Меня не остановят твои слова!

Это он виноват во всём… Он… И только он… Он виноват в том, что только что случилось. Он виноват во всём произошедшем с самого начала. Он виноват, что Америка, Англия, Канада, Пруссия и Китай мертвы… Это абсолютно только лишь его вина… Италия, нервно подрагивая, прислонился спиной к стене и скатился по ней вниз, тупо глядя в одну точку. Его плечи периодически подрагивали, будто он плакал, но глаза были сухими, а с губ не сорвалось ни единого всхлипа. Он опять ничего не смог сделать… Ничего… - Италия. - Тяжёлая рука легла ему на плечо и слегка встряхнула. Германия… Не надо… Он не заслужил… Не надо… пожалуйста… Он не заслужил… Его не за что утешать. С ним не за что быть добрым. Не за что. Ведь из-за него… - Германия… - Италия зажмурился, потому что чувствовал, что из него вот-вот вырвутся слёзы. –прости меня. Прошу. Прости… Пруссия… - Италия, в этом нет твоей вины. - Германия покачал головой. – Не вини себя, Италия, нам нужно двигаться вперёд. - Италия. - Анна подошла к нему и присела на корточки рядом с Германией. – Германия, что случилось? Почему он плачет? - Он винит себя. - Людвиг бросил короткий взгляд в сторону России, но потом вернул своё внимание другу. - Потому что это я виноват! Я! Я должен был стараться лучше! – не смог больше сдерживать себя Венециано, крича до хрипа в голосе. – Я не должен был позволить Пруссии остаться там! Я не должен был позволить Англии и Канаде идти в ту комнату! Я не должен был стоять на месте, когда Америка решил пойти за ними! Я должен был толкнуть Японию, чтобы спасти его, ведь тогда бы Яо был жив! Все присутствующие посмотрели на маленького итальянца, который признавался в своих «грехах». Больше просто некому спасать их всех. Некому. Он один только может хоть что-то сделать. Он один должен всё помнить, но не успевает. Один маршрут изгибается и превращается во второй. Лишь одно событие отделяет его от превращения в пятый или восьмой. Всё зависит от того, как сильно Япония ударил ту штуку по руке, появилась ли трещина на его катане. Всё зависит… Всё зависит… Всё зависит… - Я должен всё это запомнить. Всё исправить, - заскулил Венециано, сжавшись в комок на полу, обняв собственные колени. - Малыш Италия, - удивлённо прошептал Франциск. – Господи, что же это место сделало с тобой? - Мы должны скорее выбраться отсюда. Италии-куну нужна помощь. - Япония провёл холодной рукой по своему уставшему лицу, чтобы немного прийти в себя. – И не только медицинская. - Вы можете осмотреть пока комнату? – Германия обернулся к ним. – Поищите отсюда выход. Не зря она была в конце коридора. Тут может быть очередная загадка, которую нам надо решить. - Германия, осмотри тоже, я побуду с Италией. Лучше нам быстрее расправиться с этой комнатой и идти вперёд. - Россия села на пол, прислонившись спиной к стене рядом с Италией. - Я не думаю, что мне лучше его оставлять. - Людвиг покачал головой, нахмурившись. Он не хотел бросать итальянца в таком состоянии. Его грусть, его слёзы и всхлипы не дадут ему ни единой возможности сосредоточиться и искать загадку в комнате. - Он чувствует вину перед тобой, Германия, за смерть Пруссии. Он не успокоится. Людвиг. - Она настороженно посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, послушай меня. Я знаю, что вы друзья, что вы близки, но сейчас ты не сможешь помочь. Больше никто из нас не должен умереть, нам лучше поторопиться. Людвиг промолчал. Он ещё раз бросил взгляд на трясущегося от слёз итальянца. Всё произошедшее давило на него больше всех, однако не только он винил себя. Мысленно Германия так же корил себя, ведь ему надо было послушать его, надо было прислушаться, а не думать, что тот просто испугался. Нет. Тогда это был не испуг, это был лютый ужас потерь, которые им только предстояли. Вся эта вина грызла его изнутри. Анна видела боль от её укусов в его глазах. Германия протянул руку и слегка похлопал итальянца по плечу. - Мы скоро выберемся, Италия. Я обещаю, - тихо сказал Германия успокаивающим тоном, но в данной ситуации этого было мало. Немец встал на ноги и пошёл осматривать новую комнату. - Всё будет хорошо, Италия. - Анна положила свою ладонь ему на голову и стала мягко поглаживать медно-русые волосы. – Тшшшш. Ты можешь поплакать, Италия. Сейчас никто не будет тебя осуждать за это. Всё хорошо. На