* * * * *
Сидя в отдельной кабинке в ресторане Ютаки, они напоминали двух влюблённых - Дайске кормил Шинью и получал от этого удовольствие. Шинья, поначалу чувствовавший себя неуверенно, постепенно расслабился и даже тихо смеялся над шутками Дая. Андо буквально соловьём заливался, рассказывая ему байки времён своей бесшабашной молодости. С Шиньей было уютно и хорошо - так, как ни с одной из его бывших девушек. Потом Дайске учил Терачи пользоваться хаси и даже преуспел в этом - Шинья нарисовал палочками на его порции мороженого смешную рожицу. И Андо упустил момент, когда стоило остановиться - просто неожиданно заметил, что Терачи смотрит сквозь него пустым взглядом и тихонько раскачивается. - Шинья… - осторожно позвал Дай. Тот медленно сфокусировал взгляд на нём. - Тебе плохо? - Нет, - невнятно проговорил Терачи и попытался улыбнуться. Не получилось. Дайске мысленно врезал себе по морде за невнимательность и засуетился: положил деньги за ужин на столик, позвонил Ютаке и попросил срочно к ним подойти. Потом они вдвоём помогали Шинье выбраться на лестницу, а там столкнулись с проблемой: Терачи остановился на верхней ступеньке и закрыл лицо руками. Спуститься самостоятельно он не мог. - Вы спускайтесь, - решил Ютака. - А я буду подстраховывать, если что. Дайске, недолго думая, поднял Шинью на руки. Тот всхлипнул и прижался к Андо, утыкаясь лицом в его шею. Осторожно преодолев все ступеньки, Дай отнёс свою драгоценную ношу к машине, где Ютака помог Шинье удобно устроиться и захлопнул дверцу. Кивнув на прощание, он вернулся в ресторан. Андо завёл двигатель и медленно поехал в сторону дома, проклиная все свои идеи и сюрпризы. «Хотел как лучше», - с досадой думал он, поглядывая на сидящего рядом с закрытыми глазами Шинью, - «а получилось - как лучше не вспоминать…» Уже в квартире до Андо дошло, что вот теперь ему точно никто не поможет - Терачи нужно было колоть обезболивающее. Другого выхода просто не оставалось. Дайске призвал на помощь всю свою выдержку и мужество, вымыл руки и даже протёр их спиртом - так, на всякий случай. Шинья лежал на животе, в одних боксёрах, и терпеливо ждал. Андо, подражая Тошимасе, сломал ампулу и нацедил желтоватую маслянистую жидкость в шприц. Испытывая настоящее волнение, он присел на кровать и, зажмурив глаза, стянул с Шиньи боксёры. Стараясь не смотреть на предстоящее поле деятельности, Дайске смочил ватный шарик спиртом, вооружился шприцем и, выдохнув, повернулся к больному. - Матерь божья, Шинья, что это?! - воскликнул он, не в силах оторвать взгляд от беззащитно оголённой задницы. Эта часть тела Терачи представляла собой одну большую гематому - добротную, чёрную, с грязно-жёлтыми краями. - Ты коли уже, нечего там рассматривать… - простонал Шинья. - Куда колоть-то?! - Дайске осторожно ощупывал тёплую кожу. - Тут твёрдое всё! Блядь, кто это тебя так? Тошимаса? Ты скажи, я пойду и убью его. Вот ведь сука… Профессионал ебливый… - Дайске, не тяни время - потом будет поздно… Ммммммммм… - Шинья заскулил, сжимая голову руками. - Это лекарство просто такое, рассасывается медленно… И Хару не трогай… Он не виноват… Андо, испытывая смешанное чувство ненависти к медикам и жалости к Шинье, ввёл иглу в мышцу. Прокручивая в уме наставления Такашимы, он медленно вводил обезболивающее, морщась от тихих всхлипов Терачи. - Ниикура… всегда говорит… что это… хорошее лекарство… - прерывисто заговорил Шинья. - После него… так болит… задница… что про голову… вообще… забываешь… Фактор… говорит… отвлекающий… мощный… Дайске прижал ватку к месту укола и отбросил пустой шприц на тумбочку. Сейчас он чувствовал себя вовсе не спасителем, а самым настоящим садистом. Он сделал Шинье больно. «И теперь должен умереть», - нервно хихикнул он про себя. И, опять поддавшись порыву, принялся осторожно и нежно поглаживать ягодицы Шиньи. Сначала он делал это совершенно бездумно, потом решил, что это от жалости и чтобы облегчить боль, а потом понял, что ему это нравится. На этом следовало остановиться, да и Терачи как-то судорожно вдохнул и выдохнул со стоном, и Дайске отстранился. Он выключил свет в спальне и хотел сбежать на кухню покурить, но Шинья завозился на кровати и посмотрел на него блестящими в полумраке комнаты глазами. - Полежи со мной… пожалуйста… Дайске быстро разделся и забрался под одеяло. Шинья привычно устроил голову на его груди и затих. Андо мысленно извинился перед сигаретой за сорванное свидание и закрыл глаза. Его успела накрыть лёгкая полудрёма, когда прохладная ладонь Терачи осторожно, словно пробуя, скользнула по его груди, задевая сосок, и задержалась на животе. Дайске лежал, боясь пошевелиться - он не понимал, что происходит. И не знал, как реагировать на мягкие поцелуи, которыми Шинья покрывал его грудь, поднимаясь к ключицам. В голове не