* * * * *
На торжественном ужине, приуроченном к сбору семьи, всё прошло замечательно, если не считать того, что двое братьев Дая смотрели на Шинью так, что тот чувствовал себя неуютно. Третьего брата, Йоширо, он знал, потому что тот помогал с выбором образа для рекламной кампании студии Сугихары. Именно ему Шинья был обязан новой причёской и цветом волос, а ещё – искренним восторгом в глазах Дая, когда тот увидел своего парня в этом образе. Да и чета Андо была к нему благосклонна – отец расспрашивал о работе в студии, а мать следила за тем, чтобы Шинья не утомился от долгих разговоров. Но вот эти двое, Хироаки и Риото, доверия не внушали. Нет, они не пытались задеть его или как-то оскорбить, но в их взглядах отчётливо читалось: «Что он в тебе нашёл вообще? Кто ты такой, чтобы претендовать на место в нашей семье?» И от этого становилось совсем уж не по себе. А ещё начинала болеть голова от шума, производимого детьми – и хоть их матери проводили с ними времени больше, чем за праздничным столом, это мало помогало. Дети шумной толпой носились по коридору, то и дело забегая в комнату, и с любопытством рассматривали Шинью, потому что он являлся хозяином «той смешной живой игрушечной собачки», как они окрестили Мию. Сама же Мию-чан, наигравшись с детьми, захотела отдохнуть, но просчиталась – новые приятели ни в какую не соглашались отпускать её, и чихуахуа запаниковала. Ситуацию спас Дайске, который забрал Мию, унёс её в комнату, отведённую для них с Шиньей, и устроил там со всеми удобствами, не забыв попутно пришугнуть племянников. Те, испугавшись грозного дядьки, поспешили убраться с его глаз. Мию-чан мысленно вознесла Дая до недосягаемых высот, подобострастно облизала его руки и мирно уснула. За окном уже давно стемнело, жёны Хироаки и Риото увели своих отпрысков спать, а застольные разговоры никак не заканчивались. Шинья чувствовал, что больше не может здесь находиться – у него кружилась голова, а голоса звучали размыто и приглушённо. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание – так темнело в глазах. Он машинально кивал, что-то отвечал, когда к нему обращались с вопросом, и не замечал, что Дайске кидает на него обеспокоенные взгляды. Встать из-за стола, извиниться и уйти Шинья не мог – это было бы невежливо по отношению к родителям Дая. И он терпел, силой воли пытаясь удержаться на грани, которая отделяла реальность от обморока. - Шинья-кун, ты, наверное, устал уже, - Андо-старший, кажется, заметил его состояние. Шинья слабо улыбнулся и, поклонившись, попытался подняться, но едва не упал – хорошо, что Дайске оказался рядом и успел его подхватить. - Извините… - пролепетал он. Если утром он вспомнит этот эпизод, ему непременно будет стыдно, но сейчас не было сил вообще ни на что. Хотелось поскорее добраться до кровати и забиться под одеяло, чтобы никто не трогал. Дайске помог Шинье дойти до комнаты, и тот повалился на кровать прямо в одежде, вяло отмахнувшись от попыток Дая раздеть его. Андо покачал головой, но настаивать не стал – только укрыл Терачи пледом и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь. Спящая в своей сумке Мию даже не шелохнулась – так была вымотана этим сумасшедшим днём. Проснулся Шинья от того, что весь вспотел. Он осторожно приоткрыл глаза и прислушался к ощущениям. Ничего не болело, и это радовало. Правда, немного беспокоило то, что он совершенно не помнил, как оказался в этой комнате. Махнув рукой на безуспешные попытки реанимировать память, Шинья сполз с кровати и поковылял в душ – ноги совершенно не слушались. Из ванной он вышел посвежевший, в пушистом халате и с влажными волосами – Йоширо ему посоветовал сушить волосы естественным образом, не прибегая к фену лишний раз. Шинья улыбнулся, вспоминая лицо Дая в тот момент, когда он увидел его в новом образе. Терачи надеялся, что таких вот эпизодов будет гораздо больше в их с Дайске совместной жизни – не зря же он согласился отказаться от аренды квартиры и полностью переехать к Даю… От приятных воспоминаний Шинью отвлёк громкий смех прямо под окном его комнаты. Любопытство взяло верх над здравым смыслом, и Шинья, выключив свет, осторожно открыл окно, прислушиваясь к голосам. Лиц разобрать