протяжении всего пути Италия ни разу не заплакал от страха, ни разу не начинал жаловаться. Это было уже само по себе странно для остальных, но ужасно утомительно для него. Она не могла себе представь, что он держал внутри. Ей уже давно привычно носить маску ледяного спокойствия в повседневной жизни, но от пугливого Венециано такого никто не ожидал. Как много боли в его сердце? Как много страшных смертей запечатлено в его памяти? Причём смертей не людей, а таких же как он, его друзей, коллег и знакомых. Стран, которые привыкли к своему долголетию и вечной юности, для которых это всё стало нормой, но смерть... Нет. Смерть - это новинка. Это закрытый в шкафу сюрприз, о которым ты знаешь, но никак не попадается ключ к шкафу с ним. Ты никогда не видел его, он не заявлял о себе, так что ты просто забыл о нём. Однако вот он пошевелился за дверцами, желая быть найденным. - Ничего не будет хорошо… - бормотал итальянец. – Мы уже проиграли. Уже… - Есть ещё надежда на эту петлю. Послушай. - Она положила ладони на его щёки и подняла взгляд на себя. – Италия, пожалуйста, ты нужен нам. Мы… - Вздох. – Мы все очень переживаем. Италия, мы должны хотя бы постараться выжить ради тех, кто уже погиб. Иначе они все умерли зря. - Я устал всех терять… устал… Я уже сам хочу умереть… - Твоя смерть не сделает ничего, - Анна покачала головой, нахмурившись. – Мы все сейчас до сих пор живы лишь благодаря тебе. У нас есть шанс, Италия. Есть. Италия всхлипнул и зажмурился. Что бы сказал Священная Римская Империя сейчас про него? Тут и думать нечего. Он знал ответ. Сказал бы, что он дурачок, что плакса, что слабак. Однако он сделал бы это по-доброму. Он всегда был добрым. И конечно же, он потом бы его защитил. Однако сейчас некому его защищать. Сейчас сам Венециано последняя надежда для всех, и от него всё зависит. Чувствовал ли Священная Римская Империя такой же груз на своих плечах? Эту дикую давящую ответственность за чужие жизни и судьбы. Жизни, которые должны длится ещё сотни и сотни веков. - Как ты это делаешь… - Его голос едва слышим. Все слова смешиваются с хрипом и шмыганьем. Анна вздохнула и слабо улыбнулась. Она не стала отвечать, а просто осторожно обняла его, устроив подбородок Италии на своём плече. - Делаю что? - Остаёшься такой спокойной… - Италия повёл головой и уткнулся лбом в её плечо. – Яо был твоим другом… Он мёртв… - Шмыг. – Как? - Для Японии он был братом. - Она слегка качнула головой в сторону Кику у дальней стены. – Как видишь, он тоже держится. Франция потерял Канаду. Германия потерял брата. Я не одна такая, Италия. - Я вам лишь мешаю. - Он начал дрожать, готовый вот-вот снова разрыдаться. - Ты нас лишь спасаешь, Италия. Уже не в первый раз. - Она погладила его по волосам. – Всё будет хорошо. Только не унывай. Мы должны выбраться. - Мы не выберемся… - Он отстранился от неё и заглянул ей в глаза. – Мы идём в сторону часов. Эта петля близка к концу. - Как я и сказала, надежда на неё ещё есть. Можем сделать так, чтобы в следующей петле мы справились. Мы можем помочь. - Поднесла ладонь к его лицу и вытерла дорожки слёз со щёк. – Италия, ты можешь нас всех спасти. Мы все это знаем. А когда ты это сделаешь, нам надо будет перед тобой извиниться. Прости, что никогда не слушаем тебя в начале. Давай вернёмся назад? Я голодный! Пожалуйста, ребят, давайте не пойдём туда! Там страшно! А давайте лучше подождём остальных и поедем покушать? Я забыл телефон! Романо будет волноваться! Давай назад? Ребят, у меня есть идея получше, давайте мы сохраним свои жизни? Пожалуйста, не надо! Там смерть! Не надо, умоляю, вас! Давай не пойдём! Прошу! Молю... Ничего из этого не сработало. Они всегда заходили внутрь этого проклятого здания. Бесполезны мольбы. Бесполезны слёзы. Если он начинал вести себя неадекватно, то они вели его на кухню и пытались дать воды, чтобы успокоить. От этого становилось лишь хуже. Он даже начинал порой злиться на них за это. Однако злоба была бесполезной. Она не могла тут помочь. - Когда вы попросите все прощения, то я прощу. - Италия опустил взгляд, сжав кулаки. – И тогда нам лучше быть уже на полпути домой. Говорить тут было больше нечего. Анна решила просто улыбнуться и встать на ноги. Италия ещё немного посидел, но потом всё-таки тоже встал на ноги. Ему было немного легче после этого разговора, однако