Бывшая жизнь

Молодой омега в форменной белой рубашке с позолоченным бейджем, на котором было выгравировано «Савин Евгений, продавец-консультант», улыбался, стоя за своим прилавком. Из пятерых или шестерых сотрудников ювелирного салона именно этот некрасивый мальчик показался Яну, тем не менее, самым приятным, хотя бы потому, что улыбался искренне, а не заученно-натужно – и его альфа и попросил помочь. Евгений, ловко обогнув громадную вазу с ветками цветущей груши, подошёл к прилавку с цепочками и вежливо произнёс: - Чем я могу быть вам полезен? - Будьте любезны, - медленно сказал Ян, переводя взгляд с продавца на украшения и обратно. – Я хотел бы выбрать подарок для супруга. У него день рождения. - Что вас больше заинтересовало – браслет, цепочка, кольцо? - Браслеты он не любит… Колец тоже почти не носит, только обручальное, у него работа связана с землёй, и украшения на руках ему мешают. Лучше всего подобрать цепочку. Мне бы хотелось приобрести что-нибудь необычное, при этом не броское вульгарно-дорогое, а элегантное, строгое и изящное. - В какую сумму вы планируете уложиться? - Скажем так – мне не нужен супер-эксклюзив, но если вещь мне понравится, о цене я буду думать в последнюю очередь. Мне хочется сделать настоящий подарок. Евгений понимающе наклонил голову, справедливо предвкушая крупную продажу – очевидно, юноша уже рассмотрел и оценил костюм, часы и пальто покупателя. Прояснив техническую сторону сделки, он приступил к творческой и спросил, чуть понизив голос: - Ваш супруг блондин или брюнет? - Он тёмный шатен, белокожий, с голубыми глазами. - Тогда я посоветую вам одну из этих вещей… С этими словами омега ловким жестом извлёк из витрины обитый тёмно-синим бархатом небольшой лоток – на ткани благородно-неярко поблёскивали несколько цепочек из белого металла, разного плетения и толщины. Взгляд альфы сразу упал на одно из украшений, плоскую «дорожку» около пяти миллиметров шириной, плотную, но при этом изумительно тонкой, ажурной работы, и он любовался вещью под негромкий приятный монолог консультанта: - Темноволосым и белокожим людям, особенно обладателям светлых глаз, не особенно идут украшения из жёлтого традиционного золота. На них гораздо лучше выглядит золото белое, серебро… Ну, а это платина, девятьсот пятидесятая проба. Потрясающий подарок, очень ценный. Та цепочка, на которую вы обратили внимание, это двойная «абината», одно из самых лучших мужских плетений. Длина от пятидесяти трёх до пятидесяти пяти сантиметров, регулируется застёжкой вот тут… Сейчас, весной и летом, когда снимаем верхнюю одежду, дарить украшения – это самый верный шаг. Если ваш супруг носит вещи с довольно глубоким вырезом, эта цепочка будет смотреться очень стильно. Ян улыбнулся, вспомнив, что Витя и в самом деле любит футболки и кофты с V-образным вырезом, подчёркивающим его стройную шею и прямые плечи, и часто их носит. Это окончательно решило дело, и через десять минут альфа вышел из салона, унося бархатный футляр с цепочкой и оставив довольного Евгения подсчитывать сумму комиссии. На улице бушевала весна, всё распускалось и цвело, прохладный ветерок кружил позёмкой по асфальту лепестки вишен и яблонь, которые он, как мальчишка-хулиган, сорвал по городским скверам. Свежесть весеннего воздуха в центре города, правда, была немного подпорчена заметной примесью бензинового выхлопа, и Ян, сморщив нос, забрался в машину. В их посёлке, Октябрьском, воздух намного чище – там нет никаких предприятий, и машин не так много, и те чаще стоят на парковках, дожидаясь хозяев, а не ездят бесконечным потоком туда-сюда. Самое замечательное место для того, чтобы растить, как выражается Витька, потомков, а как раз они с супругом чуть больше, чем через три месяца станут родителями. Поворачивая с оживлённой магистрали на загородное шоссе, Ян с улыбкой размышлял о том, что жизнь, за минусом различных мелких недочётов, становится абсолютно прекрасной. Всего лишь год назад всё было по-другому, и он это остро чувствовал, как бывает со всеми глубоко влюблёнными. Хотя ему удалось заполучить в мужья того, кого он любил до самозабвения, и теперь обожаемый супруг был рядом, они вместе жили, вели хозяйство, Витя с радостью обустраивал их квартиру и дачу, учился готовить, вынося мозг своему другу Пашке, и искренне старался доставить Яну удовольствие, занимаясь с ним любовью – всё равно альфе постоянно казалось, что Витя на самом деле