* * *
На много миль впереди, до самого горизонта, простирались покрытые снегом круглые низкие холмы, пустоши на темно-серой, с примесью белого песка земле, торфяные болотца, заросшие мхом. Узкая линия шоссе едва заметной темно-серой полосой петляла меж холмов. Громадные серо-бежевые валуны, сложенные в изгороди, ограничивали луга, на которых когда-то паслись стада овец. Край казался заброшенным: ни шума машин, ни животных, ни даже старых пастухов, зорким оком следящих за отарой овец. О жизни в этом месте напоминал лишь маяк, зеленый луч которого прорезал белесую пелену тумана. Вблизи маяка находился маленький одноэтажный коттедж с белыми свежевыкрашенными стенами и деревянной крышей. В окнах горел свет. — Сначала надо придумать убедительную причину, — произнесла Гермиона, перехватывая руку Грима, готового постучать в дверь. Но поздно — дверь резко распахнулась. — Зачем пожаловали? — грубо спросил смотритель, направив дуло ружья в их сторону. — Мы... — Империо, — зевнув, произнес Малфой. Смотритель уронил ружье, которое с глухим стуком ударилось о деревянные половицы, переступил через него и, громко шаркая, пошел внутрь дома. — А нельзя было воспользоваться другим способом? Более цивилизованным и гуманным? — возмущенно поинтересовалась Гермиона. — Можно было привязать его к стулу и силой выбить из него информацию. Но это негуманно. Какая жалость, — притворно расстроенным голосом произнес Малфой. — Ах да, можно было потратить кучу времени на создание правдоподобной легенды. — Но... — Грейнджер, достаточно утомлять меня своими укорами. Верь, моя совесть спокойна, — произнес Малфой, зайдя в ярко-освещенную комнату, и осмотрелся. Возле стены стоял старый просевший диван, накрытый красным покрывалом, перед ним, на тумбочке, весело бормотал про новейшие чистящие средства телевизор, в углу беспорядочной кучей валялись книги и газеты. Обои отсутствовали, стены украшали вырванные из журналов старые плакаты. Так репродукция «Моны Лизы» соседствовала с плакатом группы Битлз, «Ночной дозор» Рембрандта — с портретом королевы Великобритании. Малфой милостиво приказал смотрителю сесть на диван, дабы не держать старика долго на ногах. Гермиона села на единственный в комнате стул, Грим встал возле окна, с недоумением и интересом осматривая маленькую икону, стоящую на подоконнике. — Итак, начнем. Что вы знаете о проклятии города Тарбет? — оторвавшись от созерцания иконы, спросил Драко. Старик облизнул пересохшие губы. — Тогда я проработал на маяке уже два месяца. Раньше я жил в городе Керкуолл, но там так и не смог найти работу, поэтому с радостью согласился на предложение стать смотрителем маяка. Конечно, жить на другом острове мне не хотелось, но я успокаивал себя мыслью о том, что здесь не то, что на остальных островах: смотритель маяка — вот и все население. Город Тарбет. Хотя городом это поселение назвать сложно. Раньше там находился богатый средневековый город норвежских ярлов, правивших Оркнейскими и Шетландскими островами. В начале семидесятых годов население города составляло около трехсот человек, большинство из которых были старики. Молодежь уезжала учиться и работать на большую землю. Я приехал на остров в октябре (как сейчас помню, еще тепло было), проработал два месяца. И приближался Новый год, значит, — старик задумался. — В Тарбете в этот день по обыкновению устраивали шумные гуляния, украшали улицы гирляндами, деревья — разноцветными фонарями и прочей мишурой. Концерт вроде бы хотели сделать на главной площади. Мне еще так обидно стало, что я всего этого не увижу. Ночью необходимо было следить за маяком, с электричеством как назло перебои были. — С электричеством? — Драко обернулся к Гермионе. Старик замер на полуслове, смешно раскрыв рот. — Потом объясню, — одними губами произнесла она. — Конечно, в Новый Год вряд ли кто к нашим берегам причалил бы, но кто знает этих пьяных моряков! — негодующе произнес смотритель. — Но, как оказалось, сама Дева Мария спасла меня в ту ночь. Я вернулся на маяк, когда на улице еще светло было. Меня будто что-то гнало домой. Наступил Новый Год. Я посмотрел, как часы на Биг-Бэне пробили двенадцать, на ликующую толпу в столице, и ждал, когда в небе над Тарбетом расцветут огни праздничных фейерверков. Но ничего не было. Абсолютно. Я прождал до утра, но никто из моих друзей, ни Мария, обещавшая принести мне свой фирменный пудинг, не пришли. А когда я на утро отправился в Тарбет, то не смог пройти дальше указателя, ограничивающего черту города! И на следующий день тоже, и через неделю. Никто из жителей не появлялся на окраине, словно население Тарбета вымерло. В первые месяцы приезжала полиция, чиновники, спецслужбы, но никто не смог проникнуть в город и толково объяснить, что случилось. А потом появились люди в мантиях на манер вашей, господин, — старик указал на Малфоя. — Ходили вокруг, проверяли что-то, но в город попасть тоже не смогли. Довольно скоро они исчезли, и все — власти, полиция, жители соседних островов — позабыли о городе. Почти каждый год, а то и чаще, появлялись всякие ученые, искатели приключений, другие странные личности, пытались разгадать тайну проклятого города. И они пропали, все до единого. Никто не вернулся. Я уверен, что тут не обошлось без происков дьявола! В окнах задрожали стекла, форточка распахнулась, занося в комнату потоки ледяного холода и снега. — Когда это произошло, когда жизнь исчезла из города? — задала вопрос Гермиона. Старик беспомощно посмотрел на Малфоя, тот кивнул, разрешая ответить на вопрос. — Первого января 1971 года. В телевизоре диктор громко закричал: «ГОЛ!» — Думаю, мы узнали все, что смогли, — произнесла Гермиона, вставая. Драко подошел к смотрителю. — Когда ты проснешься, то забудешь, что видел нас и разговаривал с нами. А сейчас спать! Старик поспешно лег, укрылся красным диванным покрывалом и захрапел. Гермиона и Драко растворились в воздухе. На подоконнике упала миниатюрная икона.* * *
