А небо по-прежнему голубое...

Декрет и прочие неприятности — Отряд Дамблдора — Смешанные чувства 8 октября 1995 года — 23 декабря 1995 года. С момента собрания в «Кабаньей голове» прошло около пяти дней, в течение которых приподнятое после успеха затеи настроение друзей медленно, но верно начало ухудшаться. Ме́ста для занятий у них до сих пор не было, равно как и чёткой организации сборов, к тому же душу травили неприятные подозрения, возникшие после объявленного в понедельник Декрета об образовании за авторством Амбридж с одобрения Министерства. Документ гласил, что все ученические организации, клубы, кружки и прочие группы обязаны получить одобрение на свою деятельность у Генерального инспектора Хогвартса. Исключением не стали и сборные факультетов по квиддичу. Ребята справедливо полагали, что приказ взялся не с пустого места и даже высказывали догадки о том, что кто-то из присутствовавших на собрании двадцати пяти человек мог донести Амбридж. Гермиона, однако, мысль эту сразу отмела. — Я заколдовала пергамент так, что любой из подписавшихся, раскрывший нашу тайну, будет ещё долгое время радовать окружающих весьма живописными прыщиками на физиономии, — пояснила девушка в тот же день за завтраком, когда к ней, Гарри и Рону подсели взволнованные известием близнецы Уизли, Джинни и Невилл. — Ну, ты даёшь, Грейнджер! — восхищённо выдохнул Фред, от удивления пронёсший кубок с тыквенным соком мимо рта, из-за чего его содержимое оказалось на форменной мантии. — Слишком жестоко для тебя, — прибавил Джордж, насмешливо наблюдая за безуспешными стараниями своего близнеца свести неожиданное пятно собственными усилиями. — Это оправданная жестокость, — строго сообщила Гермиона. — Ты сейчас окончательно испортишь свою мантию, Фред, — буркнула она, наставив палочку на юношу. Тот поднял глаза, его пальцы замерли, оттягивая испачканную ткань. — Эванеско! Пятно тут же исчезло, что заставило Гермиону победно улыбнуться, в то время как она убирала палочку обратно в карман сумки. — Я бы справился и сам, — нахально заявил Фред, разглаживая то место, где ещё несколько мгновений назад было пятно. — О, ну конечно, — с нарочито серьёзным видом кивнула Гермиона; в уголках её губ ещё дрожала усмешка, не оставшаяся незамеченной для окружающих. Фред, однако, ничуть не смутился в ответ на саркастичное замечание. Вместо этого он подтолкнул своего близнеца локтём в бок и ухмыльнулся: — Как приятно, когда староста проявляет такую заботу по отношению к хулиганам вроде нас, а? Его слова достигли цели: на щеках Гермионы появился лёгкий румянец, в то время как она попыталась скрыть его, с преувеличенным усердием ковыряясь вилкой в тарелке. — Нужны вы мне, — буркнула девушка себе под нос, но смешки и подшучивания её слова вовсе не прекратили. — Было бы неплохо, если бы Анджелина проявляла к нам такую же заботу, — лениво разглагольствовал Фред, высматривая капитана сборной — старшекурсницы ни за столом, ни где-либо в зале не наблюдалось. — С какой это стати она должна проявлять к вам заботу? — фыркнула Джинни. — С такой, что мы собираемся восстановить наши с ней отношения, — непринуждённо заметил кто-то из братьев. Именно в этот момент Гермиона пригубила молоко из кубка, и фраза заставила её поперхнуться. Джинни услужливо постучала по спине подруги, задав так и вертевшийся на языке у старосты вопрос: — А зачем вам их восстанавливать? Даже то, что она уже не норовит придушить вас при встрече, как было раньше, и вполне спокойно с вами обоими общается, на мой взгляд, большая ошибка… — Ну, сестричка, тебе пока ещё рано знать подробности отношений взрослых и уже совершеннолетних волшебников, — ловко парировал Фред и поднялся со своего места. — Пошли, Джордж. Наше мини-интервью закончено. — Невероятно, — объявила Джинни, глядя вслед старшим братьям. Пожалуй, Гермиона была согласна с негодованием подруги. Что всё это значит? Неужели Фред и Джордж действительно будут оба встречаться с Анджелиной? Да разве такое вообще возможно? Вряд ли она согласится… или… Но мысли о подоплёке отношений близнецов Уизли и Анджелины Джонсон ушли на второй план, уступив место заботам об уроках, а позже — о домашнем задании. В какой-то момент, уже после ужина, Гермиона отвлеклась от сочинения, услышав восклицание Рона, сидевшего поблизости: — Эй, а они доработали свои Забастовочные завтраки! И действительно, Фред и Джордж в этот вечер царили в Общей гостиной. Вокруг них собралась большая толпа учеников со всех курсов, и все они громко смеялись, заказывая демонстрацию того или иного вида заколдованных сластей. Ежеминутно раздавались то звуки рвоты (эффект от Блевательного батончика), то выкрики: «Он же истечёт кровью!», и Ли довольно часто бросал на пол подушку, на которую должно было приземлиться безвольное после действия Обморочных орешков тело Фреда или Джорджа. Судя по виду Рона, жадно разглядывавшего сие действо, он был бы явно не прочь приобрести какую-нибудь штучку или же просто посмотреть поближе, о чём не преминул высказаться чуть позже. — Не забывай, Рональд, что ты — староста и должен подавать пример, — строго отчитала приятеля Гермиона. Полную форму имени она использовала, чтобы пристыдить своего нерадивого коллегу. — По хорошему счёту я бы должна конфисковать эту дребедень… — Девушка шумно вздохнула, как делала уже неоднократно за весь вечер. — Так конфискуй, — раздражённо бросил Гарри, пребывавший в отвратительном расположении духа с самого утра. — Что тебе мешает? — Не могу, — нехотя призналась девушка. — Правилами не запрещено есть всякую дрянь. Вот если бы кто пострадал от этих конфет, тогда да, а так… — Ещё раз смерив галдевшую толпу недовольным взглядом, Гермиона вернулась к работе. Ребята планировали задержаться в гостиной допоздна: Гарри получил днём записку от Сириуса, в которой он назначал им встречу в камине в тот же ночной час, что и несколько недель назад. Поэтому Гермионе приходилось выслушивать восклицания учеников, восхищавшихся талантами Фреда и Джорджа. По всему было видно, что дела у близнецов идут лучше некуда. Судя по их широким улыбкам, им явно нравилось то, чем они занимаются, и Гермиона не была бы так неодобрительно настроена, не вреди это учёбе Фреда и Джорджа. Но те наверняка давно уже позабыли, когда в последний раз делали домашние задания — настолько захватила их изобретательно-коммерческая деятельность. — Ты слишком о них волнуешься, — как-то раз заметил Рон в ответ на её недовольное высказывание по поводу Канареечной помадки, которая с успехом тестировалась в тот вечер. — У них есть своя голова на плечах, в конце концов. Почему всё это так тебя волнует? — Потому что я староста, Рон, — скрывая смущение за раздражением, ответила Гермиона. Чрезмерная проницательность приятеля, проявленная им вот уж совсем не к месту, раздосадовала её. — Их поведение отрицательно сказывается на факультете. Вернее, может сказаться. — Она бросила неодобрительный взгляд в сторону старших братьев Рона, веселивших окружающих. — Сама идея Забастовочных завтраков разрушает всеобщую дисциплину. Ты только представь себе, если все массово начнут прогуливать уроки! Это же возмутительно, и я… — Не начнут, — устало возразил Рон. — Они лимитируют продажу продукции… — Он осёкся, поняв, что выдал свою заинтересованность и заодно секрет Фреда и Джорджа. Бросив на Рона взгляд, красноречиво говорящий: «Мы ещё поговорим об этом позже», Гермиона продолжила вязать. Своё мнение при этом она ещё не готова была поменять и по-прежнему считала деятельность близнецов Уизли неуместной в стенах школы. — Лучше бы на тренировках такое рвение проявляли, — буркнула сидевшая неподалёку Анджелина, заваленная картами и разного рода бумажками, отвлекая Гермиону от воспоминаний. В таком же окружении раньше проводил большую часть времени повёрнутый на квиддиче Оливер Вуд. Гермиона не сумела подавить усмешку: несмотря ни на что мисс Джонсон не собирается идти на мировую с близнецами — по крайней мере, не с таким благодушием, как на прошлом курсе, относится к их проказам. И почему-то это радовало её. — Зря ты, Грейнджер, называешь наши разработки бесполезной ерундой, — заметил Фред позже, удаляясь вместе с Джорджем и Ли в мужские спальни. До этого их троица, когда толпа покупателей схлынула, скрупулёзно пересчитывала выручку в уголке, и, судя по всему, торговля шла хорошо. — Мы заработали, между прочим, двадцать шесть галеонов. Приличная сумма, не находишь? — В доказательство он встряхнул коробочку с монетами, заметив вытянувшееся лицо Рона. — Это лишь ещё раз подтверждает то, что популярностью пользуются лишь разрекламированные товары не самого лучшего качества, — заносчиво объявила Гермиона. Переглянувшись с Джорджем, уже поднявшимся на площадку близ мужских спален, Фред наклонился к девушке, отчего та невольно напряглась. — Тебе следует быть осторожнее в своих высказываниях, Грейнджер, — вкрадчиво прошептал Фред прямо ей на ухо. На коже там, где проскользнуло горячее дыхание, вмиг выступили мурашки. — А то захочешь купить у нас что-нибудь, а мы раз — и не продадим. — С чего ты взял, что я захочу что-либо у вас покупать? — резонно спросила Гермиона, старательно игнорируя близость Фреда, свою на неё реакцию и удивлённые взгляды Гарри и Рона, оторвавшихся от своих работ. — Скоро пойдёт усиленная подготовка к С.О.В, времени хватать не будет, а тут съел волшебную шоколадку Умников Уизли, улизнул с какого-нибудь ненужного урока вроде истории магии — вот тебе и парочка лишних часов для зубрёжки. Рационально, не находишь? — В глубоком голосе слышалась ехидная насмешка. Гермиона резко обернулась и нос к носу столкнулась с Фредом, подмигнувшим ей, пока она пялилась на него, непроизвольно затаив дыхание. В голубых глазах плясали крапинки-отсветы от ламп, подыгрывая чуть несимметричной ухмылке, один из уголков которой ушёл выше другого. Видимо, Фреда забавляла явная растерянность Гермионы, раз он так упорно не отводил взгляд. — Ну, Грейнджер, я разочарован. Где же твоё хвалёное красноречие? — Его голос отрезвил девушку и заставил опустить глаза. «Куда-то пропадает в твоём присутствии», — проскочила шальная мысль, слава Мерлину не сорвавшаяся с губ. — Ушло на сочинения, — ехидно вставил прислушивавшийся Джордж. — Учитывая количество исписанных тобой свитков, от него вряд ли что осталось, — посетовал Фред с клоунским видом. — Что ж, был бы рад поболтать, да в другой раз. Успешным бизнесменам пора на боковую. — Да неужели? — наконец, опомнилась Гермиона, когда Фред уже покинул пределы досягаемости и поднимался по лестнице в мужские спальни вслед за Джорджем. Оба брата мигом обернулись, сверкнув абсолютно одинаковыми ухмылками. — Красноречие ушло, а сарказма хоть отбавляй, — намеренно громким шёпотом высказался Джордж. — Я просто хотела сказать, что удивлена вашим ранним отходом ко сну, — выкрутилась Гермиона и покраснела: одного взгляда на часы в гостиной хватило, чтобы понять, что время уже достаточно позднее, а значит, она снова попала впросак. В подтверждение её мыслям близнецы переглянулись и заговорили хором: — Старосту всё-таки заботит наш режим… — Это так мило! — И вовсе не… Ох, уходите уже! — раздражённо воскликнула Гермиона. Расхохотавшись, братья скрылись было в спальне, но когда девушка вернулась к своему пергаменту, в щель высунулась голова одного из близнецов, пропевшая: — Спокойной ночи, мисс Грейнджер. После чего дверь наконец-то захлопнулась, оставив Общую гостиную в тишине. В ответ на взгляды друзей Гермиона лишь пожала плечами и сердито спросила: — Ну, что такое? Я вовсе не проявляю заботу о них, а просто… — Она фыркнула, когда Рон поспешил перебить её с абсолютно безразличным видом: — Это всё очень занимательно, но тебе сейчас стоит обратить внимание на меня, а именно на мою работу. — Он пододвинул ближе свой лист пергамента, и девушка, радуясь смене темы, склонилась над ним, готовясь проверять ошибки приятеля. «И почему я всё время выставляю себя идиоткой в присутствии старших братьев Рона? В конце концов, на следующее утро они вряд ли вспомнят о моей оплошности, так что зачем попусту себя мучить? Пусть думают что хотят. Я беспокоюсь вовсе не о них, а о спокойствии нашего факультета, которое подвергается большой опасности из-за этих хулиганов…» — мысленно рассуждала мисс Грейнджер, зачёркивая очередную неверную строчку. Пусть эти оправдания и не будут высказаны Фреду и Джорджу, но уже одно их наличие помогает трезво оценить ситуацию. От работы её отвлекло неожиданное появление головы Сириуса в тлевшем пламени камина — хотя почему же неожиданное, если они ждали встречи с ним весь вечер? Идею с кружком по Защите от Тёмных Искусств крёстный Гарри одобрил, мгновенно преобразившись и словно воспылав восторгом ожившей юности, и даже вызвался помочь с местом для встреч (это было одной из главных проблем), но прервался и исчез, прежде чем его поймала унизанная старомодными