Тайные стороны Деймона Сальваторе

Поздним утром в День рождения Елены, все собрались в доме Гилбертов на большой, щедрый бранч*. Тайлер, который каким-то образом присоединился к их компании, с дипломатической помощью Кэролайн, принёс огромный ящик выпечки из единственной, действительно вкусной, булочной Мистик Фоллс, за которую заплатил с маминой кредитки. Бонни и Кэролайн сварили несколько литров горячего шоколада и кофе, с таким разнообразием видов, которому позавидовала бы настоящая профессиональная кофейня. По огромным чашам, наполненным всеми мыслимыми и немыслимыми фруктами, было ясно, что Деймон и Стефан совершили нападение на все продуктовые магазины в округе, а сделанный с любовью торт, с горкой из клубники и взбитых сливок и числом 18, который стоял в середине стола, - был плодом ночных трудов Джереми и Аларика. Кто-то, и девушка подозревала Кэролайн, даже сделал шоколадное фондю, которое сейчас красовалось на столе, и у всех текли слюнки при виде вязкой тёмной жидкости. К тому же, на столе стояли обычные закуски: бекон, яйца, блинчики, джемы и сыр. Небольшой шкаф в углу комнаты едва виднелся из-за горы подарков, упакованных в яркую бумагу. Казалось бы, ничего удивительного – компенсация отсутствия множества людей количеством присланных подарков. Была середина бабьего лета; несколько предыдущих дней были наполнены золотистым светом, после которых всегда неминуемо следуют холода. Зачинщики праздника заставили тарелками ранее редко использованный стол в обеденной комнате, которая в это время дня была заполнена утренним светом, отражающимся в букетах цветов, которыми был занят каждый сантиметр помещения. В комнате пахло, словно в булочной, кофейной и цветочном магазине одновременно, и друзьям пришлось открыть окна, впуская прохладный утренний воздух, чтобы хоть как-то разбавить этот запах. Поздравив Елену немного нескладной, но очень сердечной песней «С Днём рождения», её заставили задуть свечи и загадать желание как минимум пять раз, ведь для чего ещё нужны свечи для торта, как не для того, чтобы получить побольше удачи? Чувствуя лёгкое головокружение после повторного задувания свечей, Елена крепко закрыла глаза и пожелала, чтобы все её близкие были счастливы, никаких смертей, никакой боли. Она не хотела быть богатой, знаменитой или получить однажды Нобелевскую премию по Литературе, если только взамен все смогут жить в мире, и праздновать Дни рождения, как сегодняшний, и быть при этом счастливыми. Когда у девочек появились слёзы радости, Джереми объявил, что его желудок сейчас переварит сам себя, если ему не разрешат приступить к еде – сейчас! – и их сентиментальное настроение быстро испарилось. Это действительно был лучший завтрак для них для всех, так что они не разговаривали, а лишь восхищённо причмокивая и, периодически обращаясь друг к другу, просили передать это или то. К тому времени, когда все уже не могли съесть ни кусочка, кроме Деймона, который спокойно клал в рот одну клубнику за другой, Елена чувствовала себя такой тяжёлой и не подвижной, что перспектива идти на настоящую вечеринку сегодня казалась ей ужасной. Единственное, чего ей хотелось больше всего – это остаться сидеть на стуле или, может быть, переместиться на диван, а потом просто лежать там и ждать, пока тяжесть из живота не исчезнет. Естественно, ей не позволили этого сделать. - Теперь открывай подарки, - удивительно энергично крикнула ей в ухо Кэролайн, радостно хлопая в ладоши. Елена не была уверена, что ей действительно этого хотелось. В последнее время её жизнь стала настоящим минным полем, и каждый подарок, как и эмоции от его получения, были потенциальным риском. Девушке хотелось открыть их в одиночестве, желательно, в своей комнате, чтобы не скрывать свои эмоции. Но, это было неизбежно, так как у Кэролайн снова появилось нетерпеливое выражение лица. - Ладно, ладно, - наконец, согласилась Елена, когда