Take Away My Pain

Ниикура сидел на полу в гостиной своей квартиры и смотрел на лежащий на диване подарок Тошимасы. Сам Тошимаса сейчас спал в соседней комнате, вымотанный бессонным дежурством. Каору же, напротив, отлично выспался этой ночью – плечо Хары в качестве подушки подошло ему идеально. Кроме того, их никто не беспокоил до самого утра, и, возможно, вследствие этих причин Каору даже не орал на пересменке, а просто поздравил сотрудников с праздником и отбыл домой, не забыв прихватить с собой сонного Тошимасу. В таком состоянии его можно было увезти куда угодно, и он бы даже не сопротивлялся. Ниикура воспользовался этим и привёз Тошию к себе. Тот покорно разделся и лёг в кровать, но по его виду было понятно, что, проснувшись, он вряд ли вспомнит, как здесь оказался. Каору осторожно развернул яркую фольгу и озадаченно уставился на коробку с логотипом Sugizo Custom. Он слишком хорошо знал этот магазин, чтобы сомневаться в том, что внутри этой коробки. Глубоко вздохнув, Ниикура открыл коробку и не удержался от восхищённого возгласа, увидев гитару. Она была воплощением его мечты, и Каору даже представить себе не мог, что эта мечта так скоро станет реальностью. Неужели Тошимаса запоминал каждый их разговор? И уж наверняка он расспрашивал Широяму о его предпочтениях в музыке, ведь тот отлично был осведомлён о том, чего хочется Ниикуре. Вот ведь сумасшедший… Заметив маленький прямоугольник визитки, Каору вытащил его и вчитался в ровные столбики иероглифов: «Эта гитара изготовлена в единственном экземпляре мастерами Сугихара Ясухиро и Андо Дайске по заказу и эксклюзивному дизайну Хары Тошимасы для Ниикуры Каору». Точно сумасшедший… Страшно даже представить, сколько он отдал за эту гитару… Но как точно он угадал его желание – даже в дизайне. Удивительные, изящные грани, сверкающие таинственной чернотой – и неожиданная наклейка, в точности повторяющая его татуировку. Об этой татуировке знали все, но для того, чтобы детально её воспроизвести, Тошимасе надо было пообщаться с Исоно – это же с его подачи она появилась. Да, Хара умеет удивлять… Каору осторожно достал гитару и, подключив к усилителю, начал тихо перебирать струны. Он так увлёкся, что не заметил возникшего на пороге комнаты Тошимасу, который по-детски тёр глаза и пытался понять, как он тут оказался. - Каору, а где я вообще? – наконец, озвучил мучающий его вопрос Хара. Ниикура поднял голову и окинул взглядом гостя. - У меня. - А что я тут делаю? – продолжил Тошимаса, хмуря брови. Каору пожал плечами, но взгляда от полуобнажённого Тошии не отвёл. - Задаёшь глупые вопросы. - А… - Ванная там, - Ниикура махнул рукой, чувствуя, что ещё немного – и ванная понадобится ему. Хара кивнул и ушёл в указанном направлении. Каору отложил гитару на диван, а сам так и остался сидеть на полу, ожидая возвращения Тошимасы. Тошия вновь возник на пороге минут сорок спустя – пушистый банный халат самого Ниикуры был ему маловат, и Хару это явно смущало, потому что он то и дело одёргивал его. - Почему ты привёз меня к себе? – тихо спросил Тошимаса, глядя на Каору из-под влажной чёлки. - Мне так захотелось, - лаконично ответил Ниикура. – Я поеду в больницу к четырём и, если хочешь, могу отвезти тебя домой. - Погоди… а тебе обязательно ехать на работу сегодня? – Тошимаса кинул короткий взгляд на диван и, увидев гитару, едва заметно улыбнулся. - Комиссия же приедет завтра – надо подготовиться, - мрачно сообщил Каору, придвигая к себе пепельницу и доставая сигареты. – Хизаки, сучок такой, удружил, пиздощуп окаянный. - Кто? – переспросил Хара. Ниикура усмехнулся. - Пиздощуп. Официально – акушер-гинеколог. Тошимаса прыснул. - А кто тогда Камиджо? Он же официально онколог-маммолог. - Сиськодав, - невозмутимо отозвался Каору. Хара засмеялся и устроился рядом с ним, стараясь, чтобы полы халата не слишком распахивались. - Ладно, а Масаши? Он же хирург-уролог, - настроение Тошимасы упорно ползло вверх. Ниикура хитро глянул на него и ответил: - Починихуй. Тошия от души расхохотался, запрокидывая голову, а в следующее мгновение уже лежал на полу, а Ниикура нависал над ним, неотрывно глядя в глаза. Хара непонимающе смотрел на него, приоткрыв рот, и Каору с низким стоном впился в его губы. Нежности не