу, к чему ни прикоснись — и Яксли привела в наше убежище, подвергла опасности Кикимера, Рон из-за меня пострадал от расщепа, даже еду приготовить не в состоянии! Только и помощи что с чарами да заклинаниями».       В поисках решения ребята вернулись в Лондон, чтобы найти приют, где жил Волан-де-Морт — вдруг он там спрятал один из крестражей? — но нашли на его месте офисную высотку. Ещё одна из версий рассыпалась в прах. Ещё были такие варианты, как «Горбин и Бэркес» и Хогвартс, но наведываться туда не было никакого смысла. Они ходили по кругу в своих рассуждениях, и Рона это раздражало всё больше. Гарри же, Гермиона видела это, приходилось и без того худо: он сознавал, что завёл друзей в неведомые дебри и теперь не имеет ни малейшего понятия о том, что делать дальше. И если Гермиона ещё могла смириться с этим, надеясь, что верный ответ всё-таки отыщется, то Рон терпением и пониманием не отличался. Ноющая рана и столь же ноющий желудок превращали его в совершенно невыносимого попутчика, а уж стоило ему надеть крестраж, усиливавший все негативные эмоции, так он и вовсе становился чудовищем, которое так и хотелось хорошенько пристукнуть каким-нибудь заклятьем.       Сердце у Гермионы разрывалось от сознания собственной вины, которую она пыталась загладить, но даже у неё это не всегда получалось. Еда неизменно пригорала, от книг не было никакого толку, уход за раной Рона ненамного облегчал его страдания, к тому же ей не всегда удавалось сдерживать раздражение, как и всем, впрочем. И, что уж скрывать, ей, как и Рону, не по душе была напрасная трата времени, вынужденное бездействие, хоть она и не винила в том Гарри, понимая, что ему приходится сейчас сложнее всех в психологическом плане: его часто донимали видения из сознания Волан-де-Морта, он также сознавал свою долю вины в том, что происходит, и постоянно думал лишь о том, что делать дальше, попутно огрызаясь на вынужденных спутников.       Но потом произошло нечто, что в корне изменило ситуацию: на одной из стоянок они повстречали беглецов — Теда Тонкса, Дирка Крессвелла, Дина Томаса и нескольких гоблинов; все они скрывались от Министерства, скитаясь по лесам, и ребята, оставшись не обнаруженными, подслушали их разговор, прячась за магическим щитом. От них удалось узнать о том, что в Хогвартсе Джинни вместе с несколькими ребятами попыталась выкрасть из кабинета нового директора меч Гриффиндора, но их поймали и, судя по всему, жестоко наказали, а меч отправили на хранение в «Гринготтс». Только вот гоблины также упомянули, что этот меч — подделка, и где настоящий, никто не знает.       Наконец-то нашлась хоть одна зацепка! Воодушевлённые Гарри и Гермиона даже вызвали к себе Финеаса Наджелуса через портрет, который предусмотрительно захватили с собой на всякий случай, и тот лишь подтвердил их догадки: настоящий меч Дамблдор использовал для того, чтобы разделаться с крестражами, и спрятал его, подменив копией. А самое главное — он ничего об этом не сказал Снейпу! Нужно лишь выяснить, где наставник Гарри мог найти для него подходящее место, и тогда одной проблемой будет меньше.       Однако радость от приятных новостей тут же сменилась новой ссорой. Конечно, её спровоцировал медальон, многократно усиливший накопившееся недовольство и раздражение Рона вкупе с его переживаниями насчёт семьи, но эти оправдания Гарри не желал принимать. В сердцах они много чего наговорили друг другу, и Рон в итоге бросил их. Гермиона напрасно носилась по округе, выкликая друга, умоляя его вернуться обратно. В ушах у неё до сих пор звучали злые слова приятеля и его вопрос:       — Ну так что, Гермиона? Ты со мной или с ним? Кого выбираешь?       