Аларик сложил стопку подарков ей на колени. – Я их открою. Преследуемая их внимательными взглядами, девушка начала разрывать подарочные упаковки. Первым подарком оказалась явно дорогая пара шёлковых чулок от Кэролайн. «У каждой женщина должна быть хотя бы одна пара таких, даже если она их никогда не наденет», - «Согласен», - отозвался Деймон. Следующим подарком оказался новый дневник от Бонни - тёмно-синий в бархатной обложке, - и при виде его Елена задумалась, а способна ли она вообще начать все сначала, после того, как не открывала свой предыдущий дневник такое долгое время? От Аларика ей досталась пара очень дорогих кроссовок. - Я просто заметил, что ты довольно часто бегала в последнее время, и продавщица сказала, что от них не напрягаются суставы во время длительных пробежек, - он задумчиво почесал подбородок, сомневаясь, что выбрал правильный подарок. - Они идеальны, - девушка действительно так считала. – Спасибо, Рик! Аларик неловко рассмеялся: - Хорошо, - пробормотал он и обнял её. Следующим был подарок Тайлера. - Я решил подстраховаться, - объяснил он, пока Елена доставала подарочную карту на щедрую сумму в один из крупнейших магазинов одежды Ричмонда. - О, - одобрительно воскликнула Кэролайн. – Отлично, Тайлер! Тебе уже давно пора обновить гардероб, Елена! Чтобы избежать лекции на тему моды и избавить Деймона от возможности сделать очередной едкий комментарий, Елена быстро взяла следующий подарок. Он был огромным, прямоугольным и таким тяжёлым, что Елене пришлось положить его на стол, чтобы не упустить. Она знала, что это от Джереми, как только открыла и провела кончиками пальцев по толстому неровному слою краски. Почти в натуральную величину, портрет изображал семью Гилберт такой, какой она была пару лет назад. Дженна была там, Джон тоже, а по центру стояли их родители, обнимая своих детей. Они все улыбались, и во всей работе преобладали яркие цвета, словно исключая все печальные события, которые произошли позже. Джереми успел обнять Елену до того, как она начала плакать. - Эй, нет, никаких слёз, ладно? – нежно уговаривал он её, удивительно взрослым голосом. – Этот подарок должен был обрадовать тебя, а не наоборот! Ладно, давай повесим его на той стене, хорошо? Гилберт потребовалось несколько минут, чтобы восстановить своё спокойствие, но никто не удивился. Затем, Стефан появился рядом с ней, держа в руках очень маленький подарок, красиво упакованный в золотую с блеском бумагу и завязанный белой шелковой лентой. Елена не хотела открывать его, так как сама упаковка просто кричала о его любви и непрерывной надежде, а сейчас она не очень-то была уверена в себе по этому поводу. Но снова Елена не отступила, напротив, она приготовилась изображать счастливое удивление на лице, которого от неё ожидали. Не удивительно, ведь, открыв подарок, она увидела пару превосходных жемчужных серёжек на красном бархате. Сопровождаемая восторженными ахами и охами Бонни и Кэролайн, она с сомнением надела их, сразу же удивившись тяжести, с которой они оттягивали ушные мочки. - Ты выглядишь прекрасно, - сказал Стефан и наклонился, чтобы поцеловать её в щёку. От этого движения серёжки легонько зазвенели, пока Елена шептала настолько благодарное «спасибо» ему в ухо, насколько могла. Небольшой столик теперь выглядел пустым, и на секунду, от мысли о том, что Деймон, скорее всего, забыл о её Дне Рождения, девушке стало так горько, что она могла почувствовать этот вкус у себя на языке. Затем Гилберт заметила простую белую упаковку, которую, кажется, не видела раньше из-за вазы с цветами; Елена медленно протянула руку к подарку, заметив, как дрожат её пальцы. «Елене» - написано на нём плотным почерком. Под бумагой Елена почувствовала что-то тонкое и твёрдое. Осторожно достав диск, она услышала, как Кэролайн фыркнула. - Серьёзно, Деймон? Набор песен? Это так сентиментально! Деймона, который стоял у стены