не любит его. Витя, поселившись у Яна, быстро понял, что нравится ему, и что именно поэтому альфа готов предоставить ему всё – кров, деньги, вещи… В один из дней, когда омега только выписался из больницы, между ними произошло нечто вроде объяснения. Витька тогда ещё был явно не совсем здоров, к вечеру у него поднималась температура, его начинало знобить, мучила слабость и противная тупая боль в повреждённом ухе. Но это не останавливало беднягу в постоянных попытках выйти снова на работу и начинать искать жильё, которые он мотивировал нежеланием становиться нахлебником. Ян же углядел в этом другой смысл. Омега, по его впечатлениям, счёл естественным, раз уж он небезразличен своему благодетелю, что у альфы возникнет требование платить за гостеприимство единственным доступным способом – собой, но сама мысль об этом была Витьке отвратительна. Шульман уже успел достаточно хорошо изучить некоторые яркие черты личности своего возлюбленного, и знал, что перед ним натура, что называется, цельная. И он поспешил немедленно прояснить ситуацию. - Ты мне нравишься, - просто подтвердил он в том разговоре. – Мне никто и никогда так сильно не нравился. И именно поэтому я никогда, слышишь, Витюш, ни-ког-да не потребую от тебя ничего подобного. Ты мне слишком… Словом, если вдруг ты сам, сам почувствуешь, что хочешь стать мне больше, чем просто другом и соседом, я буду счастлив. Но твоя благосклонность как плата мне не нужна, я о другом мечтаю… И сам себе не прощу, если даже мысль допущу воспользоваться твоим бедственным положением. Этот его шаг оказался верным. Омега, по натуре доверчивый и не склонный выискивать скрытые смыслы, успокоился и поселился в самой маленькой из комнат, по мере сил участвуя в общем хозяйстве. Постепенно жизнь налаживалась, они, естественно, сближались, и однажды омега решил, что быть партнёром надёжного и любящего альфы естественнее, чем горстями пить подавляющие и маскирующие течки средства. Они стали любовниками, а потом, вот такой же буйной весной, Ян предложил Вите вступить в брак. Он непривычно для себя робел при этом, предполагая, что любимый, переживший неудачное супружество, откажет ему или будет долго раздумывать над предложением. И очень обрадовался, получив спокойное и ясное согласие. В дождливый, но тёплый августовский день на скромной церемонии Витя стал его мужем, а медовый месяц молодожёны провели в поездке по Европе. И вернувшись, стали жить уже как семья. Тогда-то альфа и почувствовал, как радость от сбывшейся вроде мечты отравляется постоянным ощущением того, что поводом для омеги послужила не любовь к нему, а просто желание отплатить за доброту и щедрость. Что Витя благодарен, уважает его и ценит то, что Ян даёт ему, но это не любовь. Шульман старался отбросить эти мысли, забыть о них как о глупых и беспочвенных, придумывал объяснения для себя. С одной стороны, Витька просто не слишком эмоциональный, по натуре тихий и не особенно разговорчивый, и то, что он не говорит о своих чувствах, не означает, что он их не испытывает. С другой – как бы там ни было, он теперь его муж, они вместе, и какая в конце концов разница – почему. Главное, что это так. И эти мысли альфе очень помогали, и ему и в голову не приходило заговаривать с супругом на эти темы. Ян и сам для себя затруднялся определить, когда именно всё изменилось. Наверное, тогда, когда Витька согласился в каждую из своих течек хотя бы раз заниматься сексом без предохранения. Омега был готов стать папой его детей – разве это не признание? При том, что выражать чувства словами Витя так и не научился, собственно, чаще прибегая к улыбкам, прикосновениям и поцелуям. И во всём этом было всё больше нежности, искренности и доверия, он становился раскованнее и больше позволял – и себе, и мужу. И прежние мысли уже почти не посещали Яна, для них не оставалось поводов. Ну, а под этот Новый Год омега, то и дело запинаясь, со смущённой улыбкой сообщил Яну, что у них будет ребёнок. Всякий раз с тех пор, вспоминая об этом моменте, Ян, в общем-то чуждый пустой сентиментальности, чувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы – от заново переживаемой неистовой детской радости и безумного восторга, испытанного тогда. В городской квартире Витьки не оказалось, и Ян, сбросив весеннее пальто и костюм, переоделся в джинсы и пуловер и отправился на дачу. Естественно, там его любимый и нашёлся, между парников на грядке с зеленью – он сосредоточенно срезал салат и перья молодого лука. На деревянном столике под навесом лежала пучками яркая редиска в обрамлении сочной курчавой ботвы – картинка, при виде которой какой-нибудь фотограф-любитель схватил бы свою зеркалку и не отошёл бы от столика до вечера. - Красота какая, - искренне восхитился альфа. Витька, который видел мужа, но не слышал его слов, улыбнулся, встал с земли и подошёл ближе. - Что? - Я говорю, красивая редиска у тебя выросла. - Угу. Экологически чистая. Только мне нельзя много. Завтра утром Пашка придёт, соорудит окрошку. Э-эй, у меня руки грязные… Яна это не остановило – он устроил ладони на талии мужа, притянул его к себе, насколько позволял уже прилично выпирающий живот омеги, и долго, нежно целовал его. Неохотно оторвавшись от губ супруга, он сказал тихонько: - Солнце, а ты хоть помнишь, что у тебя день рождения сегодня? - Помню, - улыбнулся Витька. – У тебя планы? - Если ты не возражаешь, всё делаем так... Собираем овощи, едем в город, ты переодеваешься, я везу тебя к Юлию Михайловичу, он осматривает вот это восхитительное пузико, - альфа приподнял льняную старенькую кофту супруга и, опустившись на колено, несколько раз осторожно коснулся губами тёплой гладкой кожи его округлого живота. – Ну, а после мы идём в твой любимый «Раут», заказываем всё, что ты хочешь, и празднуем вдвоём. Потом за нами приезжает конный экипаж, и мы едем домой. - Конный?.. - Да. Мне кажется, это довольно… Романтично. Разве нет? - Очень. Когда мы катались в такой тележке по Праге, мне очень понравилось. - Вот-вот, твои тогдашние восторги меня и вдохновили, - воодушевился Ян, видя, как загорелись глаза супруга. – Так вот… Мы приезжаем домой… Кстати, о Праге – ты ведь помнишь, чем мы занимались, когда возвращались с конной прогулки в отель? - Ну-у… Мог и забыть кое-что, - невинным тоном сообщил Витька. - Напомнишь сегодня. - От себя добавить можно? - Нужно! Супруги дружно рассмеялись, Ян взъерошил короткие густые волосы мужа и продолжил: - Вот, ну а завтра наша задача – подняться хотя бы к десяти, потому что в половине одиннадцатого придёт Пашка, и мы поедем сюда, начнём мариновать мясо, готовить окрошку… И весь завтрашний день празднуем твой день рождения с кучей гостей. Как план? - Лучше не бывает. Согласен со всеми пунктами вместе и с каждым в отдельности. Вернувшись в городскую квартиру, Витя забрался в душ – впереди был визит к врачу и поход в ресторан. Пока супруг предавался водным процедурам, к которым он имел большую слабость, Ян решил перекусить - отрезал ломтик хлеба, смазал его майонезом, уложил сверху кусок холодной осетрины и моментально съел всё это, запивая несладким чаем. Ресторан рестораном, а у него с завтрака маковой росины, как говорится, во рту не было, ещё заурчит где-нибудь, пока они у врача будут. Неприлично как-то. Закончив с трапезой, он смахнул со стола крошки и прошёл в комнату, где его муж, в махровом банном халате, внимательно разглядывал свои вещи в платяном шкафу. - Как мне лучше одеться? – спросил он. – Поскромнее или поярче? - Как сочтёшь нужным, солнце моё. У тебя отличный вкус. Омега улыбнулся и извлёк из недр шкафа несколько вещей. Выбор свой он под весёлые возгласы и аплодисменты альфы, довольного импровизированным показом мод, остановил на мягких тёмно-серых вельветовых брюках, недавно купленных им в салоне одежды для беременных омег и очень удобных, не сдавливающих его растущий животик, к ним именинник подобрал тонкую кофту на два тона светлее (альфа с удовлетворением отметил, что у кофты именно такой вырез, какой нужен для того, чтобы эффектно преподнести подарок). Всё это он увенчал кардиганом сливочного цвета с укороченными рукавами. Облачившись в выбранные вещи, Витька покрутился перед мужем и получил полнейшее одобрение. Яну вообще нравилось, что муж не стесняется своего положения, не прячет живот и остренькие холмики набухших сосков под мешковатыми бесформенными тряпками. По его мнению, ничего прекраснее любимого омеги, готовящегося дать жизнь его ребёнку, и быть не могло, и он готов был любоваться этой картинкой вечно. Юлий Михайлович Рудинштейн, доктор-репродуктолог, ведущий Витькину беременность, тоже остался доволен видом пациента. - Витенька, - улыбнулся он, когда супруги вошли в кабинет. – Ян, здравствуйте. Вы пока посидите за ширмой, я осмотрю вашего мужа, ну, а на ультразвук вы к нам присоединитесь. Вы всё же решили узнать