— Мы трансгрессировали прямо к дорожному указателю, — заметила Гермиона. На указателе висели две таблички. На первой значилось «г. Тарбет», на второй — «Собор святого Ренгвальда Оркнейского — 7 миль». — Странно. Дальше я не могу трансгрессировать, здесь будто невидимая преграда. — Трансгрессионный щит? — предположила Гермиона. — Щит мне не помеха, — пробормотал Грим, — но проникнуть прямо в город у меня не получается. Как будто магия не действует. Гермиона, нахмурившись, порылась в своих карманах, вытащила оттуда перо, горсть серебряных сиклей и фотографию Рона, с которой он радостно махал и улыбался. — Везде носишь с собой фотографию любимого? — Нет. — Гермиона смутилась. — Я еще в прошлом году забыла выложить ее из моего старого пальто. И сейчас это вообще не важно. Где начинается черта, за которую ты не можешь переместиться? Установив границу, Гермиона бросила за ее пределы фотографию. Раздался тихий свист. — Ты слышал? Драко кивнул и указал на фотографию. Изображение на ней больше не двигалось: Рон застыл с блаженной улыбкой на устах. Теперь это было заурядное магловское фото. Малфой нагнулся и поднял фотографию, возвращая ее в пределы границы. Ничего не поменялось. — Словно кто-то забрал из нее волшебство, — пораженно произнесла Гермиона. — Я предполагала, что мы столкнемся с каким-нибудь мощным волшебством, а не с полным его отсутствием. Сюда бы машину. Придется столько идти. — Ты все еще готова идти туда? — У меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. — Выбор есть всегда. Ты можешь вернуться, пока не поздно. Гермиона улыбнулась. — Ты не справишься без меня. Грим неопределенно пожал плечами и протянул ей руку. Вместе они шагнули за черту. Снежная целина была не тронута: никаких следов человека или животного. Долгое время пейзаж не менялся, лишь сплошная белая равнина. Но стоило перейти старый шаткий мост через реку, как стал виден город. В тени деревьев скрывались сгнившие деревянные гаражи и сараи с покосившимися дверями и окнами. Брошенные машины и велосипеды, покрывшиеся слоем грязи, валялись посреди дороги. Сквозь разбитые окна витрин виднелись запорошенные снегом прилавки и свертки с товарами. Узкие кривые улочки были вымощены светло-бежевыми каменными плитами. Под серыми террасами невысокие дома печально глазели слепыми окнами на пустые улицы. Отдельно над всеми возвышались остроконечные купола собора. В городе царила заброшенность и тишина. Ни гула машин, ни звука человеческой речи, ни шума ветра, бьющегося в окна. Ничего. Такая тишина, от которой, казалось, лопались барабанные перепонки. Потому что не может быть так тихо в городе. Не бывает. Внимание Гермионы привлекла одна афиша. Она единственная находилась под стеклом, и было еще возможно различить хоть что-то на ней. «Праздничный концерт “Новый Год-1971”» — Руки вверх! — услышала Гермиона и медленно повернулась. Двое мужчин стояли, направив ружья в сторону нее и Грима. У одного из них, того, кто был повыше и помоложе, правый глаз скрывала грязновато-серая повязка, придающая жалкий, какой-то нищенский вид. Второму на вид было около сорока лет. Широкоплечий, коренастый, то ли загорелый, то ли от природы смуглый, с длинной черной бородой, в длинной выцветшей тельняшке, торчащей из-под куртки, он казался похожим на лихого морского разбойника, бороздящего морские просторы. — Я еще тогда хотел тебя спросить, что это за дудка? — Этим маглы убивают друг друга. «Изобретательно», — подумал Грим. — Маги, значит? — спросил тот, кто был с повязкой на лице. — Да, — ответила Гермиона. — А вы... — Чего вам здесь понадобилось? — Мы из детективного агентства, — соврал Малфой. — Нас послали на поиски Кристиана Марлока. — Тут его уже разыскивал один урод... — Не кипятись, Хосе, — положив ему руку на плечо, произнес второй мужчина. — Может, они и взаправду ищут Криса. Да и тем более он с бабой. — И что с того? Один глаз мне уже выкололи, ты хочешь, чтоб и второй тоже? — взвился Хосе. — Успокойся, для завтрашней вылазки нам понадобится живая сила, так что появление новичков как нельзя вовремя. И мы всегда успеем оставить их после полуночи на улице. Вы, — он обратился к Гриму и Гермионе, — за мной. И без фокусов. Сбежать вам отсюда все равно не удастся. Для большей убедительности Хосе нацелил им в спины ружье. — Куда вы нас ведете? — спросила Гермиона у второго мужчины, который казался ей вменяемым, в отличие от Хосе. — В собор, мисс. Помолимся о нашем спасении. Хосе оглушительно расхохотался, вскоре его смех превратился в череду булькающих звуков, а затем в громкий надсадный кашель. Мужчина остановился, тяжело дыша, оперся на ружье. — Что с ним? — спросил Малфой. — А пожил бы ты как он пять месяцев... Эх, что говорить об этом, вам пока все равно не понять. Хосе, я доведу их один. За мной, ребята. Собор святого Ренгвальда Оркнейского производил тягостное угнетающее впечатление. Массивные башни, покрытые темно-серой черепицей, толстые стены, сложенные из красноватого камня, маленькие полукруглые окна, в которые, казалось, не мог и не хотел попадать солнечный свет. Три остроконечных башни собора венчали тонкие, почти невесомые кресты. Потускневшие от времени и непогоды, они едва различались на фоне серого мглистого неба. Входом в собор служила огромная, в два, а то и три человеческих роста арка, внутри которой удачно скрывалась невидимая снаружи и обитая железными листами дверь. Гермиона с некоторой опаской шагнула в открытую дверь, не зная, что ожидает ее внутри. Но стоило переступить порог, как чувство покоя и защищенности с головой накрыло ее. В обители господней не может быть зла. Портал при входе украшал рельеф Страшного суда: вечные муки грешников в аду и блаженство праведников в раю. Грим остановился, рассматривая картину со смесью ужаса и восхищения. Лица, искаженные мукой, адские чудовища, изрыгающие огонь, человеческие тела... Он видел все это. Гермиона окликнула Грима, и странное оцепенение спало. Картина осталась лишь картиной. Каменные своды центральной части собора покрывали старинные фрески с изображением библейских сюжетов, из ниш на вошедших печально взирали статуи святых, скамьи, на которых обычно сидели прихожане, отсутствовали. Вместо них пространство занимал сооруженный вручную очаг, вокруг которого в беспорядке валялись полусгнивший матрас, старые грязные одеяла, пластмассовый табурет, лакированная крышка стола, ворох тряпок. — Моника, принимай новичков! У костра шевельнулась куча тряпья, оказавшаяся живым человеком. — А они зачем сюда пожаловали? — За Кристианом. — Мерлин, опять? Мне хватило прошлого раза, можно подумать, у нас и так напастей нет. — Я пойду разыщу Криса, пусть разбирается. Он ушел, скрывшись в одном из проходов собора. Моника что-то помешивала в котле, изредка кидая туда какие-то травы. — Садитесь, чего встали? — грубо сказала она. Грим и Гермиона послушно уселись рядом. Вблизи им удалось внимательно рассмотреть Монику. Грязные, спутанные светлые волосы беспорядочно спадали на плечи, еще молодое лицо, на лбу и щеках бороздили морщины; старая, потертая, залоснившаяся от времени одежда мешком висела на ее худом теле, делая всю ее фигуру непропорциональной, безобразной. Моника на миг оторвалась от созерцания булькающей жидкости в котле и перевела взгляд на Драко и Гермиону, покачала головой и снова уставилась в котел. — Ты что-нибудь понимаешь? — тихо спросила Гермиона. — Нет. Единственное, что знал Грим, — впервые за полгода он не чувствует чужих эмоций. А это подтверждало его догадку. В городе не существовало магии. — Ваш приход к беде. С появлением новичков город забирает кого-то из нас. Хотя, возможно, завтра ночью вы пригодитесь. Если нас будет больше, шансы на удачный исход увеличиваются, — пробормотала себе под нос Моника. — Ничего не понимаете, да? Когда я с мужем впервые очутилась в соборе, тоже ничегошеньки не понимала. Мне объяснили. Вот дождемся остальных, и вместе