и наблюдал за Еленой со странным скрытным выражением лица, казалось, не задело её высказывание. - Это не сентиментально, если подарок от меня. Лёгкий румянец появился у Елены на лице, когда она вспомнила их разговор о Битлз, и её ответ прозвучал у неё в голове: «Напомни мне больше никогда не заговаривать с тобой о музыке, хорошо?» Теперь у Деймона на лице красовалась широкая улыбка. - К тому же, у нас было что-то вроде состязания, правда, Елена? Она думала, что у меня нет вкуса в музыке, - объяснил он для остальных. Казалось, этого аргумента хватило, чтобы убедить всех, но когда они отправились убирать со стола, Елена заметила, что Стефан нервно переводил взгляд с неё на Деймона и обратно. Чтобы избежать ещё большей ревности, девушка не обратила на это внимания и взяла стопку грязных тарелок, чтобы отнести их на кухню. Через десять минут, все остальные отправились в Гриль, чтобы приготовить всё к вечеру, кроме Кэролайн, которая помогала Елене мыть посуду, и Стефана, который всё ещё был в гостиной и перекладывал подарки Елены обратно на стол. Когда она услышала, что он издал звук удивления, за которым последовало тихое «это невозможно», Елена готова была притвориться, что ничего не расслышала, но Кэролайн была рядом с ней, и у неё, в отличие от Елены, не было никаких причин для беспокойства. - Что случилось? – спросила она рассеянно, выглядывая из-за плеча Елены. «Пожалуйста, пусть это будет не о подарке Деймона» - усердно молилась Елена, но уже было слишком поздно, так как Стефан вошёл в кухню, держа диск в руке. - Да я по поводу песен, которые Деймон включил в сборник, - сказал он, показывая им список треков. На секунду, Елена почувствовала приступ тошноты. В самом верху была «Stumbling In», затем, опустившись взглядом ниже, она заметила «Танго ревности», за которым следовала «Something» и, конечно же, в конце списка – «Bad Things». «О Господи», - отчаянно подумала она, поняв, что именно ей подарил Деймон. К счастью, удивление Стефана было вызвано другим. - Вот, - сказал он, указывая на песню под номером пять. – Первая соната Бетховена. Удивительно, что он включил её, это, вообще-то, одно из наших последних воспоминаний о матери. Мне, наверное, было лет шесть или семь, когда мы поехали в Чарльзтон, в гости к моей тёте. Я помню, что мать планировала это несколько недель, выпрашивая разрешения у отца. Мы были так взволнованы, для нас с Деймоном это была первая поездка в жизни вместе с матерью, потому что отец не хотел оставлять плантацию на долгое время. Я вообще ничего не помню о поездке, кроме той ночи, когда мать отвела нас на концерт. Кажется, это были два очень знаменитых музыканта, пианист и скрипач, они приехали из Нью-Йорка или даже Европы, и моя мать была убеждена, что мы должны были посетить этот концерт, потому что ничего подобного не происходило в Мистик Фоллс. Я помню, что в холле было много людей, все ждали этого концерта несколько месяцев. Деймон был по-настоящему ошеломлён, когда музыканты начали играть, но я был очень мал и легко отвлекался. Я, наверное, начал вертеться на месте. Тогда моя мать наклонилась ко мне и сказала, что я должен знать, что скрипка и фортепиано были влюблены друг в друга, - он слегка улыбнулся, напоминая Елене прежнего Стефана. – Послушай, дорогой, сказала она. Если слушать внимательно, можно почувствовать, как они иногда спорят, а затем, немного позже, они мирятся и начинают танцевать. И это, правда, было удивительно, внезапно мне казалось, что это не просто музыка, а настоящая история, я слышал, как инструменты говорили, касались друг друга. Послушай, сказала она, ты слышишь, как фортепиано извиняется? Ты слышишь, как они заключают друг друга в объятия? Потом, я видел, как Деймон улыбался из-за её метода объяснения, а потом наклонился ко мне. Он сказал что-то вроде: «Эй, Стефан, ты слышишь, как сильно они любят друг друга?», - Елена чувствовала, как