Бывшая жизнь

- Подарок мой новогодний, - довольно сказал Ян, осторожно похлопывая мужа по едва-едва наметившемуся животику. Это была ещё даже не округлость, а просто пару дней назад стало заметно – пока только им двоим, - что живот Витькин уже не такой плоский, как всегда. Причём пополнел только он – вся фигура омеги оставалась такой же стройной и подтянутой. Витька, из-за своего нового положения ставший чуть более эмоциональным, чем всегда, пылко обнял мужа. - Если будешь задерживаться, позвони, ладно? Я сегодня дома, так что хочу эту попробовать приготовить… Как её… Лазанью. Мальцев оставил рецепт, он в общем простой, но надо, чтоб она не остыла. - Хорошо, Витюш. Если что – я позвоню. – Альфа обхватил ладонями щёки мужа и поцеловал его губы так нежно, как он прикасался бы к святыне. – Будь осторожен, береги себя. Омега засмеялся: - Да что со мной дома-то случится? - А помнишь, как ты порезался? Швы накладывать пришлось… Не знаю, Вить, я почему-то всё время волнуюсь за тебя. - Ми-илый… Это мне полагается беспокоиться по пустякам. Кстати, ты на обратной дороге не будешь проезжать мимо «Морозко»? Если вдруг там окажешься, захвати мне большое ведёрко такое «Роки Роуд». - Кварту? - Её, родную. Что-то мороженого хочется. - С селёдкой? – засмеялся альфа. - Не-ет… До такого ещё не дошло. Альфа уехал на работу, к своим совещаниям, проектам и открытым слушаниям. Омега, проводив его, бросил вещи в стиральную машину, позвонил на свою работу, напомнив помощнику технолога о температурном режиме в теплицах, выслушав в ответ привычное ворчание «Да знаю я, знаю, вот ты контрол-фрик несчастный, и по выходным неймётся». Всё это время ротвейлер, обычно медлительный и неповоротливый, гладким толстым меховым ужом вертелся у него под ногами, это означало – он хочет гулять. Витя, подумав, решил сначала вывести пса, а потом заниматься домашними растениями, поскольку это уж песня долгая. Зелени в доме было много, он сам об этом постоянно заботился. И теперь право цветов не существование не надо было отвоёвывать у мужа – Яну нравилось мирное и красивое хобби его омеги. Они с Яном рассчитывали вернуться с дачи весной, попозже, но когда перед самым Новым Годом беременность омеги всё-таки подтвердилась, они решили перебраться в городскую квартиру уже в конце февраля. Ян был в невероятном, бурном детском восторге, он без конца пытался найти будущего ребёнка на расплывчатом изображении снимка УЗИ, омегу своего осыпал подарками и вкусностями и стремился выполнить любую его просьбу. Впрочем, это было нетрудно – Витя был очень неприхотлив. Он редко просил альфу о чём-либо, и просьбы его были практичными – никакого отношения к капризам беременных омег, к которым альфам зачастую так сложно быть снисходительными, они не имели. Витька не был склонен ни к истерикам, ни к «качелям» темперамента, но сам подмечал за собой немного большую, чем раньше, чувствительность. Например, однажды, ещё в загородном доме, Ян, пришедший домой с работы, обнаружил, что свет не зажжён ни в одной комнате – оба этажа, мансарда и цоколь были погружены в темноту. Встревоженный альфа окликнул мужа – тишина. Он, как был в пальто, метался по первому этажу, пока слуха его не достигли едва слышные звуки с веранды. Омегу своего он нашёл именно там. Витька сидел, завернувшись в куртку, и, обхватив себя руками, тихо плакал. Ян рухнул перед мужем на колени и прижал к себе: - Витенька… Милый, что случилось?.. – сбивчиво, испуганно зашептал он. – Любимый, что с тобой? Господи, что с тобой, почему ты плачешь? Омега только молча уткнулся лицом ему в грудь. По щекам его продолжали ползти слёзы. Но уже через несколько минут он успокоился, и когда чуть позже они пили с мужем чай, Витька, смеясь, пытался объяснить, что же с ним случилось. - Сам не знаю, накатило, - качал он головой. – Знаешь, бывает иногда. Но я всегда как-то держал в руках себя, а тут… Вот правда, не могу сам сказать, чего это я. Просто как-то вот так грустно стало… Сижу и плачу, хотя ну вот не из-за чего. Из-за несовершенства мира. - Витюш, - ласково произнёс Ян, беря и целуя омежью руку. – Не пугай меня так, пожалуйста. Я чуть с ума не сошёл, я же думал, с тобой что-то