***
Он был горд, что его воспитанники растут здоровыми и крепкими. Они всё ещё были для него маленькими юнцами, но все вокруг говорили, что нет. Они уже мужи. Яо не мог поверить чужим словам. Глядя на них, тренирующихся с затупленными мечами, он и подумать на секунду не мог, что они уже почти ростом с него. — Раз, два, три! — считал пухловатый отставной воин. На каждый его счёт юноши взмахивали затупленными мечами либо выполняли какое-то движение. Закаляли свой дух, тело и чувство дисциплины. Заметив подошедшего Вана, воин замолчал и приказал ученикам остановиться. — Господин Ван, — поклонился воин. — Честь, что вы решили посетить нас. Яо слегка кивнул ему и взглянул на воспитанников, которые так же поклонились своему старшему брату. — Кику, пройдём со мной. Остальные продолжайте занятие. — Яо развернулся и пошёл вперёд. Хонда удивлённо выпрямился и бросил взгляд на братьев-корейцев, а потом на учителя, который кивнул головой в сторону Яо, подталкивая ученика скорее пойти. Японец засунул тупой меч в ножны на поясе и побежал за воспитанником, чуть не запнувшись на одной из ступеней. Он был весь мокрый и вспотевший после занятий. Тёмные волосы были в ужасном беспорядке, а щёки покраснели от физической нагрузки. И пока Яо спокойными шагами шёл впереди, Кику приходилось бежать, потому что порой он отвлекался на детали и отставал от него. Яо вместе со своим младшим братом вышел на главный балкон, перед которым раскинулись бесконечные улицы города. Кику не решился подойти к самому краю балкона и встать рядом с братом, поэтому остался позади. — Брат, — хрипло от усталости начал Кику, однако быстро вернул себе голос. — О чём ты хотел со мной поговорить? Яо сжал кулак, в котором что-то зашуршало. Это не укрылось от ушей японца. — Как давно ты уже у меня живёшь, Кику? — Я не помню, брат. — Кику растерянно мотнул головой. — Уже настолько давно, что я даже не считаю. — Тебе все эти годы нравилось жить со мной? — Конечно. Конечно, нравилось, брат. Я имею в виду… И нравится сейчас. Брат, что такое? — В груди Кику сердце начало бешено биться от волнения. Ему не нравилось странное поведение старшего брата. В голову начали закрадываться сомнения и тёмные предположения. — Наши солдаты нашли кое-что, — Яо обернулся к нему и разжал кулак, в котором лежал смятый кусок бумаги. — Кто-то ночью положил это под камень у ворот. Большая часть написана нашими иероглифами, и её я могу понять, но другая мне незнакома. — И что такое, брат? — тяжело сглотнул Кику, с его щёк так и не сошёл румянец. Однако всё тот же ли самый это румянец? — Похожие символы ты рисовал в детстве. Тебе знакомо что-нибудь? — Он протянул младшему брату записку. Хонда взял записку обеими руками из ладони Яо и поднёс к себе ближе, взглянув в записку лишь на секунду. — Нет, — покачал головой японец, тут же опуская записку вниз. — Я узнаю лишь иероглифы, которым ты меня учил, дорогой брат. Яо слегка нахмурился, глядя на младшего брата, который не смел поднять на него глаз. — Кику, если ты что-то знаешь, то скажи сейчас. Пожалуйста. Японец на это лишь упрямо помотал головой. — Нет. Я ничего не знаю. Яо прекрасно видел, что что-то засело в его воспитаннике. Что-то, что он никак не мог вытащить из него простыми словами и просьбами. Сейчас его младший стал глухой и непроницаемой стеной, которую он не мог просто так проломить. — Хорошо, — вздохнул Яо. — Я волнуюсь за вас, так что поставлю у ваших комнат охрану, чтобы к вам никто не мог подобраться во сне. Японец слегка вздрогнул и напрягся. — Отдохни, пока остальные не закончат с тренировками, потом вместе с ними приступай к занятиям. Увидимся за ужином, Кику. После него ещё поговорим. — Яо поправил края своей красной богатой одежды и медленным шагом двинулся с места. Проходя мимо младшего брата, он ощутил некоторый жар, который облизал его щеку. Краем глаза он глянул на него и заметил, что тот так же смотрит в ответ. Что-то точно было не так? Яо прошёл дальше, не остановившись. Он был уверен, что сможет со всем справиться позже, что бы это ни было. Он сможет удержать всё в своих руках и под своим контролем. Кику проводил брата тяжелым взглядом, положив руку на рукоять меча. Горячий ветер подул, лохматя его тёмные волосы ещё больше, шелестя краями записки, которая изначально была адресована ему. Вот наконец она нашла своего хозяина. Ветер посмотрел в записку и тут же ушёл. «Скоро начнём. Жди дальнейших указаний». Ждать. Кику закрыл глаза, прислушиваясь к ветру в деревьях. Ждать. Рука чуть крепче сжала рукоять меча. Ждать…***
