Северный цветок

*** В трюме, в котором перевозили купленные в Эрте товары и попавшего в руки принца гардийца, было мрачно и сыро. Вцепившись рукой в факел, словно в последнюю надежду, и пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту от царящих здесь запахов гнили и затхлости, Элиан спустился по ступеням и прошёлся вдоль ряда бочек с вином. Условия, в которых перевозилось вино, были далеки от идеала, но других попросту не было. Раб сидел чуть дальше, у дальней стены прямо на полу, прикованный к стене двумя цепями. Элиан припоминал, как в прошлом году они перевозили в этом трюме белоснежную корову в подарок Таурусу, которую держали на месте вот эти самые цепи, которыми сейчас были скованы запястья гардийца. Услышав шаги, тот поднял голову и, чуть щурясь на яркий свет факела, посмотрел на принца. Закрепив факел в держателе на стене, Элиан взглянул на своего нового раба, скрестив руки на груди, заинтересованно и стараясь не выдать лёгкого чувства дискомфорта. Несмотря на то, что Пёс был в цепях, которые не позволили бы ему приблизиться к принцу, ощущение страха никуда не пропадало. Этот человек был дик и опасен. Он убил лучшего гладиатора голыми руками, бросив меч на песок и свернув бедолаге шею. Жутко было представить, как эти шершавые пальцы сожмутся на тонкой шее Элиана. Наверняка ему хватит и одной руки, чтобы сломать позвонки. - Теперь ты принадлежишь мне, - сказал Элиан. Невзирая на лёгкий трепет, голос его прозвучал твёрдо. Пёс продолжал смотреть на него, уже не щурясь – глаза его привыкли к свету пламени, и можно было видеть, как его жар отражался в них. А также – на его смуглом лице, очерчивая довольно правильные черты, чёткую линию губ и нос с небольшой горбинкой, а главное - глаза. Кажется, что выражение на этом лице никогда не менялось – холодная сосредоточенность, как у пантеры, выжидающей в засаде, пока жертва подойдёт ближе. – Ты будешь называть меня своим хозяином и… - Не буду я называть тебя хозяином, - сказал раб. Элиан улыбнулся: - Будешь, если хочешь жить. А если нет, то проведёшь остаток путешествия без еды и воды. Тебе ясно? Пёс чуть повёл мощным плечом и отозвался всё тем же презрительным тоном: - Думаешь меня напугать, мальчишка? Ты, видать, шутишь. - Отнюдь, - Элиан предполагал, что раб будет несговорчив, поэтому заранее запасся необходимым. Немного помедлив, он достал убранный за пояс хлыст. Физические наказания к слугам он применять не любил и, сказать честно, делал это всего однажды, когда этот неуклюжий деревенский осёл Леон, способный разве что выгребать навоз за себе подобными, пролил на его новую шёлковую рубашку, привезённую отцом из дальнего похода, красное вино! Страшно было представить, Элиан готов был побить идиота голыми кулаками, однако вовремя опомнился. С тех пор он больше ни разу не прибегал к таким жёстким наказаниям. Но этого человека так просто было не сломить. – Пока я не начал, советую… - Так начни поскорее, сопляк, - сказал гардиец, глядя на него с вызовом. Несмотря на усталость, этот зверь ещё мог огрызаться и скалить клыки. И ещё – перебивать было у Пса в привычке. Мгновенно вскипев и не желая далее терпеть такого неуважения к себе, Элиан замахнулся; последовал удар, но когда хлыст опустился на грудь раба, тот не изменился в лице и даже не вздрогнул. Эта реакция – точнее, её отсутствие – мгновенно охладили пыл принца. Он-то ждал, что Пёс по меньшей мере вскинет руку, чтобы защититься, или хотя бы заскулит, стиснув зубы. Не ждать же от него визга, как от Леона. Но нет, на смуглом лице не дрогнул ни один мускул. Принц сжал во вспотевшей ладони рукоять и впился взглядом в это ставшее ему уже ненавистным лицо, а потом – чуть ниже. Несколько тёмных капель набухло на расчертившей грудь красной полоске. Застыв, принц глядел на них некоторое время, пытаясь подавить желание подойти, прижать пальцы и размазать кровь по влажной коже Пса. Или просто