уверенности в эту петлю не прибавилось. Глядя на то, как его друзья решают уже найденную загадку, он внутренне просил лишь об одном. Пускай хотя бы все доживут до момента, когда он повернёт стрелки. Это ничего не значит. Ничего не изменится, но ему станет легче. Япония прикоснулся рукой к одной из книг и потянул на себя, активизируя рычаг, скрывающий потайную дверь. Старый трюк, но действенный. Это ещё один путь к часам, но с ним пока что никто не сталкивался. Коридор впереди был более-менее знакомым. Во всяком случае, такие обои он точно уже где-то видел. - Нам нужно идти, - вздохнул Франциск с чёткой неохотой в голосе. Недолгий перерыв должен закончиться, как бы им всем ни хотелось ещё немного перевести дух. Только вперёд. Они пошли, сохраняя тишину в группе. Япония и Германия шли впереди всех. Италия шёл по центру. Позади него были Россия и Франция. Итальянец был защищён со всех сторон. Это была необходимая мера безопасности, ведь только он мог в итоге спасти их всех. Они защищали себя нынешних и себя будущих, охраняя Италию. Порой Венециано поглядывал назад на Россию, которая сохраняла спокойствие, смотрела вперёд. Ему тоже надо смотреть лишь вперёд, оглядываясь назад, лишь чтобы найти подсказки. Как действовать? Что сделать? Он спасёт всех. Обязательно спасёт. После небольшой прогулки по коридору без дверей они вышли в подобие гостиной, которая уже была знакома Венециано. Нужно решить небольшую загадку с камином, после чего в полу откроется отверстие, там уже будет лишь пара шагов до часов. - Мы почти дошли, - облегчённо вздохнул Италия. - Ты знаешь эту комнату? – Япония осматривал помещение, не оборачиваясь к другу. - Да! Ещё немного и мы выберемся к часам, а потом я спасу вас всех! Тут всё дело в камине. И!.. – В голове Италии мелькнула страшная деталь, которая заставила его испуганно замереть на месте. Один раз из пяти… Он не помнил это точно, потому что все попытки просчитать этих тварей в итоге приводят лишь к разочарованию, однако в этой комнате один раз из пяти всегда… - Италия, с тобой всё хорошо? – Россия подошла к нему со спины и положила руку ему на плечо. И уже через секунду он не чувствовал её прикосновения. - Россия! – закричал Франциск. Огромный серый кулак просто снёс её тело в сторону с бешеной силой. Её голова размозжилась о ближайшую стену. Тут же огромная кровавая клякса расползлась по бумаге, а само тело девушки бездыханной пустышкой упало на пол. Никто не успел ничего сделать. Толстые пальцы сомкнулись на голове француза, давили на череп и на его содержимое, пока в итоге голова Франциска не лопнула, как резиновый мячик. Извивающееся тело тут же обмякло. Чудовище потёрло пальцами и разомкнуло кулак. Вся кашица из мяса, кожи, жижи и костей посыпалась на пол, а потом на всё сверху упало и туловище. - Италия, не стой! – закричал Германия, дёрнув итальянцы за руку. Он не мог оторвать глаз от мёртвых тел, задыхаясь в страхе. Как?.. - Италия, что мне дёрнуть?! – закричал Япония, пока Германия отвлекал чудовище. Он судорожно водил руками по украшениям камина, надеясь на что-то наткнуться. Он никогда к этому не привыкнет. Никогда. Он не может спокойно смотреть на их мёртвые тела даже после всего этого. По лицу России бежали полосы крови, которые скатились с затылка. Глаза частично закатились назад. Рот безвольно открыт. Кровавая клякса медленно сползает со стены на пол. Капля за каплей. Япония смог найти, что у льва, который стоит на камине двигается лапа. Он тут же дёрнул за неё и открылась дверь в полу. - Италия, иди! – крикнул Япония, доставая катану из ножен на поясе. – Скорее! Штука ударила Германию в живот, бросив его в сторону, но не убив. - Вы умрёте! - замотал головой Италия. - Мы уже мертвы… - прокряхтел Германия, держась рукой за живот, и медленно поднимался на ноги. – Но ты можешь спасти нас. Беги! Италия сделал дрожащий шаг назад. - Беги! Штука схватил Японию одной рукой за туловище, а второй оторвала японцу конечность, в которой он держал оружие. Хлынувший фонтан крови забрызгал серую кожу невозмутимого лица. Никаких эмоций у твари и не проявилось, когда оно вонзило в горло японца его же катану. - Беги! Италия повернулся и побежал. Он слышал выстрели из пистолета, как тело Японии было отброшено куда-то и крик. - Беги! Беги! Беги! И он бежал. Бежал снова, чтобы всех спасти.