пол и статус, или остановитесь на варианте-сюрпризе? Ян просительно взглянул на мужа – и омега с улыбкой кивнул. Доктор, просияв, указал будущему отцу на скамью, на которую тот и сел. Витька за ширмой разделся и забрался на кресло, показавшееся альфе с виду очень неудобным. Ян передвинулся на своей скамье чуть в сторону и смог видеть лицо мужа, его руки, закинутые за голову для удобства, и то, как доктор осторожно и внимательно ощупывает его грудь. Они разговаривали, совсем негромко, и до Яна долетали лишь отдельные слова. Из них он, впрочем, заключил, что с мужем всё в порядке, он хорошо себя чувствует, и доктор результатами осмотра доволен. От мыслей его отвлёк голос Юлия Михайловича, пригласивший его за ширму. Ян уселся на удобный мягкий пуфик рядом с кушеткой, на которой с комфортом возлежал Витька. Альфа погладил мужа по плечу и взял в ладони его руку, не отрывая взгляда от любимого лица. Омега лежал смирно, чуть улыбаясь, под тонкой белой кожей, натянувшейся на уже большом полушарии живота, едва заметно голубели венки. Доктор Рудинштейн принялся водить датчиком по поблёскивающему гелю, и пара всматривалась в мельтешащие смутные образы на экране. - Вот головка, - показывал врач. – Вот ножки. Видите? Вот уже можно и личико рассмотреть. Плод развит как нужно, двигается активно… - Да уж, - отозвался будущий папа, с некоторых пор чувствующий эту активность на себе во всех смыслах слова. Доктор и альфа засмеялись, и первый произнёс: - Что ж, вы хотели знать, кто же у вас ожидается… - Да, - хором подтвердили супруги. В холле Витька перед зеркалом надевал свой кардиган, то и дело бросая взгляд на Яна – у того с лица никак не могла сойти совершенно блаженная улыбка. Омега хмыкнул и потряс мужа за плечо: - Э-эй, очнись, отец-героин. Ты меня ещё в ресторан ведёшь. - Сбылась мечта идиота, - тихо усмехаясь, сказал альфа. – Девочка. У нас будет девочка, Витюш. Дочка, наша с тобой дочка. Маленькая бета. Будь я чуть более эмоциональным и склонным к театральным эффектам, я бы залез на крышу и орал оттуда на весь город. Впрочем, я и сейчас от этого недалёк. - А если тебя подчинённые в таком виде увидят? – поинтересовался Витька, энергично почесав затылок. – Нет, не надо. Слушай, я есть хочу уже. - Пойдём, папочка, пойдём, нас столик ждёт в твоём любимом пафосном, но адски вкусном ресторане… Их мирную беседу прервал чей-то истерический крик: - Нет!!! Нет, я не буду!!! И не смейте мне даже говорить об этом!!! Мимо супругов – Ян успел взять мужа за руку, - и ещё нескольких посетителей клиники пробежал молодой парень в надетой как попало одежде, в свитере наизнанку, с покрасневшим, искажённым гримасой лицом. Громко всхлипывая, он принялся дёргать ручку входной двери – найдя наконец, в какую сторону она открывается, парень выбежал на улицу и рухнул обессиленно на скамью у входа – в стеклянную витрину его было хорошо видно. Он не плакал, только мерно стучал кулаком по планкам скамьи. Витька сказал растерянно: - Это же Егор. - Какой Егор? – не понял Ян. - Муж Вишневского. - А-а, тот Егор. Ну… Надеюсь, с ним всё в порядке. - Да не похоже. В холл тем временем вышел врач – молодой омега, со встревоженным лицом, и рослый, плечистый альфа, в котором нахмурившийся Витька узнал бывшего мужа. Доктор что-то быстро говорил Владу, и тот молча слушал, кивая. Омеге надоело на них смотреть, он пожал плечами и снова отвернулся к зеркалу. Ему явно не хотелось портить праздничное настроение встречей с экс-супругом. Ян последовал его примеру, и на этом бы всё и кончилось, но Влад, закончив разговор с врачом, двинулся к выходу и заметил их. Подходить он не стал, и не поздоровался, хотя раньше, встречая их во дворе, клоунски раскланивался или сухо кивал, в зависимости от настроения. Сейчас он только остановился напротив, помолчал несколько секунд, сжав кулаки. Витька лишь покосился через плечо и опять отвернулся, а вот Ян твёрдо встретил взгляд второго альфы. Влад отвёл глаза первым, прямой, как палка, деревянной походкой прошагал через холл и вышел – не подходя к сидящему на скамье мужу, направился на парковку, даже не оборачиваясь. Ян не стал ничего говорить своему омеге, погладил его по спине и тихонько коснулся губами пахнущих свежестью волос. Не рассказывать же беременному супругу в его день рождения, что у его бывшего, который только что смотрел на них, в глазах полыхала такая злобища, что это уже отдавало душевной болезнью.