хорошенько врезать кулаком по его каменной челюсти и усмехающимся губам. Он вовремя одёрнул себя – приближаться к гардийцу было опасно. А желание выяснять, что крепче – кулак принца или челюсть этого дикаря – тут же поугасло. Элиан весь взмок, мучаясь от осознания собственного бессилия и пытаясь решить, что ему делать. Зло глядя на сидящего у стены мужчину, он вытер рукавом рубахи пот со лба и, стиснув свободную руку в кулак, сказал: - Ты будешь делать, как я захочу. В ответ Пёс промолчал и, стиснув челюсти, отвернулся. *** В этот момент ему бы очень хотелось, чтобы руки не сковывали цепи. Но потом гардиец понял, что так даже лучше – меньше соблазна выбить дух из Элиана одним ударом тяжёлого кулака. Он ещё подивился этому порыву и внезапно нахлынувшей ярости – не бывало такого прежде. Да и была эта ярость какая-то нетипичная, не как в пылу схватки, когда теснишь врага, а глаза застилает кровавое марево. Это чувство роилось где-то в области грудины, покалывая и подвывая, стуча барабанной дробью в ушах. Проклятый мальчишка. Самовлюбённый юнец, а всё туда же – к власти. Сжать бы пальцами его тонкую шею, чтобы почувствовать, как под кожей бьётся испуганно жизнь. Не всё в мире достигается через принуждение и боль, и неплохо было бы растолковать это Элиану. Недалеко ушёл от этого идиота Арвика, которому никак не сиделось спокойно за своими оледенелыми горами... Принц что-то говорил ему о послушании, о подчинении. Пёс не слышал слов, только голос, и видел только его светлые глаза на таком же светлом лице. Привыкший к совсем другим людям, он пытался представить себе, что за человек мог скрываться за этой бледной и – Пёс был уверен – показной самоуверенностью. Не могло же у нормального человека быть такое преувеличенное ощущение вседозволенности. Красив, ещё не мужчина, ещё по-юношески хрупкий, острый на язык и нетерпеливый в принятии решений – вот каким увиделся гардийцу Элиан. Наверное, и меча-то в руке отродясь не держал, хотя по виду и не кажется совсем уж размазнёй. Но всё равно какой-то… подобрать верное слово Пёс не мог. Сравнивать принца с девушкой было странно, потому как не был он похож на девушку. Просто была в нём какая-то совершенно не свойственная, по мнению гардийца, мужчинам то ли нежность, то ли что-то ещё. Он не знал таких слов. «Вряд ли у меня рука поднялась бы его ударить», - удивлённо подумал он, глядя в прямую спину уходящего юноши и снова вспомнив охвативший его мимолётный жар ярости, когда Элиан его ударил. Злость куда-то испарилась, словно её и не было, оставила Пса сидеть на сыром от влажности полу и ломать голову над тем, отчего его сердце до сих пор билось так быстро. *** Отец, к удивлению Элиана, к привезённому из Эрты рабу отнёсся спокойно. - Как быстро растут дети! Помню, ты бегал по двору с деревянным мечом, догоняя покрытую синяками несчастную прислугу, а теперь решил взяться за настоящие игры с чужой жизнью? – расхохотался Коулдред. – Однако тебе бы следовало подумать о том, где ты будешь держать свою новую… весьма большую игрушку, Элиан, - сказал старый король после лёгких раздумий. – Он ведь не будет свободно разгуливать по замку. Думаю, что камера в подвале вполне подойдёт для такого, как этот. Помимо этого я выделю двух лучших солдат, чтобы они постоянно сопровождали тебя, когда ты захочешь приблизиться к нему. Пёс слушал их молча, пока двое стражников держали его за локти. Впрочем, делали они это без особой на то нужды: сбегать раб явно никуда не собирался, только глядел мрачно на короля и его сына. - Уведите его во двор, - приказал Элиан, уже не в силах выносить направленного на себя пристального взгляда. Когда они остались с отцом наедине, он добавил: - Отец, этот человек позволил себе лишнее. Я хочу… - Ты хочешь подчинить себе дикого зверя? – усмехнулся отец, потрепав своего принца по медным волосам. – Затея бессмысленная. Такой, как он, скорее умрёт, чем склонит