её руки болезненно вцепились в намыленную тарелку в раковине, пока Стефан мягко хихикал от своего воспоминания. – Позже, по пути домой, Деймон сказал, что хочет стать скрипачом, чтобы тоже однажды исполнить Сонату. Мать рассмеялась, сказав, что это самое сложное произведения для исполнения на скрипке, но Деймон настоял, убеждая, что однажды сможет сделать это. В этот момент, Стефан, кажется, закончил рассказ, и Елена не смогла удержаться от вопроса: - И что? Он научился играть на скрипке? Стефан внимательно посмотрел на неё: - Конечно, нет! Отец никогда не позволил бы ему, сказал, что ему не нужны слабые, творческие, тюфяки-сыновья. Интересно, почему он включил это в список? Это, наверное, очень личное для него… Елена снова отвернулась к раковине, чувствуя, что ей было слишком трудно смотреть Стефану в глаза. - Не думаю. Ему ведь просто нравится музыка, да? Разве не в этом весь смысл – включить песни, которые тебе нравятся. Девушка приготовилась услышать серию дальнейших вопросов от Стефана, но, к счастью, Кэролайн устала от обсуждений на эту тему. - Ладно, хватит о музыке и подарках. Ты, - она указала своим идеально накрашенным пальцем на Стефана, - должен идти. Помоги Аларику украсить бар, нам с Еленой нужно поговорить. Двадцать минут спустя, вся завернутая в полотенца Елена сидела на своей кровати, окружённая унижающе большими стопками платьев и горками туфлей, пока Кэролайн пыталась освободить её шкаф. - Господи, как это тяжело, - пробормотала Форбс, хотя её счастливая улыбка абсолютно противоречила сказанным словам. Елена просто позволила подруге делать, что та захочет, слушая её жалобы о том, как сложно планировать такую вечеринку. Притворившись на недельку, что действительно советуется с Еленой, Кэролайн просто решила сделать вечеринку в стиле 20-х. В конце концов, как она сказала потом, нет такой девушки на свете, которой не нравились бы 20-е. - Я сказала флористу «классика», а он посмел привезти мне подсолнечники. Я знаю, что они красивые, но уж точно не классические. Серьёзно? Наконец, Кэролайн остановила свой выбор на платье длинной до колена и паре туфель, на которые Елена согласилась, даже не взглянув, так как уже забыла цвет платья. Даже если Кэролайн и заметила отсутствие ее энтузиазма, то она никак это не прокомментировала, а просто принялась за шкатулку Елены с драгоценностями и принадлежности для волос. Если Елена правильно расслышала, Кэролайн собиралась сегодня завить её волосы крупными локонами. Несколько секунду спустя, она снова оказалась позади неё, аккуратно проводя расчёской по девичьим блестящим тёмным волосам и закалывая их; мгновеньем позже, Кэролайн заметила фотографию Деймона на столике Елены. - Милая? – её голос звучал непривычно мягко. – Ты не хочешь объяснить мне, почему у тебя за аксессуарами спрятана фотографию Деймона? На какое-то время Елена перестала дышать, а как только её взгляд застыл на фотографии, она спросила себя: с какой стати она вообще решила, что стол с украшениями – лучшее место, чтобы спрятать эту фотографию, чем её сумка? Гилберт чувствовала, как ей становится холодно - Елена не знала, что делать. - Всё в порядке, Елена, ты не должна оправдываться. Я просто подумала, что ты, может быть, наконец, захочешь рассказать мне, что происходит, - Форбс, кажется, закончила наматывать волосы Елены на бигуди. Но затем, она почувствовала, как плечи Елены начали дрожать, заметила мурашки, которые пошли по её коже, и отложила расчёску, а вместо этого, обняв подругу сзади, прижала к себе. Пока Елена слушала свои собственные рыдания, которые вырвались у неё впервые за всё лето, она думала о том, когда же она успела превратиться в плаксу, полную лжи? Что случилось с прежней Еленой, которая готова была постоять за себя и хотела услышать правду любой ценой? Наверное, она потерялась где-то после смерти Дженны, во время того, как цеплялась за