Отчаянный спорщик.

Хотел бы я посмотреть в глаза тому упырю, который додумался построить этот несчастный дачный кооператив в такой глуши и в безумной отдаленности от цивилизации. Нет, все, конечно, хорошо: единение с природой, птички, бабочки, жуки и все такое, но не для меня. Я угрюмо волочился с тремя пакетами вдоль обочины, то и дело ускоряя шаг. Часы оставляли мне предательские пятнадцать минут. Стоит поднажать и поскорее перемежать своими булками в пространстве. Когда на горизонте появились дачные домики, словно грибы, выросшие посреди поляны, я еще немного ускорился, петляя закоулками, чтобы прийти ровно в обозначенный срок. Если бы эта близорукая жертва ядерного выхлопа, она же продавщица, поскорее соображала и чуточку быстрее считала, у меня явно было бы в запасе минут десять и мне не пришлось бы так лихорадочно соображать, как поскорее добраться до дачи Ковалева. Я решительно свернул в последний проулок и…обмер. Сердце замерло, руки и ноги похолодели, внезапно онемев, от чего я невольно выронил пакеты. Стук – шаг, стук – шаг, стук – два шага, стук – бег. Я резко сорвал со своей головы старую черную шапку, стремглав рванув к деревянному домику, возле которого была припаркована белая тонированная машина, с криво вывернутыми в сторону колесами и торопливо распахнутой дверью со стороны водителя. Я бежал, а перед глазами все плыло, заставляя меня спотыкаться и замедлять ход. -Олег!! – я буквально влетел в калитку, в два прыжка преодолев небольшой дворик и оказавшись на крыльце, оторопело закричав. В ту же секунду меня глухо ударили головой о стену, заставив осесть на землю. -А вот и наш пропащий птенчик прилетел. А ты говорил, что ты тут один. Ай-яй-яй. Нехорошо врать дяде Леше, сопляк. Ой, как нехорошо. – услышал я знакомый голос, от которого мурашки пошли по коже, давая мне понять, что нас нашли, - Кончай его, парни. А этого – в машину. Я ошеломленно вскинул голову, о чем тут же пожалел, застонав от глухой боли. Дергано обернувшись, я увидел над собой одного из бодигардов Леши, который и поприветствовал меня настолько любезно, стоило мне едва заявиться на порог. Осатанев от боли, я подскочил на ноги, врываясь в дом, чудом проскользнув мимо второго бритоголового амбала. Я даже не могу сказать, что меня заставило упасть- удар, которым с разворота на уровне инстинкта одарил меня друг Ромы, либо картина, что предстала перед моими глазами. -Олег!!! – снова истошно завопил я, таращась во все глаза на месиво человеческих костей, на родные серые глаза, полные боли. Ковалев лежал на спине на полу в каких-то двух метрах от меня с вывернутыми под бешеным углом и переломанными тонкими руками, а подле него была разбросана кухонная утварь, рваный халат, разбитые на осколки изношенные донельзя очки, надломленный надвое ободок, все - окрашенные бардовыми пятнами свежей крови, что сочилась из бока светловолосого парня, где была открытая, подобная ядовитому цветку, рана. В гадкой кровавой луже утробно жужжал его мобильный телефон, словно выгрызая и вычищая деревянный пол, окропленный размазано-алым пятном жизни. Я неверяще распахивал глаза все шире, до рези, отчаянно качая головой. Я дернулся, вставая на ноги, в слепом желании разорвать собственными руками этого смазливого урода, что стоял над моим Олегом. Взвившись, я криво поскользнулся, упав в руки телохранителей сына мэра, не добежав до Олега какого-то полуметра. -Максим. Будь хорошим мальчиком. Мы и так уйму времени потратили, чтобы тебя найти. – умиротворенно ответил мне русоволосый парень, в чьих руках я только