перед кем-то голову. Ты взялся за непосильную задачу. Гардийцы не знают цепей, они слишком для этого свободолюбивые и гордые. Ещё хуже шахадцев, будь они неладны. - О, отец, - Элиан улыбнулся. – Поверь, он склонит голову. После разговора с отцом он вышел на крыльцо, глядя на стоящего у противоположного конца террасы Пса. Стражники уже не держали его, и Элина это взбесило. Куда интереснее, если гардиец вдруг ни с того ни с сего решился бы на побег. Принц бы с удовольствием посмотрел, как тяжёлые кованые ботинки солдат втаптывают его в пыль, где тому было самое место. Но больше всего раздражало то, что раб продолжал вести себя так, будто всё происходящее тревожило его не больше чем песчинкой в сапоге великана – так сразу и не заметишь, что это за букашки к тебе обращаются и чего хотят. - Оставьте нас, - холодно сказал принц, и стражники ушли. Конечно, он рисковал, потому что сейчас, пусть и скованный по рукам и ногам, этот человек вполне мог убить его. – Подойди, - велел ему Элиан. Как и ожидалось, Пёс не шелохнулся, даже не повернул головы в его сторону. - Ты думаешь, что моё терпение бесконечно? – спросил принц, подходя чуть ближе, но так, чтобы не выйти из-под навеса под холодные струи дождя. А вот Пёс… тот пусть мокнет дальше, раз так желает: такому упрямому идиоту, каким был, по мнению Элиана, гардиец, это было даже полезно. - Я думаю, что ты глупый мальчишка, - ответил тот. - Ничего, - улыбнулся Элиан. – Ещё несколько дней без пищи заставят тебя передумать. Пёс стоял под дождём и смотрел на принца. По лицу его стекала ручейками вода, а волосы облепили шею и плечи, в промокшей одежде ему, должно быть, было довольно холодно. Однако сказать что-то по его лицу было невозможно, разве только то, что он совершенно не был похож на раба. А если всё-таки и был когда-то рабом, то небеса могут лишь посочувствовать его прежним хозяевам. Похоже, что они устроили праздник, когда Пёс покинул их дом. И не зря ведь Таурус собирался отправить его на каменоломню; уж кто-кто, а этот уважаемый человек всегда славился чёрствым нравом. Элиан был уже почти уверен в том, что ввязался в историю с довольно непростым человеком. Впрочем, чего ещё ожидать от столь искусного воина, каким он показал себя на арене несколько дней назад? Нелегко будет с ним совладать. Пёс смотрел на Элиана этим своим тяжёлым взглядом, по которому так сложно было разгадать, что на уме у человека. Отчего-то упорно создавалось ощущение, что ему было всё равно. *** - Принц Элиан. Ещё несколько дней без еды, и ваш новый раб попросту умрёт. Он вряд ли доживёт до конца недели, - явившийся на рассвете лекарь смотрел немного встревожено. Похоже, что дела Пса шли из рук вон плохо. Элиан нехотя откинул одеяло, садясь в постели и протягивая руку, и подоспевший Леон тут же начал помогать одеваться. - Пусть подыхает! - огрызнулся принц. Ему было уже невыносимо одно упоминание об этом человеке, которого он в последний раз видел почти неделю назад, и который никак не желал покидать мысли Элиана. – Не кормите его, пока я не приду! - Как прикажете, хозяин, - учтиво поклонившись, лекарь вышел, а принц, оттолкнув хлопочущего слугу, устало откинулся на кровать. Похоже, ничего кроме ещё большей головной боли и скуки поездка в Эрту ему не принесла. Подцепив из стоящей на прикроватном столике чаши горсть зелёных виноградин, Элиан засунул одну в рот и, покатав её на языке, раскусил. – Чёртов гардиец… Идти в подвал немедленно он не собирался. Он же не впечатлительная девица, чтобы немедля нестись туда сломя голову! Только вот беда - следующие несколько часов мысли о Гардийском Псе не давали ему покоя. Элиану была приятна мысль о том, что он держит в руках чужую жизнь, и что она может прерваться в любой миг, стоит только захотеть. Но на другой чаше весов стояла совесть, которая намекала, что Пёс вроде как и не сильно оскорбил нежные чувства принца, чтобы так издеваться