объясним вам. Но лучше любого из нас ночь расскажет. Да, первая ночь в Тарбете. Незабываемо... Гермиона шумно вздохнула. Эта странная ситуация напоминало ей какую-то детскую страшилку, рассказанную перед сном в летнем лагере. Только вот одним из главных персонажей страшной истории оказалась она сама. — Извините, Моника, да? Сколько здесь живет человек? — Гордое название человек носят пятеро: я, Кристиан, Хосе, Майкл и Френсис, который привел вас. — Гордое название человек, — пробормотал Малфой. — К чему такие высокопарные слова? — Высокопарные слова? — прошипела Моника. — Ночью вы поймете отличие человека от нечеловека. Женщина обиженно засопела и отвернулась. Послышались чьи-то голоса, пыхтение, непонятный скребущий звук. Вскоре в соборе появились четверо мужчин, нагруженные ветками, деревянными досками, ведрами с водой. Они оставили все это возле пустой ниши и, хмуро глядя на новичков, присели возле очага. Гермионе стало неуютно под их взглядами, она инстинктивно прижалась к Гриму, ища у него поддержки и защиты. — Так это вы ищете меня? — спросил высокий молодой человек с длинными светлыми волосами, спускающимися ниже плеч. Он был очень похож на свою сестру. — Да. В наше детективное агентство поступил запрос на поиски Кристиана Марлока, — ответил Малфой. — Кто заказал мои поиски? — Ваш работодатель. — И как же звали моего работодателя? «И как же его звали?» — спросил себя Драко. Он попытался вызвать перед собой образ личного дела Кристиана, которое он читал вчера днем. Редакция «Мистерия», фамилия хозяина еще привлекла его внимание. — Поттер, — произнес Малфой. Гермиона недоуменно уставилась на Грима и посмотрела на Кристиана, лицо которого приняло дружелюбное выражение, из ярко-синих глаз исчезла угроза. — И? — нетерпеливо произнес Хосе, обращаясь к Кристиану. — Я не берусь ничего утверждать, но тот не смог ответить на самый простой вопрос, кто его, собственно, нанял. — А как называется ваше детективное агентство? — спросил Френсис. — «Квэст». — Что-то я не слышал такого названия. — Мы создали нашу поисковую группу полгода назад. Во время войны множество волшебников пропало без вести. Наша задача: найти пропавших людей или, на худой конец, указать родственникам места их захоронения, так как многие даже не имеют могил. Послушайте, Кристиан. Нас наняли на ваши поиски, заплатили достойную сумму. Просмотрев документы, касающиеся вашей работы изучения «проклятых» городов, план первой экспедиции по вашему розыску, мы с коллегой, — Драко кивнул в сторону Гермионы, — пришли к выводу, что поиски необходимо начать с города Тарбета. Мы прибыли сюда, нас встретили с этими диковинными трубками, привели сюда как преступников. Черт возьми, объясните, что происходит, и почему магия не работает?! — Вы ведь не использовали волшебные палочки, переступив черту города? — спросил Френсис, задумчиво потирая бороду. — Нет. Мы провели эксперимент с фотографией и решили до определенного момента не использовать волшебные палочки. — И этот факт вас не остановил. Прискорбно. Хорошо хоть догадались не размахивать палочкой во все стороны, иначе лишились бы магии навсегда, — произнес до сих пор молчавший Майкл, мужчина шестидесяти лет, с седыми редкими волосами, короткой неухоженной бородой и усами, черными глазами, которые зрительно увеличивались круглыми очками в бордовой оправе. — А вы откуда это узнали? — Прежде чем по своей глупости сунуться в Тарбет, я тщательно изучил явления, связанные с городом, а также рассказ очевидца, которому удалось сбежать отсюда. Правда, я не совсем уверен в достоверности полученных сведений, так как нашел его в психиатрическом отделении больницы Святого Мунго. Но пока большая часть его рассказа нашла себе подтверждение. Например, то, что этот город — ловушка, из которой нельзя выбраться. Вы не пробовали перейти через мост в направлении, обратном тому, по которому вы шли. Нет? Но вы бы и не смогли. Наткнулись бы себе на такую невидимую стену, окружающую весь город. Даже в море вы не проплыли бы дальше сотни метров от берега. Готов биться об заклад, что вы не поверили рассказам о проклятии города? Гермиона и Драко синхронно кивнули. — Они появляются после полуночи и свирепствуют всю ночь до рассвета. Здесь, в городе, их появляется сравнительно немного, большая часть обитает на окраине города, там, где находится старинное городское кладбище. Уже скоро вы все увидите сами. «Мерлин, как же мне надоели эти загадки и недомолвки, — подумала Гермиона, яростно глядя на Майкла, на лице которого застыло выражение предвкушения чего-то безумного увлекательного. — Да что же тут происходит? Молчат. Хотят еще больше запугать, будто получают от нашего страха какое-то извращенное удовольствие». В одно мгновение все эти люди разом утратили интерес к новоприбывшим в город: Френсис ушел вместе с Хосе, Моника продолжила варить рыбную похлебку, Майкл достал откуда-то книжку и принялся за чтение, Кристиан сидел, обхватив голову руками, и что-то шептал себе под нос. — Почему вы и остальные испугались, узнав, что мы ищем вас? — робко спросила Гермиона. — Почему, почему... Да потому. В прошлом месяце появился один человек. Тоже меня искал, а как увидел и узнал, что я и есть мистер Марлок, выхватил палочку и крикнул смертельное заклинание. Понятное дело, я от него и насморк не подхватил, но, сами понимаете, приятного было мало. Драко понимающе хмыкнул. — Но и тут он не успокоился, бросился на меня, пытался задушить голыми руками. И ему почти удалось. Хвала Мерлину, появился Хосе с ножом. Правда, этим же ножом ему глаз и выкололи. Но потом уже подоспели остальные, Климент (тогда он еще был жив) скрутил его, попытался добиться у него объяснений, но тот молчал. Попытавшись отпустить его, мы встретились с его глухой жаждой прикончить меня. Пришлось оставить его на ночь вне стен собора. — И? — Утром его не было. — Так что если вдруг решите убить Кристиана, ваша участь будет такой же, — добавил от себя Майкл, оторвавшись от чтения. Моника тихо, противно засмеялась. Гермиона нервно дернулась и почувствовала, как Грим ободряюще сжал ее руку. — Как вы здесь живете? Где берете воду, еду? — В реке мы берем воду, ловим рыбу, которой в основном и питаемся. Животных здесь нет уже около тридцати лет, но птицы иногда появляются. Хосе — отличный охотник, и однажды у нас был настоящий пир. — Кристиан мечтательно закатил глаза. — Но когда у нас не получается словить рыбу или птицу, найти склад с консервами тридцатилетней давности, появляются такие, как вы — новички. Конечно, лучше, когда они маглы и когда в их рюкзаках оказывается свежий хлеб, колбаса и даже шоколад. Да... Городу нужны мы живые, то есть, он, конечно, убивает нас потихоньку, но умирают одни — появляются другие. Больше полугода в Тарбете никто не выдерживает. Кто-то сходит с ума, кто-то погибает в бездумной попытке выбраться отсюда или позабыв о предосторожности. Так или иначе, даже самые умные, сильные, осторожные неизменно совершали ошибки и умирали. — И мы умрем. Если завтрашняя попытка окажется неудачной, — подал голос Майкл. — Все, я прочитал, можно в топку, — он отшвырнул книгу в сторону. Гермиона подняла ее и прочитала название: «Д. Остен. Гордость и предубеждение». — Можно мне взять почитать? — Бери. На очереди в костер еще «Капитан Нэмо» и «Война и Мир», — легко согласился Майкл. Гермиона поблагодарила старика и открыла книгу. На форзаце была сделана надпись простой синей ручкой: «С днем рождения, моя дорогая Аннет! Желаем счастья, здоровья и большой любви. Пусть удача сопутствует тебе всю твою долгую, счастливую жизнь. Твои тетя Маргарет и дядя Артур. 