было – только долго сдерживаемая страсть, когда Ниикура отрывался на несколько секунд, чтобы глотнуть воздуха, а потом снова кусал губы Тошимасы, врывался языком в его рот и гипнотизировал взглядом мгновенно потемневших глаз. И Тошия, отбросив все сомнения, притягивал его ближе, сжимал в кулаках его волосы и отчаянно ёрзал на жёстком полу, стремясь почувствовать возбуждение Ниикуры. Каору отстранился от припухших губ Тошимасы, чтобы развязать пояс халата и обнажить тело, о котором он мечтал… Чёрт, сколько же? Сколько лет ему понадобилось, чтобы понять свои чувства? А чтобы принять? Он яростно вылизывал грудь Тошимасы, кусал и оттягивал затвердевшие соски, стискивал пальцами бёдра – ему было мало. После стольких лет почти монашеского образа жизни он хотел всё и сразу, и Тошия покорно принимал его грубые ласки, тихо постанывал и так соблазнительно закусывал нижнюю губу, что даже если бы Каору захотел остановиться или хотя бы быть нежнее, ничего бы не вышло. Возбуждение сосредоточилось в паху, жёстко пульсируя, заставляя терять голову и сокращая прелюдию до минимума. Тошимаса вздрогнул, когда Ниикура проник в него влажными от слюны пальцами, и тут же сорвался на протяжный стон. Он беспомощно царапал короткими ногтями ламинат и подавался навстречу движениям пальцев Каору. Он не чувствовал боли – только бешеное желание ощутить Ниикуру в себе. Полностью. Без остатка. Чтобы в этом мире остались только они вдвоём. Тошия застонал – жалобно, умоляюще – и Каору толкнулся в него, сходя с ума от горячей тесноты, от вцепившихся в плечи пальцев, от волны удушающего жара, охватившего всё тело. Окружающий мир утонул в алом мареве, и только лицо Тошимасы выделялось яркими мазками – приоткрытый стонами рот, зажмуренные страстью глаза, подрагивающие желанием ресницы… Влажные волосы рисовали на полу узоры, и Каору накрывал их ладонями, приподнимаясь над Тошимасой, не прекращая вбивать его в нагретый их телами ламинат. Тошия вскрикивал под напором Ниикуры, просил не останавливаться, и голос его срывался, бил по нервам и воспламенял их. Сердце заходилось в бешеном ритме, замирая на несколько секунд, когда Хара скользил влажными ладонями по спине Каору, и вновь ускоряло бег. Ниикура уткнулся лицом в шею Тошии – дышал хрипло, а движения его стали резче и быстрее. Он больно укусил Хару, на что тот только сильнее прижал его голову к своей шее и высоко, коротко вскрикнул. Каору хватило звука своего имени, которое Тошия простонал на выдохе, ослабляя хватку в его волосах, чтобы колышущееся марево вокруг взорвалось яркими красками, и он провалился в бездонную черноту. Очнулся он от того, что его живота коснулось что-то влажное. Он с трудом открыл глаза – Тошия осторожно обтирал его влажным полотенцем и бросал на него встревоженные взгляды. - Первый… раз… такое… - хрипло, едва разлепляя пересохшие губы, признался Ниикура, и Хара покраснел, отводя взгляд. Если бы не чёртова стеснительность, он бы мог сказать, что тоже не сразу пришёл в себя. Каору поднялся и ушёл в душ, а Тошимаса устало прислонился спиной к дивану, чувствуя себя обманутым. Глупо, конечно, было надеяться, что Ниикура тут же, не отходя далеко, признается ему в любви, но ведь этот секс должен был что-то значить! Или… Тошия тихо застонал и обхватил голову руками. - Прости, - Каору опустился рядом с ним и притянул к себе, обнимая. – Мне просто надо было очухаться. Я совсем голову потерял, когда к тебе прикоснулся. Столько лет мечтал об этом – и так обговнял момент… - Дурак, - согласно выдохнул Хара, кладя голову на плечо Ниикуры. - Я хотел поблагодарить тебя за подарок… - Будем считать, что поблагодарил, - Тошия мстительно дёрнул Каору за влажные после душа волосы. - Тогда сейчас будем собираться на работу, а потом поедем к твоим родителям с официальным визитом, - Ниикура прикрыл глаза, наслаждаясь тяжестью на своём плече. - Зачем? – подозрительно спросил Тошимаса, поднимая голову и всматриваясь в умиротворённое лицо Каору. - Буду просить твоей руки, как честный человек, - на полном серьёзе ответил Ниикура и полез в карман джинсов. Хара, открыв рот, следил за его манипуляциями. Только когда его безымянный палец украсило серебристое кольцо, он очнулся и, возмущённо пыхтя, повалил Ниикуру