перстнями рука Долорес Амбридж. Это не могло быть простым совпадением: Генеральный инспектор нарочно контролировала именно этот камин именно в это время. Но как она узнала? — Наверняка Амбридж читала твою почту, — поделилась догадкой Гермиона на следующее утро. После инцидента троица спешно разбежалась по спальням, как будто рука ненавистной преподавательницы могла дотянуться до них в любом уголке башни факультета. Всю ночь Гермиона не сомкнула глаз, ворочаясь в кровати от снедавшего её беспокойства. Вспомнился последний обмен письмами с Виктором, из которого и родилась идея кружка. Что, если Амбридж именно оттуда узнала, что у некоторых учеников уже появляются бунтарские мысли? Узнала и решила пресечь их на корню? Читала личную почту учеников? Неужели сама Гермиона невольно поставила под угрозу ею же и придуманный план? Эти вопросы не давали ей покоя до самого утра, когда её сонные соседки по комнате занялись привычными утренними процедурами. С момента собрания Лаванда и Парвати стали относиться к Гермионе с куда большим теплом, нежели раньше. Трудно было поверить в то, что кружок в самом деле заинтересовал их, едва ли не каждый день бегавших в башню к профессору Трелони, чтобы «пошептаться о тайнах будущего». И тем не менее обе подружки изъявили желание прийти на повторное собрание. — Кстати, когда оно будет? — поинтересовалась Парвати, когда Гермиона, привычным движением забросив тяжёлую школьную сумку на плечо, собиралась выйти из комнаты. — И как ты планируешь нас оповестить о нём? — присоединилась Лаванда. — Я что-нибудь придумаю, — торопливо ответила староста, скрывшись за дверью. Лаванда и Парвати снова заставили её задуматься о том, стоит ли вообще затевать всё это: если Амбридж располагает какими-то сведениями, то без труда сможет их вычислить, и тогда наказание будет суровым, зная нрав Генерального инспектора. И, потом, Сириус одобрил затею с кружком, что уже заведомо вносит её в список потенциально опасных проступков. А если учесть восторги близнецов Уизли… И ведь не было даже возможности с кем-либо посоветоваться! Виктору писать теперь, как оказалось, не безопасно — по крайне мере по таким вопросам, — родители вряд ли что подскажут, Площадь Гриммо вообще запретная тема… Даже с Чарити не поговорить: приятельница разорвала все контакты, объяснив, что лучше не провоцировать Амбридж, с которой у мадам Бэрбидж был не слишком приятный разговор о необходимости соблюдения дистанции между преподавателем и учеником. Как видно, министерская крыса заметила теплоту в отношениях Чарити и Гермионы и решила воспрепятствовать их общению. Девушка безумно скучала, лишённая возможности посоветоваться с дамой, в которой уже давно обрела хорошего друга. Хогвартс впервые казался Гермионе клеткой. И, судя по всему, для Гарри всё было точно так же. В таких обстоятельствах, как заметил Рон, поддакивая своему приятелю, оставалось лишь одно: бороться, какими бы неприятностями это ни было чревато. Когда на кону твоя безопасность, не стоит размениваться на дисциплинарные наказания и отсидки. Похоже, что все подписавшиеся на зачарованном пергаменте были того же мнения. Ну… почти все, если учитывать вечное недовольство Захарии Смита. Спустя несколько дней Гарри поделился с друзьями советом, данным ему домовиком Добби, насчёт места для проведения занятий. — Выручай-комната? — Рон озадаченно почесал рыжую макушку. — Впервые слышу. — Он выжидающе уставился на Гермиону. — Вижу, ты тоже. Неужели в твоей любимой «Истории Хогвартса» об этом ничего не сказано? — Видимо, это какая-то секретная комната, — нехотя проговорила девушка, признав правоту приятеля. — Мне кажется, не стоит вот так сразу доверять советам Добби. В прошлый раз он так вовсе сломал тебе руку… Впрочем, все возражения исчезли, стоило Гарри упомянуть о том, что Дамблдор знает о существовании этой загадочной комнаты. За день до собрания он оповестил всех участников, немало удивлённых странным местом встречи. Всё это время сомнения продолжали мучить Гермиону, но она не решалась ни с кем поделиться ими и молча ждала того, как пройдёт первое занятие. В назначенное время троица прокралась по школьным коридорам, почти опустевшим в преддверии отбоя, на восьмой этаж к гобелену с изображением Варнавы Вздрюченного, где им пришлось, согласно указаниям Гарри, пройти три раза мимо абсолютно глухой каменной стены, при этом думая о том, какой вид должна принять Выручай-комната. «Пусть это будет место, пригодное для занятий, — думала Гермиона, прикрыв глаза. — Нас никто не должен найти там. И неплохо было бы иметь достаточное количество необходимых для тренировок вещей…» Обернувшись, она увидела, что в стене на самом деле появилась большая кованая дверь с витой железной ручкой. Рон опасливо покосился в сторону прохода, но Гарри, игнорируя его реакцию, первым вошёл в комнату, и Гермиона поторопилась войти следом за ним. — Никогда не видела ничего подобного! — восхищённо выдохнула девушка, переступив порог и принявшись осматриваться по сторонам. Что за чудо эта Выручай-комната! Неизвестно, какой вид для неё самый настоящий, но сейчас она в точности подстроилась под требования тех, кто в ней нуждался. Большое помещение, освещаемое факелами, предполагало простор для отработки заклинаний, ряд манекенов поставлен явно для тренировок, тут и там стоят разного рода приборы, вдоль стен в дальнем конце комнаты тянутся стеллажи, забитые всяческими книгами — учебниками, энциклопедиями и иной справочной литературой. По каменному полу разбросаны подушки, на которых можно было удобно сидеть, а всю противоположную стену занимало огромное зеркало, в котором три вошедшие фигуры отражались тёмными размывчатыми силуэтами. — Неслабо, — согласился Рон, на этот раз уже без опаски. — Гарри, это… — Потрясающе! — выдохнула, перебив приятеля, Гермиона. Друзья переглянулись, явно оставшись довольными найденным решением одной из проблем. Пока Гарри разъяснял Рону предназначение того или иного прибора, девушка поспешила пройтись мимо книжных полок, разыскивая что-нибудь интересное и полезное. Пыльные корешки книг с тиснёными тусклым золотом надписями повергли её в настоящий восторг. Чего только не было на полках Выручай-комнаты! Тонны литературы с различными боевыми заклинаниями, учебники по теории и практике, исторические трактаты и маленькие брошюрки развлекательного характера… «Да мне же целой вечности не хватит, чтобы всё это прочитать! Какая жалость…» Взяв несколько фолиантов навскидку, Гермиона уселась на ближайшую подушку и погрузилась в чтение. Комната между тем постепенно заполнялась учениками, каждый из которых считал своим долгом спросить, что это за помещение и откуда оно вообще взялось. К назначенному времени собрались все члены кружка, и Гермиона, с трудом оторвавшись от захватывающих книг, начала обсуждение, затронув важные, на её взгляд, вопросы. Осмотрев толпу, девушка предложила избрать главного руководителя и выбрать название для их кружка. Накануне Гарри как раз обсуждал с ней эти вопросы, и это обсуждение помогло ей немного избавиться от собственных страхов по поводу затеянной авантюры. Первое занятие, в общем и целом, прошло неплохо. Гарри предложил всем членам ОД потренироваться в использовании заклинания Разоружения. Захария Смит, несносный пятикурсник-пуффендуец, снова пытался возразить, за что чуть позже и поплатился. Вставшая в пару с Роном Гермиона тогда как раз уже успела не меньше пяти раз разоружить своего напарника и, потеряв бдительность, оглянулась. Позади неё работавшие в паре Фред и Джордж попеременно действовали заклинанием на Захарию, чья палочка вылетала у него из рук при каждой попытке произнести волшебную формулировку. От внимания Гарри, проходившего по комнате и контролировавшего происходящее, это не укрылось, и близнецы вынуждены были прекратить свою шалость. Заметивший любопытствующий взгляд Гермионы Фред подмигнул ей, и в тот же момент Рону удалось её разоружить. — Это ещё ничего не значит, — покраснела девушка, отбирая у приятеля свою волшебную палочку. — Я просто отвлеклась и засмотрелась… — На нас, — услужливым хором заметили близнецы Уизли. — Уж не знаю, куда ты там смотрела, — возразил Рон, помахивая палочкой с таким видом, с каким заправский ковбой мог бы вертеть свой револьвер, и не замечая усилившегося румянца на щеках подруги, — но я тебя обезоружил, так ведь? Факт есть факт. — Прекрати, — сердито буркнула Гермиона, уязвлённая происходящим. — Я разоружила тебя гораздо большее количество раз, и ты при этом был в полной боевой готовности, а не смотрел, как я, по сторонам... — И на нас, — снова влезли несносные братья Рона. Сам он весь раздулся от собственной важности, довольный своей небольшой победой над Гермионой. — Можешь попробовать ещё раз, — «милостиво» разрешил приятель, приняв стойку. — А мы с удовольствием на это полюбуемся, — прокомментировали Фред и Джордж. Нервно убрав прядь вьющихся волос с лица, Гермиона наставила волшебную палочку и чётко произнесла заклинание, в результате чего палочка Рона оказалась у неё в руках. — Недурно, Грейнджер, — с деланным равнодушием заметил Фред, и они с Джорджем растворились в галдящей толпе. Девушка же замерла; перед её глазами пронеслись воспоминания в виде пыльного магазина волшебных палочек мистера Олливандера с полными коробочек стеллажами, из-за которых выглядывали две рыжие макушки озорников, не сумевших убежать при поимке и ставших свидетелями первого осознанного колдовства Гермионы, при этом ехидно комментировавших каждое её действие… На краткий миг староста факультета Гриффиндор почувствовала себя той самой маленькой девочкой — очарованной, заинтригованной и слегка раздражённой происходящим, и из-за этого снова лишилась своего оружия. — Не зевай, — прозвучал у неё над ухом насмешливый голос одного из близнецов, смешавшийся с восклицанием Рона: — И вновь победа! Ну, что ты на это скажешь? Оправдываться было бы глупо и бессмысленно, и потому Гермиона не нашла ничего лучше как бросить взгляд на часы и громко спросить у проходившего мимо Гарри: — Ты следишь за временем? Скоро отбой. — Да, точно, — опомнился приятель, после чего, подведя итоги собрания, разрешил расходиться по гостиным, разделившись при этом по группкам, чтобы не привлекать лишнего внимания. Несмотря ни на что, после занятия Гермиона почувствовала себя куда более уверенной в правильности всего происходящего. Да, им нужно бороться. Любыми методами. При мысли об Амбридж, что-то подозревающей, но не способной докопаться до истины, на лице девушки появилась усмешка. Теперь ей стал понятен тот азарт, с которым близнецы Уизли проворачивали свои «тёмные делишки». Есть что-то тревожно-томительное в этом — своего рода предвкушение, и всегда придерживавшейся правил старосте данные ощущения неожиданно пришлись по душе. В следующие дни Гермиона с помощью захваченных из Выручай-комнаты книг искала способ, чтобы незаметно оповещать всех членов Отряда Дамблдора о дате собрания. Забросив даже вязание, из-за которого все домовые эльфы, кроме Добби, отказывались появляться в башне Гриффиндора, где их против воли ожидала свобода, староста вечерами сидела в Общей гостиной, листая тот или иной фолиант в поисках нужного заклинания. Временами она замечала близнецов Уизли, корпевших над очередной своей придумкой, но делавших это тихо и, в общем-то, не привлекая к себе внимания. Зачастую братья перебирались ближе к Анджелине, уже не сторонившейся их, и тогда Гермионе удавалось расслышать их обсуждения тактик для предстоящих тренировок. По неизвестной причине эти посиделки раздражали девушку, но она упорно не желала уделять тому большое внимание, полагая, что это не её дело. Благодаря этому ей удалось сосредоточиться на разработке способа оповещения, для которого она избрала Протеевы чары. Это был очень сложный вид магии — заклинание, способное объединить в одну систему несколько различных предметов. Идеальный способ, если не считать того, что крайне трудный. Не одну ночь Гермиона провела, едва ли не засыпая над книгами, но в конечном итоге ей удалось навести чары на монеты, заблаговременно трансфигурированные из обычных пуговиц. Члены ОД были немало удивлены и не удержались от вопросов после объяснения действия талисманов. — Ты что, сумела освоить Протеевы чары? Правда? — спросил Терри Бут, ученик с факультета Когтевран, вместе с которым Гермиона посещала занятия по древним рунам. — Это же уровень Ж.А.Б.