5 ноября 1970 г.» Кто знал, что случилось с этой девочкой? Погибла ли она от той страшной опасности, о которой Гермионе лишь придется узнать, или жила, а точнее, выживала несколько лет в стенах собора? Снаружи началась настоящая снежная буря. Через какое-то время вернулись Хосе и Френсис, сетуя, что если завтра будет та же погода — всем планам конец. Моника объявила, что похлебка готова. Драко и Гермионе вручили по тарелке и ложке и налили горячую остро пахнущую рыбой жидкость, в которой плавали большие куски рыбы. Малфой скривился, съев пару ложек супа. — Невкусно, да? — воскликнула Моника. — Я не говорил этого, — спокойно ответил Грим. — Ну конечно! — Моника вскочила со своего места и тяжело заковыляла куда-то в сторону арки. — Не обращай внимания, — произнес Френсис. — Она такая со всеми. Беременность, как-никак. Хотя она всегда готовила неважно. Но из нас, мужчин, никто никогда у плиты даже и не стоял. — Бедная женщина. А каким образом она сюда попала? — поинтересовалась Гермиона. — Она приехала сюда вместе со своим мужем, ученым-археологом, который прибыл изучать древние археологические культуры. Его особенно интересовал кромлех* в северной части города, — ответил Френсис. — А вы? — спросил Драко. — Я? Я скрывался от Пожирателей смерти. Но я не собираюсь говорить об этом, мистер... Да, — спохватился Френсис. — Мы совсем забыли о правилах приличия, даже не спросили ваших имен. — Джейн, просто Джейн. — Джон. — Ну что, Джон и Джейн, добро пожаловать в Ад!* * *
Гермиону и Драко поселили в бывших кельях монахов. В маленькой комнате кроме голых каменных стен была лишь старая хлипкая кровать, накрытая тонким рваным одеялом и трехногий табурет. — Если хотите, свободна еще одна комната, более просторная, но я бы не советовал селиться там. Перед вами там один парнишка жил, нервный был очень (хотя мы тут все такими становимся). В кровать мочился, запах до сих пор не выветрился. Да и вдвоем теплее будет, вам дров только на половину ночи хватит: мы ведь не рассчитывали на ваше появление. — Спасибо, Кристиан. Мы сами все решим. — Гермиона вошла в комнату. — Небось, хорошо будет с бабой под боком, или не под боком, — задорно хохотнув, заметил Кристиан. — Сегодня моя очередь дежурить. Хоть в собор они не пройдут, но на всякий случай мы каждую ночь выставляем охрану. Да и огонь надо поддерживать, спичек давно не осталось... Захочешь, приходи вниз, заодно и расскажешь, что там в мире еще произошло. — Я приду. Малфой подождал, пока Кристиан скроется за поворотом, и вошел в келью. — Холодно здесь, — произнесла Гермиона. Она сидела на кровати, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от чего-то. — Холод — недостаток больших каменных замков. Уж поверь мне. Малфой не чувствовал ее эмоций, но был уверен, что Гермиона напугана. Очень напугана. — Тебе не кажется, что мы слишком часто спим вместе? — грустно улыбнувшись, произнесла она. — Я думаю, недостаточно часто, — серьезным голосом заявил Драко. И снова непонятно, что она чувствует. Как же сильно не хватает способностей Грима. — Я хочу попробовать поговорить с Кристианом об Ордене. Кстати, как он тебе? — Пока непонятно. Но, увидев его, я поняла, что отныне мне нравятся только блондины. — Даже так? — А какого цвета твоя шевелюра, Грим? Или ты скрываешь под капюшоном лысину? Драко рассмеялся. — Ты раскрыла мой секрет, — театрально всплеснув руками, произнес он. — Пойдешь со мной к Кристиану? — Думаю, ты и без меня все ему объяснишь. А я пока почитаю, может, хоть это меня отвлечет. — О чем она? — Драко выхватил из ее рук книгу. Гермиона попыталась отобрать ее, но Грим даже без магии был намного сильнее гриффиндорки. — Золотая классика мировой литературы! «Гордость и предубеждение» — роман, неподвластный времени. Поразительный по глубине и психологизму, написанный легким прозрачным языком, он повествует о судьбе молодой женщины и ее любви — нелегкой, полной неуверенности, ошибок и сомнений, — прочитал Малфой аннотацию. — Любовный роман? Грейнджер, ты становишься похожа на сорокалетнюю девственницу, увлекающуюся подобным чтивом. — Ты ничего не понимаешь в магловской классике! Это не какая-нибудь макулатура, в которой увидел — сразу вспыхнула неземная страсть, затем продолжительный бурный роман и свадьба, — с обидой в голосе произнесла Гермиона. — Так просвети меня, — с усмешкой парировал Малфой. — Книга «Гордость и Предубеждение» рассказывает о заблуждениях молодой девушки Элизабет Беннет и молодого мужчины мистера Дарси в отношении друг друга. Элизабет практически ненавидела мистера Дарси, видя в нем лишь напыщенного аристократа, заносчивого гордеца, а после (из-за несправедливого обвинения) подлеца и негодяя. Дарси же считал общество, в котором вращалась Элизабет, пустым и провинциальным, ее мать и сестер — необразованными и вульгарными. Постепенно главные герои преодолевают свою гордыню и предубеждение, избавляются от ложных взглядов друг на друга и тем самым находят настоящую любовь. — И ты веришь в такую любовь? Нет, не так: ты веришь, что такая любовь в принципе возможна? — Почему нет? — А ты бы смогла? Изменить мнение о каком-то человеке, которого ты, возможно, ненавидела, и влюбиться в него? — Нет. Обычно мое первое впечатление о человеке является верным, и я крайне редко изменяю его. Я даже не знаю, что могло бы заставить меня поменять сложившееся за долгое время мнение, тем более о человеке, который мне неприятен. Влюбиться в человека, которого ненавижу — это не про меня. Наверное, я слишком консервативна. А ты бы смог? Драко подошел к двери, взялся за дверную ручку и произнес: — Я уже давно смог. Дверь бесшумно затворилась за Гримом. С его уходом в комнате сразу стало как-то холодно и неуютно. Исчезло ощущение безопасности, которое Гермиона чувствовала, находясь рядом с Гримом. Он своей непоколебимой уверенностью вселял в нее веру, что ничто не способно сломить его. И даже проклятому городу это не под силу. Незаметно для себя она задремала. Внезапно жуткий душераздирающий вопль, многократно отражаясь, раздался в стенах собора. Гермиона вскочила на ноги, мгновенно сбрасывая с себя оковы сна. Где-то наверху горестно заголосили, кто-то крикнул: «Западная башня!» Гермиона выскочила из комнаты, быстро