Take Away My Pain

- Ты никуда в таком состоянии не поедешь, - отрезал Андо-старший, глядя на совершенно потерянного сына. – Нам только твоего трупа не хватало для полного счастья. - Я должен поехать и забрать его, должен! – выкрикнул Дайске и сделал попытку прорваться к двери, но путь ему преградила мать. - Андо Дайске, с каких пор слово отца для тебя ничего не значит? – сурово вопросила она. - Мама, как ты не понимаешь… - Сегодня ты никуда не поедешь, - женщина грозно посмотрела на сына, и тот сдался, падая в кресло. – А завтра Йоширо тебя сам отвезёт. А кому ты звонил? Кто сказал тебе приехать? - Каору… Лечащий врач Шиньи, - пробормотал Дайске и устало закрыл глаза. Мать от души напоила его успокоительным, когда он ворвался в гостиную, истерично вопя о том, что потерял Шинью. - Телефон свой отдай, - отец протянул руку, и Дай послушно отдал мобильник. – А сейчас ты идёшь в комнату и спишь, понял? И только попробуй выкинуть какой-нибудь фокус – я не посмотрю, что ты уже давно вырос. Дорогая, я надеюсь, ты за ним присмотришь? – обратился Андо-старший к супруге. Та кинула на мужа возмущённый взгляд – мол, мог бы и не говорить – и увела Дайске. - Звони этому Каору, - приказал мужчина, обращаясь к тихонько стоящему у окна Йоширо. – И выясни всё. Младший Андо набрал номер со своего телефона и принялся ждать. - Ниикура слушает, - раздалось в трубке. - Добрый день, Ниикура-сенсей, это Андо Йоширо, брат Дайске, - торопливо заговорил парень. – Я бы хотел уточнить, что случилось и когда можно подъехать, чтобы забрать Шинью. - Рад знакомству, Андо-сан. Вы ещё в Миэ, я полагаю? - Да. Просто Дайске совсем обезумел, понимаете? Мы напоили его успокоительным, и он сейчас спит. Мы побоялись отпускать его в Токио в таком состоянии… - Совершенно правильно. У меня морг, знаете ли, не безразмерный. При этих словах Ниикуры Йоширо похолодел. - Ниикура-сенсей, так что случилось с Шиньей? - Андо-сан, это не телефонный разговор. Но скажу, что сейчас Терачи уже ничего не угрожает. Это Вас успокоит? – тон Ниикуры стал насмешливым. Йоширо же такой чёрный юмор совсем не понравился. - А как он вообще у Вас оказался? - Приехал рано утром ко мне в больницу – совершенно больной и замёрзший. Я провёл все необходимые обследования и отвёз его в морг, отсыпаться. У меня в отделении мест просто свободных пока нет, а в моём кабинете вечно блядский проходной двор. Да и Шинью я хрен кому доверю, кроме себя и наших патологоанатомов. Вы не переживайте, я за ним присматриваю. Температурку собьём – и всё, будет как новенький. - Так Шинья что, живой? – ошалело произнёс Йоширо. – А Дайске сказал… - Дайске не дослушал, - хмыкнул Ниикура. – Но это и к лучшему. Пусть поволнуется, подумает о многом… И я Вас попрошу, Андо-сан, ничего не рассказывать Даю. Вы завтра к вечеру в больницу подъехать сможете? - Да, конечно, - закивал Йоширо, хотя в этом и не было надобности. – А куда подойти? - Ко мне в кабинет. Дайске знает, где это. Кстати, преображение Шиньи – это Ваша заслуга? – неожиданно сменил тему Ниикура. - Ну да… - растерялся Йоширо. – А что такое? - Да, думаю, скоро у Вас ещё два клиента будет… Как минимум, два. Вы не против? - Нет, что Вы… Я только «за»! Мне приятно, когда мою работу так высоко оценивают, - зарделся Андо-младший. - Тогда жду Вас и Дайске завтра вечером у себя. И, пожалуйста, помните о нашем уговоре, - намекнул Ниикура. - Спасибо, Ниикура-сенсей, спасибо, - Йоширо уже вовсю улыбался. – Всего доброго. Закончив разговор, он повернулся к сидящему в кресле отцу и облегчённо выдохнул: - Живой Шинья, живой. Просто приболел. Ниикура-сенсей за ним присматривает. - Слава Ками! – Андо-старший достал два бокала и плеснул туда на два пальца коньяку. – Снимем стресс, сынок? - Пап, только это… Ниикура-сенсей просил не говорить Даю ничего… - Хитрый жук этот Ниикура, - засмеялся Андо-старший, протягивая бокал Йоширо. – Ладно, уважим его просьбу. Кстати, а почему Шинья сбежал? - Пап, ну… я же не стукач… - Нет, конечно. Ты просто используешь право доклада. И, допустим, кое-что из вашего разговора вчера я слышал, - заметил отец. – А остальное хочу услышать от тебя. Рассказывай. Йоширо залпом выпил коньяк и, крутя в пальцах опустевший бокал, выдал отцу весь вчерашний разговор с братьями.