Она не могла бросить Гарри — только не сейчас, когда все они так устали, когда у них появилась надежда. В конце концов, они обещали друг другу быть вместе, держаться, помогать!.. Гермиона понимала, что Рон вскоре пожалеет о своих словах, о произошедшем, он обязательно вернётся — но в ту ночь она буквально рыдала от горя, вернувшись в палатку насквозь промокшей. Свернувшись калачиком на нижней койке, где обычно лежал Рон с рукой на перевязи, она приглушённо дышала в подушку и закусывала грубую ткань, чтобы не закричать. С уходом Рона в ней словно что-то оборвалось. Хоть он и был нечуткой заразой, в последнее время превращавшей их жизнь в ад, но в то же время он всегда являлся верным другом и преданным товарищем, пусть и со своими недостатками, и Гермиона за всё время общения с ним научилась с этим мириться, а вот Гарри… Мальчишки, что с них возьмёшь? Она понимала, что Гарри очень не хватает друга, что она во многом неспособна его заменить, как бы ни старалась, и это жалило её каждый раз, когда Гарри, замыкаясь в себе, покидал палатку.       На каждом месте стоянки Гермиона старалась оставить хоть какой-нибудь знак для Рона (вдруг он следует за ними, ищет их?), постоянно прислушивалась, ожидая различить звук его шагов или голос, но всё было тщетно. Нехотя, но ребята свыкались с мыслью о том, что Рон к ним уже не вернётся. Но и в школу он не явился — Гарри едва ли не каждый вечер сверялся с картой Мародёров. Они частенько болтали с Финеасом Найджелусом, от него получая пусть и обрывочные, но всё-таки новости. Так, удалось выяснить, что Джинни с Невиллом и Полумной задумали возродить ОД и совершали мелкие диверсии, за некоторые из которых бывали наказаны.       Чтобы хоть чем-то себя занять, Гермиона по несколько раз штудировала завещанный ей Дамблдором сборник сказок, надеясь найти там что-нибудь: неспроста же директор именно ей оставил именно эту книгу. Гарри скептически относился к её неустанным попыткам, но иной альтернативы предложить не мог: он тоже не знал, что делать, и оттого мучился угрызениями совести.       — Я думал, что знаю, как поступать и что делать, — глухо бормотал приятель в одну из ночей после недавнего ухода Рона. — Не стоило вас тащить за собой, одному было бы легче.       — Ты бы без нас не протянул, — горестно улыбнулась Гермиона, припомнив слова Рональда о её талантах. — Гарри, нас, конечно, удручала полная неизвестность, но ты ведь знаешь, что мы за тобой хоть куда. Неужели не привык за все годы?       — Хоть куда, говоришь? — язвительно откликнулся Гарри, бросив выразительный взгляд на кресло, где раньше сидел Рон; теперь там стоял пустой в данный момент портрет предка Сириуса.       — У него просто не выдержали нервы, трудная ситуация, рана…       — Не ищи ему оправдания! — Склонившись к коленям, Гарри запустил пальцы в порядком отросшие волосы, и голос его зазвучал ещё глуше. — Он прав был. Тебе нужно было уйти с ним. Видишь же, мы ходим кругами, время только теряем.       Вздохнув, Гермиона перебралась ближе к другу и осторожно коснулась его плеча.       — Ну куда я уйду теперь, Гарри? Прямиком на комиссию к Амбридж? Знаешь, я ещё не успела по ней соскучиться.       Приятель резко поднял голову, встретился глазами с глазами подруги, и в следующий момент они рассмеялись прозвучавшей шутке. На какой-то миг показалось, что всё наладится, и Гарри опустил голову на плечо Гермионы, позволяя подруге легко перебирать пальцами пряди волос.       — Фред хорошо влияет на тебя, — пробормотал он.       Гермиона невольно вздрогнула, замерев, а потом осторожно произнесла:       — Они с Джорджем хотели к нам присоединиться, но я не стала тебе говорить об этом. Ты и так нам-то не рад был, а тут они…       — Может, с ними было бы лучше, — отозвался Гарри. — Он бы точно тогда не ушёл.       — Гарри… как думаешь, я правильно поступила, не сказав тебе? — решившись, спросила Гермиона.       — Не знаю. Тогда бы я, наверное, и правда отказал. Да и сейчас с лишними попутчиками было бы трудно. — Он зевнул, и Гермиона, поняв намёк, оставила его и вышла из палатки.       В тот вечер она долго глядела на усыпанное звёздами небо, гадая, добрался ли Рон до дома, виделся ли с братьями, говорил ли с Фредом о ней… Нет, наверное, к ним бы он не сунулся — Фред бы выписал ему по первое число за случившееся. Или нет, кто знает?..       А между тем неустанная перечитка сказок барда Бидля дала результаты: на одной из страниц Гермиона обнаружила странный символ, который показала Гарри; приятель распознал в нём знак Грин-де-Вальда, трактовавшийся также как символ Даров смерти, но развития эта версия не получила. К тому же Гарри высказал идею побывать в Годриковой Впадине, и даже не учитывая приведённые им аргументы Гермиона была готова согласиться: она понимала, что даже если они ничего там не найдут, визит будет важен для друга.       Приближалось Рождество, когда они, выпив Оборотное зелье с волосами, взятыми у случайных прохожих, посетили деревню, где жили Поттеры, где родился Гарри и где Дамблдор мог спрятать меч Гриффиндора. За время своих скитаний они почти потеряли счёт дням, и даже сейчас праздничное настроение, создаваемое яркими витринами и украшениями на домах вовсе не ощущалось. В Годриковой Впадине выпал снег, и сейчас он приятно хрустел под ногами, когда друзья шагали по улицам в направлении… а не важно даже, в каком направлении, хотя и ожидалось, что они посетят дом Поттеров. Но по пути им встретилось кладбище, куда они посчитали своим долгом зайти. Первым, что удалось увидеть, оказался памятник, для магглов являвший собой обелиск, тогда как для волшебников принимавший вид трёх статуй в виде мужчины в очках, длинноволосой женщины и ребёнка у неё на руках. Гарри и Гермиона застыли перед ним на несколько секунд, заворожённые.       Удалось найти также и могилы родителей Гарри, где Гермиона украдкой наколдовала венок, и, что самое поразительное — могилы родни Дамблдора: матери и сестры. А ведь он никогда не говорил Гарри о том, что тоже жил в Годриковой Впадине. Это, впрочем, лишь укрепило уверенность Гарри в том, что здесь их точно что-то ждёт.       Дальше они двинулись на поиски дома Поттеров, который обнаружился на окраине деревушки. От него после той зловещей ночи остались одни руины как свидетельство свершившегося злодеяния, и от вида разрушенной постройки Гермиону бросило в дрожь. Весь этот вечер ей было не по себе и постоянно чудилось, что кто-то за ними следит; чем дольше они находились в деревне, тем больше усиливалась тревога. Но ради Гарри приходилось сдерживаться. Как зачарованная она читала записи, оставленные на волшебной мемориальной табличке волшебниками, приходившими сюда и желавшими почтить память погибших; Гарри тоже увлёкся чтением и потому не сразу отреагировал на Гермиону, дёргавшую его за рукав: к ним приближалась странная фигура. Ею оказалась пожилая женщина, плотно укутанная в ворох одежды, и она явно была волшебницей, так как видела и сокрытый магией дом, и Гарри с Гермионой, укрытых мантией-невидимкой.       — Эй, это же Батильда Бэгшот! — прошептала Гермиона, узнав старуху. Та между тем кивнула и поманила их идти следом за ней, но не произнесла ни слова.       — Может быть, ей Дамблдор оставил меч? — предположил взволнованный Гарри.       Гермиона была вынуждена согласиться с логичностью замечания: знаменитый историк давно общалась с Дамблдором, как и со всем его семейством, видимо. Но всё равно что-то никак не давало ей покоя, а сгорбленная молчаливая старуха и вовсе пугала.       