Меня не остановят твои слова!

“Итак,” Россия вздохнула, как только машина такси двинулась в направлении отеля. “В чём подвох?” Германия прекрасно понимал, к чему был её вопрос. В их жизни ничего и никогда не давалось за просто так. Любое действие, помощь или просто услуга всегда шла с каким-нибудь условием, контрактом порой даже, соглашением. Анна уже давно была в этой игре и знала правила. Если кто-то хочет ей дать информацию, она должна быть готова дать что-то взамен. Однако в этот раз всё было немного сложнее. “Тебе лучше узнать это от Керкленда.” Коротко прокомментировал Германия. Это была не его сделка и, соответственно, он был не вправе ставить условия. Его вмешательство было обоснованно лишь его желанием держать всё под контролем. Если что-то случится с Америкой, это будет большой головной болью для них всех. И что-то ему подсказывало, что без немецкого надзора вся ситуация могла пойти по накатанной вглубь в ад хаоса. Анна совершенно не была удивлена, что Керкленд был причастен к этому. В любой непонятной ситуации англичанин был либо замешан, либо являлся прямой причиной оной. Анна откинулась на спинку сидения такси и устало вздохнула. Назойливое желание открыть дверь, выпрыгнуть из машины и вернуться обратно к алкоголю скреблось об стенку её черепа. Всё лучше чем снова вмешиваться в британские дела. Хотя... Анна нахмурилась. Может поэтому Ирландия была столь любезна с ней в эту ночь? Чтобы помочь Артуру? Нет. Не характерно для неё. Чтобы насолить? Уже больше похоже на правду. Как бы то ни было, она собиралась получить ответы. Но ей нужна была подстраховка. На всякий случай. “Мне нужно чтобы Яо присутствовал.” Анна поставила условия и взглянула на немца. “Я отказываюсь разговаривать с Артуром без него.” “Я прекрасно понимаю твоё недоверие. Я не доверяю ему сам. Никогда. Но я даю тебе моё слово, Анна. Не будет никакого подвоха.” Германия выдержал её стойкий взгляд и приложил руку к своей груди, на сердце. Его слова имели силу. Он твёрдо держал свои обещания, но... “Ты давно заслужил моё уважение, но не веру.” Девушка качнула головой. “Либо Яо будет на этой встрече, либо я останавливаю такси и иду обратно.” “Ты доверяешь ему?” Немец настороженно нахмурился. Русская всегда умела удивлять, но не настолько. Все знали, что Артур змея. Однако и Яо не был ангелом. Никто и никогда не знал, что творится в голове у старика. Он мог улыбаться и прятать нож за спиной, зарывая свои намерения в глубокую яму, где раньше у него находилась душа и сердце. За столько лет существования на земле, Людвиг сомневался, что в Яо осталось хоть что-то человеческое. Время притупляет всё. Воспоминания. Боль. Эмоции. “Я знаю, что ему будет не выгодно, если я попаду в неприятности.” Она подметила. “Чего не сказать о тебе.” “Мне ничьи неприятности не выгодны.” Хоть он был и не согласен, но всё-таки достал телефон, чтобы отправить сообщение Японии. “Особенно твои.” Последняя фраза вызвала невольную улыбку с её стороны. Она хотела верить, что он был искренен. В какой-то степени, она это даже чувствовала. Германия был слишком сконцентрирован на своём телефоне, чтобы заметить лёгкую оттепель в её взгляде. Анна отвела взгляд от него, сохраняя мягкую улыбку на своём лицо. Ей хотелось сказать, что она ценит его искренность, его честность, честь даже. Однако не стала. Не хотела давать ему никаких смутных намёков. “Ты не знаешь Яо так хорошо, как знаю его я.” Анна вздохнула. “Для тебя он непонятная античная сущность. Гость из прошлого. Но, Людвиг, не забывай, что ты сам практически как подросток в сравнении со всеми нами. Даже Джонс старше тебя.” “Нам ли говорить про возраст? Порой мне кажется, что я гораздо старше чем известно.” Он отправил сообщение Японии и убрал телефон в карман своих брюк. Он был прав. Анна это знала. Она не могла не относится серьёзно к нему, чего нельзя сказать о Джонсе. Германия всегда был другим. Однако он всё равно принадлежал большой европейской семье. Возможно, Анна чувствовала себя спокойнее с Яо, потому что он был изгнанником. Чужаком в современном мире. Потусторонний дух, которого земля носила уже слишком долго. Порой Анна понимала и разделяла это чувство отчуждения. И это толкало её только ближе к одному из последних отголосков древности. 