Тайные стороны Деймона Сальваторе

Они наконец приехали в маленькой городок (на букву Б или П? Она уже забыла) около трёх часов следующего дня после того, как пережили неловкое, неприятное молчание и предприняли отчаянные попытки отвести взгляд. Елена просто глядела на дорогу в открытое окно, позволяя себе быть вялой из-за постоянного рассматривания ферм, дорожных знаков и заборов, пока думала о Стефане. Она попробовала представить его себе так точно, как только могла - его нежный говор, всегда заканчивавшийся удобными объятиями, и позволить чувству потери, которое появилось со времени его побега, захватить ее полностью. К тому времени, когда они парковались около офиса шерифа, она уже не думала о танцах с Деймоном, и в течение нескольких часов желание спасти Стефана было единственной мыслью, которая занимала её. Круглолицый мужчина среднего возраста, поприветствовавший их, выглядел измотанным и всё ещё немного удивленным тем, что он, шериф, заботами которого всегда были пьяные драки в клубе и автокатастрофы, вдруг вынужден расследовать убийство целой семьи. - Это неприятное дело, - таковыми были первые его слова после того, как он впустил их в свой небольшой кабинет. Они озвучили свою легенду " Деймон – следователь, Елена – молодой стажёр", подкрепленную фальшивыми документами. Нужно было благодарить усталость шерифа, так как он не стал более детально их расспрашивать. – Целая семья: отец, мать, двое взрослых сыновей и тринадцатилетняя дочь. Они разбили лагерь на берегу реки Хивасси - скорее всего, чтобы отдохнуть. Возможно, они так и не узнали, что напало на них… - он замолчал, устало потирая глаза. – Всё это удивляет меня, если честно. Наверняка это было нападение волка, по крайней мере, мы смогли найти шерсть и следы укусов на кое-каких ранах. Но некоторые ранения весьма странные. Такое впечатление, что они были причинены двумя длинными клыками, наверное какое-то ужасное оружие. Конечно, моя дочь думает, что это Эдвард Саллен, или как там его зовут, так что она относится к этому, как к «укусам вампира», - его короткий, будто лающий смех был лишён всякого юмора, и Елена с Деймоном были осторожны и старались не смотреть друг на друга. – У меня есть фотографии, но они довольно-таки жуткие, должен предупредить. Теперь даже засыпать по ночам страшновато, - он взглянул на Елену, лицо которой стало очень бледным. Реакция Деймона была мгновенной. - Подожди снаружи, Елена, или выпей кофе. Я позову тебя, когда самое страшное закончится, - он старался избегать умоляющих ноток в голосе, и когда она открыла рот, чтобы запротестовать, добавил: - Мы же говорили об этом. Ты слишком молода для таких вещей, я не хочу никаких проблем с социальными работниками. Елена с трудом удержалась от того, чтобы топнуть ногой, и громко хлопнула дверью, когда покидала комнату, но Деймон не почувствовал себя плохо ни на секунду. Напротив, он почти восхищался её решительностью: не сдаваться; что бы ужасного не случилось в её жизни, она всегда знала о границах, и она полностью соблюдала их, например, не рассматривая изображения жертв её парня. Пять минут перед огромной презентацией фотографий - Деймон вздохнул с облегчением, когда она закончилась. Мёртвая девочка крупным планом, но он не был бы до конца в этом уверен, если бы не видел ее прямо перед собой. Налицо была типичная несуразность и не совсем правильная симметрия для девочки, которая только вступила в подростковый период, и тёмные волосы. Её серые глаза были широко раскрыты и, как и само лицо, абсолютно ничего не выражали. Деймон не был уверен, было ли это лучше или хуже явно просматриваемой паники. Остальная часть тела была разорвана на части, окровавленная - вполне возможно, вампиризм внутри него относился к убийству спокойно, но на самом деле в его душе всё протестовало. Неосознанно он отметил, что мочки ушей девочки были опухшими и покрасневшими, будто те маленькие золотые серёжки в форме звёздочек были первыми, которые она надела. - Это – худшее, - возник рядом с ним шериф. – Мы не смогли найти волчьей шерсти на её теле, а это значит, что она была убита странными орудиями пыток, но чёрт его знает, какими именно. Обычно мы проверяем, была ли жертва подвержена сексуальному насилию, но с… я имею в виду, здесь это было бы абсолютно бессмысленно. - Я понимаю, - Дэймон ответил непривычно нервным голосом. Когда экран наконец снова стал чёрным, шериф вручил ему конверт, в котором была записка, найденная возле тел. На единственном листке дорогой глянцевой бумаги было