пересекла темный коридор и столкнулась с Кристианом, который, не говоря ни слова, взял ее за руку и потащил вверх по каменной лестнице. Факел в его руке вспыхивал и чадил, дрожащее пламя выхватывало мрачные картины на потолке и стенах, статуи святых с необъяснимой печалью в неживых глазах и лицах, арки, за которыми начинались другие коридоры и ответвления, пугающие своей темнотой. Наконец, Кристиан остановился, достигнув верхней площадки башни. Под ногами захрустели мелкие осколки. Возле разбитого окна стоял Френсис, отрешенно глядящий в темнеющую бездну, Майкл успокаивал истерично голосящую Монику. — Хосе выбросился из окна, — пояснил Френсис и обратился еле слышно к самому себе: — Как же хочется выпить. Кристиан до боли стиснул руку Гермионы. Девушка беспомощно оглянулась на Грима, который стоял позади нее, но он молчал, то ли пораженный услышанной новостью, то ли чем-то иным. — Почему он выбросился? — спросила Гермиона. — Откуда нам знать, что творится в головах самоубийц? — покачав головой, произнес Майкл. — Хосе серьезно болел, он пережил поистине ужасную смерть жены, и видеть ее по ночам было для него невыносимо... Бедный, он сходил с ума. — Надо как можно скорее забрать тело, — вздохнув, произнес Кристиан, — и сжечь. Кто со мной? Френсис отвернулся к окну, сделав вид, что не услышал. Майкл повел Монику в ее покои. — Кристиан, я пойду с тобой, даже если ты отпустишь мою руку, — заметила Гермиона. — Ох, извини, — Крис галантно поцеловал ее руку. — Джон, может, ты мне поможешь? — Конечно. Снаружи была настоящая снежная буря. Ветер нещадно прижимал деревья к земле, ломал ветки, черепицу на крышах домов, оставшиеся еще целыми стекла в домах. Сквозь шум ветра отчетливо раздался другой звук. Дрожала земля. — Что это? — спросил Малфой. — Поздно. — Кристиан замер на нижней ступени, так и не ступив за пределы храма. Белоснежная равнина покрывалась трещинами на их глазах: трескалась земля, лопался асфальт. Из недр медленно вылезали существа. Сначала на поверхности появлялись белые, с синеватым оттенком, руки, страшные лица с бессмысленно-тупыми взглядами красных заплывших глаз, а затем и тела — белые, раздувшиеся, с налипшей грязью на груди и ногах и следами разложения. Гермиона почувствовала, как страх окутывает ее своей липкой холодной сетью. Инферналы вылезали из земли и, покачиваясь от ветра, брели к храму. Из снежной темноты возникали новые и новые силуэты. Гермиона отчаянно закричала и на негнущихся ногах побежала внутрь собора, подальше от кошмара, воплотившегося наяву. Кристиан и Драко последовали за ней. — Не успел? — равнодушно спросил Френсис. Кристиан отрицательно покачал головой. — Ну что ж, завтра, возможно, увидим его, — произнес Майкл. — Они появляются каждую ночь? — спросил Драко. — Да. С полуночи и до рассвета наступает их время. И не приведи вас Мерлин выйти за пределы собора. Иначе вы будете разорваны на части. — Почему они не могут войти в храм? — Это святое место, — ответила Моника и поцеловала висящий на ее шее крестик. — В церкви нет и не может быть зла. — И завтра вы собираетесь пройти сквозь заслоны озлобленных, готовых разорвать вас на части инферналов? — не веря в то, что говорит, спросил Малфой. — Совершенно верно, молодой человек. В полночь открывается путь через мост — а это единственная возможность покинуть Тарбет. И мы не отступимся от нашей затеи. Но обо всем завтра. Нам всем необходимо хорошо выспаться. Никто не против, если я возьму одеяло Хосе? Дружное молчание было ему ответом. — Ты как, нормально? — спросил Драко, подойдя к Гермионе. — Нет, не нормально! — воскликнула Гермиона. — Как я могу чувствовать себя нормально, зная, что город кишит ожившими трупами? Я до смерти боюсь их с тех пор, как мертвое чучело чуть не убило меня из-за трубки! — Грейнджер, сейчас мне меньше всего нужны твои истерики. — Так уходи, Грим, — жестко произнесла Гермиона. — Крис, можно мне посидеть с тобой? — Конечно, ты доставляешь мне удовольствие одним своим присутствием. Гермиона благодарно улыбнулась ему и присела рядом. Кристиан дождался, пока все уйдут, и спросил: — Прости, но я тут подслушал ваш разговор с Джоном. — Кристиан обескураживающе улыбнулся, и Гермиона почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. — Тебя едва не убили из-за трубки? — Да. Но мне сейчас не очень хочется вспоминать об этом. Я тебе обязательно расскажу, если мы выберемся отсюда. — Ловлю вас на слове, мисс. — Я всегда держу свое слово. Джон посвятил тебя в цель нашего прибытия, — Гермиона не спрашивала. — И ты спокойно это воспринял? — Не совсем. Сначала мы сцепились, но Джон успел втолковать мне необходимую долю информации, прежде чем на шум появился Френсис или еще кто-то. Помнишь, сегодня перед обедом я рассказывал тебе о человеке, который ранил Хосе? Тогда он представился работником Министерства, снаряженным на поиски пропавших журналистов, и ночью попытался украсть у меня одну вещь. Я заметил это, и тогда он бросился душить меня. — Он пытался украсть твою трубку? — Трубку? — переспросил Крис. — Нет. У каждого хранителя свой сосуд. Кгм, но тебе нельзя знать это. Так что, возвращаясь обратно к моему рассказу, ты теперь понимаешь, почему я так обеспокоился, когда узнал, что вы ищите меня. А уж когда Джон завел разговор об Ордене... Надеюсь, я не сильно врезал ему. — Он сильный. Переживет, — уверила его Гермиона. — А о Катарине он тоже тебе рассказал? — Да, — по красивому лицу Кристиана пробежала тень печали. — Но эта новость не стала для меня неожиданностью. Связь между нами, близнецами, всегда была очень прочной. Я почувствовал ее смерть, в тот день я умирал вместе с ней. Повисла тягостная тишина. — Я, наверное, пойду, — нерешительно сказала Гермиона. — Не нужно, я не собираюсь падать в пучину горя и отчаяния, я уже прошел сквозь это. Я хотел спросить тебя об одной странности, что я заметил у Джона. — Всего одна странность? Удивительно. — Не совсем понимаю твою иронию, но все же: когда мы с ним дрались, я так и не смог снять капюшон с его головы. — Его плащ магически защищен. — В Тарбете волшебство не действует. Поэтому я и в недоумении. Это возможно, только если плащ Джона — древний артефакт, сходный с мощью моего сосуда. Не представляю, откуда он у него. А почему Джон скрывает свою внешность? Он международный преступник? — шутливым тоном осведомился Крис. — Не знаю, — развела руками Гермиона. — Я никогда не видела его лица. Кристиан недоверчиво уставился на нее. — Я удивлен. Мне казалось, у вас довольно близкие отношения. Между вами столько напряжения, невысказанных слов и сильных эмоции, что воздух вблизи вас буквально искрится. — Кристиан, тебе это только кажется. — Поверь мне, как достойному потомку двенадцати поколений вейл. Уверен, будь мы за пределами города, я бы почувствовал ваши эмоции во стократ сильнее. Да, я почти забыл, как это — ощущать чужие чувства... — Ощущать чужие чувства? Ты эмпат? — Все вейлы — эмпаты, а в моем случае способности к эмоциональной телепатии увеличиваются хранением мною сосуда. Так происходит со всеми хранителями. Это и награда, и наказание: с какой стороны посмотреть. — Кристиан взглянул на часы. — Пришло время будить Френсиса, сейчас его очередь дежурить. А мне и тебе не помешало бы хорошенько выспаться перед завтрашним смертельным номером с инферналами. — Спокойной ночи, Крис! — Возле лестницы должен гореть факел, он послужит тебе ориентиром. Спокойной ночи, Джейн.* * *