А! — воскликнул юноша в ответ на неуверенный кивок старосты. — Заклинание было действительно очень сложным, — призналась Гермиона, смущённая пристальным вниманием окружающих. В глубине души она очень гордилась тем, что ей удалось столь сложное магическое преобразование, но задирать нос по этому поводу она вовсе не намеревалась. — Знаешь, я уже не раз тебе говорил, что твоё место в Когтевране, — заявил Терри, вертя в руках фальшивый галеон. — Это не твоё дело, где ей место, — сердито отозвался откуда-то сзади громкий голос. Впрочем, на этом небольшом инциденте, к счастью, зацикливаться никто не стал. Ребята разобрали свои монеты и принялись за отработку Оглушающего заклинания, которым занимались уже второе собрание. В прошлый раз Гермиона попеременно работала то с Роном, то с Невиллом, потому что обычно стоявший с ним в паре Гарри оставлял его, чтобы следить за тренировкой, как и положено наставнику. Наблюдая за другом, девушка не раз задумывалась о том, что есть люди, которым так или иначе идёт роль лидера. Гарри, несмотря на свои первые протесты, наслаждался процессом, отдавал все свои силы, подпитывая тем самым борьбу против режима ненавистной Амбридж. Он достаточно деликатно и точно указывал ребятам на их ошибки и слабые места и по мере своих сил помогал с этим разбираться. Гермиона понимала, что у неё при всех её знаниях так бы ни за что не получилось: она или бы была слишком требовательна, или бы не могла донести свою мысль до окружающих; к тому же у неё не имелось особенной склонности обучать кого бы то ни было, так как она уже давно привыкла учиться самостоятельно, а Рон с Гарри её советами по учебной части зачастую пренебрегали, исключая помощь с домашним заданием. После первых двадцати минут Гарри предложил продемонстрировать всем ученикам то, как они овладели практическим навыком — это была стандартная процедура, нечто вроде экзамена на проверку способностей, чтобы позже иметь возможность тренировать слабые места того или иного члена ОД. Гермиона и Рон обычно всегда были первыми, и этот раз исключением не стал. Поглядывая в сторону девушек, Рональд уверенно занял исходную позицию, помахивая волшебной палочкой. Гермиона в ответ на это ехидно фыркнула и замерла, услышав неподалёку оживлённую беседу: — Ставлю галеон на Рона. — Самоуверенность, с какой это было сказано, только раззадорила Гермиону. — Отлично. Тогда я буду за старосту. На короткое мгновение девушка обернулась, и этого было достаточно, чтобы заметить стоявших в первом ряду в компании однокурсников близнецов Уизли. На плечо одного из них небрежно облокотилась Анджелина, возле второго же стоял Ли Джордан. Поймав абсолютно идентичные усмешки, Гермиона отвернулась, стиснув зубы. Докатились: уже ставки делают! Превратили занятия в какие-то азартные игры. — А я думаю, Гермиона действительно победит Рона, — заметила Анджелина, и её звонкий голос неожиданно резко отозвался близ старосты. — Ты её недооцениваешь, Уизли. Такая поддержка была неожиданной, но почему-то неприятной. Взмахом палочки обозначив свою готовность, Гермиона кивнула Гарри, и тот дунул в свисток, с первого занятия ставший его необходимым атрибутом. Губы Рона дёрнулись, произнося заклинание, но Гермиона на несколько секунд опередила его, безупречно разоружив, что заставило юношу отлететь в другой конец комнаты. Женская половина присутствующих тут же окружила победительницу поединка, поздравляя и посмеиваясь: как видно, все узнали о споре или же были заранее о нём уведомлены. Такого внимания староста вовсе не ожидала, но не могла ему не обрадоваться. Поверх всех голов она разглядела, как Рон со смущённым видом оправдывается перед старшими братьями. В какой-то момент один из них повернулся к Гермионе, перехватив улыбку, адресованную поздравлениям Сьюзен Боунс, и его пристальный взгляд обескуражил девушку, но Фред (или Джордж) тут же повернулся обратно к Рону и что-то насмешливо объявил. Чуть позже, где-то через день, Гермиона выяснила причину этого спора: Фред с Джорджем пообещали Рону скидку на товары, если тот сумеет победить свою подружку. Это по секрету рассказала Джинни, когда девушки сидели в Общей гостиной в одиночестве, так как остальные ушли на тренировку, а прочие ученики занимались своими делами и домашними заданиями. Несмотря на кажущуюся беззаботность, по бледному лицу младшей сестры Рона было ясно, что что-то случилось, и Гермиона не могла не спросить, в чём дело, на время забыв своё недовольство «планом» Фреда и Джорджа и решив разобраться с этим позже. В последнее время настроение Джинни резко скакало, а занятая Протеевыми чарами и уроками Гермиона всё не могла поговорить с подругой. — Это всё Майкл, — сердито отозвалась Джинни, теребя кончик пера. — Обвиняет меня в том, что я веду себя «слишком агрессивно» на занятиях ОД. Именно так он оценил то, что я обратила в пыль тот стол на одном из прошлых занятий. А потом, представь себе, он приревновал меня к Невиллу только потому, что я стояла с ним в паре! Припомнил мне потом и то, что я была с ним на Святочном балу, и наши прогулки, и прочее. Ох, Гермиона, прости мне мою бестактность: болтаю о своём парне, в то время как твой так далеко… — Тем не менее, в карих глазах девушки ясно читался намёк на лукавство. — Ты имеешь в виду Виктора? — отстранённо спросила Гермиона. — Я не считаю его своим парнем. — Но ведь вы же встречались, целовались и всё такое… — Возможно, простое увлечение, — пожала плечами девушка. — Я ведь не такой большой эксперт в отношениях, как ты, — съязвила Гермиона. Джинни, как бы ни хотела узнать подробности, намёк поняла и благоразумно сменила тему, но затронутый ею вопрос взволновал Гермиону, и волновал он её уже очень давно. Обычно она попросту гнала прочь все эти мысли, напоминая себе, что не имеет достаточного опыта, чтобы судить об отношениях, связывавших её и Виктора, что он уже и думать о ней забыл или считает её «простым увлечением». От него уже давно не было никаких известий, хотя в газетных статьях иногда можно было наткнуться на его фамилию во время освещения какого-либо матча. Неразбериха в личной жизни могла бы помешать учёбе, чего Гермионе очень уж не хотелось, а потому она не позволяла себе (возможно, не только поэтому, а ещё и из-за собственных страхов) думать о Викторе и полностью сосредоточилась на учебном процессе. Когда в гостиной появились вернувшиеся после тренировки, проходившей в жуткий ливень, близнецы, Гермиона поспешила их окликнуть, ради этого даже оставив своё вязание (теперь она практиковалась в вязке шарфов). — Что угодно нашей старосте? — ехидно спросил Джордж, переступая с ноги на ногу, из-за чего в его ботинках хлюпала вода. — Зачем вы заставили Рона клюнуть на вашу шуточку со спором? — осведомилась Гермиона, смерив его недовольным взглядом. — А, так ты уже знаешь… — Джордж бросил выразительный взгляд в сторону сестры, ответившей ему независимым пожатием плеча. — Ну, мы ведь не могли дать Рону скидку просто так. У нас каждый кнат на счету. — Неужели ты чем-то недовольна, Грейнджер? — весело спросил Фред, убирая короткую прядь мокрых волос со лба. — Неужели? — переспросила девушка. — С вашей стороны было очень подло ставить Рона в неловкое, даже унизительное положение от поражения, которое я была вынуждена ему нанести. — То есть ты полагаешь, что нам был заранее известен исход? — удивился Джордж. — И что именно поэтому мы подтолкнули Рона к «поединку»? — Последнее слово он выделил насмешливым тоном. — Да, — кивнула Гермиона, непроизвольно крепче сжав спицы. — Честно говоря, нам казалось, что Рону по силам тебя победить. По другой причине мы бы, конечно, не осмелились таким образом бросить вызов тебе через него, — хмыкнул его брат. — Сомневаюсь. — Ты слишком самоуверенна, Грейнджер, — буркнул Фред. — Это может выйти тебе боком. — Это как же? — удивилась девушка, обменявшись взглядами с Джинни, которая с усмешкой прислушивалась к спору. — А так, что раз на раз не приходится. — Фред наклонился ближе, опираясь на метлу. — Может, Рону и не по силам тебя одолеть, но всегда найдётся тот, кому это удастся. — Ты, что ли? — Возможно. От подобного заявления Гермиона опешила. Фред выглядел вполне серьёзно, говоря это, и она уже пожалела о том, что завела разговор. Мерлинова борода, почему же нельзя было просто промолчать? Они ведь совсем неверно истолковали её слова! Она вовсе не хотела казаться непобедимой! Просто… Чёрт возьми! Она же выставила Рона практически беспомощным! Нет, он мог бы её одолеть, он делал это уже! Гермиона вздохнула, осознав свою ошибку, но отступать было уже поздно. — Ты это серьёзно, Фред? — старательно скрывая замешательство, спросила девушка. — Представь себе, — кивнул юноша. — Нет, ты, конечно, очень умная и способная волшебница и всё такое прочее, но, думаю, хоть раз, но ты допустишь промах. Рону не повезло, но повезёт мне. Проверим на следующем занятии? — Он позволил себе усмешку. — Или боишься? Джинни незаметно, как ей показалось, подтолкнула подругу, и Гермиона ответила согласием, принимая вызов. — Что это на него нашло? — спросила она, когда близнецы уже ушли, оставив после себя лужицы на ковре в тех местах, где стояли. — Оскорблённое самолюбие, — усмехнулась Джинни. — Ох, как мне это знакомо, Майкл точно такой же. Остаток времени до возвращения запоздавших Гарри и Рона Джинни рассуждала в формате монолога о Корнере, попутно заверяя Гермиону в том, что шарфик у неё получается достаточно милый, если исключить большие пробелы в рядах петель. — Подаришь Фреду после победы: пригодится, чтобы чуточку придушить попранную гордость, — съязвила девушка, почему-то в этот раз решившая не вставать на обычно занимаемую ею сторону близнецов. Следующего занятия Гермиона ждала с трепетом: всё-таки поединок с Фредом Уизли вещь не самая обычная. Гарри и Рон выразили своё удивление, но девушка, чтобы пощадить чувства приятеля, не рассказала об истинной причине и сказала лишь, что они с Фредом просто решили посоревноваться. В заветную среду все участники ОД собрались в Выручай-комнате, и, пока остальные ученики занимались отработкой уже пройденных чар да оттачивали навыки их использования, Фред и Гермиона облюбовали угол подальше от других, намереваясь проверить свои силы. Почему-то они не привлекли к себе оживлённого интереса, хотя Гермиона в глубине души страшилась обратного, ведь обычно Фред и Джордж были в центре всеобщего внимания. Наставив друг на друга волшебные палочки, они отступили на положенное для дуэли количество шагов и обменялись взглядами. Зрителей, к счастью, не было, лишь поблизости занимались Джинни с Майклом да Джордж с Анджелиной. Фред с усмешкой что-то произнёс, но из-за фонового гама Гермиона не сумела расслышать его слова, лишь пристально смотрела на него, следила за каждым движением. Рукава форменного свитера небрежно закатаны до локтей, волосы растрёпаны, и сам он — воплощение сдержанной энергичности, невидимой, но прекрасно ощущаемой даже на расстоянии. Словно по сигналу оба дуэлянта взмахнули волшебными палочками, но Фреду удалось опередить Гермиону на какую-то долю секунды, и вот она уже упала на пол, поражённая заклятием. В следующий момент перед её приоткрывшимися глазами появилась физиономия Фреда с выражением на ней крайней озабоченности. — Ты как, в порядке? — спросил он сиплым от волнения голосом. Гермиона неуверенно кивнула и принялась моргать, так как перед глазами всё плыло. — Надеешься, что я исчезну, если будешь моргать с такой частотой? — пошутил Фред. Упавшие на лицо волосы оказались осторожно убраны назад и заправлены за уши, и сама Гермиона вдруг обнаружила, более-менее приходя в себя, что её оппонент сидит перед ней на корточках, придерживая её за спину в сидячем положении, а окружающие удивлённо на них таращатся. — Лучше помоги мне встать, — пробормотала девушка, мучительно признавая поражение. Фред поспешил исполнить её просьбу и поставил старосту на ноги, не прекращая, однако, приобнимать — теперь уже за талию. Тепло его руки ощущалось даже через одежду. Старательно игнорируя этот факт в надежде, что Фред сам отпустит её, Гермиона принялась разглаживать одежду, а когда делать это стало уже попросту неприлично, взглянула на Фреда и похолодела, заметив его усмешку. — Доволен победой над самодовольной старостой? — неприязненно спросила девушка, по-своему это истолковав и резким движением убирая его руку. — Что ж, я признаю своё поражение. А теперь мне нужно идти. Не дожидаясь ответа, Гермиона покинула Выручай-комнату и, спустившись на два этажа, остановилась возле одного из оконных проёмов, вдыхая свежий воздух, в котором явственно чувствовалось приближение зимы. Это помогло успокоиться и взять себя в руки. Почему проигрыш так на неё подействовал? Неужели она в самом деле тщеславна настолько, что сама мысль о поражении так ужасна? Или ужасает поражение, нанесённое именно Фредом? Но с чего бы это? Как будто ей так важно его мнение. Или действительно важно? Тишина коридора и разрозненные мысли были нарушены посторонним голосом. — Вот ты где, Грейнджер. — Следом — шаги, выдающие приближение. — Так и знал, что далеко не сбежишь. — Я вовсе не сбегала, — ответила Гермиона, не оборачиваясь и спиной ощущая, что Фред остановился рядом и теперь внимательно её разглядывает. Смотреть в одну точку дольше было уже невозможно, и потому ей пришлось обернуться и