написано красивым и уверенным почерком: «Твой брат справляется всё лучше и лучше. Передай привет дорогой Елене, убедись, что расскажешь, как сильно Стефан скучает по ней.» - Я не знаю, что делать с этим, - признался шериф. – Выглядит довольно безобидно, если спросите меня. Как часть письма. Мы заметили это только потому, что на записке не было никакой крови, хотя и лежала она довольно близко к телам. Так что мы предположили, что это могло быть от убийцы, но лично я считаю, что это просто совпадение. - Да, - согласился Деймон, оторвавшись от рассматривания листика. – Я уверен, Вы правы. Следующие несколько минут они провели, обсуждая, какое именно предупреждение нужно издать для других туристов, есть ли у шерифа информация, которая могла бы помочь поискам. Осознав, что тот ничего более не знает, Деймон быстро внушил ему забыть об их появлении и о местонахождении записки прежде, чем они расстались, завершив встречу бойким рукопожатием. Несколько секунд у него ушло на то, дабы, постояв в пустом коридоре, понять, что чего-то не хватает. Он медленно повернулся, пытаясь найти следы Елены, когда заметил открытую дверь, ведущую в маленькую кухню шерифа. Она была смежной с дверью офиса, из которой он только что вышел, где он точно помнил другую дверь, что вела в ту же кухню. И она была открыта. - Дерьмо. Merde. Cazzo. Kuso. Scheie. Дерьмо! Он мог бы вечно продолжать называть это слово на разных языках мира, если бы ему не нужна была тишина, чтобы услышать её. Когда Деймон сделал это, он пожелал вернуться к ругательствам, чтобы только не внимать этому ужасному хныкающему звуку, который доносился из-за двери. *** Она лежала на полу, прижавшись щекой к прохладному серому кафелю, в то время как её руки сжимались в непроизвольных спазмах, царапая ладони ногтями. Она пыталась вырвать, но ничего не вышло, её дыхание просто ускорялось, пока его словно не перекрыло так, что воздух не мог больше не поступал. Наверное именно тогда Елена и потеряла сознание, потому что она не могла вспомнить, как падала, но сейчас унитаз возвышался над ней, и всё тело было покрыто холодным потом. Она всё ещё помнила фотографию мёртвой девочки, и это приносило ей жуткую, жгучую боль в сердце, скрещённую с воспоминаниями о Стефане, о том, как они нежно занимались любовью. Елена отчаянно нуждалась в своей маме, чьи объятия и запах ассоциировались у неё с тем, что любую проблему в жизни можно решить. - Мам, - хныкала она. – Мама. Её голос внезапно стал выше, жутко напоминая поскуливание щенка. Когда она наконец услышала хлопок двери ванной, у неё не было никаких сомнений в том, кто это мог быть. Конечно же, через долю секунды его руки схватили её, пытаясь успокоить. Елена позволила усадить себя и сразу же упала в его подготовленные объятия. - Чёрт возьми, Елена, почему ты никогда не можешь делать то, что я тебе говорю? – хрипло прошептал он в её волосы. Конечно же, это был риторический вопрос, так что она просто продолжала крепко вжимать своё лицо ему в грудь, едва сдерживая себя от того, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке и спрятаться под его кожей. Вместо этого она думала, что его запах, возможно, не такой успокаивающий и знакомый, как запах мамы, но он близок к нему. Из его груди вырывались глубокие, незнакомые звуки, которые сливались в непрерывный поток слов: «Я здесь Елена, я с тобой, я здесь», доносившихся необычным мягким голосом, и Елена плотно сомкнула глаза, пытаясь не думать ни о чём помимо «Я здесь, Елена». По пути в их следующий мотель она ежилась на переднем сиденье, стараясь сжаться так сильно, как только могла, пока пыталась сконцентрироваться на словах радиоведущего. Деймон включил его, когда Елена попросила, и сейчас он бросал на неё быстрее взгляды, против чего она даже не пыталась возражать, потому что он словно пытался убедиться, что она всё ещё здесь, не заставляя говорить или облегчать душу. Её дыхание медленно выравнивалось, когда парень с радио внезапно прервал объявление о какой-то глупой починке машины. «Как нас только что проинформировали, полиция официально предостерегает туристов в Национальном Лесу Чаттахуччи-Окони, после убийства се…» Деймон достаточно быстро выключил радио, но Елена уже чувствовала, как тело снова начинает трясти, тот странный хныкающий голос снова появился где-то в груди. - Елена, - позвал он с водительского сиденья, но она, казалось, даже не услышала. Позже, уже в номере отеля, Елена чувствовала себя такой усталой, что просто упала на одну из односпальных