лишь сейчас заметил пистолет. Шок и ужас смешались в ядовитом рвотном позыве у самого кадыка, заливая мою глотку. -Что с Олегом?! – я отчаянно выворачивал собственные руки, до наивного полагаясь, что мне что-то поможет вырваться из стальной хватки этих натренированных парней с лысыми черепами. -Рома не терпит, когда ЕГО вещи кто-то трогает без его разрешения. И совсем терпеть не может, когда одними прикосновениями нахал не обходится. – без какого-либо чувства сострадания, парень в дутой куртке смачно наступил на изломанную руку Ковалева, втаптывая ее толстой подошвой зимнего ботинка в жесткий пол. Олег закричал так, что мне показалось, словно меня режут. Я в немом забытьи смотрел на его широко раскрытый в агонии рот, белоснежные зубы, залипший к нёбу язык, на то, как дугой прогнулось его тело, словно в призыве моля мучителя продолжить эту пытку. -Не трогай его…- непослушными губами пролепетал я, взглянув на Лешу, -Я тебя прошу, я тебя умоляю, Леша… -Нужно было раньше думать о его шкуре, Макс. Или скажешь, что Рома тебя не предупреждал? – ядовитая усмешка скользнула по его скулам, подобно разряду электрического тока. Я лишь безмолвно перевел взгляд на Олега, который по-прежнему тяжело дышал, лежа на холодном полу. На самом сквозняке. В голове что-то щелкнуло, словно тонкая леска, порвавшись, разрезала мои щеки, и я напрочь забылся в вязком ужасе, парализовавшем конечности и язык. Тут же лопнула еще одна леска, рассекая мои сухожилия, мои нервы, мою волю, мой разум. Мой Олег! -Олежа, ты, наверное, замерз. На полу ведь лежишь, глупый. – я безвольным мешком обмяк в сильных руках, что меня держали, ноги разъехались в стороны, -Тебя бы чем теплым укрыть, глупый. Сквозняк ведь. -Алексей Романович, чего это он? – услышал я где-то за своей спиной, но уже не обращая внимания ни на что. Ковалев, дурак такой, опять на полу спит. Нельзя ни на минуту оставить. -Умом, похоже, тронулся. Ничего, Рома вот-вот приедет, он ему мозги и вправит. -И что делать-то с ним? -Отпусти, позабавимся напоследок. – после этого мои руки стали невыносимо тяжелыми, от чего я рухнул на пол лицом, не сразу сумев приподняться даже на локтях. Я на карачках подполз к Олегу, слепо нащупав под собою халат, изодранный на куски и перепачканный его кровью, не сводя расфокусированного взгляда с изувеченного парня, заботливо его накрывая. -Замерз, мой хороший? – я упрямо поджимал губы, зачесывая его светлые волосы набок, пропуская разливающееся золото меж своих дрожащих пальцев и вглядываясь в его закрытые глаза, - А я все-все купил, что ты сказал. Даже немного кофе. Ты ведь хотел кофе, правда? -М…акс…ты в порядке? – хрипло послышалось со стороны Олега, после чего его свинцовые опухшие веки вяло расползлись, затягивая меня в свои серые бескрайние океаны, - Макс… -Да, у меня все хорошо. Ты полежи немного, ладно? Я тебя в больницу отвезу. Вот полежишь немного, и сразу отвезу. Я тебя укрыл, чтоб не холодно было. – уголки моих губ спазматически сокращались в подобии улыбки, голос надрывно дрожал, а глаза застилала глухая туманная пелена. Усиленно моргнув, я смог прогнать этот окутавший глаза дурман, заставив несколько крупных капель упасть на лицо Олега, прочерчивая на его точеных скулах соленые линии. -Глупый…плачешь что ли? – как-то криво усмехнулся парень, после закашлявшись, от чего из уголка его безупречного рта вытекла струйка крови, -Ты, кстати, выиграл спор. Ободок твой. Правда, они его сломали. – как-то беззаботно заметил Олег, заставив одной своей фразой в моем сердце что-то оборваться. Я снова уронил