Италия очень любил своего брата. Искренне и всей душой. Они были семьей. Настоящей семьей. У них была общая кровь, общее детство, общие счастливые и горькие воспоминания. Хотя не стоит скрывать того факта, что порой ему становится немного неловко за импульсивного брата, который на эмоциях может сказать такого, что даже в голове произносить будет стыдно. — Говноеды! — кричал во весь голос Романо, кинув сумку на пол комнаты в отеле. — Сучары! Сука, час они проводили этот сраный осмотр! Эти блядские негры мне чуть ли не в жопу заглядывали! — Ещё одна сумка полетела на пол. — Мудаки! В жопу пускай засунут свои мудозвонные уставы! Срал на блядские законы США! СУКА! — Ещё сумка. — Багажа, блять, много! Да пошли они на хуй! Я страна, блять, что хочу, то и делаю! — Ещё сумка? Да. — Я насру в их ебанные удостоверения в следующий раз! А потом нассу им на лицо! — Рюкзак. — Я в душ! Закончив с багажом, Романо, громко топая, направился в ванную, дверь которой он тут же захлопнул со всей силой. Даже картины на стенах содрогнулись. Италия всё ещё мог слышать некоторые ругательства со стороны брата, но они были приглушены шумом воды. Венециано тяжело вздохнул, посмотрев на гору вещей. Ему дико не хотелось разбирать её. Лень внутри него так и говорила, что надо присесть, покушать и лечь спать. Однако, чтобы покушать, надо что-то сделать: надо открыть сумку, достать еду, приготовить еду, достать тарелки, разложить всё, только потом покушать, а затем ещё посуду мыть. Италия сел за небольшой столик и уткнулся лбом в столешницу. Вот дилемма. Хочется и есть, и ничего не делать. Заказать еду не вариант, ему не нравилась американская паста. Она была жёсткой и из странной муки. — Я голодный… — жалостливо прошептал Италия. — Романо! — Он повернулся корпусом в сторону душа. — Романо, выходи скорее! Стук в дверь. Они не ждали никаких гостей. Тем более, они только что въехали в отель. Италия встал со стула и быстро пошёл к двери, чтобы не заставлять пришедшего мистера некто ждать. За дверью было его спасение. — Япония! — радостно воскликнул Венециано, полностью раскрывая дверь перед японцем, который держал в руках какую-то коробочку. Чутьё подсказывало итальянцу, что это что-то съедобное. — Привет, Италия-кун, — поздоровался японец, слегка улыбнувшись. — Я услышал твоего брата и сразу понял, кого поселили со мной. — Ой… — вздрогнул итальянец. — Прости, Япония, просто в аэропорту были проблемы. Проходи! — Итальянец отошёл в сторону, пропуская друга. — Спасибо, — поблагодарил Кику, слегка поклонившись, и зашёл в номер. Как только итальянец закрыл за ним дверь, Хонда развернулся и протянул обеими руками белую коробку, которую он всё это время держал в руках. — Большое спасибо, Япония, — засиял итальянец. — Что это? — Венециано принялся крутить подарок в руках, ища как бы его открыть. — Просто немного печенья, — ответил Япония, осматривая большое количество сумок на полу. Создавалось впечатление, что итальянцы привезли с собой их собственный дом. Разобрали его по кусочкам, упаковали и таком образом доставили в Америку. С другой стороны, его уже ничто не должно удивлять в этой жизни. — Проходи, Япония, присаживайся. — Италия сам прошёл к столу, за которым недавно сидел, и снова удобно устроился. Ему не терпелось поскорее утолить свой голод, хотя бы чуть-чуть. — Я лишь заглянул поприветствовать вас, — вежливо отказался Кику, слегка качнув приподнятой рукой. Ему самому тоже хотелось отдохнуть перед завтрашней встречей, прийти немного в себя после полёта. — Даже не останешься? — расстроился Италия. — Извини. После Второй Мировой Войны он, Италия и Германия продолжали поддерживать общение, скорее дружеское, нежели рабочее. Однако в последние годы эта дружба стала сходить на нет. Всё меньше они стали созваниваться по личным, а не рабочим вопросам. Италию это очень сильно беспокоило. Это происходило как у людей. Бурное общение превратилось в редкие звонки, потом ещё более редкие сообщения и письма, неумолимо ведущие к похолоданию дружеских связей. — Не расстраивайся, Италия. Мы можем встретиться после встречи… — Чтобы обсудить все вопросы. Да, да, — закончил за него итальянец. — Прости. Большое спасибо за подарок, Япония. Я буду рад с тобой встретиться. Однако в его голосе не было никакого энтузиазма или хотя бы намёка на то прежнее воодушевление. — Хорошо, — согласился Япония, поправляя рукав на запястье. — Тогда завтра это обговорим. До завтра. Кику слегка поклонился и развернулся на месте, идя к выходу. — Пока, Япония! — Италия постарался сказать это как можно более по-доброму, но в голосе неумолимо скреблись нотки грусти. Кику прекрасно слышал их, однако не обернулся. Ему было очень жаль юного Италию, однако просто повернуться на месте, присесть рядом и поговорить по душам он не мог. Итальянец не мог бы понять тех вопросов, которыми он задавался в последнее время. Его беспокоил творящийся в мире хаос. Все эти резкие перемены были не к добру. Из-за них у него начинала болеть голова. Ему было сложно представить Россию и её сестру порознь. Это такие устоявшиеся вещи, которые принимаются как должное. Это баланс и постоянство. Теперь оно нарушено. Ему никогда не нравились перемены: переезд, смена экономического курса, смена написания, введение новой формы, уход любимой или возникновение нового игрока на политической арене.***