случилось. - Больше не буду, - заверил его муж. – Самому теперь дико. - Да ничего, хороший мой, ничего страшного. Если вдруг тебе станет грустно или плохо – позвони мне. Пашке позвони. Ещё кому-нибудь. У тебя столько друзей! И главное помни – мы с тобой ребёнка ждём, - альфа нежно сжал пальцы возлюбленного. - Скоро ты подаришь нам с тобой маленькое счастье. Не из-за чего грустить, тут только радоваться можно, милый! - Я думаю, это и есть из-за беременности. Гормоны. Вот меня и плющит. Надо себя контролировать. Ты не волнуйся, Янни, со мной уже всё хорошо. Это просто гормоны. Сейчас, собираясь на прогулку с собакой, Витька, улыбаясь, вспоминал последовавшую за этим вечером ночь. Омеги во время вынашивания детей часто отмечают возросшие сексуальные аппетиты, а что до альф – их новый аромат омег, беременных от них, часто тоже возбуждает не меньше, чем аромат течных. Просто хочется по-другому – не «валить и трахать», а долго, с наслаждением ласкать своего, именно своего омегу, потому что большего свидетельства принадлежности тебе, чем твой ребёнок под сердцем, и быть не может. Вот и их тогдашняя ночь была такой. Альфа был неутомим, а омега чувствовал, как прикосновения любящего его человека смывают, как упругие струи горячего душа, весь груз отрицательных эмоций, была ли их причина реальной или воображаемой. Они занимались любовью как впервые, столько нового было в привычных объятиях, ласках, глубоких нежных поцелуях, которыми они оба не могли напиться, в жарких долгих соитиях, во время которых альфа и омега и в самом деле переставали различать, где один из них, а где другой, когда они становились единым целым. Вслух они этого они не произносили, но оба одновременно поняли, что заново полюбили друг друга в ту ночь, и каждый из них с тех пор исподволь стал давать чувствовать это своей паре. Воспоминания были такими тёплыми, что физически грели Витьку, бродящего в предвесенней сырости пасмурного февральского утра по пустому парку. Данте быстро сделал свои дела, и теперь флегматично и целеустремлённо ворошил носом снег у дерева, а его хозяин-омега думал о том, что теперь у него не осталось никаких сомнений. Вот именно теперь он живёт, он счастлив. Хотя началом его второго брака была просто благодарность альфе и желание устроить наконец свою судьбу и получить хоть что-то стабильное после всех передряг, нервотрёпки, постоянного дискомфорта и унижений первого брака – теперь-то он точно знает, что любит мужа. Им хорошо вместе. Через полгода родится у них малыш, и они станут обычной счастливой семьёй. Из тех, что, по мнению великого писателя земли русской, счастливы одинаково. Не то, чтобы жизнь Витьки стала другой после этого вечера и ночи, а просто она словно стала более реальной, настоящей, он в ней окончательно уверился… Так он об этом думал теперь, так это определил для себя. Было прохладно, Витька держал свободную руку в кармане, чтобы не зябнуть, и время от времени сквозь тонкую ткань подкладки поглаживал свой ещё почти плоский живот. И снова улыбался. Позади по снегу, уже влажному, тяжёлому, начинающему таять, заскрипели чьи-то шаги, но Витька их не слышал. Он так и не сделал операцию на больном ухе – её отложили на год с лишним, из-за беременности омеги и предстоящего ему кормления. Поэтому он вздрогнул, когда его плеча коснулась чья-то рука. И сильно удивился, увидев бывшего тестя. - Максим Петрович… - растерянно сказал он. – Здравствуйте. Вы к Владу приехали? - Здравствуй, Вить, - кивнул старший омега. Лицо его, как показалось младшему, было не то расстроенным, не то озабоченным. – Нет, я не к Владу… Он со мной снова не разговаривает. Я к тебе. - Ко мне? А-а… Ну, пойдёмте к нам домой тогда, я вас чаем напою. Максим Петрович замялся. Но Витька уже взял Данте на короткий поводок: - Пойдёмте. Холодно тут стоять же. Не стесняйтесь, Яна нет дома, он на работу уехал. Гость согласился, и Витя повёл бывшего тестя домой. Помог ему снять куртку, и, пока хозяин вытирал псу лапы, Максим Петрович побродил по гостиной. - Какая красивая квартира, - заметил он. – Элегантно так всё, стильно, просторно, и при этом удобно. У нас, сам знаешь, «типа авторский дизайн», не жилище, а иллюстрация из