Внутри Драко все кипело от злости на Гермиону, Кристиана, флиртующего с ней, на проклятый город с инферналами, Орден, из-за которого он, собственно, и очутился в Тарбете. Мысли путались в голове. Проклятый город, из которого невозможно выбраться, мертвецы, завтрашняя попытка побега... Какие шансы, что она окажется удачной? Что такого могли придумать Френсис и Майкл, чего не смогли осуществить за тридцать лет запертые в городе люди? Даже если и так: бежать придется несколько километров со стариком и беременной женщиной, они что, правда рассчитывают на успешный исход? Драко не знал, сколько времени провалялся без сна на жесткой неудобной кровати в холодной комнате. Мысли о Гермионе не давали ему заснуть. Он ревновал к Кристиану, бессовестно улыбавшемуся ей весь вечер; к Поттеру, который успокаивающе сжимал ее руку всякий раз, как Трегеру приходило в голову провоцировать Гермиону; к Уизли, желавшему быть с ней. К остальным гриффиндорцам, с которыми она смеялась, шутила, на кого не смотрела с неприкрытым презрением в глазах. Что ж, Малфой сознательно не позволял Грейнджер взглянуть на него другими глазами. А сегодня он снова подверг ее жизнь опасности. Достаточно. Пришло время прекратить эти странные отношения и выполнить, наконец, данное еще в сентябре обещание стереть память Грейнджер о Гриме. Тихо скрипнула входная дверь. Малфой разглядел в темноте чей-то силуэт. Кто-то долго стоял, не шевелясь, словно не решаясь войти. — Ты спишь? — Драко узнал голос Гермионы. Он не хотел отвечать, вести бессмысленный разговор, выслушивать глупые оправдания ее поведению или извинения. И тем более не хотел слушать о Кристиане. Погрузившись в размышления, Драко не заметил, как Гермиона приблизилась к кровати. Он очнулся, когда ее теплая ладошка коснулась его лица. — Прости меня. Драко почувствовал, как ее губы почти невесомо коснулись его щеки. Впервые в жизни Малфой не знал, что сказать: он ожидал что угодно, но не это. Гермиона Грейнджер снова поразила его. С каждым разом он открывал в ней новые черты: удивительная сила духа, индивидуальность, легкость в отношениях с окружающими людьми, проницательный ум и поистине неиссякаемая любовь к жизни. Грязнокровка Грейнджер с факультета Гриффиндор, которую Малфой ненавидел почти все школьные годы, оказалась интересным человеком. Гермиона медленно опустилась на кровать и нерешительно прижалась к Гриму. Драко едва сдержал порыв обнять ее. Чувствовать ее так близко, вдыхать сладостный аромат ее волос было пыткой. «Глупо отрицать очевидное». Когда же все началось? Когда видеть, разговаривать или находиться рядом с ней стало для него необходимым? Он не мог дать четкого ответа. Ветреным сентябрьским днем Гермиона неожиданно ворвалась в его жизнь и навсегда изменила ее. Незаметно из презренной грязнокровки превратилась в его друга. Именно ее в день смерти матери, после совершения кровной мести, после потери самого себя, он хотел видеть. И никого больше. Когда Драко вернулся в школу и срывался на всех из-за своего горя, боли, безысходности, то неожиданно для себя почувствовал, что нуждается в Грейнджер. Он летал вместе с ней, упивался полетом, свободой и невиданной легкостью, которую она ему подарила, просто находясь рядом. Малфой мучился от своей миссии, от своей обязанности убивать, от того, что видел несовершенство окружающего мира, все его страшные изъяны, уродство людей, убивающих друг друга из-за денег, зависти, злобы, болезненных прихотей, калечащих чужие жизни и получающих от этого извращенное удовольствие. Но возвращаясь к Гермионе, чувствуя ее чистую светлую душу, он верил, что мир еще не настолько пропащий. И тогда, после взрыва в доме Катарины, Малфой знал, что сойдет с ума, если Гермиона погибнет. Потому что только рядом с ней он ощущал себя человеком. Гордость и предубеждение. Какая ирония... Стоило умереть и воскреснуть, чтобы преодолеть их.* * *
Город лежал перед ним как на ладони. Невысокие дома со снежными шапками на крышах, росчерки темных фонарей, цепочка следов на мостовой, очертания далеких холмов, угадывающихся где-то за зданием бывшей мэрии, вздымающимся к мутно-перламутровому утреннему небу всеми своими семью этажами. И тишина. Ни звука человеческих голосов, ни шороха ветра. Безмолвие. Малфой вдохнул морозный свежий воздух. Ему вдруг захотелось закричать какое-нибудь ругательство или бессмыслицу, только бы развеять могильную тишину города. — Хватит любоваться, Френсис зовет всех нас на собрание. — Майкл хлопнул Драко по плечу. — Скорей бы уже ночь, терпеть не могу ожидание. Малфой кивнул и последовал за стариком обратно в собор. — Сколько вы пробыли в Тарбете? — Кажется, всю жизнь, — горько усмехнувшись, сказал Майкл. — Через двенадцать дней будет шесть месяцев, как я гнию в этом городе. Может, тебе говорили: здесь никто не выживает больше полугода. Город выпивает их до остатка, а затем умерщвляет. Так что у меня крайне мало времени. — И неужели никто не прожил больше? — усомнился Малфой. — За всё время моего вынужденного пребывания в Тарбете я видел около двадцати разных смертей. И смерть Хосе была не самой страшной. Но сегодня ночью все закончится. — Почему вы так уверены? — Я слишком долго шел к этому, — загадочно произнес старик, сворачивая в один из коридоров. За поворотом находилось помещение, в котором и проводил собрания Френсис. — Судя по оставшимся записям, здесь раньше находился кабинет настоятеля церкви, — объяснил Майкл и поприветствовал присутствующих. Кристиан сонно махнул рукой и зевнул, Гермиона ограничилась сухим кивком, Моника демонстративно отвернулась — она единственная сидела на табурете, остальные стояли. Френсис, не отрывая взгляда от карты, расстеленной на столе, произнес: — Вы заставили себя ждать, мистер Джон, — недовольно сказал он. — Раз все в сборе, приступим к повторению, а для некоторых к ознакомлению с нашим нехитрым планом. Подходите ближе. Это карта Тарбета. Собор святого Ренгвальда, в котором мы сейчас находимся. — Френсис ткнул пальцем на карту. — Мост, ограничивающий наше передвижение по городу, а вот и черта города, которую инферналы не могут пересечь. Проход через мост открывается в полночь, до черты города около полутора миль, которые нам необходимо преодолеть в кратчайшие сроки. Инферналы появляются из старого кладбища при соборе и второго — в балке Эйглси, что, к несчастью, находится в нескольких милях от шоссе, по которому проходит наш путь