* * * * *

В морге всё было по-прежнему: светло, тихо и прохладно, и Хитоки откровенно наслаждался покоем, которого ему так не хватало все эти годы, проведённые рядом с Киёхару. Слишком шумным и неугомонным был его семпай, и это порой угнетало спокойного Хитоки. Он даже был рад переводу к Широяме – тот, по крайней мере, не был таким буйным, как Мори. И сейчас, глядя на то, как Юу нетерпеливо гарцует по кабинету, дожидаясь настроенного на свою волну Такашиму, а Аой лениво катает по столу карандаш, Хитоки испытывал настоящее умиротворение. - Я с утра сегодня очень сексуально озабочен! – игриво виляя бёдрами, пропел уставший ждать Широяма и лукаво стрельнул глазками в Такашиму. Тот понимающе хмыкнул и, взвизгнув «молнией» на куртке, подтолкнул начальника к выходу. - Пойдём, озабоченный. Хитоки-сан, звони, если что, - Койю улыбнулся и вышел из кабинета вслед за любовником. - Ага, как же, - хихикнул Хитоки, представляя, во что выльется сегодняшний выходной этой парочки. Он погладил вальяжно развалившегося на столе Аоя: - Ну что, приятель, будем работать вдвоём? Аой фыркнул и прижал уши к голове. Хитоки прислушался. Из соседнего кабинета раздался тихий стон, а потом что-то зашуршало. Кот спрыгнул со стола и потрусил в сторону источника шума, то и дело оглядываясь – идёт ли за ним Хитоки. Патологоанатом поднялся с дивана и торопливо зашагал в комнату отдыха. Шинья открыл глаза и растерялся – он вообще не понимал, где находится. Всё, что он помнил – это то, как сел в поезд, идущий в Токио, а дальше в памяти разливалась чернота. Запах в комнате был странный – дома так не пахнет. Что-то сладковатое и холодное, но ни с чем не ассоциирующееся. Терачи попытался подняться, но тело охватила такая слабость, что он, застонав, упал обратно. Дверь открылась, и в комнату вошёл незнакомый мужчина в белом. Шинья сжался и натянул одеяло повыше, до самого подбородка. Мужчина остановился возле него и молчал. - Где я? – дрожащим голосом спросил Терачи. - В морге, - ответил незнакомец. Шинья сглотнул. - А Вы – Смерть? - Нет, я патологоанатом. Шинья подумал немного и задал следующий вопрос: - А можно встать? Я пить хочу и в туалет. Мужчина растерялся. - Я сейчас позвоню, уточню насчёт тебя. А ты пока лежи. Терачи кивнул, глядя, как патологоанатом набирает номер и подносит телефон к уху. - Каору, это Хитоки. Тут Шинья твой в себя пришёл. Хочет встать, в туалет и пить. Ты извини, конечно, но за двадцать лет работы в морге ко мне впервые пациенты обращаются, а уж тем более с просьбами. Что мне делать с ним?... Да ушли они уже… Ой, ну Широяма страдает сексуальным голоданием, а Такашима его эвакуировал домой в срочном порядке… Да… Хорошо, жду. Хитоки сбросил вызов и повернулся к Шинье: - Сейчас Ниикура придёт и займётся тобой. Потерпишь? - Потерплю, - кивнул Терачи и тут же вспомнил, как Дайске рассказывал ему о «подвигах» Сугихары. Оказаться на месте несчастного Сугизо Шинья не хотел, поэтому поджался и решил дотерпеть до прихода Ниикуры. Минут через пятнадцать дверь распахнулась, впуская запыхавшегося Тошимасу. Он