осталось ни единой мысли - они все дружно покинули Дая именно в тот момент, когда были особенно нужны. Шинья, по-видимому, ободрённый бездействием Андо, осмелел - его ладонь уверенно гладила член Дая сквозь тонкую ткань белья, и отзывчивый предатель уже начал реагировать на ласки. Дайске боялся открыть глаза - всё происходящее казалось ему сном, бредом - да чем угодно, только не реальностью. И в абсолютно пустой голове эхом отдавался голос Ниикуры, повторяющий, что нельзя отталкивать Шинью, а нужно мягко убеждать… И Андо почти готов был что-то сказать, объяснить, что это неправильно, что так делать не нужно, но… - Дайске… - горячее дыхание Терачи обожгло его кожу, и он сдался. Пусть. Шинья сам должен понять, насколько всё это глупо и ненормально. Губы Шиньи прижались к его губам в робком поцелуе, и Дай приоткрыл рот, позволяя Шинье исследовать его своим языком. И не заметил, как процесс «понимания» увлёк его самого. Он покусывал пухлые губы Терачи, подавался бёдрами навстречу ласкающей руке, с жадностью вслушивался в тихие стоны Шиньи… Очнулся Андо в тот момент, когда Шинья, положив одну его ногу себе на плечо, несдержанно толкнулся внутрь. Дайске закусил губу и зажмурился - было больно, очень больно, и возбуждение отступило перед этой болью. Терачи вошёл до конца и замер. - Даааааайске… - выдохнул он и начал двигаться - резко, нетерпеливо, словно боялся, что Дай оттолкнёт его. А ещё, как мантру, постоянно повторял его имя. И Андо расслабился, раскрылся, позволил делать с собой всё, что угодно, только бы Шинья продолжал так же цепляться за его бёдра пальцами, покрывать беспорядочными поцелуями его лицо и шептать его имя. Терачи застонал, и звука его голоса Даю хватило для самого необычного в его жизни оргазма. Он стиснул Шинью в объятиях и провалился в сон.* * * * *
Сквозь сон Дайске почувствовал, как Шинья прижимается губами к его плечу в нежном поцелуе, а его волосы щекочут грудь. Он хотел продлить эти мгновения, но Терачи отстранился и встал с кровати. С тихим щелчком закрылась дверь спальни, и тяжёлые шаги Шиньи затихли в отдалении. Если Шинья встал - значит, только начало шестого и можно со спокойной совестью поспать ещё пару часиков. Андо попытался уснуть, но сон не шёл к нему. Перед глазами стояли картинки прошлого вечера, и теперь возникали совершенно резонные вопросы: а что дальше? Кто они теперь друг для друга? И как себя вести в сложившихся обстоятельствах? Дайске ворочался с боку на бок, стараясь не обращать внимания на ноющую боль пониже спины, но ни одного ответа на свои вопросы он так и не нашёл. Промучившись ещё немного, он поднялся с кровати и ушёл в ванную. Долго стоял под прохладными струями - искал в себе силы выйти и столкнуться с Шиньей лицом к лицу. Наконец, посчитав, что пусть всё идёт своим чередом, Дайске выключил воду и вышел из ванной. Шинья сидел на кухне и сосредоточенно рассматривал поверхность стола. Андо кашлянул, привлекая к себе внимание, и робко улыбнулся: - Привет. Всё в порядке? - Привет, - голос Терачи был таким же, как всегда - тихим и безэмоциональным. - Нам нужно поговорить. - Да, конечно, - Дайске сел напротив и придвинул к себе пепельницу и сигареты. - Я хотел извиниться перед тобой за вчерашнее, - Шинья теперь смотрел на него, и Даю не нравилось выражение его лица. Оно было слишком спокойным. Равнодушным. Словно ничего не произошло. - У препаратов, которые я принимаю, есть побочный эффект - они усиливают сексуальное влечение. Я не смог проконтролировать свои гормоны. Надеюсь, вчерашний вечер никак не повлияет на наши дальнейшие отношения. Дайске хмыкнул. Отлично, что и говорить. Оказывается, он совершенно не знает Шинью. - Я так понимаю, это что-то вроде «давай останемся друзьями»? - Да. - То есть, ты считаешь, что вчера тобой правили гормоны? И ты ничего ко мне не испытываешь, кроме дружеской симпатии? - уточнил Андо. - Именно так, - кивнул Шинья. Дайске закурил. Невыносимо хотелось устроить скандал - настоящий, с битьём посуды, выяснением отношений, распусканием рук, но растекающееся из сердца по венам чувство обиды не давало этого сделать. Что-то не складывалось… Какая-то маленькая деталь выбивалась из общей картины. И вдруг Дайске понял. - Гормоны, говоришь… Таблетки твои проклятущие… Ладно, допустим, я поверю, - он стряхнул пепел. - А сегодняшние утренние нежности, пока я якобы спал, это тоже проделки твоих грёбаных препаратов? Шинья побледнел, но продолжил упрямо смотреть в глаза. Андо со злостью раздавил окурок в пепельнице и поднялся. - Понятно. Можешь не отвечать. Мне на работу пора. Он быстро собрался и покинул квартиру. Шинья так и остался сидеть на кухне, глядя прямо перед собой. Только когда за Даем захлопнулась входная дверь, он опустил голову и едва слышно всхлипнул. Всё это было неправильно.