несколько слез на лицо такого до дурости беззаботного блондина, заставив себя взять дрожащими руками два осколка валявшегося рядом ободка. -Олег…Ты не смей мне тут умирать, ты слышишь меня? – шмыгнув носом, я прижал к себе огрызки кислотной пластмассы, второй рукой взяв улыбающегося блондина за грудки, -Я тебе этого никогда не прощу! -Хэй…Не надо этих соплей…Лучше давай поспорим? – снова эта шальная улыбка на губах и отхлынувший как-то внезапно, или я просто не заметил раньше, цвет его лица, сделав его подобным пергаменту, заставили меня испуганно вздрогнуть, сжав пальцами его олимпийку сильнее, врезаясь ногтями в беспощадную молнию. -О каком споре речь? – губы предательски дрожали, а рука, нервически сжимающая обломки его любимой безделушки, вжималась в мою грудину все сильнее. -Спорим, что мы встретимся с тобой в следующей жизни, а, Пономарев? -Да о какой следующей жизни ты толкуешь?! Я отвезу тебя в больницу и… Громкий выстрел и яркий всплеск в лицо внезапно заставили меня замолчать. Инстинктивно я облизнул губы, ощущая на них знакомый привкус металла. Отчего-то мне так было важно опустить голову, но почему-то второе «я» отчаянно протестовало и не давало мне воли даже моргнуть. Я сидел на коленях, невидящим взглядом глядя в стену, одну руку прижимая плотно к своей груди, а второй держа за грудки онемевшее раз и навсегда тело сероглазого парня, в черепе которого зияла лихая дыра насквозь, из которой неспешно вытекала на пол какая-то вязкая жидкость вперемешку с кровью. -И сколько вы еще собирались смотреть на этот цирк? Я же сказал его грохнуть, едва вы отследили звонок! Ничего нельзя доверить. – послышался до липкой лихорадки пробирающий голос Ромы. После я почувствовал, как мое тело стало внезапно невыносимо легким. Я словно перестал существовать. В тот самый момент выстрела, потеряв всякую связь со своей телесной оболочкой, навсегда забыв каково это – дышать. Навсегда потеряв все. Я, уже будто сидя в кинотеатре, наблюдал за тем, как зеленоглазый брюнет властно поднял меня за локоть на ноги, как взял на руки, вынося за порог. Как последний мой шальной взгляд на Олега позволил мне увидеть, как двое лысых парней откупорили пару канистр, обливая чем-то его еще свежее и до горечи родное тело и его деревянный дом. Уже будто паря над машиной Ромы, я смог увидеть, как яркие всполохи огня ядовито взвились к небу, жадно пожирая все на своем пути и заметая следы прожигающей мою душу бойни. -Выкинь уже эту пластмассу, Максим. Чего ты в нее вцепился как полоумный? – внезапно властно потребовал водитель, протянув руку ко мне, что заставило меня тут же резко вернуться в свое тело. Я резко моргнул, затравленно испещряя Рому взглядом. Вжавшись спиной в стекло, я прижал руку к своему сердцу лишь сильнее, в ужасе вскрикнув. В голове роился лишь один вопрос…Лишь один… -За что, Рома?! За что его?! – закричал я, не в силах снова сдержать слез. -Потому что он посягнул на моё. Это была роковая для него ошибка. – самоуверенно и серьезно ответил темноволосый парень, обгоняя белую тонированную машину, что ехала впереди, неторопливо огибая овраг. -Да ты…Да ты…Будь ты проклят, Рома!! – истошно завопил я, кинувшись на него, выворачивая руль в сторону, что есть силы. -Что ты творишь?! Мы же… В следующую минуту черная дорогая машина с непроницаемыми окнами, словно зловещий саркофаг на колесах, начала свое ломаное падение в овраг, погружая меня в бессознание, отдавая меня в плен всепоглощающей пустоты. А околевшие руки все так же сжимали изломанный кусок такой дорогой ему пластмасски.