кроватей, даже не снимая грязную одежду, прежде чем свернуться в позе эмбриона и закрыть глаза. Затем она начала перечислять все штаты, чтобы занять чем-то сознание. Она проснулась спустя несколько часов, потому как комната была погружена в темноту, которую нарушал лишь свет уличных фонарей, проскальзывавший под занавесками. Её тело было холодным и одновременно горячим под одеялом, казалось, кожа слишком туго облегала тело, по которому время от времени пробегали мурашки. Елена почувствовала, что у неё болит горло, в нём появилось ощущение сухости. Когда она попыталась встать, чтобы попить воды, голова у неё закружилась, комната поплыла перед ней, а по углам помещения что-то угрожающе двигалось. Она не чувствовала себя так уже несколько лет, но не оставалось никаких сомнений: у неё был жар. Елена знала, что от этого не станет менее страшно, пугающие существа в темноте не уйдут, несмотря на то, что она говорила себе, будто они ненастоящие. Пытаясь не обращать внимания на то, что тело дрожит даже от малейшего движения, Елена медленно пошла к другой кровати, рассматривая её очертания в темноте. - Деймон? – прошептала она, когда почувствовала покрывало кончиками пальцев, но голос был практически беззвучным из-за жара. Чувствуя себя ужасно слабой, она опустилась на край кровати и потянулась, чтобы включить маленькую ночную лампу, надеясь, что свет разбудит Деймона, раз её голос не мог. Наконец она достигла маленькой кнопочки, и мягкое свечение распространилось над кроватью, освещая Деймона, который был отвёрнут от неё. Но всего лишь на мгновение, потому что он перевернулся на спину, скорее всего, потревоженный, но, к сожалению, не проснувшийся. У Елены вдруг возникло чувство дежа вю, как в сказке, название которой она забыла, в которой принцесса не должна была смотреть на своего мужа ночью, и когда она всё же сделала это, он оказался прекрасным принцем, а не чудовищем. Даже была картинка - девушка с широко раскрытыми глазами, державшая свечу над мужчиной в кровати. Елена всегда внимательно рассматривала её. Наверное, в ней говорил жар, позволяя видеть всё сюрреалистичным, заставляя чувствовать себя так, словно есть какая-то тайна в том, что она смотрит на него. Она даже не была уверена, реален ли был этот момент, никогда не умела различать сны и реальность, но она была зачарована: его рука лежала рядом с лицом, щёки покраснели, под длинными ресницами, которые обрамляли мягкие веки, его глаза, казалось, быстро двигались. Его рот был немного приоткрыт, тень щетины покрывала его челюсть и висок, на той стороне, на которой он спал прежде, волосы были влажными и кудрявыми. Деймон всё ещё спал, вдыхая и выдыхая в глубоком, медленном ритме. "Он выглядит, как маленький мальчик, - восхитилась она, - в то же время, он совсем не похож на мальчика." Страх заставлял мурашки бегать по коже, а в ушах звенело, когда желание прикоснуться к нему стало абсолютно невыносимым. "Ты не можешь, - протестовал её разум, - он проснётся! Я буду осторожной, - спорила она, - я просто прикоснусь к его щеке, только к щеке." Елена всё ещё не была уверена, проснулась ли она или ей просто снился такой странный сон, но она осторожно приложила два пальца к покрасневшей коже, где скула отбрасывала тень в неярком свете лампы. Она почувствовала, как ей стало жарко, словно лихорадка сжигала её тело. "Я просто хочу потрогать его подбородок, на секунду", - голос в её голове заговорил снова, в то время как ее протестовавшая часть замолчала. Как завороженные, её пальцы медленно соскользнули вниз, и тёмная щетина поцарапала чувствительные под влиянием болезни подушечки, напоминая ей кошачий язык. "Я просто хочу посмотреть, настолько ли его кожа за ухом мягкая, как я себе представляла, - и Елена просто подчинилась этому голосу, скользя пальцами за ушную раковину, где кожа была такой мягкой, как в её мыслях. - Теперь его волосы, там, где они кудрявые и растрёпанные," - когда она почувствовала мягкий шелк его волос, она сжала их пальцами. Это было всё, что она могла сделать, дабы сдержаться от того, чтобы схватить их обеими руками. Теперь она дрожала ещё больше, голова словно горела, а комната, казалось, сужалась вокруг неё, и был только голос, который мысленно приказывал ей: «Трогай его! Трогай!», и она уже не могла остановиться. Раскрытыми ладонями Елена провела по лбу Деймона, по носу, прошлась по его мягкой шее и обернула пальцы вокруг его сильных мускул на плечах. Ей стало тяжело дышать. - Елена, что ты делаешь? – от неожиданности он удивлённо прошептал