журнала модных интерьеров. Красиво, но жить невозможно. Только и остаётся перед гостями хвалиться. А это что за цветок? - Адениум. - Очень красивый… Ты всё так же увлекаешься цветами, да? Прелесть. Хорошо, когда работа и хобби совпадают. Ты же на работе у себя тоже цветочными культурами занимаешься, как и раньше? - К летнему сезону. Зимой клубникой в основном и зеленью. У меня пять теплиц и грибы ещё. - Вот как… Удивительное дело – мы с тобой стали намного ближе общаться, когда ты расстался с моим сыном… Когда ты собираешься в декрет? - Ну-у… Я не думал ещё об этом. Мне нравится работать, так что не знаю, месяцев в восемь, наверное. Посмотрю, как чувствовать себя буду. - У меня по-разному прошло. Первая беременность, когда Влад родился, была просто кошмарной. Жуткий токсикоз, риск невынашивания, я с двадцатой недели с сохранения не вылезал. И роды были сложные. Когда я вторым забеременел, я уж ко всему готовился… А потом выяснилось, что зря, второй сын вообще без проблем - и выносил, и родил так, что и сам не заметил. Может, поэтому они такие разные, какой Валюшка лёгкий, и какой Влад… Ты очень хорошо выглядишь, Витя. Видно, что у тебя всё легко проходит. Младший омега кивнул, ставя на огонь чайник в открытой кухне. С улыбкой мотнув головой на протесты Максима Петровича «Да не надо, что ты, не беспокойся…», он моментально соорудил несколько бутербродов с красной икрой и маслом, нарезал сыр, извлёк из холодильника упаковку с заварными пирожными и ткнул кнопку на кофе-машине. - Разве тебе можно кофе? – спросил бывший тесть. - Декаф можно. Угощайтесь, пирожные из «Союза», фирменные. Пашка вчера приволок. - Спасибо, дружочек. Максим Петрович деликатно взял маленький бутерброд, отпил кофе. Вздохнул, словно готовясь к какому-то не очень приятному разговору – Витька под этот вздох почувствовал, как сквозняк, неясный отголосок былых проблем первого брака, и тут же прогнал это ощущение. К чертям прошлое. Но старший омега положил на блюдце недоеденный бутерброд и, снова вздохнув, начал: - Витя, я, вообще-то, пришёл к тебе с чем-то вроде просьбы. Если честно, мне это решение далось непросто, я уже несколько ночей не могу нормально спать из-за всего этого. Я прекрасно понимаю, что у тебя давно другая жизнь, ты замужем, ждёшь ребёнка, и тебе должно быть вполне закономерно наплевать на проблемы бывшей семьи. Но я-то… Я, к сожалению, новой жизни не начал, да меня и моя устраивала бы, но… - Влад? – коротко спросил Витька. - А кто же ещё. Муж мой самоустранился от всего этого, да ты же знаешь Геннадия Алексеевича. «Он уже взрослый, он альфа, сам пусть за себя отвечает». Но Витя… Ты не представляешь, что у нас происходит. Пока ты был на даче, Влад… Словом, у него было несколько бесед со мной, с Альбиной, и он говорил о том, что уверен… Словом, в том, что ты к нему вернёшься. В последний из таких разговоров Альбина и сообщила ему о том, что ты не только не собираешься уходить от своего нового альфы, но и ждёшь от него ребёнка, и у вас всё очень благополучно. Он с тех пор… Как бы тебе сказать… Очень неразумно себя ведёт. Пожав плечами, Витька заметил: - Можно подумать, Влад когда-то был образцом разумности. - Витя, на этот раз он просто… Я не знаю. Словом, он собрался вступать в брак. Назло тебе. Витька уставился на бывшего тестя с выражением удивления и растерянности: - Чего? А мне-то, по его мнению, какое зло от того, что он вступит в брак? - Витенька, да он совсем, как Валя говорит, поле потерял. Всё бы ничего, у него один такой уже был, если ты помнишь… - Да-а, что-то припоминается. Дима, по-моему? - Денис. Студентик из педа. Три месяца прожили фактически, потом Влад его прогнал, но никто, включая, по-моему, и самого Дениса, об этом не жалел. Но сейчас дело другое. Этот парень, Егор, он наш сосед, и давний поклонник Влада, влюблён в него с детства. Понимаешь?.. - Так это же хорошо, - недоумевающее сказал Витька. – Просто замечательно. Будет у него мотив терпеть Владиков характер и все его примочки. - Да дело всё в том, что Влад его не лю-бит! А во-первых, от влюблённого омеги не так-то просто потом избавиться, а этот Егор, он прямо как не в себе… А во-вторых, Влад не глядя ломает парню