на пол. - Ну и шуточки у тебя… - А я не шучу, - в глазах Каору плясали смешинки. – Выйдешь за меня? - Придурок! – Тошимаса засмеялся, укладываясь рядом и устраивая голову на груди Ниикуры. – Я тебе отомщу. - Сегодня ночью я согласен стать твоим… - С чего бы вдруг такая щедрость? – Хара даже голову поднял от удивления. Каору состроил невинное лицо. - Ну, у меня две причины. Первая: чтобы завтра на заседании комиссии у меня была не сильно блаженная морда, а то мне никто не поверит. И вторая – я наконец-то отомщу этим кроликам за стенкой. Теперь они будут слушать меня. Тошимаса расхохотался. - А ты будешь громким? - О да, - Ниикура зажмурился от предвкушения. – Я продемонстрирую такие вокальные данные, что наши друзья обкончаются, даже не начав. - Но они же работают постоянно, - возразил Хара. Каору хмыкнул. - С сегодняшнего дня у них новый сотрудник. Бывший судмедэксперт. Киёхару рвал и метал, когда узнал о том, что Хитоки уходит к нам. - Хитоки?! – Тошимаса был удивлён. – Как это Мори-сенсей его отпустил? - Да это было на Дне рождения Нишикавы. Мы же с тобой тогда дежурить остались, поэтому просто поздравили его, выпили чуток и ушли, а они всем гуртом поехали на природу бухать. Ну, ты же знаешь Нишикаву – он, как напьётся, начинает чудить. И затеял спор: кто кого перепьёт – наши патологоанатомы или судмедэксперты. Разбил их по парам и предложил выставить по одному человеку. На кону было желание – лучше безумное. Киёхару решил сам отстаивать честь халата, а Широяма, хитрый кошак, выставил Такашиму. Ну, ты понимаешь, что Койю перепить невозможно… Вот Киёхару и продул. А Широяма тогда и высказал желание, чтобы Хитоки перешёл работать к ним. Так что с первого января у нас новый патологоанатом. - Охренеть… - Тошимаса очень старался, чтобы его челюсть не отпала. - Ну что, пообедаем и поедем? – Ниикура поднялся с пола и протянул Тошие руку. Хара согласно кивнул, хотя больше всего ему сейчас хотелось утащить Каору в спальню и продолжить начатое.

* * * * *

В больнице Ниикура сразу же ушёл к себе в кабинет, а Тошимаса спустился в морг. Такашима сидел за столом вместе с приятной наружности мужчиной в белом халате и объяснял ему тонкости ведения документации. Со стороны операционной доносился звон, топот и пение Широямы. - Что там с Юу-куном? – Хитоки оторвался от изучения бумаг и уставился на Такашиму. Тот пожал плечами. - Танец со скальпелями. Стоящий в дверях Тошимаса засмеялся. Койю повернулся к нему и подмигнул. - Привет! Как праздник отметил, а? Ооооооо… - Что? – испугался Хара. - Откуда колечко, дружище? Тошия покраснел. - Каору подарил… - Когда свадьба? – уточнил Такашима. Сидящий рядом Хитоки с интересом уставился на Тошимасу. - Мы ещё не назначали дату… - Хара прошёл в кабинет и уселся на диван. К нему на колени тут же запрыгнул Аой и требовательно заурчал. – Добрый день, Хитоки-сан. - Добрый, Тошия-сан, - улыбнулся Хитоки. – Ваша мечта сбылась, я вижу? - Откуда такие сведения? – удивился Хара. - Не забывайте, что я дружен с Нишикавой… - намекнул Хитоки. - Да, действительно, - хмыкнул Тошимаса. – А Вы теперь с нами? - Да. Киё-кун, конечно, был очень, очень рассержен, но… - Хитоки развёл руками, - он проиграл. Говорил я ему, что на провокации Нишикавы нельзя поддаваться. Но ведь он у нас всегда всё лучше всех знает. - А что насчёт комиссии слышно? – обратился Тошия к Койю. Тот приуныл. - Завтра с утра ждём. Мы всю ночь с этой женщиной провели. Там полный п… - Наше дело не рожать – сунул-вынул и бежааааааааать… - басом пропел Широяма в операционной и включил воду. Присутствующие захихикали. - Неисправим, - заметил Такашима, кивая в сторону операционной, и повернулся к Тошимасе. – Тошия, скажи мне откровенно: ты счастлив? Хара мечтательно улыбнулся. Перед глазами замелькали картинки сегодняшнего утра, и он едва не застонал в голос. - Знаешь, Койю, может быть, нельзя вернуть прошлое, но то, что я имею сейчас, делает меня действительно счастливым. Наверное, нужно было пройти через всё это, чтобы ценить настоящее и верить в будущее. Конечно, Каору помотал мне нервы, не спорю, но… Оно того стоило. - Счастье ценится только тогда, когда оно выстрадано, - многозначительно заметил Хитоки, и Тошия не мог с ним не согласиться.