сразу подскочил к Шинье и заулыбался: - Привет. Как ты себя чувствуешь? Не лопнул ещё? Пойдём, я помогу тебе. Терачи неуверенно улыбнулся в ответ и, опираясь на руку Тошии, поднялся с дивана. Голова кружилась, звенела и мешалась. Ноги не слушались. Тело казалось налитым свинцом, а перед глазами всё плыло и мелькало. Шинья и сам был не рад, что сбежал от Дайске – ему казалось, что он умрёт прямо сейчас… или немного попозже… но умрёт точно. Прямо возле туалета его резко замутило, и он едва успел доползти до унитаза, прежде чем его вывернуло наизнанку. Потом он, опираясь на раковину, плескал себе в лицо холодную воду из-под крана, а испуганный Тошимаса названивал Ниикуре. - Каору, его рвёт… Может, не надо ему колоть антибиотик? - Похуй. Пусть рвёт. Три инъекции он выдержит, а пневмонию – нет. Будем колоть. - Ты придёшь? - Приду позже. Тут клиент прибыл, надо осмотреть. Шинью покормить попробуйте, только не настаивайте. И чай горячий обязательно. Пока всё. - Понял, сейчас сделаю, - Тошимаса убрал телефон в карман и выключил воду. – Пойдём, попробуем тебя покормить. Шинья слабо кивнул и, едва переставляя ноги, поковылял за Харой. Тот обнимал его за плечи и говорил что-то успокаивающее, но Шинья не разбирал слов – только ласковые интонации в голосе Тошимасы, от которых становилось тепло и спокойно. После обеда они всей компанией сидели вокруг стола в кабинете патологоанатомов: Шинья с Тошимасой на диване, а Хитоки в кресле напротив, и смотрели на восседающего на столе Аоя. Аой, зажмурившись, плакал. Крупные слезинки скатывались из его глаз, стекали по широкой морде и терялись в шерсти на упитанных щеках. Весь вид Аоя выражал скорбь, не сочувствовать которой было невозможно. В кабинете висело тяжёлое, гнетущее молчание. - Не понял… - раздался от дверей голос Ниикуры. – У вас тут что, заседание клуба «Унылые Говны» под председательством Аоя? Тошимаса вскинул голову. - Да мы это… - Тошия, Хитоки – работать. Шинья – за мной. Пора принимать лекарства. Разболтались тут, понимаешь ли… - ворчал Каору, помогая Терачи подняться и сопровождая его в комнату отдыха. Шинья безропотно переставлял ноги, полностью покоряясь воле Ниикуры. Сейчас он находился в абсолютном вакууме – всепоглощающая пустота разливалась внутри, вытесняя все эмоции и чувства. Не хотелось ни о чём думать, а только подчиняться ощутимой силе Каору и жалеть себя, потому что собственная жизнь казалась Шинье никчёмным дерьмом – впрочем, как и он сам. Он лежал на диване, укрытый тёплым одеялом, и, повернув голову, смотрел на тёмный силуэт Ниикуры. Тот стоял у окна и вглядывался в царствующую за стеклом тьму. О чём он думал, Шинья не знал. Сам же Терачи с трудом подавлял в себе желание подняться, подойти к Ниикуре и прижаться к нему – вряд ли невролог оценит такой порыв. Он всегда был холодным и отстранённым, а ещё, по мнению Шиньи, жестоким. Как однажды выразился Ниикура, если бы он жалел каждого своего пациента, то давно бы уже выгорел. Но, невзирая на всё это, Терачи всегда обращался со своими проблемами именно к Каору. И сейчас он отчаянно нуждался в нём, потому что память то и дело подкидывала ему слишком яркие образы того, о ком думать совсем не хотелось. Дайске сказал, Дайске засмеялся, Дайске нахмурился, Дайске, Дайске, Дайске… Каору отвернулся от окна и подошёл к дивану, на котором лежал Шинья и нервно кусал губы. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, о ком Терачи сейчас думает. Но примирение этой пары потребует огромных усилий, потому что характер Шиньи, и так не самый простой и лёгкий, благодаря болезни стал совсем невыносимым. Но и пускать всё на самотёк нельзя – у Шиньи появился шанс на нормальную жизнь, хоть он, возможно, этого и сам не осознаёт. Порой влюблённые так слепы… Ниикура усмехнулся этой мысли и заметил, как Терачи вздрогнул. - Тебе надо больше спать, чтобы восстановить силы, - мягко заметил он. Шинья кивнул и сполз пониже, устраиваясь поудобнее. Каору повернулся, чтобы уйти, но неожиданно горячая ладонь Терачи обхватила его запястье: - Останься… пожалуйста… Ниикура присел на краешек дивана и погладил Шинью по голове. Ему были понятны сомнения парня, но потакать его капризам он не собирался. Знал же, о чём сейчас будет просить его Терачи, поэтому даже не удивился, услышав хриплый шёпот: - Каору… поцелуй меня… Прижав палец к губам Шиньи, Ниикура покачал головой: - Это не поможет тебе забыть Дайске. А я не позволю использовать себя в качестве замены. И лучше бы ты подумал не о том, как заглушить свои переживания и обиды, а о том, что испытал Дай, когда понял, что ты сбежал посреди ночи в незнакомом тебе городе и что с тобой стало. Терачи мучительно покраснел и отвернулся, но не учёл, что Ниикура не позволит ему так просто закончить разговор, и вскрикнул, когда щёку обожгла пощёчина. - Каору, что ты… - Не смей отворачиваться и делать вид, что ты – пострадавшая сторона и агнец невинный. Я не собираюсь тебя жалеть и делать скидку на твою болезнь. Ебанутость – это, конечно, диагноз, но я его вылечу. И только попробуй выкинуть какой-нибудь фортель, на которые ты у нас горазд – я за себя не отвечаю. Пиздюлей ты огребёшь по полной программе. Я понятно объясняю? - Понятно, - буркнул Шинья и надулся обиженно. Он не ожидал, что Ниикура будет с ним так разговаривать. Но, кажется, он недооценивал этого человека. - Вот и молодец, - одобрительно заметил Каору и поднялся. – А теперь закрывай глазки и спи, а я пойду работать. Аой присмотрит за тобой. Аой! Кыс-кыс-кыс, мать твою… - Мииияяяууу? - Доверяю тебе вот этого субъекта. Предоставляю полную свободу действий. Если будут проблемы – зови Хитоки. Всё, приступай к несению службы на благо Отечества, - распорядился Ниикура, а в следующий момент Шинья почувствовал, как прогнулся диван под чужим весом, а на ногах устроился оказавшийся очень тяжёлым Аой. Шаги Ниикуры затихли, а дверь в комнату закрылась. Шинья попробовал перевернуться, но Аой угрожающе зашипел, и Терачи ничего не оставалось, как прекратить все попытки пошевелиться, и закрыть глаза. Кот, потоптавшись на ногах Шиньи, улёгся и заурчал, и Терачи не заметил, как уснул под его мурлыканье.