встретиться с улыбкой юноши — открытой и достаточно благожелательной, ничуть не ехидно-насмешливой. — Неужели так расстроилась из-за проигрыша? — спросил Фред снисходительно. — Или дело в чём-то другом? — Он нахмурился, и Гермиона тут же отрицательно покачала головой. — Нет, всё в порядке. Просто я не ожидала этого. Того, что проиграю. Наверное, ты был прав: я действительно слишком самонадеянна. — Она отвела было глаза, но следующие слова Фреда заставили её снова на него посмотреть. — Мне кажется, у каждого есть право на ошибку, безупречных людей нет. И в том, что в этот раз тебе не удалось устоять, нет ничего ужасного. Честно говоря, тебя стоило проучить, но это не означает того, что я горжусь тем, что сделал, или думаю о тебе плохо из-за поражения. Ты талантливая волшебница и замечательная староста, Грейнджер, так что мелкие промахи значения совсем не имеют. Против воли Гермиона улыбнулась, чувствуя почему-то облегчение. Фред не считает её проигрыш своим достижением, он не считает её слабой или неспособной, самонадеянной и самодовольной. Даже наоборот, оказывает поддержку в данный момент. Ей редко приходилось сталкиваться с поражениями, но почему-то поражение, нанесённое именно Фредом, чуть было не подкосило её. Неужели ей так важно его одобрение? Важно не ударить перед ним в грязь лицом? О, Мерлиновы панталоны… — Так что не придумывай ничего ужасного, — констатировал Фред, стоявший, прислонившись плечом к стене рядом с Гермионой. — В конце концов, не каждая бы смогла мне противостоять так, как решилась ты, — поддразнил он с привычной кривоватой усмешкой. — И кто-то ещё говорил о моём самодовольстве! — негодующе воскликнула Гермиона, тем самым вызвав громкий смех своего собеседника. — О, ну, теперь я точно уверен в том, что ты в порядке. Пойдём, нам нужно возвращаться в Выручай-комнату, иначе остальные не поймут, куда и зачем мы исчезли. — Не спрашивая разрешения, Фред взял девушку под руку и повёл по направлению к лестнице на верхние этажи. — К слову, наш поединок не собрал большую толпу наблюдателей, если тебя волновало, как другие воспримут твоё поражение, — небрежно заметил он, верно разгадав скрытое волнение спутницы. Гермиона в который раз поразилась тому, каким чутким бывает Фред, когда того хочет. И как вообще можно считать их с Джорджем одинаковыми? Наедине их различия так явно бросаются в глаза, что различить их не составляет особого труда. Неудивительно, что все свои шуточки с переменой мест они проделывают только в обществе друг друга: так гораздо проще спрятать индивидуальность. Но сейчас Гермиона готова была поклясться, что видит настоящего Фреда, такого, какого иногда ей уже счастливилось видеть — серьёзного, понимающего и почему-то кажущегося родным и близким. Иногда такое чувство уже посещало её, когда они сидели в библиотеке на её третьем курсе, или танцевали на Святочном балу, или прятались в шкафу. Это одновременно удивляло и пугало. Удивляло, потому что Гермиона могла назвать себя последним человеком, который бы знал настоящего Фредерика Уизли. Пугало, потому что к Виктору она прежде чувствовала лишь малую толику того, что испытывала теперь к одному из старших братьев Рона. Крам был кем-то вроде неё самой, а потому и казался родным и знакомым. Фред же оставался загадкой, и именно это интриговало девушку. Между тем они уже поднялись на восьмой этаж, в коридор, где располагалась Выручай-комната. Рука Гермионы по-прежнему лежала на согнутой в локте руке Фреда, ощущая тепло его кожи, на которой, что вдруг бросилось девушке в глаза, была та же россыпь веснушек, что и на физиономии. «Неужели он покрыт веснушками с ног до головы?» — мелькнула мысль, заставившая Гермиону смутиться. Прежде у неё не было поводов задумываться об этом, особенно в таком контексте. Фред же как будто не заметил смущения своей спутницы, входя в комнату, где велись занятия ОД. В шумной толпе и сутолоке никто будто и не заметил их отсутствия. Воспользовавшись этим, Фред повернулся к Гермионе, уже намеревавшейся отойти от него, чтобы не привлекать к их возвращению лишнего внимания. — Знаешь, Грейнджер, — говоря, юноша наклонился к ней, — в том споре именно я поставил на твою победу. — Это значит, что Джордж не верит в мои силы? — ехидно спросила Гермиона. — Это значит, что в твои силы верю я. Имей это в виду. И, прежде чем девушка успела хоть что-либо ответить, Фред уже растворился в толпе. Несколько секунд Гермиона просто смотрела ему вслед, замечая мелькавшую рыжую макушку поверх остальных голов и не осознавая, что на губах её при этом бродит задумчивая полуулыбка. А когда Фред всё же обернулся, вскользь бросая взгляд на всех, кто находился в комнате, всё внутри Гермионы напряглось и замерло, и сама она не заметила, что непроизвольно затаила дыхание. И для кое-кого это не осталось незамеченным, что подтвердил раздавшийся позади мисс Грейнджер вопрос: — Где это вы были? Не нужно быть Трелони, чтобы догадаться о внимательности Джинни Уизли. Повернувшись к ней, Гермиона обнаружила очень заинтересованный и чересчур серьёзный взгляд рыжей девчонки, что насторожило её. — Мы просто вышли, чтобы отдышаться после нашего поединка, — пояснила девушка. — Что-то не так? — Пожалуй. — Кивнув, Джинни оценивающе осмотрела подругу, тем самым заставляя её занервничать. — Ты ведь проиграла Фреду, верно? И, тем не менее, вся сияешь, как новенький галеон. Что-то мне не кажется, что можно настолько радоваться собственному проигрышу, — насмешливо заметила девчонка. — Но я вовсе не рада, — пробормотала Гермиона и только теперь почувствовала, что в самом деле улыбается. Она тут же поспешила принять более серьёзное выражение лица, но это ей удалось с большим трудом. Джинни вопросительно на неё посмотрела, и Гермиона против воли призналась: — Мы просто очень мило побеседовали с Фредом. — О подробностях она умолчала: это казалось ей слишком личным. Джинни немного помолчала, а потом, прищурившись, с мрачным видом констатировала: — Ты запала на моего брата. — Что? — в искреннем изумлении спросила Гермиона. — Думай, о чём говоришь! Сердце вдруг остановилось, как и дыхание; староста оцепенела, и ей показалось, будто Уизли-младшая выкрикнула крамольные слова на всю Выручай-комнату; отчего-то стало очень страшно, и Гермиона попросту продолжала таращиться на свою подругу. Не выдержав, Джиневра расхохоталась. — Да ладно, успокойся, — усмехнулась она. — Кто в здравом уме мог такое представить? Ты не из тех, кому нравятся парни вроде Фреда. Просто ваше совместное отсутствие могло навести на некоторые мысли… Мир снова пришёл в движение, сердце несколько раз бешено ударилось о грудную клетку, и его биение принялось постепенно утихать, а дыхание — выравниваться. Никто из окружающих ничего не заметил и не услышал в невероятном гаме, и, уж конечно, своё предположение Джинни высказала в шутку. Но шутки шутками, а Гермиона до сих пор стояла как оглушённая, невольно задумавшись над словами подруги. «Да, мне действительно не очень нравятся позёры и хулиганы вроде Фреда; по складу характера мне гораздо ближе не легкомысленные оболтусы, а серьёзные, умные и рационально мыслящие люди. Так было всегда. Именно поэтому мы с Виктором стали встречаться — мы разглядели друг в друге схожесть интересов, характеров и взглядов на мир. И всё-таки нельзя отрицать, что Фред по-своему привлекает меня… Привлекает?! — мысленно воскликнула девушка и тут же была вынуждена возразить самой себе: — Пожалуй, это действительно так. Почему-то мне важно его одобрение, в его обществе я чувствую себя как-то иначе. А ещё он подчас ужасно меня раздражает. Но списывать это на увлечённость? Вот уж глупости». Успокоившись и слегка расслабившись, Гермиона нашла в себе силы парировать насмешку Джинни: — На такие мысли оно могло навести только тебя. — Ну-ну, — недоверчиво пробормотала Джинни и отошла к Майклу Корнеру, нетерпеливо дожидавшемуся её. Это дало Гермионе передышку, и она принялась осматриваться по сторонам, якобы интересуясь происходящим. Взяв себя в руки, девушка сменила Рона, тренировавшегося с Невиллом во время её отсутствия, и остаток занятия прошёл в обычном режиме. После же, по дороге к башне факультета, староста сама заговорила с Джинни, не в силах унять любопытство, перед этим, естественно, подгадав момент, чтобы их никто не подслушал. — С чего ты вообще решила, что я могла «увлечься» Фредом? — спросила Гермиона с хорошо сыгранным безразличием, якобы между делом. — Ну-у… — задумчиво протянула Джинни. — Ты действительно казалась такой счастливой тогда, хотя буквально несколько минут назад Фреду удалось выиграть ваш поединок. Странно, не находишь? — лукаво спросила она. — Ты о том, что Фред выиграл? — в свою очередь невинно спросила староста. — Да нет же! Учитывая то, что Фред старше и куда хитрее и ловчее, это было достаточно предсказуемо… — А разве не ты утверждала совсем другое? — Я лишь даю объективную оценку способностей моего старшего брата. — Весьма для него лестную, между прочим! — насмешливо отозвался шедший позади Фред. Они с Джорджем нагнали девушек и шли теперь рядом с ними. — Он не заслуживает таких похвал, Джинни, — возразил Джордж. — Ты его переоцениваешь. — А вот Грейнджер недооценила, — вмешался Фред. — Так ведь? — осведомился он у Гермионы, по-дружески подтолкнув её плечом. — Но в любом случае наша староста сражалась вполне достойно, — милосердно похвалил юноша. — А неудача может настигнуть каждого. Так что всё пучком, Грейнджер. Подмигнув смутившейся девушке, Фред направился вперёд вместе с Джорджем, но спустя пару шагов обернулся и широко улыбнулся, показав Гермионе большой палец, и она против воли улыбнулась в ответ. — И ты ещё спрашиваешь, откуда у меня взялись такие предположения, — пробормотала Джинни, возведя взгляд к каменному потолку. — Эй! — Она дёрнула подругу за рукав. — Ты на себя посмотри! Вся светишься от простого знака внимания с его стороны. — Что? — Гермиона мигом вспыхнула, молясь, чтобы шагавшие впереди близнецы не расслышали слов своей младшей сестрицы. — Что слышала, — буркнула Джинни. — Если Фред тебе действительно нравится, Гермиона, то я могу сказать одно: тебе очень не повезло. — Он вовсе мне не нравится, — возразила Гермиона сердитым шёпотом. Нельзя дать Джинни понять, что в чём-то она права. — Ты просто воображаешь себе невесть что из-за чувств к Майклу. «Розовые очки» и так далее в том же духе. — Хм-м… — неопределённо пробубнила Джиневра. — Может, это действительно так. — Это так, — продолжила убеждать и подругу, и себя Гермиона. — Сама посуди: как мне мог понравиться такой парень, как Фред? Ты ведь только что говорила, что «я не из тех девушек…» — Ладно, убедила, — согласилась Джинни после некоторых раздумий. — В самом деле, это довольно глупо, если учесть, что ты капитально влюблена в своего Крама… Только теперь Гермиона со стыдом поняла, что ни разу за последнее время не вспоминала о Викторе. Фред занимал её мысли гораздо, гораздо чаще. Было от чего паниковать. — А с чего ты решила, что, влюбись я во Фреда, мне бы не повезло? — осторожно спросила девушка спустя пару минут, поворачивая в галерею третьего этажа. — Решила податься в гадалки вроде Трелони? — Скажешь тоже. У тебя бы просто не было шансов, — жёстко констатировала Джинни. — Я знаю его как саму себя и точно могу тебе сказать: ты абсолютно не в его вкусе. К тому же он вроде как собирался мириться с Анджелиной... Таким образом, тебе бы пришлось мучиться от осознания того, что вам никогда не быть вместе, ну и прочая трагическая лабуда. — Она отмахнулась от собственных объяснений, как от мухи, и Гермиона фальшиво засмеялась, чтобы не вызвать подозрений с её стороны. — Чёрт, мне же ещё сочинение писать! — простонала Джинни и умоляюще взглянула на подругу. — Поможешь, а? — Куда ж я денусь? — вздохнула Гермиона, готовясь выслушивать недовольство Джинни по поводу домашнего задания Амбридж всю дорогу до гостиной факультета. Исправляя ошибки Джиневры и подсказывая ей в том или ином случае, Гермиона иногда бросала беглые взгляды в сторону близнецов (преимущественно её интересовал, конечно же, Фред), с ужасом понимая, что их младшая сестра была права. Она действительно влюблена — нет, слишком громко сказано; скорее увлечена — этим рыжим оболтусом, и у неё действительно нет никаких шансов. И как это вообще произошло? С Виктором не было ничего подобного (или, может, она попросту забыла свои чувства за столько времени?) Да даже думать обо всём этом страшно! Именно поэтому она раз за разом гнала прочь эти мысли, старательно убеждая себя в том, что если увлечённость и присутствует, то она явно никак не перерастёт во влюблённость. Только по ночам Гермиона позволяла себе задумываться о своём отношении к Фреду, в каждом случае выставляя свой к нему интерес как проявление дружеской привязанности и не более. Ей ведь не хотелось виснуть на нём, обнимать, целовать, как, по идее, должно