***

Италии нравились тёплые безоблачные деньки. Небо казалось всегда более синим, более близким. Ему представлялось, что если бы у неба был вкус, то в такой день оно было бы сладким. Тёплый ветер входил в комнату через окошко и гладил его по лицу. Если бы ему сказали простоять у этого окна всю жизнь вот так, он бы улыбался всю жизнь, подставляя лицо тёплому ветру и глаза голубому небу. - Ты закончила с уборкой? – спросил Священная Римская Империя, слегка повернув голову в его сторону, но строгий портной тут же вернул всё на место. - Не двигайтесь, юноша, - пробубнил мужчина в свои усы, заставив парня недовольно нахмуриться и чуть надуть щёки. - Да, всё готово. - Улыбаясь, Италия развернулся на месте и поправил фартук на юбке платья. – Давай пойдём в сад? Я хочу порисовать. Сегодня чудесный день. - Он подбежал к Священной Римской Империи и стал прыгать на месте от предвкушения. Он уже чувствовал тёплое покалывание солнца на своей коже. - Я не могу. - Священная Римская Империя тяжело вздохнул. – Вся эта примерка не просто так. Сегодня прибывает делегация из Византии. Я должен предстать в лучшем свете, чтобы у них не было ни единого шанса меня упрекнуть хоть в чём-то. - Почему они должны тебя упрекать? – захлопал по-девичьи длинными ресницами итальянец. - Можете оставить нас на несколько минут? – Священная Римская Империя поднял взгляд на портного. - Хорошо, я пока отдохну, - утерев усы, пробубнил мужчина. Он слегка похлопал мальчонку по плечам и только потом удалился из их общества. После хлопка двери разговор продолжился. - Византия ищет любой повод, чтобы меня подколоть, - нахмурился он, сжав свои маленькие кулаки. – Я тот, кто достоин носить имя Рима. Мой отец! – Он прервался и посмотрел на своё отражение в зеркале. – Мой отец победил твоего деда. По праву завоевателя титул Рима принадлежит мне, как и город. Мой отец сделал всё, чтобы выбраться со дна к свету солнца, чтобы привести к этому меня. - Твой отец убил моего дедушку, - погрустнел Италия, опустив взгляд. – Отца Византии. Византия очень хороший, поверь. Я его знаю. Он всегда был добрый со всеми. - Венециано вновь поднял взгляд и подошёл ближе к Священной Римской Империи. – Если бы вы попробовали поладить, то стали бы друзьями. Мне кажется, что вы во многом похожи. - И в чём же? – пробубнил Священная Римская Империя, недовольный таким сравнением. - Вы оба очень упрямые, - захихикал итальянец. – И оба очень добрые. Очень сильные и умные. Слова Венециано немного польстили ему, но не исправили той неприязни, которую он чувствовал к Византии. Священная Римская Империя тяжело вздохнул и повернулся к Италии, смотря ему в лицо. - Скажи, Италия… Ты ненавидишь меня за то, что мой отец сделал с твоим дедом? Это был очень трудный вопрос для Венециано. Дед всегда был для него кем-то вроде Бога. Недостижимый и сияющий откуда-то свысока. Его широкая спина всегда была перед его глазами, пока руками и грудью он защищал всех. Даже когда он возвращался домой раненый и не мог порой вставать целыми днями, он почему-то не терял этой силы. Он улыбался. Говорил спокойным голосом. Всегда слушал то, как Италия рассказывал ему про всех. Всегда отвечал на вопросы. Италия верил, что дедушка всегда будет с ним, будет защищать их семью. И как же это было больно, когда до всех дошла весть о его смерти… Как же это было больно, когда их семья распалась. Все разошлись в разные стороны, всех забрали друг от друга. Виновники всего этого и по сей день купаются в лучах славы, хоть и не осознают это. Отец Священной Римской Империи не пощадил его деда. Убил. Италия заглянул в глаза Священной Римской Империи, который ждал ответа. - Я не чувствую к тебе ненависти. - Италия покачал головой. – Ты бы хотел смерти моему деду? - Нет, наверное. Я его никогда не видел… - смущённо признался тот. – Только лишь слышал рассказы. - Хочешь, расскажу тоже что-нибудь про него? – Венециано легонько