он не мог – было слишком темно, – но голоса принадлежали Даю и его братьям. - Хэй, Дайске, расскажи нам, как ты в пидорасы подался, - заржал Хироаки. - Да-да, только с подробностями, - поддержал брата Риото. - Идите нахуй, - Дайске был явно раздражён. - Не, я понять никак не могу: что ты нашёл в этом убогом? – не унимался Риото. – Я бы понял, если б твой парень нормальным был, а этот… Не курит, за столом ни капли не выпил – даже из уважения к родителям нашим… Да зачем он тебе нужен? - Не твоё дело, - отрезал Дай. – Это мой выбор, и я не собираюсь обсуждать его с вами. - Да ладно тебе, мы ж не со зла – просто пытаемся понять этот самый твой выбор, - миролюбиво заметил Хироаки. В темноте вспыхнул оранжевый огонёк. Шинья поморщился – запахло сигаретным дымом. Братья Андо замолчали и какое-то время просто курили, то и дело стряхивая пепел, пока, наконец, не заговорил Риото: - Если честно, Дайске, то ты упал в моих глазах ниже уровня городской канализации. И дело даже не в том, что этот Шинья мне не нравится, а в самом факте твоего грехопадения. Родители всю жизнь ставили нам тебя в пример: и когда мы в школе учились, и потом, когда ты смог устроиться в Токио. Мы же за тобой туда потянулись. Мы всегда тобой гордились, а ты… Я бы понял, если б такой фокус выкинул Йоши – у него и профессия самая что ни на есть гейская, но от тебя лично я такого не ожидал. Я всегда думал, что ты, если уж решишь жениться, то выберешь такую красотку, что мы все от зависти попередохнем, а в итоге ты привёл сюда этого заморыша: это мой Шинья, прошу любить и жаловать, - как-то невесело усмехнулся Риото. - Рё, а по хлебалу? – угрюмо отозвался Дайске. - Да что ты сразу руки распускаешь-то, а? – голос у Хироаки был недовольным. – Мы же с тобой нормально разговариваем. - Вы опускаете Шинью, который вам ничего плохого не сделал… - Хорошего – тоже, - парировал Риото. – Дайске, ну, побаловался и хватит. Прекращай этот цирк. Пусть Шинья живёт себе, только подальше от нас. А ты одумайся и возвращайся в ряды нормальных мужиков. - Да пошёл ты… - огрызнулся Дай. - Дайске, зайди ко мне – разговор есть, - со стороны дома послышался голос Андо-старшего. Шинья смотрел, как почти под самым окном прошёл Дайске и скрылся в доме. Хлопнула входная дверь. - Да ладно тебе, Рё, - нарушил тишину Хироаки, - наиграется он с этим Шиньей и выкинет. Рядом с ним ни одна баба дольше полугода не задерживалась. А с этого и подавно взять нечего. Ты посмотри на него: тощий, нескладный, странный какой-то… Он же больной, кажется, да? - Сволочи вы, - подал голос молчавший всё это время Йоширо. – Шинья – отличный парень, а вы – уебаны. - Ты где таких слов нахватался, Йоши? – заржал Риото. – А вдруг мы сейчас мамочке жаловаться побежим на тебя? - Идиоты, - отчеканил Йоширо и ушёл. Шинья сполз на пол и закрыл лицо руками. Внутри расправляла крылья пустота, и стало так горько, что хотелось бежать отсюда без оглядки – как можно дальше, лишь бы больше никогда не сталкиваться с семейством Андо. Холодный ветер из раскрытого окна путался во влажных после душа волосах, но Шинья не чувствовал ничего – он словно умер сейчас, потеряв всякую надежду. Когда братья зашли в дом, Шинья закрыл окно, снял халат и лёг. В голове медленно созревал план – оставалось только дождаться, когда Дайске вернётся и уснёт. Ждать пришлось недолго: Дай, тихо чертыхаясь, вошёл в комнату и сразу направился в душ. Шинья нарочно не открывал глаза, чтобы создать иллюзию сна. Дайске ничего не должен заподозрить, иначе весь план рухнет. Вода в ванной затихла, и через пару минут Дай уже улёгся на узкую кровать рядом с Шиньей, привычным жестом обнимая его со спины. Терачи дождался, когда дыхание Андо станет размеренным, а обнимающая его рука расслабится, и выскользнул из-под одеяла. Он не стал собирать вещи, чтобы не разбудить Дая, а просто взял сумку с Мию и выскочил за дверь. Деньги и документы были в куртке, которая висела в прихожей, и Шинья, спускаясь по лестнице, старался не шуметь, чтобы не привлекать ничьё внимание. Но он просчитался, думая, что все уже спят: в гостиной горел свет и оттуда доносились тихие голоса неугомонных Риото и Хироаки. Шинья прошмыгнул в прихожую, торопливо