было хотеться каждой влюблённой девушке. Наоборот, рядом с ним ей было как-то неловко и даже боязно, с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то или же попросту дышать или смеяться нормально, так как постоянно казалось, что она делает что-то не так. Вот то ли дело Анджелина, Алисия или Кэти! Они без смущения общались с Фредом и Джорджем, подшучивали над ними и позволяли себе поведение свободное и ничем не ограниченное. С ними, наверное, ему куда как интереснее и проще. «Хотя почему меня это волнует? Не волнует вовсе!» И всё же каждый раз, когда Фред был рядом с какой-нибудь подружкой, Гермионе хотелось или подойти к ним, или запустить каким-нибудь заклятьем, причём не всегда безобидным. Это пугало её, и, что самое ужасное, она ни с кем не могла поделиться своими мыслями и страхами без опасения быть неправильно понятой или осмеянной. Между тем время летело со стремительностью снитча. Отвыл своё Хэллоуин, в чей канун продажи товаров Фреда и Джорджа были неимоверно высоки и спровоцировали целые лавины шуточек, за которые Амбридж и её Инспекционная дружина (кучка любимчиков-слизеринцев) безжалостно лишали все факультеты накопленных баллов. Заочная месть осуществлялась на занятиях ОД: ученики с небывалым рвением отрабатывали заклинания, выкладываясь на полную. Из-за тренировок всех сборных собираться удавалось редко, поэтому работали на пределе сил и возможностей. Гермиона подчас с трудом сдерживалась от того, чтобы усмехнуться в жабье лицо Амбридж, осматривавшей их класс на уроках Защиты от Тёмных Искусств. Гарри и Рон, похоже, испытывали те же «трудности». С ноябрьской прохладой всю школу захватило ожидание первого матча, нёсшее за собой новые проделки и пакости слизеринцев, намеревавшихся, как обычно, вывести из строя команду соперников. И если умудрённые опытом члены сборной Гриффиндора игнорировали насмешки, на Рона они действовали очень сильно. На каждую остро́ту он реагировал именно так, как того добивались слизеринцы: краснел, злился и становился всё более неловким и взвинченным день ото дня. Теперь Гермиона поняла, насколько правы были Фред и Джордж, говоря о «слабых нервах» младшего брата. И она, и Гарри как могли поддерживали Рона, но приятель последнее время пребывал в самом мрачном расположении духа, и даже новый товар близнецов — доработанные Ядерные шипучки — не смог поднять его настроение. Накануне матча Рон и Гермиона сидели в Общей гостиной без Гарри: тот решил выспаться перед игрой и давно ушёл в спальню вместе с Роном, который по причине бессонницы спустился вниз. Сейчас он просто сидел, уставившись взглядом в камин, пока Гермиона рядом с ним с преувеличенной сосредоточенностью вывязывала петли на очередном аксессуаре для домовиков. В какой-то момент она осознала, что следует как-то поддержать приятеля, пусть он в последнее время и ершился, никого к себе не подпуская и не прося сочувствия, а потому, отложив вязание, подсела ближе к Рону. Тот на это никоим образом не среагировал, что заставило Гермиону привлечь к себе внимание, взяв его за руку. Рон дёрнулся и удивлённо на неё посмотрел. — Чего тебе? — буркнул он. — Не волнуйся насчёт завтрашней игры, — начала Гермиона. — У тебя всё обязательно получится. Ты ведь столько тренировался! Твоему упорству можно только позавидовать. — Ещё бы не быть упорным, Гермиона, когда эти, — он оглянулся на братьев, сидевших в другом конце гостиной, — только и ждут очередной ошибки, чтобы сострить по этому поводу. Тебе не понять, каково это — быть последним и ни на что не способным, жалким придурком. Так что можешь оставить меня одного; я не нуждаюсь в твоём сочувствии. Гермиона в самом деле смотрела на приятеля с грустью и толикой жалости. Она всегда подозревала его неуверенность в себе, взращённую комплексами и насмешками старших братьев, и не могла простить этого Фреду и Джорджу, по чьей вине Рон теперь болезненно реагировал на любую неудачу. Возможно, это удел всех старших братьев — дразнить младших, но в данном случае такое поведение перешло все границы и вылилось в Рональда Билиуса Уизли, сидевшего рядом с разбитым и жалким видом. Гермионе очень хотелось обнять его и заверить, что он гораздо сильнее и способнее, чем кажется окружающим — и самому себе, но она боялась, что он оттолкнёт её и окончательно замкнётся в себе. Поэтому ей только и оставалось что сидеть молча, продолжая легко поглаживать его ладонь, которую Рон ещё не выдернул из её руки. Неизвестно, как долго они так сидели, но к тому моменту как часы пробили полдвенадцатого, близнецы поднялись с места и направились мимо них в спальню. У дивана, где сидели Рон и Гермиона, они задержались и, переглянувшись, пожелали младшему брату удачи, на что тот ответил мрачным взглядом и замечанием: «Очень смешно». — Нет, Рон, мы серьёзно, — возразил Фред. — На прошлых тренировках ты показывал высший класс, — подхватил Джордж. — Помнишь тот раз, когда ты отбил удар Алисии? — Мы были готовы признаться, что ты — наш брат. — Так что без паники, — хором констатировали загонщики. Они намеревались было продолжить путь, но тут Фред заметил Гермиону и то, как она сжимала руку его младшего брата, что вызвало у него усмешку. — Какая трогательная забота, Грейнджер, — шутливо заметил он. — Знаешь, я бы тоже не отказался от такой поддержки перед матчем. Мигом побагровевший Рон выдернул свою ладонь из пальцев Гермионы, воскликнув: — Это вовсе не то, о чём ты думаешь, Фред! — Ну да, коне-е-ечно, — протянул Фред, подталкивая Джорджа локтём. — Нам пора, Джордж, не будем мешать голубкам. — Да пошли вы! — выругался Рон, поспешив следом за ними с твёрдым намерением разубедить братьев и не замечая того, как обидел своим поведением Гермиону. Вздохнув, девушка поднялась с места и отправилась в спальню. Ей стало неприятно от того, каким образом была истолкована её поддержка. Она и подумать не могла о таком подтексте. Нет, Рон для неё всегда был другом и только другом. Слишком уж разными были их характеры, разными в плохом смысле. Количество противоречий, вынуждавших их зачастую ссориться — не слишком серьёзно, правда, — не давало шансов на зарождение каких-либо романтических чувств, что вообще было бы очень ожидаемо для посторонних. Видимо, Рон был того же мнения, раз так поспешно стал отнекиваться от того, что показалось его братьям. А ведь Фред первым обратил на это внимание. Неужели он думает, что она, Гермиона, влюблена в его младшего брата? Да нет, быть того не может! Он же с ума сведёт её насмешками! Словом, из-за этого инцидента остаток ночи до матча Гермиона проворочалась без сна на кажущейся раскалённой постели. Сонная и недовольная, она направилась на стадион, спеша занять место на трибуне рядом с кем-нибудь из знакомых. Внутри у неё было странное предчувствие, подтвердившееся с началом игры. Слизеринцы начали петь гимн собственного сочинения, и он был просто отвратительно мерзок и направлен на выведение из строя Рона Уизли — вратаря, от которого зависело количество пропущенных Гриффиндором голов. Он был самым слабым звеном, и поэтому все усилия приятелей Малфоя сосредоточились именно на нём. Гермиона нервно кусала губы и сжимала пальцы в кулаки, следя за игрой, за тем, как Рон пропускает мячи, вызывая тем самым хохот в зелёной части трибуны и повергая свой факультет в уныние. Девушку душила ярость. Как смел Малфой так поступить? А ведь это его придумка, как пить дать. И ведь никто не имеет права заставить слизеринцев прекратить петь, поскольку кричалки не запрещены, а их содержание преподавателям попросту не слышно. Наконец, Гарри прекратил это унижение, поймав заветный снитч. Галдёж болельщиков Слизерина был прерван радостными воплями гриффиндорцев, приветствовавших своих победителей. Куча мала, в которую превратилась ликующая команда, кое-как спустилась на землю, не думая распадаться на разрозненные элементы. Только одна фигура отделилась от остальных и направилась к замку. В ней безошибочно узнавался Рон Уизли, и Гермиона сбежала с трибуны, намереваясь догнать его, но толпа сокурсников оттеснила её, унося вниз, к месту приземления сборной. Там уже творился настоящий хаос: мадам Трюк выговаривала Крэббу за то, что он сбил Гарри с метлы после завершения игры (на этом моменте Гермиона не сдержала гневного и испуганного восклицания), но все игроки были целы и невредимы и эмоций не прятали. Алисия и Кэти поздравляли Гарри, а Анджелина обнимала одного из близнецов — то ли Фреда, то ли Джорджа. От осознания того, что это мог быть Фред, Гермионе стало трудно дышать, и она быстро отвернулась, не желая видеть происходящее. Рон уже давно куда-то исчез, и девушка хотела было отойти от команды, чтобы, прорвавшись сквозь толпу болельщиков, поспешить в замок, но тут до неё донеслись мерзкие слова, сказанные знакомым лениво-презрительным голосом: — …мы ещё хотели добавить пару куплетов про вашу никчёмную семейку, Уизли, да тогда бы пришлось петь до вечера… В следующий миг мимо Гермионы пронёсся один из близнецов, а следом за ним — Гарри, и оба они накинулись на Драко Малфоя, похоже, не ожидавшего итогом своей грязной провокации настоящие побои. Рядом Алисия и Кэти кое-как удерживали рвавшегося вперёд Фреда, умоляя его успокоиться и не вмешиваться. К ним присоединилась и Анджелина, в то время как мадам Трюк, поспешившая к дерущимся, быстро разняла их и приказала идти в кабинет декана факультета. Малфой в сопровождении верных прихлебателей захромал в сторону больничного крыла. — Поганый ублюдок, — в сердцах выругался Фред, вырвавшись из ставших уже ненужными сдерживающих объятий Алисии, Кэти и Анджелины. — Так бы и размазал по стенке… Ругаясь себе под нос, юноша прошёл мимо Гермионы, задев ту плечом, следом за удалявшимися Гарри и Джорджем. Гермиона оглянулась на оставшихся членов команды, чьи лица были белее мела от явного потрясения, принесённого разыгравшейся сценой. Ни о каком праздновании победы и речи не шло, настроение у всех было ниже некуда. Рон появился уже после того, как большая часть учеников разошлись по спальням. До этого в Общую гостиную вошли Гарри, Джордж и Фред — их возвращения ждали с большим нетерпением — и рассказали о произошедшем в кабинете профессора МакГонагалл. — Нам запретили играть, — мрачно объявил Джордж, присаживаясь на диван напротив кресла, в которое рухнул Фред. — Навсегда, — сипло прибавил Гарри. — Угадайте, кто постарался. Анджелина заняла место рядом с Джорджем и сжала его руку, глядя одновременно с этим на Фреда. Столпившиеся члены команды молчали, не в силах найти подходящих слов. Да и какие слова можно считать подходящими в этой ситуации? — Исключили из команды… — в неверии шептала Анджелина. — И что же нам делать теперь? — Искать новых игроков, — ответил Гарри. — Думаешь, мы сами довольны случившимся? — Фреду вообще хуже всех пришлось, — буркнул Джордж. — Его ни за что выгнали. — Если бы девчонки меня не держали, причина была бы адекватнее, — гневно возразил Фред, казавшийся, как и его близнец, потускневшим от свалившейся неприятности. — Я спать. И, не глядя ни на кого, он ушёл в спальню. Встревоженная этим Анджелина будто только теперь осознала, что держит Джорджа за руку, и торопливо отпустила его ладонь. Посмотрев на капитана сборной с каким-то сожалением, юноша поднялся с места и покинул Общую гостиную. Следом начали разбредаться и все остальные. Гермиона же решила дождаться Рона, и Гарри составил ей в том компанию. Впрочем, ждать особенно долго не пришлось; Рон завалился в комнату спустя полчаса. Прежде не в силах выдержать тягостное молчание — Гарри явно не имел никакого желания разговаривать, — Гермиона поднялась с места и замерла у окна, обхватив себя руками за плечи. У её ног вился Живоглот, вспрыгнул на подоконник и принялся наскакивать на стекло, пытаясь поймать падавшие снаружи снежинки. Тоскливые завывания намечавшейся вьюги вторили образовавшейся внутри пустоте. Вообще-то Гермиону никогда не волновал квиддич, но сейчас она воспринимала всё со стороны Гарри — и Фреда с Джорджем, — а потому понимала, что для них значит произошедшее. На краткое мгновение ей захотелось даже, подобно порыву Анджелины, утешить Фреда, взять его за руку и заверить, что всё будет в порядке. Только вряд ли бы это подействовало на него: загонщики команды Гриффиндора, к сожалению, играли последний год, и невозможность «оторваться» до конца не могла не угнетать их. «Воистину смешно: Гермиона Грейнджер, утешающая Фреда Уизли! Да как мне такое вообще в голову пришло?» Когда Рон вернулся, Гарри вкратце и ничего не выражающим голосом рассказал ему о случившемся, и оба друга разделили обоюдное отвратительное настроение. Они уже собирались уходить в спальню, когда Гермиона различила в усилившейся метели крупную тёмную фигуру, двигавшуюся к хижине лесника, в которой чуть позже загорелся свет. Обернувшись к друзьям, девушка тихо проговорила: — Хагрид вернулся. Не навестить его они, конечно