парня, который больше её знать не хотел, и влюблялась в его брата. - Я не знаю, когда это началось, - услышала она свой голос, начавший пересказывать Кэролайн прошлое лето. Девушка рассказала о просмотре кино на природе, о мысли о том, что она могла потерять Деймона (а это практически чуть убило её). Она рассказала о том, что произошло в поездке, даже о ночи в Новом Орлеане, и что теперь не могла найти выход из лабиринта своих чувств. Кэролайн выслушала всё это с взволнованным взглядом, ни разу не перебив. Наконец, Елена закончила и принялась вытирать уже сухие глаза, чувствуя при этом себя слишком виноватой, чтобы поднять взгляд на подругу. - Хорошо, это… сложно, но мы постараемся разобраться, - сказала Кэролайн в своей типичной манере «стакан наполовину полон». – Давай попробуем сделать всё проще, хорошо? – у Форбс наверняка был план, и Елена сразу же почувствовала огромную благодарность за него по отношению к подруге. - Начнём со Стефана, ты всё ещё любишь его? – резко спросила Кэролайн, словно решив разобраться сразу с самым сложным. - Думаю да, - тихо ответила Елена. – Но это сложно, мне это больше кажется выбором, понимаешь? Словно я должна напоминать себе, что всё ещё люблю его, но уверенности больше нет. Кэролайн задумчиво посмотрела на неё: - Елена, тебе всего восемнадцать, ты не должна любить парня, которого встретила в старшей школе, до конца своих дней. Даже если он вампир. И даже если это противоречит твоим принципам. - Но я не хочу потерять его, Кэролайн. Я не хочу никого больше терять, - девушка внезапно поняла, что в этом корень всех её сомнений. - Ты не потеряешь, Елена! То есть, в каком-то смысле да, но это всё равно произойдёт, если вы продолжите отдаляться друг от друга, поверь мне. Станет только хуже. К тому же, ты же знаешь Стефана. Он же как настоящий Христианин – готов подставить вторую щёку. Он живёт ради второго шанса и восстановления. По крайней мере, когда у него нет кровной зависимости. - Я боюсь отпустить его, Кэролайн, - признала Елена. - Я знаю, милая, всегда сложно отпускать людей. Я могла бы рассказать про пластыри и о том, что их надо срывать резко, если хочешь. И, кстати, что случилось с моей подругой, которая рассталась с Мэттом, потому что это казалось неправильным? Той, которая знала, чего хотела и следовала за этим? - Думаю, она погибла вместе с моими биологическими родителями, - сомневаясь, ответила Елена, изо всех сил стараясь не допускать жалости к себе. - Пора воскресить её. Хотя, это не так уж и сложно, учитывая, что ты спала с Деймоном Сальваторе! – Форбс закончила вскриком, словно только что осознала это. Елена подозрительно нахмурила брови, сдерживая улыбку. - Ты так говоришь, словно это какое-то достижение. Кэролайн широко раскрыла глаза, словно считала то, что собиралась сказать, очень важным. - Не пойми меня неправильно, Елена, но мне всегда казалось, что ты слишком труслива, чтобы сделать что-то по поводу своих чувств к Деймону. - Моих чувств к Деймону? Что ты имеешь в виду, я никогда… - Конечно, ты никогда, Елена! Но почему-то любой дурак мог бы заметить искры между вами. А ваши ссоры, это просто… Елена, и… - захихикав от посыпавшихся на неё ударов Елениных ладоней, Кэролайн так и не закончила свою фразу. Когда через минуту они лежали рядом на кровати, Кэролайн снова стала серьёзной. - Ты, наверное, действительно его любишь. - Наверное, - Елена рассматривала фотографию. – Когда я с ним, у меня появляется это чувство… - она тяжело сглотнула, - … словно я не могу дышать, а кожа горит огнём. Кэролайн, с ним всё танцует под музыку, всё красочное, весёлое, глупое и смешное. Я не понимаю, он ведь мёртв уже больше стал лет, как он может быть настолько полон жизни? Она не получила ответа, вместо этого, Кэролайн резко встала с кровати. - Я просто притворюсь сентиментальной и оставлю тебя накраситься самой. Но, серьёзно, Елена, постарайся принять