улыбнулся. - Ну… - Он замялся. – Наверное. - Священная Римская Империя слегка прокашлялся. – Но только после визита Византии. Я должен быть сосредоточен. Он тяжело вздохнул и выпрямился, как по струнке. - Ты боишься его? - Я!.. Ну да… Боюсь немного. У него глаза вечно такие грозные, когда он смотрит на меня. Он ещё огромный ужасно с этой бурой накидкой. - Дедушка тоже был большой! – засмеялся Италия. – И ты будешь, когда вырастешь. Мне доводилось видеть твоего отца. Он как гора был! У него такие руки прям были! – Венециано пощупал воздух над свой рукой, изображая бугорки. – Бум-бум-бум! Огромные прям! И лицо! Подбородок как камень на вид! Священная Римская Империя невольно засмеялся от такого описания своего отца, который всегда казался ему менее грозным. - Так что ты вырастешь большим и сильным! – Италия снова запрыгал на месте. – Выше меня будешь! Его друг не прекращал смеяться, что только раззадоривало итальянца. - Так что не переживай. Да, Византия большой, ведь он взрослый. Но он хороший! Правда. Вам просто надо договориться, попробуй поговорить с ним. - Я постараюсь. - Его друг, всё ещё немного посмеиваясь, вытирал проступившие от смеха слёзы. – Ради тебя постараюсь. - Он ласково посмотрел на итальянца. – Спасибо тебе, Италия. - Всегда пожалуйста, - улыбнулся Венециано, покачиваясь на месте, мотая руками юбку платья из стороны в сторону. День всё ещё оставался чудесным за окном. Нигде не было облаков, которые бы закрыли хоть часть бесконечно синего неба. Солнце щедро поливало землю теплом, которое подхватывал ветер и разносил по людям, по комнатам. Комната, куда вернулся портной, не была исключением. Италия вновь подошёл к окну и глубоко вдохнул запах цветущего тёплого дня.

***

В порту царила ужасная жара. Стояла безветренная погода, так что море не дарило своей спасительной свежести. Джонс буквально чувствовал, как у него по спине бежит пот ручьём под тканью одежды. Он непроизвольно порой шевелил плечами, чтобы как-нибудь смахнуть тканью капельки пота, которые щекотали кожу, пока бежали вниз. В главной каюте было легче. Ведь солнце сюда не проникало. - О! Альфред, проходи! – Испания отвлёкся от изучения бутылки в своих руках и помахал американцу рукой, подзывая к себе. – Как тебе погодка? - Ужасно, – вздохнул американец, проведя рукой по лбу, смахивая пот. В такой погоде было хорошим лишь одно: англичане не будут устраивать никаких битв в море в это время, ведь жара и безветрие действуют на них точно так же, если не сильнее. - Я видел и хуже, - вздохнул Франциск, покачивая бокал вина. – Прости, что лежу, Ал. - француз похлопал рукой по кушетке, на которой расположился. – Я уже немного пьян. Решил привезти тебе неплохого вина в подарок и себе немного прихватил. Тони, хватит разглядывать, отдай парню. Это ведь его. - Ой да ладно, - усмехнулся Испания. – На чьих виноградниках было всё? Однако Антонио всё-таки подошёл к американцу и протянул подарок. Альфред осторожно принял бутылку и сам внимательно осмотрел. Стекло было гладким и аккуратным. Сквозь него было едва видно, как плескалось тёмное вино об его стенки. - Вино хорошее. Я сам сейчас пью того же сорта и года изготовления, - довольно улыбнулся Франциск, отпив из бокала. – Тебе налить? - Нет, спасибо, - тут же отказался Джонс. Ему не хотелось в такую жару пить, иначе он совсем потеряет сознание. - Мы тебя позвали не просто так, Ал. - Испания слегка прокашлялся и перешёл на серьёзный тон. – Нужно кое-что обговорить. - Ты знаешь, что мы можем умереть? – напрямую спросил чуть одурманенный вином Франциск. - Что? – удивленно переспросил Америка. - Англия тебе говорил, что мы можем умереть? – повторил вопрос Испания. – Это очень важно, Ал. Ответь, пожалуйста. Америка замялся. Артур говорил что-то о смерти. Он рассказывал, что когда-то были более древние страны. Тогда для него, ещё мальчика, сам Англия уже казался невероятно древним государством, так