же, не могли, и, спрятавшись под мантией-невидимкой, поспешили покинуть замок. К тому моменту метель прекратилась, снова вернувшись в состояние мелко сыпавшего снежка, но мороз на улице стоял такой, будто сейчас была не середина ноября, а как минимум январские заморозки. Возвратился Хагрид не в самом лучшем состоянии и выглядел так, будто его побила дюжина великанов. Впрочем, великаны в рассказанной им истории его «приключений» действительно присутствовали. Гарри, Рон и Гермиона слушали Хагрида, едва не раскрыв рты от удивления. По мере его рассказа девушка всё больше осознавала: ставки высоки, Волан-де-Морт (с недавних пор она вслед за Гарри отбросила страх перед его именем) незаметно вербует своих сторонников, что подтверждает серьёзность его планов. Невольно стало страшно. Министерство бездействует, а когда очнётся, будет слишком поздно! Но вместо того, чтобы следовать советам Дамблдора, Фадж «наводит порядок» в Хогвартсе с этой марионеткой-Амбридж. Немыслимо! Кстати говоря, от внимания Долорес Амбридж не укрылось незаметное на первый взгляд возвращение преподавателя ухода за магическими существами, и она заявилась в его избушку в самый неподходящий момент, при этом ясно дав понять: она сделает всё возможное, чтобы вышвырнуть Хагрида из школы, равно как и Трелони (это подразумевалось само собой). После этого Гермиона всерьёз озаботилась помощью Хагриду. Зная о его пристрастии к опасным существам, она настоятельно рекомендовала ему, уходя вместе с друзьями, подумать над этим и придерживаться школьной программы. Хагрид на это лишь беззаботно отмахнулся, поправляя кусок драконьего мяса на избитой физиономии. Однако мисс Грейнджер в силу своего упрямства оставлять всё как есть не собиралась и первым же делом принялась изучать библиотечную литературу, подгоняя расписание занятий для Хагрида. Это заняло у неё всё утро, и после обеда она, закутавшись в тёплую одежду, направилась к хижине лесничего в одиночестве: Гарри и Рон с радостью пошли бы с ней, но у обоих накопилось огромное количество невыполненных домашних заданий, и им волей-неволей пришлось посвятить солнечный день их выполнению. На улице между тем, несмотря на поистине зимний морозец, народу было много. Ученики развлекались как могли: катались с горок на санках и расчерчивали замёрзшую зеркалом гладь Чёрного озера, выделывая пируэты на коньках, устраивали снежные баталии. В одну из таких чуть не попалась сама староста, проходившая мимо: Джинни и Невилл поставили своей целью обстрелять крепость когтевранцев, состоявших вместе с ними в ОД, но их снаряды разлетались во все стороны. На противоположной стороне отбивался Майкл Корнер, тоже с азартом принимавший участие в игре. Проигнорировав приглашение и ловко увернувшись от случайно брошенного в её сторону снежка, Гермиона поспешила покинуть поле боя, занявшее весь путь до края Запретного леса, и, увязая в сугробах по колено, наконец-то добралась к Хагриду. Великан по старой традиции угостил её кружкой горячего чая размером с целое ведро и твердокаменным печеньем, но от помощи отказался. — Ты вот что, Гермиона, — оборвал он её пламенную речь, — голову не морочь ни мне, ни себе. У меня для уроков столько всего припасено интересного! Вот увидишь. Так что убери подальше свои заметки насчёт шишуг да нарлов, буду я с ними возиться. Ничего не добившись, рассерженная Гермиона направилась обратно в замок. Её крайне волновали сказанные мимоходом слова Хагрида о том, что их на следующем уроке ждёт «сюрприз, живущий в Запретном лесу», и девушка всерьёз опасалась, уж не химеру ли он там прячет, или ещё что похуже. Уже на подходе к замку около башни Гриффиндора ею были замечены близнецы Уизли, развлекавшиеся тем, что бросали заколдованные снежки в окно комнаты, где занимались Рон и Гарри, явно дразня их тем самым. Как и подобает старосте, мисс Грейнджер не могла пройти мимо. — Вижу, вам уже лучше, — констатировала она, приблизившись. Братья оглянулись на неё; Джордж держал шапку в руке, шапка же Фреда съехала своему обладателю на глаза. Оба шутника широко ухмыльнулись подошедшей девушке. — Ну, признаться, долго хандрить для нас смысла нет, — ответил Джордж. — Особенно если учесть грандиозные планы, которые Амбридж подстегнула своей выходкой, — прибавил Фред. — Какие это «грандиозные планы»? — прищурилась Гермиона. Переглянувшись, близнецы хором ответили: — Не все вопросы требуют ответа, мисс Грейнджер. — Очередная хулиганская выходка? — покачала головой девушка. — Этим вы никого уже не удивите. — Посмотрим, — мигом возразил Фред с коварной усмешкой. — Не хочешь присоединиться к нам? Мы как раз собирались покататься на коньках. — Он повёл плечом, и Гермиона заметила коньки, связанные друг с другом шнурками. — Озеро уже достаточно замёрзло, а значит, можно как следует повеселиться… Засмотревшись на Фреда, мисс Грейнджер не заметила, как его раскрасневшееся от мороза лицо сменилось иным видением: гладь Чёрного озера, Фред, лихо рассекающий на коньках (девушка видела как-то раз в одну из прошлых зим, как он наперегонки с Джорджем и Ли исчертил весь каток вдоль и поперёк), держащий её за руку, не давая упасть, тянущий за собой её, с трудом удерживающуюся на шатких лезвиях… Мысленное падение отрезвило старосту, и она пару раз моргнула, осознав, что всё это время Фред терпеливо дожидался её ответа. — О, с удовольствием! — поспешно выпалила девушка и тут же прикусила язык, заметив, с каким интересом посмотрели на неё старшие братья Рона. — То есть я была бы не против… — Вот уж не ожидал такого ответа, — усмехнулся Фред, пристальнее, чем необходимо, разглядывая Гермиону. — Ты серьёзно, Грейнджер? И нет никаких «важных дел»? — поддразнил он. Девушка нерешительно кивнула, в уме прикидывая, что же заставило её так спешно согласиться — странное видение или же неосознанное желание находиться в обществе Фреда Уизли. От последней мысли её щёки вспыхнули, но это, к счастью, легко можно было списать на мороз. — Тогда идём? — Фред галантно предложил ей руку, и Гермиона не сразу, но приняла её. Но не успели они сделать и пару шагов, как окно башни Гриффиндора распахнулось, и оттуда высунулась всклоченная голова Рона. — Гермиона! Где ты застряла? Иди сюда, нам нужна твоя помощь. — Всё-таки дела. — Как показалось Гермионе, Фред констатировал это с некоторым разочарованием в насмешливом голосе. — В таком случае не смеем вас задерживать, мисс Грейнджер. Она не сразу сообразила, что ей следует отпустить руку Фреда, а догадавшись, мигом отпрянула, что только позабавило обоих братьев. — Поспешите на выручку нашему оболтусу-братцу, — подхватил шутку Джордж, поправляя свои коньки, тоже переброшенные через плечо. — А то наш прошлый снежок, похоже, задел какую-то важную часть его головы и окончательно её отморозил. — В любом случае спасибо за приглашение, — неловко пробормотала Гермиона, и, в отличие от Фреда, в её голосе разочарование звучало куда яснее (если в его голосе оно вообще присутствовало). — Мне очень жаль, что я не могу пойти. — Да брось ты, Гермиона, — отмахнулся обернувшийся было Джордж, шагая вперёд. — Обязательно покатаемся как-нибудь в другой раз, — прибавил Фред, окончательно сдёрнув шапку. Глядя им вслед, Гермиона подавила рвущееся изнутри желание поспешить следом за близнецами, попросить их помочь ей научиться кататься на коньках, сказать, что с удовольствием бы провела с ними время и что дел у неё никаких и нет вовсе… Но отказаться (тем более что нашёлся «веский» повод) было куда как проще: не пришлось бы мучительно краснеть в обществе Фреда от собственной неуклюжести и от его присутствия. Внутри поднялась волна едкой горечи. С громким разочарованным вздохом староста развернулась обратно к замку, всё больше убеждаясь в том, что это не иначе как провидение заставило Рона вмешаться в самый неподходящий момент. Гермиона понимала, что на коньках катается гораздо хуже, чем, например, на лыжах, и ей вовсе не нужен лишний повод опозориться перед Фредом — их и так было и будет предостаточно. Но ведь он был готов сознательно провести с ней время, он ведь сказал: «Обязательно… в другой раз» и, возможно, был действительно разочарован её уходом. «А с чего это ему быть разочарованным?» — задал резонный вопрос внутренний голос. — «Кто ты ему, чтобы он мог так думать? Совсем с ума сошла, Грейнджер. Вспомни, что говорила Джинни. Она права». Гермиона судорожно вздохнула, признавая правоту своих мыслей. В самом деле, что заставило её так думать? Как будто Фреду не всё равно. То, что он так к ней относится — слишком по-дружески, вовсе не означает что-то большее. И всё же что-то внутри сладко замирало при мысли о том, что она держала его за руку с его же согласия, и небрежно брошенное им: «Обязательно» открывало её воображению новые перспективы. А потому шагавшая по школьным коридорам Гермиона Грейнджер не обращала внимания на то, что промокла до нитки от снега, набившегося в сапоги и под одежду, так как подобные мелочи в данный момент совсем её не интересовали. Ноябрь пролетел незаметно, сменившись декабрём с его предрождественской лихорадкой, как обычно охватывавшей Хогвартс с каждым днём приближения праздников. Преподаватели будто не замечали этого и нагружали пятый и седьмой курсы, сдающие экзамены, так, что у большинства учеников не оставалось времени на собственные дела. Гарри и Рон вечерами сидели бок о бок за грудами книг и горами домашних заданий, росших из-за занятости вратаря перед очередным матчем. Гарри, который теперь не занимался квиддичем, казался потерянным и отыгрывался на занятиях ОД, черпая в них свои силы. Рон пропадал на тренировках, как и Джинни, взятая в команду в качестве ловца. Она похвасталась этим сразу после назначения, и Гермиона от души поздравила её, зная, как ещё с детства младшая представительница семейства Уизли стремилась играть в квиддич и таскала мётлы старших братьев, тайком практикуясь на них. У самой Гермионы был веский повод с нетерпением ожидать рождественских каникул: в один из вечеров уже знакомая ей горделивая птаха принесла послание от Виктора Крама. Весточка была столь неожиданной, что девушка не сразу сообразила, что же ей делать, благо вышколенная сова деликатно напомнила о послании, продефилировав по спинке кресла. «Дорогая Гермиона! Близится Рождество, и мне бы очень хотелось иметь возможность увидеться с тобой. Быть может, тебе удастся приехать в Болгарию на зимние каникулы? Скажем, покататься на лыжах? У нас в горах есть несколько горнолыжных курортов — кажется, у магглов это так называется, — и твои родители тоже могли бы приехать, в таком случае. С нетерпением ожидаю твоего ответа, Виктор». Несмотря на краткость содержания, Гермиона была счастлива. Виктор не забыл о ней и, более того, снова приглашает приехать! Это ли не намёк на серьёзность его намерений в её отношении? Мерлиновы тапки, как это всё волнительно… Мысль о том, чтобы, в самом деле, приехать на зимние каникулы в Болгарию, захватила девушку, и она после некоторых раздумий рискнула написать родителям с таким предложением. Школьная сова унесла её ответ родителям и принесла их согласие спустя пару дней. Взволнованная и обрадованная мисс Грейнджер поспешила написать об этом Виктору, сгорая от нетерпения. Кажется, зима будет воистину волшебна. Именно предстоящая поездка грела душу в особенно холодные зимние вечера, когда Гермиона доделывала очередное сочинение или перевод, вязала шапки для домовых эльфов или следила за порядком, как и полагается старосте. Ближе к Рождеству старостам было поручено руководить процессом украшения школы, чем они с удовольствием занялись. За каждым факультетом были закреплены определённые территории, которые надлежало привести в порядок с помощью домовых эльфов и провинившихся, подвергнутых дисциплинарным наказаниям. Стоит ли говорить, что Гермиона всячески старалась отказаться от работы для домовиков (это ей не удалось) и, уж конечно, от главных хулиганов — Фреда и Джорджа. Те, впрочем, особого хаоса не вносили, а даже наоборот, с небывалым энтузиазмом принялись развешивать гирлянды. Как позже выяснилось, это были экспериментальные образцы новых товаров, и мисс Грейнджер успела вовремя обезвредить их, к вящему неудовольствию «успешных предпринимателей». — Грейнджер, ты нам сорвала та-а-акую проверку! — обиженно возмущался Фред. — Нечего устраивать в школе такие эксперименты, — в ответ возражала Гермиона. — О чём вы думали, развешивая «Клейкую омелу»? — О том, как бы удовлетворить желание целующихся никогда не расставаться, — ехидно пропел Фред. — Интересно, а как им полагается при этом дышать? — Есть контр-заклятье, — с довольным видом ответили братья. — О, это здорово, — продолжала интересоваться Гермиона, — но как ваши несчастные жертвы, будучи склеены губами, смогут произнести это заклятие или попросить об этом кого-нибудь, если у них, конечно, имеются огромные лёгкие или навыки