жизнь, и неизвестно что делает со своей. И при этом открытым текстом говорит, что делает это назло тебе. Я очень боюсь, что вся эта история плохо закончится. Привычно шмыгнув носом, Витька хмуро спросил: - А от меня-то какая может быть польза? - Витенька, - простёр руки к бывшему зятю Максим Петрович. – Он всё это время искал встречи с тобой, но ты не соглашался… И я тебя прекрасно понимаю, я бы тоже на твоём месте хотел бы как можно скорее обо всём этом забыть. Но… Может быть, ты всё-таки согласишься с ним поговорить. - О чём, Максим Петрович? Просить его в брак сдуру не вступать? - Ну, нет, конечно… Хотя… Витенька, я не знаю. Я единственное, что знаю, что он бесится из-за тебя. Дураку ясно, что я не имею права втягивать тебя в эту историю, но я просто прошу, может быть, ты согласишься? Пусть он поймёт, что этот глупый брак ничего не даст… Ничего не изменит. Просто поговори с ним. Младший омега покусал губу, в то время как старший не сводил с него пристального просительного взгляда. - Максим Петрович, я ведь беременный… Я не только за себя, но и за ребёнка отвечаю. А Влад со своим характером… Словом, я нервничать не хочу. - Понимаю, - вздохнул тот. – Ребёночек – это самое важное для тебя сейчас. - Да не только, - пожал плечами Витя. – Мне бы не хотелось, чтобы и Ян знал о том, что я с Владом встречался. Да и самому неохота. Зачем?.. Максим Петрович, вы меня простите, но у меня и в самом деле давно другая жизнь. А Влад… Ну, я тут в общем-то солидарен с вашим альфой-супругом. Он давно взрослый, и вам бы не стоило с ним так нянчиться. Он не может не понимать, что делает. - Вот когда твой маленький подрастёт, ты меня поймёшь, дружочек, - вздохнул Максим Петрович. – А Влад, он уже дошёл до той стадии, что называется, «Назло папе уши отморожу». Понятия не имею, как с этим справляться, попытался на него воздействовать – он в крик, и с тех пор не разговаривает со мной, уже скоро неделя. Я и к тебе пришёл поэтому, не столько добиться результата, сколько, если честно, для очистки совести. Я всё прекрасно понимаю. Максим Петрович встал со стула, поправил элегантный кардиган и протянул бывшему зятю узкую руку: - Спасибо за угощение, Витя. Очень вкусно. И икра замечательная, тебе она сейчас очень полезна. Насчёт меня не беспокойся. Я и в самом деле не вправе быть на тебя в претензии, потому что на твоём месте вёл бы себя абсолютно точно так же. И даже был бы со мной значительно менее гостеприимен. Ты меня извини за беспокойство, пожалуйста… Когда за понурым омегой закрылась входная дверь, хозяин квартиры вернулся в столовую и, усевшись за стол, задумался. Думал он долго, взвешивая «за» и «против», и в конце концов твёрдо решил в эту историю не вмешиваться. Может быть, ещё осенью он и согласился бы увидеться с бывшим мужем, а теперь… Он был частью прошлой жизни, той самой, от которой Витька наконец счёл себя избавившимся, и снова тащить застывшую грязь рухнувших болезненных отношений в новую, спокойную и счастливую жизнь не хотелось. Правда, покалывает немного совесть… В конце концов омега плюнул на всю эту историю и принялся заниматься цветами, это всегда ему помогало, успокаивало, и во время возни с землёй и растениями к нему часто приходили дельные мысли и верные решения – размеренность работы помогала. Не понравилась Вите эта формулировка – «из-за тебя». Что значит – из-за него? Из-за того, что он сумел построить семью после развода, а Влад так и мыкается один? Ну так это всяко не Витька виноват. Как, собственно, и в самом разводе. Он честно пытался всё восстановить, Влад же и не захотел. Так, ну вот что, надо уметь отделять личную шерсть от государственной. Если бывший муж придумал себе универсальную причину, объясняющую все его проблемы и неудачи в личной жизни, - Витьку, то это не означает, что так оно и есть. Пусть Владик думает, что хочет, и делает, что хочет, куда бы это его ни завело. В конце концов, пять лет потрачено на попытки объяснить ему что-то, хватит. Сколько можно его спасать, притом что ничего, кроме ушата грязи тебе же на голову, ты никогда за это не получишь?.. Владик так любит поучать всех вокруг. Ну, вот пора ему и самому начать чему-то учиться. Если получится.