что даже и в голову не приходило, что может быть кто-то древнее. Он слушал эти рассказы с упоением, но они обрывались на самом интересном. Артур говорил, что у всего есть своё время, и в один миг время тех древних стран закончилось. - Да, - слабо кивнул Джонс, смотря на француза и испанца. – Говорил. - Хорошо, - кивнул Франциск, отпив ещё немного вина. – Тогда следующий вопрос. - Погоди, Франциск, - прервал его Антонио и дополнил слова жестом руки. – Давай не так резко, как прошлый вопрос. - Да, ты прав, прости, - Франциск приложил бокал вина к своему лбу. – Ох, он прохладный. Прости, что вино в голову ударило, но соображать я ещё могу, как видишь. Знаешь, Ал, смерть странная штука. Испания вдруг засмеялся, чуть склонившись вперёд. - Что такое? – удивился Америка и напрягся. - Нет, нет, всё хорошо, - махнул рукой Франциск. - Слушай, я, конечно, сказал повременить, но… - Меня всегда тянет пофилософствовать после вина. Дай мне пару минут этого, заодно я Ала подготовлю. Альфреду было неприятно, что они порой говорили о нём так, будто его тут нет. Они явно не держали его за равного себе. Видели лишь молодого мальчишку. А ведь этот мальчишка ведёт войну за независимость и уже давно не ребёнок. Однако он ничего на это не сказал, промолчав. Они его союзники. Он не мог потерять их поддержки. - Жизнь людей подобна вину, мой мальчик. - Франциск убрал бокал ото лба и стал покачивать им, завороженно наблюдая за движением вина. – Вино делается из винограда, который сначала должен прорасти, потом вырасти, а потом созреть. Только потом его собирают и готовят вино, которое будет стоять и настаиваться. За свою жизнь люди тоже переживают много изменений. Они всё растут и растут, меняются, достигают своего полного мудрого совершенствования в старости, становятся прекрасным вином. А потом… - Француз вздохнул и махнул рукой. – Потом его выпивают. Человек умирает. Однако на место выпитого вина всегда придёт новое. И так идёт раз за разом. Люди рождают и умирают. Рождаются и умирают. Бесконечный цикл, за котором мы наблюдаем. - Его губы прильнули к краюшку бокала, осушая его до конца. Альфред слушал, но не понимал, к чему в итоге вёл весь этот разговор. Он точно нормально соображал или просто бредил после алкоголя? У него появилось желание спросить у Испании, может ли он пока уйти и вернуться, когда Франция протрезвеет. Франциск довольно вздохнул и поставил бокал на пол рядом с кушеткой. Продолжил. - И знаешь, кто мы, Ал, тогда в этом цикле? Мы бутылки. - Француз подпёр голову рукой, прикоснувшись пальцами к виску, и как-то грустно улыбнулся. – Нас снова и снова наполняют новым и новым вином, но мы остаёмся всё теми же. Ну, может, пара царапин появится, но потом их всё равно отшлифуют. Снимут плохой слой и заставят снова сиять. Мы стоим все в аккуратном буфете, наблюдаем, как вино убывает и пребывает в нас. Но знаешь, Ал… - Франциск сел на кушетке, провёл рукой по своим волосам, чуть пригладив. – Мы ведь можем разбиться. Мы никогда не знаем, когда это произойдёт. Совершенно не знаем. - Он демонстративно пожал плечами и внимательно посмотрел на американца. – Мы даже не знаем точно, сколько в шкафу места. Слишком увлечены вином. А вдруг уже мало места, вдруг, когда поставят новую бутылку, то какая-нибудь упадёт и разобьётся? Ал. - На мгновение Франциск замолчал, плотно сжав губы. – Ты готов разбить Англию, чтобы остаться целым в шкафу? - Что?! – вздрогнул Джонс, непроизвольно сжав подаренную бутылку вина. – Почему я должен убивать Англию?! Он никогда не мог себе представить этого. Да, у них война, но он не хотел смерти Артуру. Совершенно не хотел. Это был тот, кто вырастил его, кто заботился о нём, был его окном в мир. Он хотел лишь получить независимость, быть равным Артуру, быть равным всем, принимать свои решения, работать на себя, иметь шансы быть чем-то большим, чем просто колонией, видеться с кем хочет и когда