Тем не менее ребята пошли следом за ней в дом, на первый взгляд запущенный, словно в нём уже давно никто не жил. Повсюду витал неприятный запах чего-то протухшего, на предметах виднелся слой пыли. К сожалению, Гермиона обратила на это внимание слишком поздно: она осматривалась, оставшись внизу, так как Батильда, по-прежнему храня молчание, повела Гарри наверх — возможно, чтобы отдать меч. Гермиона разводила огонь в камине, а закончив, решила побродить по комнате. Сверху не доносилось ни звука, шаги на лестнице уже затихли, и тишина действовала на нервы. Половицы в домике мисс Бэгшот противно поскрипывали на каждом шагу, да и запах плесени и разложения становился всё сильнее. Проходя мимо журнального столика, девушка задержалась: там лежал новенький экземпляр книги Риты Скитер, покрытый слоем пыли и нераспечатанный. Это сразу навело на подозрительные мысли. Гермиона принялась оглядываться, с ужасом подмечая, что в доме действительно уже давно никто не жил: пыли гораздо больше, чем допустимо, повсюду паутина, свечки в подсвечниках давно истекли воском, а на полу обнаружилось пятно высохшей побуревшей крови. В тот же самый миг сверху послышался звон и треск, и Гермиона в панике завопила:       — Гарри!       По-прежнему сжимая в руке волшебную палочку, девушка поспешила наверх, и едва только оказалась на верхних ступеньках, как из ближней двери на неё бросилась огромная змея. Взвизгнув, Гермиона наугад метнула заклинание и пригнулась, чтобы в неё не угодило заклятье Гарри. Змея, почуяв неладное, поползла прямо на Гермиону и сбила её с ног хвостом, после чего исчезла из поля зрения. В следующий момент ей показалось, что потолок обрушился: посыпались обломки деревянных балок, и пока девушка отползала в сторону, змея снова напала на Гарри. Раскидывая по сторонам сломанные балки, Гермиона пыталась выбраться и помочь приятелю, когда тот, появившись из ниоткуда, схватил её и потащил за собой. Выход у них был только один — разбитое окно, куда Гарри и поспешил. Гермиона, зажмурившись, представила себе безопасное место (хоть где!), и мир снова удушающим вихрем сжался вокруг них.       Переместившись, они повалились на снег, жадно глотая колючий морозный воздух и дрожа всем телом от только что пережитого ужаса. Гарри бился в судорогах и явно находился в состоянии какого-то транса — возможно, снова проник в сознание рассерженного Волан-де-Морта и теперь не может выбраться, не контролируя происходящее. Гермионе в одиночку пришлось воздвигать палатку, ограждать её защитными чарами и левитировать брыкающегося в горячке друга в помещение. Когда печка сумела согреть комнатки, девушка сменила мокрую одежду и занялась Гарри: он серьёзно пострадал в результате драки. Надетый крестраж буквально прилип к телу и никак не желал отставать, так что пришлось воспользоваться заклинанием ножниц, чтобы, хоть и с кусочками кожи, но отодрать его от груди, отчего остался шрам в форме медальона. К тому же на запястье виднелись ранки от укуса Нагайны, которые Гермиона спешно промыла. Приятель метался в бреду, стонал и кричал, исходя жаром, и всю ночь девушка не смыкала глаз, следя за его состоянием и обтирая его тряпкой с прохладной водой.       Незадолго до рассвета Гарри наконец успокоился, но Гермиона не могла себе позволить заснуть; к тому же в голову лезли нехорошие мысли. Им с Гарри нужно было многое обсудить, когда он проснётся — в частности, его сломавшуюся в процессе побега волшебную палочку и книгу Риты Скитер, которую Гермиона всё-таки забрала с собой, надеясь, что хоть в ней найдутся ответы на вопросы, мучившие Гарри.