решение, даже если это и больно. Всё это затягивание на тебя не похоже. Воодушевлённая, Елена принялась наносить макияж перед зеркалом в ванной и, подумав секунду, спустилась вниз, чтобы взять подарок Деймона, и включила диск. Пока Гилберт занималась своими бровями, она слушала песни внимательнее, чем когда-либо. Каждое словно в них казалось прямым сообщением Деймона, и, несмотря на то, что большинство песен исполняли женщины, она была уверена, что это он говорил с ней. Наверное, это был самый мрачный диск, который ей когда-либо дарили. Затем, девушке понадобилось всего пять минут, чтобы завершить процедуру, и она практически пришла к решению проблемы своего любовного треугольника. Елена запрыгнула на кровать, надевая туфли и чувствуя, как сердце громко стучит от осознания того, что она собиралась сделать. Она уже взяла свою сумку, когда медленно повернулась к своему старому стерео. Даже до того, как прозвучали первые строки, Елена узнала песню. «Я заколдовал тебя», - говорила ей Нина Симон, - «потому что ты моя!» Елена подняла голову, чтобы сдержать невольные слёзы, и, сделав глубокий вздох, поспешно покинула комнату, в то время как отчаянные крики: «Я люблю тебя!», словно эхом отдавались в её сознании. Поездка к особняку заняла необычно долгое время. «Не могу поверить, что собираюсь сделать это», - говорила она себе, - «просто не могу поверить». Когда девушка повернула к подъезду особняка, фары осветили вход, где она увидела Деймона, который уже стоял там и смотрел на неё, засунув руки в карманы. Конечно, он уже был там, думала Елена, останавливая машину и быстро отстёгивая ремень безопасности. Он, скорее всего, даже не слышал её машины, а просто знал, что она приедет. Хлопок двери машины, хруст гравия под её каблуками, на всё это она не обращалась внимания, пока шла к Деймону. На нём была белая рубашка с подтяжками. В свете особняка, который лился из открытой двери, его чёрные ботинки блестели ещё ярче. «Одет, как богатый контрабандист», - решила Елена, а потом подумала, что он, скорее всего, этим и занимался в 20-е годы. Она остановилась перед ним на безопасном расстоянии, всё ещё стараясь придумать, как именно сказать это ему. - Я просто пришла, чтобы сказать тебе, что я приняла решение, потому что поняла кое-что и просто хотела, чтобы ты сначала узнал кое-что… Он замер ещё больше, если это было возможно. - Я не хочу больше врать, и я уже совершеннолетняя, так что мне, наверное, можно принимать внезапные решения хоть иногда. И я поговорю со Стефаном позже, - она сделала глубокий вдох, словно собираясь с силами. – Я хочу быть с тобой, Деймон. Он открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но засомневался и закрыл обратно. Елена была уверена, что увидела блеск в его глазах. - Ты ничего не забыла? – он подошёл немного ближе, наклоняя голову к ней. - Я… ты о чём? – Елена отошла назад, словно растерявшись от его реакции. - Та часть, которую ты осознала?.. – он внимательно смотрел на неё, и Елене потребовалось какое-то время, чтобы понять, что именно он спрашивает. - Ах, да! Я просто поняла, что люблю тебя и… Гилберт едва успела увидеть улыбку, которая озарила его лицо, как сразу же подумала о радугах ранним утром, а потом родные и сильные руки уже обнимали её, и Деймон поднял её над землей. - Я люблю тебя, - прошептал он, начиная медленно кружить её. Елена уткнулась лицом ему в плечо и почувствовала, как болезненно широкая улыбка озаряет её лицо, ибо она была так счастлива от ощущения его рядом с собой за столь долгое время. Наконец, она подняла ноги выше, пока Деймон всё ещё кружил её, и почувствовала тепло лета в его объятиях. «Я люблю тебя», - шептал Сальваторе, кружа её почти на вампирской скорости, из-за чего её платье разлеталось, а безопасное укрытие у него на плече оставалось тихим и спокойным. ---------- *бранч (от англ. “brunch” – breakfast + lunch) – поздний завтрак