к долгожданной свободе. Таким образом, у нас будет три-четыре минуты в запасе, прежде чем мертвецы преградят нам дорогу. — Мертвецы из старого кладбища отрежут наш путь к отступлению, — заметил Малфой. — Они не смогут, — радостно заверил его Френсис. — Мы подожжем мост. Сквозь огонь они не пойдут, а сильное течение не даст пересечь им реку. Вниз и вверх по течению река расширяется — там им также не пройти. Прецеденты уже были. Нам остается лишь приготовить доски, бензин, чтобы сжечь чертов мост. Главное наше оружие против инферналов — огонь. Всем будут розданы факелы, у нас с Кристианом будут бутылки с зажигательной смесью, который изготовил покойный Хосе, спасибо ему и его военному опыту. Огнестрельное оружие в нашем случае бесполезно. Мы лишь напичкаем труп пулями. Да и патронов у нас не осталось. — Значит, тогда вы наставили на нас незаряженные ружья? — возмущенно поинтересовалась Гермиона. — Против людей эти дудки очень даже действенны, — развел руками Френсис. — Подождите, а автомобили? — спросила Гермиона. — Неужели никто за тридцать лет не использовал транспортные средства? — Судя по записям, оставленными первыми пленниками, они пытались. Но магловская техника не действует в городе, как и волшебство. Мы отвлеклись. Ты. — Френсис указал на Малфоя, — получишь мачете (еще раз спасибо Хосе). Сможешь справиться или ты горазд лишь махать волшебной палочкой? — Справлюсь, — беззлобно ответил Драко. — Рубить лучше голову, тогда труп теряет пространственную ориентацию и застывает на месте. Но, когда на тебя нападает оживший мертвец, разобраться сложно, особенно в первый раз, так что руби все, что видишь: руки, ноги... — Френсис, меня сейчас стошнит, — закрыв рот рукой, произнесла Моника. — Можно было эту часть инструктажа провести без меня? Френсис закатил глаза, но промолчал. — Ты все понял, Джон? — Да, понял. Но вы действительно рассчитываете, что нам удастся пробиться сквозь инферналов? Даже если предположить, что среди нас нет беременных и пожилых людей? — Что ты имеешь в виду? — визгнула Моника, вскакивая со своего стула. Табурет с грохотом упал на пол. — Хочешь, чтобы я осталась гнить тут вместе с Майклом? — Он ничего такого не хочет, — заступился за Драко Кристиан. — Это справедливый вопрос. Наш шанс — один из миллиона. Но лично я больше не намерен оставаться в Тарбете. На моих глазах погибли все мои друзья, которых я уговорил участвовать в «увлекательной» экспедиции по проклятым городам Шотландии, поисковая операция, присланная за нашей командой исследователей, моя любимая девушка, — по лицу мужчины пробежала тень. — Я видел ее в образе ночных обитателей Тарбета. Она пыталась убить меня, а я не мог даже найти сил отогнать ее огнем. Теперь мне остается лишь выходить ночью на крыльцо и «любоваться» тем страшным существом, в которого превратилась моя Изабэль. Хосе сошел с ума, видя свою жену такой. Я близок к тому же. Если сегодня мы каким-то неведомым чудом выберемся — отлично, но если нет — смерть станет для меня избавлением. — Избавлением для всех нас, — произнес Майкл нараспев. Они с Френсисом переглянулись и тут же отвели глаза.* * *
К вечеру на небе рассеялись последние тучи, чему Френсис был несказанно рад. По его словам, при такой погоде им будет легче бежать, а также заметить приближение инферналов. Все шесть пленников города Тарбет собрались на мосту. В темноте мерцали факелы, освещавшие напряженно-тоскливые лица. Мертвый город затаился в тишине. Малфой дошел до середины моста, остановился перед невидимой преградой и протянул вперед руку. В тишине раздался тихий звук, словно от порыва легкого ветра задребезжало стекло. — Пять, четыре, три, два, один! — произнес Френсис, глядя на часы, прежде принадлежавшие погибшему мужу Моники. — Вперед! Сам Френсис задержался немного, чтобы поджечь пропитанные бензином дрова. Мост мгновенно охватило бушующее пламя, деревянный настил трещал, рассыпаясь снопом золотистых искр. Вскоре весь левый берег горел в огне, пламя жадно пожирало деревья, измученные пред этим бурей, деревянные дома и гаражи, подступало к церковному кладбищу. Над Тарбетом поднялось дымно-багровое зарево. Но люди уже не видели, как из багровых клубов дыма вырывалось пламя, как обугливались тела в губительно-жарком огне... Люди бежали изо всех сил, освещая себе дорогу факелами, подгоняли друг друга резкими отрывистыми криками. В тишине раздался свистящий звук, из темноты появлялись темные силуэты мужчин и женщин, низкорослых детей и стариков с лохмотьями седых волос на голове. Они двигались, не разгибая ног, словно гигантские марионетки, управляемые дьявольским шутником. — Держимся друг друга! — ободряюще крикнул Майкл, но его велению не суждено было сбыться. Кристиан вырвался вперед, орудуя факелом, как мечом — один инфернал уже полыхал сине-фиолетовым пламенем. Моника, не разбирая дороги, бежала вперед, удачно минуя мертвецов. Френсис мощным броском кинул куда-то в гущу мертвых тел бутылку с зажигательной смесью. Раздался взрыв. Все заволокло удушающим дымом, запах горящих тел вызывал тошноту, но это позволило людям беспрепятственно пробежать еще сотню метров. Внезапно из-за дымной завесы перед растерявшимся Драко возник один из инферналов. Мертвый старик протянул к нему белые полупрозрачные руки, Малфой взмахнул мачете, рука отлетела прочь, но инфернал продолжал наступать. Удар, еще удар, затрещали кости, и голова покатилась по заснеженному полю. Драко, тяжело дыша, остановился, руки немилосердно дрожали. С левой стороны появился еще один, и Малфой, мгновенно среагировав, снес голову новому инферналу. Позади раздалось шипение, развернувшись, Драко увидел, как Гермиона ткнула факелом прямо в лицо другому мертвецу — сине-фиолетовое пламя охватило труп. Малфой успел на короткий миг заглянуть в испуганные глаза Гермионы, чтобы понять — она боится не меньше его. Впереди, в клубах черно-багрового дыма, мелькали алые вспышки, мимо проносились охваченные огнем тела, кто-то исступленно кричал. В сознании Драко мелькнула мысль, что все это какое-то безумное наваждение. Временами ему казалось, что он снова участвует в Битве за Хогвартс, замок рушится, кругом мелькают вспышки заклинаний, а у него нет палочки, чтобы защитить себя, своих друзей. Малфой исступленно размахивал мачете в разные стороны, не успевая определить, кто перед ним. Но, тем не менее, они с Гермионой медленно продвигались вперед, увязая в снегу, оставляя после себя ужасный след обезглавленных тел. В дыму было трудно что-либо разглядеть, оставалось лишь надеяться, что еще кто-то остался жив. Драко начинал уставать, удары мачете становились менее точными и слабыми, на одного инфернала приходилось тратить больше времени и усилий. На месте одного мертвеца появлялись два других, они все прибывали и прибывали из темноты — страшные искалеченные тела с бессмысленным взглядом заплывших красных глаз. В какой-то момент Малфой не заметил, как упал, мачете