в её ухо, и тогда она заметила, что почти легла на него, пока прикасалась, потому что их лица разделяли всего несколько сантиметров, и его голубые глаза выглядели ошеломлёнными, когда Елена посмотрела в них. Часть её понимала, что сейчас она должна как минимум встать и, возможно, попросить какое-то лекарство, и говорила ей, что она должна не забывать о морали, даже если это сон. Её взгляд снова упал на губы Деймона, который был так соблазнительно близко, что она не могла не думать о его белых зубах и о том, как движется его язык. - Нет, - мучительно простонал Деймон, когда заметил, куда она смотрит. – Не делай этого, Елена, - он схватил её за талию обеими руками и вздрогнул, когда заметил, какая у неё высокая температура. – У тебя жар, ты не можешь мыслить ясно и потом будешь казнить себя, - он собрался оттолкнуть её, но Елена снова захныкала тем тоном, который только сегодня нашла в себе. - Просто хочу узнать этот вкус, пожалуйста, один раз, хочу только раз… - бессвязно говорила она, прижимаясь своим разгорячённым и дрожащим телом ещё ближе, а взгляд не покидал его губ. Помоги ему Господь, но он мечтал услышать что-нибудь в этом роде так долго, что сейчас он не смог остановить свои руки, которые притягивали её ближе. Деймон, казалось, боялся дышать, когда она медленно открыла рот, позволяя кончику языка выскользнуть наружу, и его собственный потянулся, чтобы встретить её на полпути. От переизбытка чувств мышцы Елены расслабились, заставляя ее практически лечь на грудь Деймона. Ничто не готовило её к этому - ни его гневный, короткий поцелуй в ту проклятую ночь, ни тот нежный, с его обездвиженными губами несколько недель назад. Это был их первый настоящий поцелуй, и его вкус вскружил Елене голову. Она вздрагивала в его объятиях, тихонько всхлипывая в тишине, которая стояла в комнате. Елена уже была почти уверена, что это сон, и каждая клеточка её тела словно светилась от удовольствия. В её голове отчаянно билась лишь одна мысль - чтобы этот сон никогда не заканчивался. Внезапное холодное давление на её живот заставило Елену прийти в себя. По правде говоря, она совсем легла на Деймона, и, видимо, её футболка поднялась, из-за чего холодная металлическая пряжка ремня прикасалась к её животу. Она, приложив невероятные усилия, попыталась встать, немного пошатываясь. Её нижняя губа дрожала, а в голову наконец пришло осознание, что это – реальность, всё произошло на самом деле. - Деймон? Я не… Я думала, я сплю, я… это что, всё правда? Прости… - она замолчала, пытаясь не встречаться с его взглядом, чтобы избежать боль и отчаяние, которые в нем обязательно увидит. - Всё в порядке, - сказал Деймон, даже если ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить. – Я понимаю, - он снова использовал тот нежный голос, хотя теперь он звучал более бесстрастно. – У тебя действительно жар, Елена, мне не следовало… - он замолчал. – Это моя вина. Просто иди в кровать и забудь обо всём. Она была уверена, что никогда не испытывала такой сильной ненависти к самой себе, ей была противна только одна мысль о том, что она могла так поступить с ним, заставить взять на себя всю вину, но Елена ничего не сказала, потому как облегчение от того, что Деймон действительно поверил, будто она не осознавала своих действий, было очень сильным. Пока Елена пятилась по направлению к кровати, Деймон пробормотал, что пойдёт вниз, узнает о лекарствах, а затем дверь за ним закрылась. Елена попыталась сдержать сухие рыдания, которые рвались из горла, когда тот маленький ужасный голос зазвучал у неё в голове. «Ты знаешь, что всё это было на самом деле, а не в воображении, так что даже не пытайся отрицать. Ты хотела, чтобы это случилось, в глубине души ты мечтала, чтобы это длилось дольше, чем ты в состоянии признать.» - Нет, нет, - горько шептала она. – Я не хотела, я клянусь, это был жар! "Это ложь, и ты знаешь это." И от этого стало ещё хуже, потому как она знала, что так всё и было. Больше нельзя было скрывать правду в своём сознании и игнорировать истину, которая открылась сегодня ночью. Потому что если всё это произошло на самом деле, то вкус его губ на её губах тоже был реальным. Сдавливая рыдания в своей груди, она думала, как сможет теперь жить, зная, каково это - целовать его? Елена укрылась одеялом с головой, притягивая к себе колени и сжимая ладони в кулаки. Сейчас даже Бонни и Кэролайн не смогли бы понять её, в мире не было никого, с кем можно было бы поговорить об этом. - Мам, - тихо прошептала она в темноту. – Мамочка.