Поговори со мной

Поговори со мной 5 Или К. и С. (Красный и Синий) В сырой темнице я просидел три дня, видимо, Его величество решал неотложные дела. Меня не кормили, не давали воды, отобрали все вещи и украшения, даже мои любимые серьги, оставили только черную ленту, которой я заплетал свои волосы. Было холодно и промозгло, сквозняки в тюрьме – закачаешься. Приходилось греть кончик хвоста в ладонях, чтоб не отморозить. Ожидание сводило с ума почище голода и жажды. Вот в такие моменты ты и осознаешь, что являешься лишь инструментом для достижения цели, пешкой в политике и твоя собственная семья готова продать тебя за кусок земли или за выгодное соглашение с соседней страной. На четвертый день дверь камеры отворилась, и вошел расфуфыренный чиновник в сопровождении охраны. Он зачитал бумагу, в которой черным по белому написано о моём наказании, назначенном на сегодняшний полдень. Меня ожидала сотня плетей, потом лишение титула, о котором я впервые слышал, плюс конфискация земельных угодий, что тоже было неожиданностью. Оказывается, я был богат. Интересно. Быстро папаня нашел способ вернуть в казну деньги и земли. Это, вероятно, было моё приданое. М-да… - Ваше высочество что-то желает? – обратился ко мне охранник. Я желал, чтоб Его величество, наконец, оставил меня в покое, но потом подумал о более прозаичных вещах. - Воды, пожалуйста. Очень пить хочется. Охранник, молча, отстегнул флягу с пояса, протянул мне. Родниковая вода показалась нектаром богов. Как мало нужно для счастья! Еще бы ванну принять… Мечты, мечты. - Благодарю, - возвращаю флягу, основательно ополовинив. - Оставьте себе, принц, вам еще четыре часа здесь сидеть. После этого меня покинули, громко хлопнув тяжелой дверью. Снова ожидание. Сотня плетей - это страшно и больно, обычно сознание теряют на семидесятом ударе, потом безвольное тело обвисает на столбе. А голос срывают после полсотни. Пусть подавится! Не собираюсь просить прощения за любовь! Время пролетело быстро в тяжких раздумьях, успел вылакать всю флягу. Потом меня под конвоем вывели на площадь наказания, где уже собралась приличная толпа зевак. Все кричали в предвкушении. Был зачитан список моих прегрешений, в котором содержалась половина вранья. Конкретно я разочаровал папашу, раз он пошел на такое. Возможно, ему нужен был весь этот цирк как оправдание перед послом орков. Дескать, смотрите, как карают за неповиновение даже принцев в нашем королевстве. Перед законом все равны, и так далее и тому подобное… Папа обнаружился на верхней ложе, заметил его краем глаза, пока меня вели к столбу. Посол расположился там же, с комфортом и удобствами, и в непосредственной близости от места экзекуции. Когда меня привязывали, я видел, как король смеялся над шуткой орка. Глаза шамана сверкнули, когда он мимолетно взглянул на меня, его губы улыбались, но взгляд был жестким и цепким. Непрост мужик, ох, не прост, но меня сейчас это мало волнует. Палач в маске порвал мне на спине рубашку под улюлюканье толпы, свистнула плеть, и я закрыл глаза. Первый удар был обжигающе страшным, заставил выгнуться и закусить губу. Я считал вспышки боли: два, три, четыре, пять. Палач работал размеренно с перерывом в четыре секунды, раздирая мне спину от лопаток до поясницы, пару раз досталось и ягодицам. Спина уже вся горела адским пламенем, пот тек с меня градом, и я из последних сил сжимал зубы, но стоны все равно просачивались сквозь сомкнутые губы. Больно. Как же больно и унизительно! В голове нарастал звон, кровь из прокушенной губы стекала с подбородка, из зажмуренных глаз лились злые слезы. Я насчитал пятьдесят ударов, когда палач остановился, что меня несказанно заинтересовало. С чего бы? Причина была банальна - король соизволил подойти к наказываемому. Всегда поражался, насколько властным и величественным он может быть. В черно-красном бархате одежд, с короной на огненных волосах. Возможно, все потому, что я никогда не видел его в неформальной обстановке, да и вообще мало видел за свою жизнь. Давно минули те дни, когда я надеялся заслужить хоть каплю внимания с его стороны, ждал ласкового слова или похвалы. Я всегда был для него невидимкой, ну хоть сейчас я привлек его внимание. - Одно твое слово, и наказание прекратится, сын. Скажи мне, кто твой избранник?! - Нет… - выдыхаю. Он хватает меня за подбородок и шипит, обнажая клыки: - Я все равно узнаю, кто это! Дознаватели уже опрашивают твоих людей, и если это кто-то из них, то ему не поздоровится! А если нет, все равно узнаю! - Нет… ты ничего этим не добьешься… он недосягаем для тебя… - Упрямый мальчишка! – выплюнул он, отступая на шаг. – Продолжай! – а это уже палачу. На шестидесятом ударе я начал подвывать и хрипеть, мне казалось, что на спине уже не осталось кожи. Все плыло перед глазами, я чувствовал кровь, но её было на удивление мало, все-таки демоны - живучие твари, и регенерация у меня отличная. Все равно больно. Крик сорвался с моих губ на шестьдесят восьмом ударе, я задергался, запрокинул голову и взвыл на одной ноте. Боль перешла за грань моих возможностей. Никогда не кричал, получая раны во время боя, но здесь… боль накапливалась, сжигала изнутри, и только крик приносил облегчение. В глазах мутилось, или это от слез… Ноги уже давно не держали, и, если бы не веревки, лежать мне на земле. Боги, сколько это еще будет продолжаться?! Не хочуууу… После восьмидесятого удара я сбился со счета, почему-то всплыло лицо Синеглазого. Его глаза в дымке удовольствия, тело, выгибающееся от ласк. Мой эльф… Все звуки исчезли, обзор сузился до мутной белой точки, и благословенная темнота накрыла с головой. Больно…