захочет. Джонс даже надеялся, что после войны сможет удержать эту братскую ниточку, которая с каждым днём становится будто всё слабее. - Ал, в войне всякое бывает. Особенно в войне за независимость, - вздохнул Испания. – Если ты будешь стоять с Англией лицом к лицу и между тобой и независимостью будет стоять лишь он, последняя преграда, то что ты сделаешь? Ты выстрелишь? - Артур точно не выстрелит, - нахмурился Альфред. – Никто не выстрелит. - Он выстрелит, - настоял Антонио. – Англия уж точно выстрелит. - Испанец подошёл чуть ближе к нему. – Ты знаешь Англию лишь как брата, как защитника, но это лишь одна его часть, самая меньшая, я бы сказал. - Он изувечил собственно брата, - вздохнул Франциск. – Без всякой жалости он поднял на своего родного брата руку и вырезал ему язык и голосовые связки, чтобы лишить его хоть каких-то попыток независимости. Люди Уэльса сказали когда-то, что не хотят, чтобы ими правил человек, который говорит на английском. Король Англии в ответ на это сделал своего сына принцем Уэльса, когда он только родился и не мог пробубнить и слова ни на одном языке вообще. А сам Англия в ответ на это заявил, что не хочет брата и слугу, который говорит на валлийском. Мне об этом рассказал Шотландия, он же всё узнал от самого Уэльса. Бедняга написал всё это дрожащей рукой. - Если он сделал такое с родным братом, с которым вырос. - Испания снова привлёк внимание американца к себе. – То что он сделает с неродным братом, который его предал? - Это война, Ал. Мы на войне. - Франциск провёл рукой по лицу. – На войне много кто умирает. – Вздох. – Даже страны. Мы можем умереть, мой мальчик. Нас можно разбить. Америка тяжело сглотнул, не зная, что на это ответить. Он опустил взгляд вниз, на бутылку в своих руках. На стекле он увидел отражение своего слегка побледневшего лица. Теперь он не чувствовал жуткого жара в теле. Наоборот, пальцы были очень-очень холодными и слегка подрагивали. Ослабшие похолодевшие руки в любой момент могли уронить бутылку вина.

***

- Всё, - вздохнула Россия и упала на кровать, рядом с собранным чемоданом. - Готова лететь? – усмехнулся Пруссия, наблюдая за девушкой, прислонившись боком к дверной раме. - Завтра буду полностью готова, - слабо улыбнулась Аня. – Когда высплюсь. - Она бросила взгляд в сторону мужчину, сохраняя улыбку. – Спасибо. - За что? – Он пожал плечами, хотя прекрасно знал ответ. Ему просто хотелось, чтобы она продолжала его хвалить. - За то, что приехал и нашёл хоть какую-то информацию о сестре. - Анна расслабленно прикрыла глаза. – Мне хоть немного спокойнее от этого. - А, может, ты просто привыкаешь ко всей ситуации? – Он подошёл к кровати и сел на край. - Может быть, - выдохнула девушка, продолжая валяться на кровати. Она действительно чувствовала себя немного лучше после нескольких дней, проведённых с ним. Ей было легче в духовном и физическом плане. Не было больше той страшной усталости, от которой она будто была готова сломаться пополам. Она не знала ещё всего, но уже данная ей информация заставляла сердце биться спокойнее. Что она точно знала, так это то, что на собрании всё будет напряженно, как обычно. Это даже уже не пугало, но напрягало. Ей хотелось бы верить, что Яо будет на её стороне, что у неё будет поддержка в этом вопросе, ведь очевидно, что те, кому выгодно происходящее, будут против неё. - Ты тоже полетишь завтра? – спросила Анна, повернув голову в его сторону. - Да, но только вечером, а не утром, как ты. - Он слегка помассировал свои руки между собой. – Звёздам принято опаздывать, а то все сразу разойдутся. - Да ну тебя. - Она легонько хлопнула рукой по его спине, однако улыбнулась. Да и сам Пруссия не удержался от лёгкой улыбки после этого хлопка. Внутри он чувствовал себя великолепно. Она не боится его касаться, может себе позволить такие вот хлопки. Он точно начал ей нравится. Однако торопиться нельзя, нет. Он остался сидеть на кровати, но