выскользнул из рук и исчез где-то в темноте. Очередной инфернал неотвратимо наступал, на его лице, почти нетронутом разложением, не было эмоций. Где-то рядом закричала Гермиона, но ее крик тут же затих. Раздался громкий свистящий звук, от которого, казалось, задрожали небеса. Драко в отчаянии шарил руками по мерзлой земле, мелкие камни и корни растений царапали ладонь. Необходимо было найти хоть что-нибудь, способное задержать монстра. Рука нащупала нечто, холодное и твердое, Малфой схватил это и со всей силы ударил по нападавшему. Тело описало в воздухе дугу и отлетело на сотню метров вперед. В ладонях что-то зашевелилось, Грим с отвращением отбросил отрубленную руку. Она так же скрылась в темноте. Малфой удивленно посмотрел на свои ладони. Сила вернулась к нему. Мир наполнялся эмоциями. Страх. Радость. Ужас. Непонимание. Удивление. Счастье. Малфой сжал голову руками, чужие эмоции разрывали его на части, как в первый раз. Но Драко максимально быстро взял себя в руки, привычным блоком закрывая сознание. — Грим! — Вспыхни! — произнес он. Малфой видел, как Гермиона, широко распахнув глаза, отшатнулась от пылающего трупа. Миг — и ее испуганные глаза так близко. Драко протянул Гермионе руку, ее дрожащие холодные пальчики крепко сжали его ладонь. Знакомый рывок, удушающее состояние — никогда Малфой еще так не наслаждался трансгрессией — и дорожный указатель с табличками «г. Тарбет» и «Собор Ренгвальда Оркнейского 7 миль». Внезапно Драко словно охватило то лютое пламя, которое пред этим сжигало инферналов. Внутренности раздирала адская боль. Крик замер на его устах... — Мы смогли! — будто сквозь толщу воды услышал Малфой. В голове пульсировала единственная мысль: «Зло... Зло...» Френсис, что-то радостно выкрикивая, кинулся обнимать Монику, затем Кристиана. Он приближался к Малфою, намереваясь и его заключить в свои мощные объятия. Грим яростно сжал зубы. Он чувствовал, как руки покрывала шерсть, как деформировались кости... Ему не хватит сил сдержаться, не сегодня. Слишком много крови на руках Френсиса. Грим вырвет его сердце прямо здесь, у всех на глазах. — Это чудо! — радостно произнесла Гермиона и крепко обняла Малфоя. Гермиона словно щитом закрыла его от зла. Драко, устало закрыв глаза, крепче прижал ее к себе. Он ощущал ее радость, ее счастье и еще нечто другое, что пока не в силах был определить. И боль начала утихать, оставляя тело и разум Грима.* * *
В квартире было чисто, тепло и уютно. И не скажешь, что хозяин не был здесь около полугода, как и того, что этот хозяин один из самых опасных преступников магической Европы. В камине полыхнуло изумрудное пламя. Драко, даже не шевельнувшись, продолжал листать книгу. — Остолбеней! — из палочки Френсиса вырвался тоненький красный луч и почти сразу же погас. — Слабоватое заклинание, — заметил Грим. — Что с вашей магической силой? — Ах, это ты! — морщины на лбу Френсиса разгладились. — Чертов Тарбет основательно высосал моей силы, но ничего, я быстро восстановлюсь. По какой причине ты влез в мой дом, Джон? — Я все думал, откуда я вас знаю, мистер Людвиг Ромель. Серебристые веревки, возникшие из воздуха, обвили лодыжки и руки Френсиса, намертво привязав его к стулу. Мужчина непонимающе и зло уставился на Малфоя. — Людвиг Ромель — знаменитый неуловимый преступник, известный своей жестокостью и беспощадностью, убийца министра магии Бельгии. За вашу голову назначена большая цена. — Тебе нужны деньги? Я могу дать тебе намного больше, чем просит за меня бельгийское министерство. — Деньги? Они не имеют для меня значения. Меня больше интересует непосредственно твоя личность. Я долго перебирал в памяти события, произошедшие за прошлый год, и наконец, вспомнил. Однажды вы были в моем доме, на собрании Пожирателей смерти. Френсис ошарашено вытаращил глаза. — Если не ошибаюсь, Волдеморт представил вас как нашего союзника, приверженца режима правления чистокровной расы. И вы должны были выполнить какую-то важную операцию, но «кинули» самого Темного лорда. Теперь ваша история о преследованиях Пожирателей стала менее мученической и менее героичной. Вы скрылись в Тарбете, в месте, где вас вряд ли бы кто обнаружил. Удобно, не правда ли? — Да кто ты такой? — Не важно. — Ты должен быть благодарен мне! Если бы не я, ты бы вечно гнил в Тарбете! — Правда? И что же вы сделали такого, помимо убийства старика Майкла? Френсис сплюнул на пол. — В том-то и дело, что я его прикончил, — дьявольски улыбнувшись, произнес он. — Ты думаешь, волшебство появилось просто так? Из ниоткуда? Я сделал невозможное! Это вы думали, что в Тарбете нет магии. Но мы-то с Майклом знали, что сам город и есть порождение магии. Он выпивает силы своих пленников: волшебные, энергетические, эмоциональные — а потом превращает их в трупы, надзирателей для новых обитателей города. Майкл, этот старикашка, безумный в своей любви к наукам, изучил сотню документов, встретился с тем единственным, кто выбрался из Тарбета, изучил записи, оставленные обитателями города за тридцать лет, и пришел к удивительному выводу. Из города можно выбраться! Единственный способ — провести кровавый цикл. Добровольное и принудительное лишение жизни. Самоубийство и убийство. Когда эти события имели место, многим волшебникам на краткий миг казалось, что из их неработающих палочек вырываются искры и тому подобная чушь. «Смерть Хосе. Тогда на мгновение мне показалось, что я чувствую чужие эмоций, но я отбросил этот факт, списав все на мою привычку ощущать чьи-то чувства». — Самоубийство Хосе. Я около двух месяцев подготавливал почву для этого: долгие ночные разговоры у костра, ночные вылазки, где бедняга лицезрел свою женушку. Но Хосе был крепким орешком, он долго сопротивлялся мысли убить себя, хотя нам с Майклом он вначале показался тюфяком. Но, в конце концов, он не выдержал. Последней каплей стало напряжение перед заведомо смертельным побегом. Тогда началась вторая часть операции. Я должен был убить Кристиана. Монику Майкл не разрешил трогать, она ему нравилась, да и, видишь ли, была беременна. Но потом появились вы, и мы даже думали, что жертвой станет кто-то из вас, но решили не менять планов. Точнее, думал так только Майкл. Я же давно решил расправиться с ним, он был наиболее легким вариантом — немощный старик, который слишком много обо мне знал. Во время нашего побега в дымовой завесе никто не заметил, как я убил старикашку. И волшебство таинственным образом вернулось. Теперь ты понимаешь, что это я всех спас? Ты обязан мне жизнью! Если бы не я, ты бы гнил в Тарбете! — яростно заорал Френсис, подпрыгивая вместе со стулом. Драко долго молчал. — Понимаю. Поэтому ты умрешь легко. Авада Кедавра. *кромлех — древнее сооружение, представляющее собой несколько поставленных вертикально в землю обработанных или необработанных продолговатых камней (менгиров), образующих одну или несколько концентрических окружностей. Самым известным кромлехом является Стоунхендж.