На вырост

Домой приходится идти в молчании: ЧанЁль не знает, готов ли он к тому, чтобы ДжонИн вывалил на него все свои переживания. Но что ещё хуже, ЧанЁль не уверен, что мальчишка вообще ему хоть что-то скажет. На улице прохладная весна, так что его ушки и хвост надёжно спрятаны под одеждой. Впервые ЧанЁль жалеет, что не может их увидеть: настроения не вычислишь. - Ты много слышал? – уже у самой входной двери в квартиру спрашивает ЧанЁль. Ему мерзко от своей собственной трусости: он же обещал заботиться о ДжонИне, верно? Так какого чёрта? Очень хочется запустить пальцы в волосы и с силой оттянуть их, чтобы отрезвить голову, избавиться от мутных мыслей. ДжонИн молчит и смотрит глазами-безднами на переживающего ЧанЁля, что-то решая для себя. - Я слышал достаточно, - коротко отвечает он наконец и заходит в квартиру. За какую-то минуту он избавляется от верхней одежды и обуви, после чего исчезает в спальне. ЧанЁль стоит истуканом как был: в мокрых кроссовках, потому что на улице дождь, расстёгнутой куртке и без шапки. В груди разгорается смесь тревоги и злости. - И что именно ты слышал? Достаточно для тебя, чтобы сделать неправильные выводы, или достаточно для того, чтобы оценить трезво? – ЧанЁль едва успевает скинуть кроссовки в коридоре, после чего шлёпает в спальню. - Я прекрасно понял, что я тебе не нужен, хён. Прости, что я тебе мешаю, - холодно отвечает ДжонИн, когда ЧанЁль, не дождавшись ответа, дёргает его за руку. – Как только я стану совершеннолетним, то сразу же исчезну из твоей жизни. - Ты слышал последнюю фразу, одну грёбанную фразу! – догадывается ЧанЁль, и это у него получается не очень тихо. ДжонИн вздрагивает, потому что пальцы на его запястье сжимаются сильнее. - Хён, пусти меня, - ДжонИн пытается вернуть руку к себе, но ЧанЁль каким-то безумным взглядом смотрит на него и его рука сжимается ещё сильнее. А потом резко отпускает. - Если ты так хочешь думать – думай, - слабым голосом говорит ЧанЁль, немного неуклюже цепляя плечом дверной косяк. ДжонИн смотрит ему вслед и глотает слёзы, которые сдерживал ещё с Центра. *** ЧанЁль не любит впадать в депрессию, потому что это состояние его тяготит, и он искренне не понимает, как некоторые люди депрессируют постоянно. И сейчас, когда в квартире атмосфера испорчена по самое не хочу, ЧанЁль готов лезть на стенку. ДжонИн, видимо, тоже не очень в восторге от происходящего, потому что он угрюмо молчит, а ещё он выглядит бледнее. «Недосыпает», - думает ЧанЁль. На тренировку ДжонИн всегда собирается быстро. Он никогда не делится впечатлениями с ЧанЁлем, никогда не говорит о своих достижениях. О том, что его питомец способный малый, ЧанЁль узнаёт нечаянно от тренера. И это почему-то обидно: он бы совсем не отказался, чтобы мелкий перед ним похвастался. Он решает это исправить. ДжонИн растягивается где-то в углу зала, игнорируя насмешки в свою сторону касательно ушек и хвоста, касательно возраста и быстрого роста. Тот упрямо молчит. - Эй, зверьё! Ты долго кислород переводить будешь? Вали уже в свой зоопарк! – приятный на вид юноша выплёвывает неожиданно ядовитые слова. ДжонИн молчит. - Да ладно тебе, зачем в зоопарк отправлять? – вступает в разговор другой мальчишка. – Его бы лучше на опыты. Вон сколько материала! ЧанЁль не может больше стоять за дверью и наблюдать за происходящим в зале, но всё ещё удерживает себя. Подростки обступают ДжонИна, явно не желая ему добра. С такими гадкими улыбками добра не желают. - Отпустили его! Бегом! – ЧанЁль вне себя от ярости – его питомца только что пытались избить, видимо, и без того унизительных толканий им показалось мало. ДжонИна тут же выпускают, а растерянные малолетки, которые вообще-то здоровые лбы, зашуганно смотрят на злого ЧанЁля, который выше любого из них минимум на полголовы. *** - Почему ты мне ничего не сказал? – ДжонИн отводит глаза, не желая отвечать. – Ты же у меня умный! Мог и догадаться попросить помощи у меня, раз до тренера не дошел. ЧанЁль смотрит на насупленного мальчишку, у которого по лицу начинают катиться слёзы. Ещё чуть-чуть, и мордашка искривится в гримасу страдания. - Я буду присутствовать на каждой тренировке, я договорился, - как бы между прочим сообщает ЧанЁль. – Ты будешь танцевать дальше, но под присмотром, оболтус. ДжонИн обнимает ЧанЁля за талию и утыкается носом ему в грудь. - Хочешь, я научу тебя играть на гитаре? – предлагает ЧанЁль, вытирая с мягких, всё ещё пухлых щёк слёзы. ДжонИн кивает. – И ты всё ещё думаешь, что ты мне не нужен?