надел куртку, обулся и только подхватил сумку с Мию, как в дверях гостиной возник Риото. - А ты что, уже уходишь, Шинья-кун? – сладким голосом спросил он. Шинья замер. Сейчас Риото поднимет шум, разбудит Дайске, и выйдет скандал… - И правильно делаешь, - продолжил Риото, недобро ухмыляясь. – И мой тебе совет: держись подальше от Дайске. Шинья кивнул. - Может, тебе денег на дорогу дать? – это уже Хироаки. Он выглядывал из гостиной и вопросительно смотрел на Шинью. - Нет, спасибо, - тихо ответил Терачи и отвернулся. Отчего-то было мерзко смотреть на этих двоих, которые делали вид, что защищают честь семьи, а на самом деле просто разрушали счастье своего брата. - Я открою, - бархатным голосом промурлыкал Риото и подошёл к входной двери. Шинья смотрел, как тот справляется с замком, как распахивает тяжёлую дверь… Всего один шаг отделял его от Дая. Ничто не мешало ему остаться, но он сделал выбор и шагнул вперёд, в холодный воздух кансайской ночи, и дверь захлопнулась за ним, отрезая пути к отступлению. Шинья запоздало вспомнил, что у него нет шапки, а куртка слишком лёгкая, чтобы разгуливать в ней по незнакомому городу в поисках вокзала, но выбора больше не было. Он поёжился от колючего ветра и упрямо пошёл вверх по улице – туда, где ярко горела вывеска круглосуточного магазинчика. Шинья надеялся, что ему удастся добраться до вокзала без приключений, а оттуда сразу же уехать – как можно дальше от этого города и от Дайске.* * * * *
Утро показалось Даю недружелюбным – оно было слишком тихим. Открыв глаза, он не обнаружил рядом Шинью, но его это не обеспокоило – может, Терачи спустился уже вниз и, например, болтает с мамой. Смутило Дая отсутствие сумки, в которой вчера спала Мию. Он резво подскочил на кровати и, едва одевшись, рванул вниз. Шиньи нигде не было. Мию тоже. Мать только руками развела – она не видела Шинью со вчерашнего вечера. Братья спали мёртвым сном – вчера они явно перебрали саке, а Йоширо ничего не знал. Дайске запаниковал, когда в прихожей не обнаружил куртки Терачи. Но он же не мог уйти… Он же ничего здесь не знает… Да и куда он пойдёт? Йоширо принялся обзванивать местные гостиницы, но ни в одной Терачи Шинья не появлялся. Дайске накинул на плечи куртку и помчался в ближайший магазин – если Шинья и сбежал, то должен был зайти туда, чтобы узнать дорогу. В магазинчике подтвердили, что светловолосый худенький парень с сумкой для переноски собак действительно заходил к ним ночью и спрашивал, как добраться до вокзала. Дайске рассыпался в благодарностях и вернулся домой. Йоширо позвонил в свой салон, но ему ответили, что Шинья туда не приходил. Дай позвонил Кё, но тот вместе с Сугихарой находился на очередном фестивале со вчерашнего дня и Шинью, естественно, не видел. Не видел его и Ютака, которому Дайске тоже позвонил. К родителям Шинья поехать не мог – не тот случай, чтобы появляться там после того, как сбежал от любовника. Тяжело вздохнув, Дай набрал номер человека, который оставался последней надеждой. - Ниикура слушает, - судя по голосу, Каору был на работе. Дайске зажмурился и скороговоркой выпалил: - Каоруприветатынезнаешьгдешинья? - Блядь, Дайске, что за логопедические упражнения? Говори нормально! - Шинья пропал, - упавшим голосом поведал Андо. - Пропал, говоришь? – уточнил Ниикура подозрительно спокойно. - Я утром проснулся, а его нет… И Мию нет… И я не знаю, что мне делать… Везде уже звонил, но он нигде не появлялся. - А ночью ты не слышал, как он уходил? - Нет, - Дайске нашарил на столе пачку сигарет и зажигалку. - Пиздец, - констатировал Ниикура. – И такому пиздогону я доверил Шинью? Да знал бы – себе оставил. - Каору, помоги! – взмолился Дайске. – Ты знаешь, где он может быть? - Знаю. - С ним всё в порядке? Где он? – заволновался Дай, ломая сигарету дрожащими пальцами. - Он совсем не в порядке, дорогой мой. Ночная прогулка дорого ему обошлась, - ядовито заметил Ниикура. – Он в морге. Приезжай. Дайске выронил телефон из внезапно ослабевших пальцев, и тот упал на пол. Из динамика донёсся недовольный голос Каору: - Кругом одни пидорасы, и только я – д’Артаньян… - и короткие гудки. Андо уронил голову на лежащие на столе руки, и его плечи затряслись в глухих рыданиях.