Проблеск света

— Очень хорошо, что ты, наконец, дома, — Мо Френч поставил чайник и, в кои-то веки довольный дочерью, сегодняшними событиями и всем миром, полез в холодильник. — Я боялся, что тебя до срока выгонят, но обошлось! Такое и отметить хорошо бы. Китти, с ногами забравшаяся на стул, ответила не сразу и безо всякого энтузиазма: — Отмечать нечего, папа. — Как нечего? — Мо вытащил пачку масла и принялся делать бутерброды для себя и дочери. — Ты вернулась, магазин остается нашим, а там и прибыль возрастёт — цветы стали раскупать охотнее. Чайник закипел, и вскоре перед Китти появилась чашка с чёрным чаем. Насыпав туда пару ложек сахару, без которого дочь этот напиток не признавала, Мо словоохотливо продолжал: — А я за эти три месяца весь извёлся! Думаю, как там моя дочурка поживает, не обижает ли её… мистер Голд? — имя владельца города Френч произнес с явным отвращением. — И ты тоже хороша, всегда отмалчивалась! Хоть бы рассказала отцу, каково там тебе жилось! Разговор становился всё более непереносимым, и Китти решительно слезла со стула. — Ты куда? — удивился Мо, наливая и себе чай. — Пойду прогуляюсь, с Руби поговорю. — Вы можете поговорить и по телефону, — отец бросил взгляд в окно, — стемнеет скоро. Но Китти отмахнулась — она уже стояла в прихожей и надевала куртку. — Я скоро приду. Не слушая больше никаких возражений, девушка скрылась за дверью, а Мо Френч вздохнул и придвинул к себе оба бутерброда. — Ну и молодежь пошла… бежит неизвестно куда… весь день молчала, не в настроении… что с ней такое? Что-то подсказывало цветочнику, что Китти находилась в дурном расположении духа из-за своего бывшего хозяина. Мысленно пожелав Голду всяческих неприятностей, Френч вздохнул и отхлебнул горячего чаю. Тем временем Китти, запахнувшись в куртку, почти бежала по сторибрукским улицам. Прохожих в поздний час было мало, на улице недавно прошёл дождь, и девушка едва не поскользнулась на мокром асфальте. Гостиница, которую держали Руби с бабушкой, не испытывала наплыва посетителей, в отличие от кафе. Мало кто приезжал в заброшенный маленький городок, а если тут и появлялись чужаки, то на очень короткое время, так что гостиничный бизнес отнюдь не процветал. У входа Китти остановилась, чтобы перевести дыхание, и уже собиралась зайти внутрь, когда дверь распахнулась сама, выпуская наружу человека, от которого девушка ушла не далее как вчера. Мистера Голда. Взгляд Китти упёрся в клетчатую рубашку, и она припомнила, что позавчера гладила совершенно другую. Она смущённо, вполголоса, пробормотала: «Извините», не решаясь поднять глаза, и отметила, что Голд застыл на месте, как будто его что-то парализовало. На её извинение он не ответил, и недоумевающая Китти всё-таки осмелилась посмотреть ему в лицо. Владелец города выглядел глубоко потрясённым: морщины на его лице проступили глубже, тёмные глаза расширились и казались бездонно-чёрными в полумраке улицы, слабо освещённой фонарями. Он тяжело опирался на трость, не сводя взора со стоявшей перед ним девушки. — Извините, — ещё раз повторила Китти, с испугом подумав, не случилось ли с ним чего, и в ответ, как ей показалось, он обронил одно короткое слово. Или это была слуховая галлюцинация? Нет, она совершенно точно видела, как тонкие губы раздвинулись, и это слово, непонятно к чему относившееся, прошелестело в воздухе. Затем всё стало как обычно — лицо Голда превратилось в привычную маску невозмутимости. — Всё в порядке, мисс Френч, — только и произнес он и медленно пошёл прочь, а Китти осталась стоять на месте, почему-то задумавшись, что теперь некому готовить ростовщику кофе в такой тоскливый вечер. Из-за двери выглянула Руби в красной шали. — Кит! А что ты тут стоишь? Спохватившись, девушка улыбнулась подруге и быстро зашла в гостиницу. Довольная бабушка Лукас выдавала ключ какой-то светловолосой молодой женщине в красной куртке и джинсах. До Китти донеслись слова: «Добро пожаловать в Сторибрук». Женщина повернулась и столкнулась с ней нос к носу. Китти она показалась симпатичной, но, очевидно, весьма решительной особой. — Добрый вечер, бабушка Лукас. И вам добрый вечер, — поздоровалась она с женщиной, — вы приезжая? — Да, вот решила снять номер, — женщина вежливо улыбнулась, вертя в правой руке ключ. — Эмма Свон. — Приятно познакомиться. Китти Френч, — девушка посторонилась, и Эмма Свон, торопливо кивнув, прошла к своему номеру. Очевидно, устала с дороги. Шла мисс Свон энергично, широкими мужскими шагами. Руби схватила Китти за плечо и возбуждённо зашептала ей на ухо: — Представляешь, первый постоялец за несколько месяцев! Отлично получается, нам ведь как раз аренду платить пришлось! Китти вспомнила о странном поведении мистера Голда, но заговорить об этом не решилась. Может быть, оно как-то связано с этой приезжей, Эммой Свон? — Ты что такая хмурая? — поинтересовалась Руби, заглядывая в лицо подруге. — Выйдем, постоим на свежем воздухе? Оказавшись на улице, Китти глубоко вздохнула и кратко сообщила: — Я ушла от мистера Голда. — Да ты что?! Какая замечательная новость… три месяца истекли? Слушай, это надо отметить! Ну вот, и Руби туда же. — Да нечего отме… — начала Китти, глядя в небо, на котором уже появились точки звёзд, и вдруг замолчала. — Что такое? — Руби тронула ее за руку. — Посмотри, — дочь цветочника не отрывала взгляда от башенных часов, которые можно было разглядеть издали. — Они идут! Башенные часы Сторибрука отличались одной особенностью — на них никогда не двигались стрелки, а у мэрии всё никак не доходили руки до того, чтобы устроить надлежащую починку. — Удивительно, — ахнула Руби, — часы сами пошли! Девушки, задрав головы, в полном молчании смотрели на уверенно двигавшиеся стрелки. — Знаешь, — спустя какое-то время нарушила тишину Руби, — мне это напоминает чудо. Из книжек, которыми ты любишь зачитываться. Китти опустила голову и, помолчав, грустно улыбнулась. — Есть другие чудеса, более нужные. Вот они почему-то не происходят… Но я у тебя кое-что хотела спросить и чуть не забыла. Может быть, вы с бабушкой возьмёте меня поработать в кафе?