— Таким образом я попрошу вас не вмешиваться. Я воюю с Вашим братом и его союзниками, конфликт с Вами меня совершенно не интересует. — Япония говорил вежливо, однако сложно было заметить, что карие глаза смотрели на американца свысока, несмотря на разницу в росте. Кику чувствовал себя сильнее и опытнее. Он слышал о военных успехах молодого государства, но не воспринимал их всерьёз. Слишком юный. Слишком неопытный. Слишком импульсивный. Жалкий мальчишка, который выскочил на карте мира, словно прыщ на растущем организме. Раздражает. Япония слегка кашлянул, проглотив слюну и сжав челюсть. Он должен держать лицо, но как же хотелось ударить по этому назойливому лицу. Ему не нравилось, что этот малец ставил себя вровень со столь древними странами, как он. Наглость высшей степени, за которую следовало бы выпороть плетью по спине. Жаль только, что он больше не под опекой. Теперь ему приходится вести переговоры с этим жалким недоразумением Британской Империи, чтобы тот не мешался у него под ногами, пока он собирается растолочь в прах его братца, у которого не хватило ума пристрелить сопляка. Он на месте Англии поступил бы именно так. Рано или поздно все уходят. Он судил по своему собственному с Яо опыту. Всех тянет на волю и на свободу, кровь зовёт к независимости, смешиваясь с безумным воплем толпы и людей. Это подобно неосознанному безумию. Япония знал об этом. Он бы не повторил ошибки Яо. — На этом, я так понимаю, мы закончим. — Япония закрыл глаза, сосредотачиваясь на собственном поведении. Контролируй себя. Он глубоко вдохнул, открыл глаза и выдохнул. — Боюсь, что нет, — ответил Альфред, сцепив пальцы в замок на столе. — Я вынужден Вас задержать, Япония. Однако этот вопрос должен быть решён. — Мы не видим тут совершенно никакого вопроса. Мы делаем то, что должны делать во время войны. На ваши территории. Не. Заходим, — холодно резал словами Япония, едва заметно нахмурившись. — Однако находитесь в опасной близости к ней. Если вам так угодно, то наша сторона требует заключения пакта о ненападении, где японская сторона будет гарантировать, что не будет предпринято никаких попыток агрессии в американскую сторону, — парировал Джонс, ненадолго расцепив руки и поправив очки. Наглец. Шавка. Мальчишка, который за всю свою жизнь ни черта не заработал, а получил всё просто так, без труда. Забрал всё богатство и власть у своего брата, как какой-то паразит, и теперь строит из себя что-то значимое и важное. Япония слышал, как начали скрипеть его зубы от напряжения. Он сглотнул слюну и нашёл в себе силы отвечать спокойно. — На данный момент я не могу гарантировать подобного. Отношения между нашими сторонами не самые благоприятные. Учитывая ваши недавние военные учения, я не могу гарантировать, что американская сторона внезапно не начнёт нападение. Мешаешь. Как же ты, блять, мешаешь. На поясе Японии висела катана, которая обычно была лишь частью формы на подобных мероприятиях. Чем-то вроде украшения. Однако она была настоящей, заточенной, созданной для того, чтобы отнимать жизнь врага. Ему хватит одного быстрого и оточенного движения, чтобы… — Наше время истекло. — Япония встал из-за стола, положив одну руку на рукоять оружия. Спокойно. — К сожалению, Вы правы. Поэтому я вынужден настоять на повторной встрече, — согласился Джонс, также встав из-за стола. — Как вам будет угодно, — чуть поклонился японец. Не слишком низко. Скорее это движение напоминало лёгкое плавное покачивание. Ему протянули руку для обязательного рукопожатия. Он не имел права отказаться от него. Кику пришлось протянуть руку в ответ… Тонкая ладонь тут же оказалась крепко сжата чуть ли не до боли широкой ладонью американца. Крепок не по годам или просто пытается выглядеть таким? Япония сжал с силой его руку в ответ, давая ясно понять, что, скорее всего, новой встречи не будет. Он поднял взгляд на светлые глаза своего противника. Они оба смотрели друг на друга холодно. Каждый понимал к чему медленно, но верно движутся обе стороны. Оба играли роль дипломатов. Это понимали все, даже простые люди, просто все боялись этого громыхающего слова «война». — До встречи, Америка, Альфред Ф. Джонс. — Япония отпустил его руку и развернулся. — До встречи, Япония, Кику Хонда, — коротко кивнул американец, провожая гостя взглядом. До встречи на войне.