невербального колдовства, в чём я сомневаюсь? Близнецы переглянулись с озадаченными выражениями на лицах. — Не учли, — кисло констатировал Джордж. — Но доработаем! — заявил его неунывающий брат. — Не хочешь помочь нам в наших экспериментах? — С превеликим удовольствием, — саркастично отреагировала староста. — Идите уже, пока я не воспользовалась советом Рона задушить вас этой самой гирляндой. Надеюсь, теперь вы поняли, что не продумываете последствия своих поступков? — Начало-о-ось, — протянул Фред с обречённым видом. — Снова нотации. — Пойдём-ка побыстрее, — подтолкнул его Джордж. Словом, в этот раз обошлось без вмешательства вездесущих братьев Уизли, и намечавшееся Рождество, в общем-то, должно было пройти достаточно мирно и безмятежно. Гарри был приглашён на праздники к семье Уизли в «Нору», и Гермиону приглашали тоже, но она отказалась, сославшись на заранее купленные родителями билеты. Нельзя было сказать, что ей не хотелось встретить Рождество с друзьями, но желание повидаться с Виктором было гораздо сильнее. Девушка чувствовала, что их встреча поможет расставить все точки над «i» и разобраться в собственных сумбурных чувствах. К слову, все Уизли были немало удивлены отказом Гермионы, из-за чего девушке пришлось поведать им о своих планах. В тот вечер они сидели в Общей гостиной после последнего в этом семестре собрания ОД, обсуждая программу новогодних праздников. Одна Гермиона участия в обсуждении не принимала, так как писала длинное письмо Виктору, где, помимо всего прочего, указала адрес гостиницы, в которой остановится её семья, чтобы он смог приехать к ней. — А потом старина Перси ещё час скакал по дому с морковкой вместо носа!.. Фред закончил рассказ о давней новогодней проделке, и компания грянула дружным хохотом, сбившим Гермиону и заставившим её допустить помарку. Староста в раздражении подняла голову и натолкнулась на взгляд Фреда. — Ты что, Грейнджер, решила конспектировать всё, что я говорю? — поддразнил юноша. — Вот ещё, — фыркнула Гермиона, убирая чернильную кляксу с пергамента посредством Очищающего заклинания. — Делать мне больше нечего, кроме как записывать за тобой всякие глупости. — Ой, Гермиона, не рискуй, — предостерегла её Джинни, сдерживая смех. — А то с него станется так же заколдовать тебя на каникулах, и будет у нас на одного снеговика больше. — Думаю, наша староста уложит Фреда на лопатки быстрее, чем он скажет нужное заклинание, — лукаво заметил Джордж, явно бросая тем самым вызов своему близнецу. — Как истинный джентльмен, — напыщенно заговорил Фред, поднявшись с места, — я не стану подвергать выдающиеся мозги Грейнджер риску быть замороженными, а потому изберу иной способ разыграть её на Рождество. — Боюсь, — так же высокопарно ответила Гермиона, — тебе это не удастся, так как я не буду присутствовать в «Норе» на каникулах. Все тут же в недоумении уставились на старосту, ожидая дальнейших объяснений. Первой встрепенулась Джинни. — Так что же, ты не шутила, говоря, что поедешь в Болгарию? — спросила она удивлённо. — В Болгарию? — переспросил Фред. — Серьёзно? О, Грейнджер, ты разрушила все мои коварные замыслы на твой счёт! — Он рухнул в кресло, разыгрывая насквозь фальшивый обморок. — Смотри, до чего ты довела моего брата, — укоризненно произнёс Джордж и принялся обмахивать Фреда диванной подушкой. — Сдалась тебе эта Болгария, — удивился Рон. — Что там делать-то? — Уж Виктору Краму наверняка известно, что, — с намёком протянула Джинни, за что была награждена сердитым взглядом со стороны подруги. — Нет, ну разве я не права? — невинно спросила девчонка. — Мне не послышалось? — Фред, до этого вальяжно растянувшийся в кресле, теперь с интересом подался вперёд. — Ты едешь к Вики? — Как мы могли о нём забыть, Фред? — поддел брата Джордж. — Непростительное упущение с нашей стороны. — Уж он-то гарантирует тебе незабыва-а-аемый отдых… — Хорошенько повеселитесь там! — Ах, как это романти-и-ично!.. — Перестаньте! — прервала насмешки староста. — Мы будем просто кататься на лыжах. — На лыжах? — с абсолютно искренним недоумением переспросил Рон. — Да. Это такие дощечки, вроде коньков, на которых катаются магглы. Гермиона с максимальной терпеливостью принялась объяснять приятелю суть понятия «лыжи» и как на них вообще кататься. Её объяснения явно позабавили Фреда и Джорджа. — Делать магглам больше нечего, — заключил Рон, пренебрежительно фыркнув. — У нас куда как интереснее отдых, да, парни? — Естественно, — солидно кивнул Джордж. — Жаль, Грейнджер в этом не суждено будет убедиться, — с деланным сожалением посетовал Фред. — Уверяю тебя, мне хватило ваших рассказов, — усмехнулась Гермиона. — Они будут согревать тебя холодными и тоскливыми зимними ночами, ведь вряд ли Вики сумеет обеспечить тебе нечто столь же грандиозное, — пропел Фред. — Ты ещё пожалеешь, что отказалась от «Норы». — Вряд ли с Вики эти ночи будут такими уж холодными и тоскливыми, — коварно возразила Джинни. — Похоже, ты нахваталась плохого от этого своего Корнера, — помрачнев, буркнул Джордж. Джинни округлила глаза. — Я всего лишь имела в виду ночные прогулки на лыжах, всё такое, — пояснила она с усмешкой. — А вы, господа, о чём подумали? Покрасневшая до корней волос Гермиона не знала, куда ей деться от стыда. Упоминая о поездке в Болгарию, она вовсе не ожидала такого всплеска шуточек по этому поводу, и теперь всё это крайне её злило. В тот раз ей удалось прекратить общее веселье, скрывшись в спальне, но впоследствии едва ли не каждый день Гермионе приходилось выслушивать насмешливые замечания Фреда и Джорджа и неустанно доказывать Рону, что на лыжах кататься гораздо интереснее, чем кажется на первый взгляд. Семестр близился к концу, и в предпоследний вечер Гермиона ушла в спальню раньше, намереваясь собрать вещи перед отъездом, назначенным на раннее утро первого дня каникул. Спать отчего-то совсем не хотелось, и девушка, закончив свои сборы, решила посвятить свободное время вязанию. Она неустанно совершенствовала свои навыки и гордилась тем, скольких домовиков уже успела освободить; сейчас они наверняка счастливы такому подарку на Рождество. Во всяком случае, шапки исчезали с завидным постоянством, что не могло не радовать активистку Г.А.В.Н.Э. Вязать Гермиона закончила за полночь. Соседки давно уже спали, пока староста, отгородившись пологом, при свете волшебной палочки завершала очередную шапку (с помпоном!), и потому девушка потихоньку, чтобы не разбудить Лаванду и Парвати, выбралась из постели и покинула комнату, намереваясь спуститься в Общую гостиную и оставить подарок для очередного домового эльфа где-нибудь в кресле или под столиком, предварительно по-хитрому замаскировав кусочками порванного пергамента. Эта тактика работала безотказно. Закончив манипуляции, Гермиона поднималась наверх, когда портрет Полной Дамы, закрывавший вход в гостиную Гриффиндора, неожиданно распахнулся, пропуская нескольких студентов под недовольное ворчание стража факультета. Застигнутая врасплох, Гермиона не знала, что ей делать: или, как полагается старосте, снять баллы с ночных гостей, или просто потихоньку улизнуть. Пока она размышляла, какое решение принять, парочка — юноша и девушка — проскользнула к лестнице в мужские спальни. Сбоку, в свете затухающего камина, Гермиона разглядела студентов: то были Анджелина Джонсон и кто-то из близнецов Уизли — во тьме не разобрать. Они явно не замечали её и о чём-то тихонько переговаривались. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, староста попыталась, пятясь, пробраться обратно в спальню, но тут неожиданно один из близнецов притянул к себе свою спутницу и поцеловал её. Та сначала хотела оттолкнуть его, но потом обвила руками шею, всем телом прижимаясь к нему и явно наслаждаясь происходящим. Гермиона же застыла на месте; её сердце бешено колотилось. Неужели это Фред? Неужели он действительно решил снова встречаться с Анджелиной? Неужели Джинни и в том была права? Но как такое возможно? Перед глазами у Гермионы всё поплыло, и она схватилась за перила лестницы, пытаясь устоять на ногах. Собственная реакция пугала её, но здраво размышлять она сейчас не могла, только лишь, широко распахнув глаза, пристально следила за целующимися, хотя это причиняло ей невыносимую боль. Наконец, Фред и Анджелина оторвались друг от друга, и девушка, что-то прошептав, повернулась к лестнице в спальню девушек, тут же прищурившись, заметив там Гермиону, из-за чего той стало неимоверно стыдно. — Простите, — шепнула девушка, разворачиваясь, чтобы убежать, но оклик спутника Анджелины остановил её на полпути: — Гермиона, подожди! Она медленно развернулась. — Обещай, что не расскажешь об этом Фреду. — Пожалуйста! — умоляюще попросила Анджелина. — Я сама всё ему объясню. — Да, конечно, — машинально кивнула Гермиона, всё ещё продолжая бессознательно стискивать перила лестницы. Капитан гриффиндорской сборной торопливо проскользнула мимо старосты и поднялась на два этажа выше, в спальню семикурсниц. Джордж внимательно следил за нею вплоть до тех пор, пока она не скрылась за дверью, после чего посмотрел на Гермиону. — Ты чего, Гермиона? — спросил он удивлённо. — Такая бледная, будто призрака увидела. Хотя их ты тут каждый день видишь… Мы договорились? — На этот раз вопрос был задан с тревогой, и Гермиона вновь подтвердила своё согласие кивком. — Тогда ладно. Спокойной ночи. Только когда за юношей закрылась дверь спальни, Гермиона с неожиданным облегчением поняла, что это Джордж несколькими секундами ранее был с Анджелиной, что это он стоял перед ней с затуманенными после поцелуя глазами, а не Фред. Напряжение, из-за которого внутри всё сжалось, медленно исчезало прочь, оставляя почему-то чувство странного опустошения. Значит, это вовсе не Фред незаметно ухаживал за Анджелиной, он даже не собирался снова с ней встречаться и добиваться её внимания. Это был Джордж. И только теперь она, наконец, осознала простую истину, которую столько времени упорно отгоняла прочь: она действительно увлечена Фредом Уизли и абсолютно не понимает, что с этим делать. Той ночью Гермиона не сомкнула глаз, ошарашенная собственным открытием. Откуда что взялось? Она никак не могла объяснить себе, что умудрилась влюбиться в самого неподходящего человека на свете. Точно знала она лишь то, что сейчас испытывает совсем иные чувства, гораздо более сильные, нежели симпатии, что питала к Виктору Краму. Ощущения разнились как небо и земля. «Настоящее безумие, сумасшествие!» Но теперь стало понятно, почему в присутствии Фреда ей становилось не по себе, почему его взгляды и улыбки так странно на неё действовали, почему ей было так важно его одобрение и то, как он её воспринимает, почему она обращала внимание на незначительные детали, на его дружеское к ней отношение, поддержку и шуточки, то повергавшие её в смущение, то заставлявшие искренне смеяться. Неудивительно, что утро Гермиона встретила с разболевшейся головой. Одевшись с непривычной медлительностью, она спустилась вниз, в Общую гостиную, дрожа при мысли о том, что снова увидит Фреда. Казалось, что он сразу же догадается обо всём по её поведению, а это означало одно: неприятие, насмешки и унижение. Фред бы не обидел её, она точно это знала, но отказ, пусть и в шутливой форме, хуже, чем едкое оскорбление. Стискивая пальцами ткань форменной юбки, Гермиона нетерпеливо и со страхом поглядывала в сторону спален мальчиков. Мимо прошло множество учеников, но ни Гарри, ни Рона, ни кого бы то ни было из Уизли в их числе не было. Даже Джинни, которая обычно вставала рано, ещё не спускалась, что было очень странно. Когда ждать уже было невозможно, Гермиона, опаздывая, поспешила на завтрак. Но едва она только вошла в Большой зал, как её подозвала профессор МакГонагалл. — Мисс Грейнджер, — торопливо и взволнованно заговорила она, — вам нужно поговорить с профессором Дамблдором. Это очень важно и касается мистера Поттера и членов семьи Уизли… — Не закончив свою речь, декан Гриффиндора обернулась на стол преподавателей. Оттуда уже поднялась Долорес Амбридж, явно нацелившаяся разузнать поподробнее о предмете разговора. — Идите же, мисс Грейнджер! Пароль «Мятные леденцы». Поняв, что вопрос, в самом деле, важный, Гермиона поспешила в кабинет директора, где раньше ей бывать не приходилось. Дорогу она знала по рассказам Гарри, а потому, ловко лавируя средь учеников, добралась очень быстро. Сообщив пароль стражам-горгульям, староста поднялась по узкой винтовой лесенке наверх, в круглую комнату, где её уже ожидал профессор Дамблдор. — Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — пригласил он, прохаживаясь по кабинету. — Мне нужно сообщить вам кое-что очень важное. Это касается ваших друзей. Наверняка вы уже заметили их отсутствие? Гермиона торопливо кивнула, не понимая, что же всё-таки случилось. Профессор Дамблдор внимательно смотрел на неё, и казалось, что проницательные голубые глаза