чуть повернулся в её сторону и посмотрел на неё. - Ты боишься? - Нет. - Он тут же получил ответ. – Я не боюсь. Может быть, я даже хочу, чтобы поскорее всё случилось и кончилось. Каким бы ни был результат, нам придётся с ним жить. - Вздох. – Иного пути просто нет. Вещи собраны. Она сама собрана. Её ум снова сложился в ту мозаику и теперь был в спокойствии. Она подобрала все осколки своих мыслей и склеила их с помощью Пруссии. Он помог ей. Действительно помог. Время на часах - девять часов вечера. Осталось десять часов до её вылета. Десять часов перед отправкой туда, где она должна во всём разобраться. Она закрыла глаза, чувствуя себя расслабленно. Где-то в сердце всё ещё был пульсирующий клубок беспокойства, но она старалась его удавить. Она ничего не может сделать сейчас. Надо наблюдать. Надо узнать всё. Анна открыла глаза, глядя на свой белый потолок, мысленно рисуя на нём свои предположения и тут же стирая, потому что боялась, что если она вообще будет их строить, то может разочароваться, если они не оправдаются. Лучше ничего не ожидать, тогда ничего не сможет сбить её с толку. Россия тяжело сглотнула. Девять часов и пятьдесят восемь минут. Она справится. Всё будет хорошо. Вздох. Всё будет хорошо.

***

Толпа народа собралась в порту, чтобы проводить корабли, которые направлялись в Карфаген. В основном это были женщины и дети, которые кричали пожелания удачи и скорого возвращения своим мужьям, сыновьям и братьям. Порой виднелись старики, которые уже отвоевали своё. Они желали силы и мудрости в бою. Греция стояла среди всех этих людей. Морской ветер метал из стороны в сторону концы её накидки, которой она накрыла голову. Она прижала лёгкий платок к груди, будто желая передать в него всю её веру в Рим, все её надежды, что он вернётся живым, что вернётся победителем. Она не могла выразить все эти эмоции сквозь слова, их было слишком много, они разрывали её изнутри, что даже дышать было тяжело. Корабли всё удалялись прочь. Уходили всё дальше, в плаванье, в чужие земли. По щеке пробежала одинокая слеза, которая упала на этот самый платок. Она тяжело вдохнула через рот и выдохнула. Ветер подхватил её дыхание и немые пожелания. Вернись ко мне. Прошу тебя… Обязательно вернись. Она подняла руку наверх и пустила платок в полёт. Ветер понёс его в сторону кораблей над морем. Сильные волны бились о бока корабля, несли его вперёд и вперёд. Британия чуть высунулась вперёд, ловя мелкие брызги, долетавшие до ее лица. Она не удержалась и облизала защипавшие губы. Солёное прекрасное море. Галлия осматривал вооружение, которое Рим смог взять с собой. Пробовал на руку, порой покачивая головой и усмехаясь каким-то своим мыслям. Солёный ветер теребил его светлые волосы, окончательно лохматя их и превращая в солнечную копну. Рим вышел из своей каюты и направился к носу корабля. Его сердце бешено стучало в мощной груди. Впереди были безграничные морские просторы. На другом конце вечности его ждали. Он чувствовал, что Карфаген его ждёт. Они оба жаждут этой битвы. Жаждут положить конец. Один умрёт, один получит всё. Это страницу истории пора закончить. Рим глубоко вдохнул и сжал кулаки. Он не боится. Он будет смотреть вперёд, предвкушая конец. Пускай его ждёт там смерть или победа. Ему нужна эта последняя битва с самым сильным его противником. Рим или Карфаген? Смерть должна отведать на вкус жизнь страны. Нельзя заставлять её ждать. А смерть тем временем ходит по кораблю, не видимая никем. Даже ветер и море не видят, как она присматривается ко всем. Проводит костлявой рукой по топору Галлии. Запускает пальцы в волосы Британии. Подходит и стоит за спиной Рима, склонившись над его шей. Она ждёт. Будет ждать своего часа, чтобы забрать их жизни. Подождёт столько, сколько будет нужно. Какой-то молодой паренёк случайно запнулся и уронил на пол кувшин с водой, разбивая его вдребезги. Когда-нибудь и их жизнь точно так же разобьётся.