над ним. Достаточно было отвесить ему дюжину плетей за слишком длинный язык, и вовсе уж не обязательной казалась теперь идея привезти дикаря домой. Что Элиан собирался делать с Псом дальше, он и сам толком не знал. Единственным, в чём он был уверен наверняка, являлось несомненное желание заставить этого человека делать так, как хотелось бы принцу. Для любого воина подчинение кому-то это унижение. И если Пёс и был когда-то воином, то сейчас он, должно быть, ужасно страдает. - Скорее бы на это посмотреть, - Элиан справился, наконец, с узлом на ремне своей накидки и, поправив волосы, вышел из комнаты. Принц спустился в подвал и сразу почувствовал, как холод проникает под одежду. Потом улыбнулся – это же было прекрасно, наверняка этому дикарю здесь не сладко сидится. Так и было. Пёс лежал на полу на боку, хрипло дыша. Глаза его были закрыты, несмотря на покрывающий кожу загар, он был очень бледен. Волосы напоминали неопрятную мочалку, на висках и лбу блестели в свете факелов капли пота. Похоже, он ещё и болен был в придачу. Услышав шаги, гардиец приоткрыл глаза, и Элиан чуть не задохнулся, когда увидел, что выражение в них изменилось. О! Что за сладкое чувство! Пусть Пёс никогда не будет молить о том, чтобы ему сохранили жизнь, но Элиану было достаточно прочесть это в его глазах. От кончиков пальцев к плечам побежали мурашки, и внутренне принц весь задрожал от не испытываемого прежде восторга. Он был так близок к желаемой цели! Пёс смирился с тем, что подохнет здесь. Он был почти сломлен! - Ещё не одумался? – Элиан сел на корточки перед решеткой, чтобы лучше видеть лицо гардийца. Тот смотрел на него, и принц почувствовал, что готов на многое, лишь бы и впредь на него смотрели с таким выражением. Смирение. Невысказанная мольба. – Отвечай, Пёс, или подохнешь здесь. Даю последний шанс. Если я сейчас уйду, ты больше никогда не увидишь солнечный свет и не вдохнёшь свежий воздух. Ты умрёшь здесь. И уже очень скоро, - медленно добавил он. - Мой лекарь сказал, что у тебя остались считанные дни. Пленник закрыл глаза, тяжело дыша и стискивая челюсти с такой силой, что на щеках заходили желваки. Потом он, не открывая глаз, сказал: - Я не могу умереть здесь. - Могу себе представить, - усмехнулся Элиан. Пёс взглянул на него: - Зачем это тебе? – он говорил всё тем же голосом, чуть хриплым, прерываемым сбивчивым дыханием, словно его мучила лихорадка. Впрочем, похоже, его и правда трясло не от прилива эмоций, а скорее от озноба. - А ты до сих пор не понял? Вопрос этот можно было и не задавать. Куда этому заросшему дикарю понимать тонкости человеческой души? Элиан лишь понадеялся на то, что Пёс не станет утомлять его расспросами, потому что выдержкой принц особенно не отличался, когда дело доходило до растолкования непонятных вещей глупым слугам. Пёс упёрся ладонью в пол и не без труда приподнялся. Было видно, что этот человек уже очень слаб. - Твои надежды не оправдаются, - сухо сказал он. Элиан, признаться, был немного разочарован. Но, похоже, что мозги в этой лохматой чёрной голове всё-таки кое-какие имелись. - Не оправдаются, если не будешь стараться, - стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ещё больше раздражения, чем он испытывал в тот момент, проговорил принц отчётливо. Но, думаю, что будешь, потому как я в любой момент смогу вновь тебя сюда бросить! Бессилие как-то повлиять на ситуацию - вот что прочёл в чёрных глазах Элиан. И, чтобы наверняка удовлетворить собственное самолюбие, он произнёс: - Ты можешь забыть о былых победах и громких прозвищах. Теперь ты мой цепной пёс и будешь выполнять любые поручения. Помни о том, кто спас твою жалкую жизнь, и кого ты отныне будешь называть своим хозяином. Пёс помолчал немного, не сводя взгляда с лица принца. Элиану даже показалось на миг, что он увидел внутреннюю борьбу, отразившуюся в усталых глазах пленника. Затем Пёс кивнул: - Как скажешь, хозяин. ***