видят её насквозь. — Вы не должны никому об этом говорить, но у Гарри было видение — одно из тех, о которых вам известно. Это секретная информация, и никто не должен об этом знать. Сейчас Гарри вместе со всеми Уизли находится на площади Гриммо, 12, и я настоятельно рекомендую вам тоже отправляться туда. Вам лучше меня известен характер Гарри, и в силу некоторых обстоятельств вы, как мне думается, можете благотворно на него повлиять. К сожалению, подробности я не могу вам раскрыть, но вы сами всё узнаете на месте. А теперь к нам торопится гость, и я считаю целесообразным немного сменить курс разговора. В подтверждение его словам в кабинет ворвалась запыхавшаяся Долорес Амбридж; складки на её обрюзгшем лице дёргались в такт прерывистому дыханию. — Что это за секреты, Альбус? — недовольно просюсюкала преподавательница (сочетание несочетаемого из её уст было просто ужасно), переводя дух. — Куда исчезли мистер Поттер и компания Уизли? Судя по безмятежному выражению на лице Дамблдора, грубость Амбридж его нисколько не волновала. Со спокойствием, выводящим Генерального инспектора из себя, он заговорил: — Дело в том, дражайшая Долорес, что утром к нам поступило важное сообщение: Артур Уизли ранен и находится в больнице Святого Мунго. Я посчитал, что будет правильным как можно скорее переправить их в «Нору». — Кто дал вам такое право? — мигом рассвирепела Амбридж. — Почему меня не предупредили? — Пост директора школы представляет мне некоторые привилегии, вам так не кажется? — с лёгкой улыбкой спросил Дамблдор. — Вы можете идти, мисс Грейнджер. Поднявшись с места, Гермиона поспешила покинуть кабинет директора. Её всю колотило. Что случилось? Какое видение? Насколько серьёзно ранен мистер Уизли? Как это вообще случилось и при чём тут Гарри? Бежавшая по коридору и занятая своими мыслями, девушка не заметила, как столкнулась с кем-то. Отдышавшись, подняла глаза и, узнав Чарити, застыла, растерянно прошептав: — Что же мне делать? Вместо ответа волшебница по-отечески приобняла девушку и повела за собой в свой кабинет, где, предложив чашку горячего чая, внимательно выслушала её сбивчивую речь. — Вот что, — произнесла Чарити позже. — Сегодня уехать ты точно никуда не сможешь, так как необходимо дождаться официального завершения семестра. Завтра рано утром вместе со всеми, кто уезжает, направишься в Хогсмид, выйдешь, не доезжая до станции, и вызовешь автобус «Ночной рыцарь». — Гермиона кивнула, давая понять, что знает, о чём говорит приятельница. — Он довезёт тебя к родителям, а из дома можешь написать Гарри, только очень осторожно. — Но я не могу ехать домой, — покачала головой девушка. — Мне нужно на площадь Гриммо. — Понимаю, — отозвалась Чарити, внимательно разглядывая свою юную приятельницу. — Тогда что насчёт Болгарии? — Я вынуждена буду опять отказаться, — обречённо вздохнула Гермиона. — Уверена, что Виктор поймёт, — пробормотала Чарити, но уверенности в её голосе всё же не было. Раздавшийся звонок на урок заставил Гермиону покинуть уютный кабинет преподавателя маггловедения и отправиться на историю магии. Учебный день прошёл как в тумане из-за нервных размышлений обо всём происходящем. Последним был урок Защиты от Тёмных Искусств, и Амбридж, конечно, не могла этим не воспользоваться. — Задержитесь, пожалуйста, мисс Грейнджер, — попросила она елейным голоском, не предвещавшим ничего хорошего. Дождавшись, когда Гермиона сядет за парту перед её столом, профессор продолжила: — Вам ведь отлично известно, где находится мистер Поттер и семья Уизли, верно? — Где же им ещё быть, как не в «Норе»? — деланно удивилась Гермиона. — Они не в «Норе», и вы знаете об этом. Так где сейчас находится мистер Поттер? — Я не знаю, профессор. Если не в «Норе», то где же тогда? — Это я и хочу от вас узнать. Вам ведь известно… — Откуда же? — холодно перебила девушка. — Профессор Дамблдор сказал мне лишь о том, что мистер Уизли находится в тяжёлом состоянии и… — Не лгите! — приказала профессор Амбридж. — Лучше говорите правду, мисс Грейнджер. — Я не лгу вам. Глубоко вздохнув, явно чтобы унять подступавшую ярость от собственного бессилия, Амбридж снова заговорила: — Вы ведь из семьи магглов, мисс Грейнджер? Было что-то угрожающее в её сладком голосе, отчего Гермиона впервые по-настоящему испугалась эту мерзкую женщину. — Да, профессор, — осторожно ответила она, опасаясь провоцировать Генерального инспектора. — А вы знаете о том, как относятся к ним и к таким, как вы, в мире волшебников? — Какое отношение это имеет к… — Вопросы здесь задаю я! — взвизгнула Амбридж. — Так вот, моя дорогая, — Гермиону передёрнуло, — знаете ли вы о том, что может случиться с вашей семьёй по воле волшебника? Скажем, несчастный случай… — Вы угрожаете мне? — Хотя голос Гермионы звучал спокойно, она вся похолодела. — Нет, милочка, — Амбридж широко (гадко!) улыбнулась, — я лишь предупреждаю тебя и хочу предостеречь от необдуманных поступков. Если вы собираетесь в дальнейшем работать в Министерстве — а я полагаю, на предстоящем собеседовании вы изъявите такое желание, — вам необходима рекомендация от одного из сотрудников, и при должной сговорчивости с вашей стороны я готова содействовать вам… — Вы предлагаете мне продать друзей ради места в Министерстве? А разве не вы только что намекали мне, что к грязнокровкам вроде меня некоторые — и работающие там — волшебники относятся с предубеждением? Вряд ли мне позволят занять какую-либо должность, — с издёвкой заметила Гермиона. — Впрочем, я не могу быть вам чем-либо полезна, профессор, а даже если бы и могла, то не сказала бы ничего. С минуту Амбридж внимательно разглядывала Гермиону, в свою очередь нахально не отводившую взгляда, а потом сказала: — Что ж, можете идти, мисс Грейнджер. Но имейте в виду: за мной стоит вся мощь Министерства, и при желании я могу раздавить любого как букашку. Лучше не злите меня. — И вас с наступающим, — откликнулась Гермиона с наигранной весёлостью, словно ничего и не произошло, спешно покидая кабинет. Только за дверью она задрожала от паники и гнева. Случившееся потрясло её до глубины души. Как смела эта мерзкая женщина угрожать ей и её семье? Как могла она пытаться шантажировать её? В голове не укладывается! Нужно как можно скорее покинуть Хогвартс… До ужина Гермиона успела сбегать в совятню и кратко написать Виктору о том, что не сможет к нему приехать. Внутри у неё творилась сущая неразбериха, но задумываться над всем этим было чревато новыми трудностями, и потому девушка старалась не погружаться в свои мысли и держаться как ни в чём не бывало во время последнего ужина. Новое утро принесло избавление от части мучений. Наскоро собравшись вместе с зевавшими Лавандой и Парвати, Гермиона спустилась вниз, где после проверки Филчем по фамилиям забралась в карету. На улице было ужасно холодно, и тёплые рукавицы от мороза совсем не спасали. Пар вырывался изо рта клубами при каждом выдохе, ноги коченели в тёплых сапогах. Попрощавшись с соседками по комнате, Гермиона вышла в Хогсмиде неподалёку от главной улицы и направилась к «Трём мётлам», откуда собиралась вызвать волшебный автобус. Тащить за собой чемодан было очень неудобно, он оставлял на свежевыпавшем снеге длинные борозды. Наконец, добравшись до места назначения, девушка остановилась, перевела дух и махнула волшебной палочкой, вызывая заветный автобус. Едва тот появился буквально из ниоткуда, распахивая двери, как позади девушки раздался громкий возглас: — Гермиона! Она тотчас же обернулась, не в силах поверить услышанному, полагая, что ошиблась. Но нет, позади неё стоял Виктор Крам в длинной серой дорожной мантии из плотной шерсти и меховой шапке — почему-то именно эти подробности остались в воспоминаниях Гермионы. Покрасневшее от холода лицо юноши было очень серьёзно. — Я получил твоё сообщение несколько часов назад, — отрывисто заговорил он, — и после улаживания некоторых проблем трансгрессировал прямо сюда, надеясь успеть увидеть тебя. В чём дело, Гермиона? Ты не рада меня видеть? Почему ты снова отказываешься от поездки? Девушка взволнованно смотрела на Виктора, и радуясь встрече, и страшась её. Она не была к этому готова. В её представлении столь важный разговор должен был происходить в совершенно другой обстановке и при иных обстоятельствах. Сейчас у неё нет возможности рассказать всю правду, да Виктор и не поймёт этого. Вздохнув, Гермиона заговорила, осторожно подбирая слова: — Я не могла объяснить этого в письме, но у Гарри и семьи Уизли — моих друзей — случилось ужасное несчастье, и мне нужно приехать к ним. Виктор, мне, правда, очень жаль! — Жаль? — переспросил болгарин. — Подожди. Объясни же, в чём дело? Что случилось? Он резко шагнул навстречу растерявшейся Гермионе, явно намереваясь поцеловать её, но девушка невольно отвернулась, не позволяя этого сделать. За этим крылась горькая правда: всё кончено. Не осталось больше тех отношений, что их связывали. Виктор верно истолковал причину её замешательства и отступил, поднимая выше воротник дорожной мантии и рассматривая огромный фиолетовый автобус. — Что ж, я догадывался, что уже давно не интересую тебя, — мрачно сообщил молодой человек, тем самым выдавая и гнев, и обиду, и опустошение. — Ещё с твоего отказа приехать на летних каникулах. — Тогда я действительно не могла приехать! — в отчаянии возразила Гермиона, обхватив себя руками за плечи в попытке спастись от пробирающего до костей холодного ветра — и от колючего взгляда чёрных глаз. — Я… я не могу назвать причину. Мне казалось, ты понял меня. — Я всегда был готов понять тебя, Гермиона. — От тона, каким было сказано её имя, веяло тем же холодом, что и от ветра. — Нужно уметь вовремя признавать свои ошибки и принимать их последствия, а потому я не стану более тебя задерживать. Ты, кажется, очень торопишься к нему. — Последнее слово он выделил с горькой усмешкой. — Не к нему вовсе! — воскликнула Гермиона. — Пожалуйста, Виктор, пойми, что я не могу оставить Гарри и… — Не нужно оправданий, мне и так всё предельно ясно. Ничего не говори. Недосказанное обоими «пожалуйста» повисло в воздухе. Чтобы сгладить неловкость, Виктор помог высунувшемуся Стэну Шанпайку затащить чемодан Гермионы в автобус, пока сама девушка нервно кусала губы и притоптывала на месте, пытаясь тем самым согреться. На душе было мерзко и пусто. Совсем не так она всё это себе представляла. Совсем не так! Вообще не представляла, оттягивала момент откровенного разговора. А теперь всё кончено. Терять Виктора как близкого человека оказалось очень больно: казалось, что тебя предал целый мир. А ему наверняка ещё хуже, — услужливо внёс свою лепту внутренний голос, ухудшая и без того ужасное настроение Гермионы. — Тебе пора. — Голос Виктора отрезвил девушку, и она прерывисто вздохнула, смаргивая набежавшие на глаза слёзы, горячие и жгучие. — Удачной поездки. Ей до безумия хотелось вцепиться в его мантию и прижаться к нему, чтобы только изгнать из души пустоту, чтобы объяснить ему: она не хотела причинить ему боль, не хотела, чтобы всё вышло именно так. Гермиона умоляюще посмотрела на Виктора, и он, вздохнув, шагнул к ней, в последний раз сжимая её в собственнических объятиях, зарываясь лицом в растрёпанные волосы. — Прости меня, пожалуйста, — сипло прошептала девушка ему в плечо, чувствуя, что слёзы всё-таки бегут по щекам. — Ты ведь знаешь, что я не могу на тебя злиться, — хрипло ответил болгарин. Они стояли так около минуты, после чего Виктор был вынужден отпустить свою бывшую пассию. Гермиона старалась незаметно утереть глаза рукавом мантии, в то время как он, отойдя, что-то наказал с любопытством наблюдавшему за ними Стэну. — Не беспокойтесь, мистер Крам, довезём в полной безопасности! — заверил его кондуктор. — А можно ваш автограф? Не поверят же… Гермиона слабо улыбнулась, глядя, как Виктор, приняв протянутое ему перо, расписывается на форменной фуражке Стэна. Он делал это с лёгкостью привычки, и девушка в который раз поняла, что всё-таки, несмотря на всю их схожесть, они по-своему разные. Как объясняли на начальных уроках физики, одноимённые заряды всегда отталкиваются друг от друга. Как раз их случай. — Пора, Гермиона, — шепнул Виктор, оглянувшись, пока Стэн вертел подписанную фуражку в руках. — Ты можешь писать мне в любое время. Можно ведь дружить по переписке. — Он невесело усмехнулся, пожимая её ледяную руку. С его помощью Гермиона забралась в автобус и, следуя за Стэном, заняла своё место. Из её окна было видно, как Виктор, стоя неподалёку, запрокинув голову, глядит в хмурое серое небо. — Ну, тро-о-огай, Эрн! — завопил Стэн, что заставило Гермиону подпрыгнуть от неожиданности. — Весёленькая поездочка нам предстоит, мисс! Советую пристегнуться! Она ещё успела выхватить одинокий силуэт Виктора Крама, прежде чем автобус перенёсся на пустынную просёлочную дорогу близлежащего графства, унося её вперёд и оставляя наедине с неопределённостью будущего.