2005 год Анна вздрогнула в сидении самолёта и открыла глаза. Её тело ещё не поняло, что всё происходящее было нереально. Её глаза заметались из стороны в сторону. Она не узнала обстановку вокруг неё. Шум двигателей самолёта ударил её по ушам, пошатнул её и без того раздроблений рассудок. Яо опустил вниз книгу с пожелтевшими страницами и позвал стюардессу, чтобы та принесла два стакана тёплой воды. Он был готов встать и положил руку на плече русской, но вовремя остановился. Лицо Анны побелело, будто она только что увидела призрака. Она ошарашенно смотрела на китайца, будто видела его в самый первый раз в жизни. Она отшатнулась от него и вжалась в спинку сиденья. Постепенно на место испуга пришла осторожность, которая медленно была постепенно перекрыта враждебностью, а в конце уже растерянностью. Она запуталась в собственных эмоциях. В кошмарах. “Что случилось?” Яо спросил осторожно, держа дистанцию между ними. Стюардесса поставила два стакана ещё дымящихся от тепла воды на маленький столик между ними и быстро удалилась, избегая деталей разговора. Ей будет легче спать, если она будет меньше знать. “Просто дурной сон.” Анна прикрыла лицо руками, осторожно массируя кожу на висках. “Воспоминания... Они накатывают на меня, когда я засыпаю.” “Тебе прилетела пуля в голову, в этом нет ничего удивительного.” Яо взял один стакан воды и протянул ей. “Твой мозг и тело до сих пор восстанавливаются. Я более чем уверен, что воспоминания продолжат мучить тебя некоторое время.” “Говоришь так, будто знаешь это по опыту.” Она принял стакан из его рук и сделала небольшой глоток. Тепло от воды разлилось по её груди, медленно расползаясь после по всему телу. Яо всегда верил, что горячая вода - это лекарство от всех проблем. Болит голова? Горячая вода. Стресс? Горячая вода. Бесит Джонс? Горячая вода... ему в лицо. “На самом деле так и есть.” Он кивнул и скрестил руки на груди. “Ты ведь помнишь, что Кику взял меня в плен в 44-ом?” Анна кивнула, не отрывая губ от стакана. Пар от воды приятно ласкал её по лицу, унося боль и мысли о воспоминаниях. “В какой-то момент ему надоело играться с моими внутренними органами и ядами.” Яо задумчиво накручивал волосы из своего длинного хвоста себе на палец. Его тёмные глаза смотрели куда-то в сторону от Анны, будто он мог видеть операционный стол и стоящего рядом с ним японца. “Он решил вскрыть мой череп и изучить мой мозг. Согласно видео и записям журнала его учёных. Сначала они просто просверлили дыру от моего лба до затылка. Я очнулся через 24 часа в конвульсиях, но не мог реагировать ни на слова, ни на жесты. Так же не мог говорить. Тогда они решили открыть мой череп и проверить как всё заживало.” Он остановился и поднял свой стакан со стола, обвивая обе руки вокруг тёплого стекла. “И потом вынули весь мозг на день. Вернули назад и ждали.” Он глотнул воды и посмотрел снова на неё, было что-то в его глазах странное, древнее как само время. Он смотрел на неё, но в то же время будто бы видел сквозь неё. В такие моменты, когда он был погружён в воспоминания, Анна по-настоящему осознавала насколько Яо старше неё. “Я проснулся через 52 часа. Так же в конвульсиях и без возможности говорить или думать. Я не помнил ничего, не понимал. Будто бы я был свежим белым листом в этом мире. Однако потом пришли воспоминания. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я чувствовал пыль, кровь и огонь на моём языке. Я слышал крики, войны, выстрели. Все самые ужасные воспоминания моей жизни, около пяти тысячи лет воспоминаний, ломали меня под своим весом.” Ломали. Именно так Анна себя чувствовала. Сломанной. Она знала всё, что ей надо было знать о современном мире и прошлое постепенно приходило к ней. Конечно, первым делом возвращались плохие воспоминания, самый яркие, жёсткие и чёткие. Голос Золотой Орды звучал у её уха, будто бы он всё ещё был жив. Она могла поклясться, что он действительно нависал над ней. Жар его кожи превращал её тело в пепел. Стук его сердца бил по ней как молоток. Он над ней и внутри неё... Анна тяжело сглотнула воду, будто бы это могло смыть все ощущения. “Сколько это продлилось?” Она спросила. Ей хотелось знать ответ, но одновременно немного боязно. Что если это никогда не уйдёт? “Около сорока лет. Более или менее.” Он не стал врать. “Возможно для тебя это будет меньше. Ты младше меня.” “Тысяча лет или пять тысяч лет. Есть ли разница?” Анна усмехнулась, однако Яо настаивал на своём. “Когда тебе исполнится две тысячи, то ты почувствуешь разницу. После трёх она сотрётся. После четырёх, ты перестанешь даже думать о своей первой тысячи. Век будет похож на год. А год на секунду.” “А после пяти?” Анна приподняла бровь. Яо промолчал, лишь заглянул осторожно в её глаза. Анна не совсем была уверена, что его молчание должно было означать.Что-то хорошее? Плохое? Он поставил пустой стакан воды на стол и вернулся к своей книге. И тогда Анна поняла. После пяти тысячи уже ничего не имеет смысл. Всё вокруг лишь как очередная страница книги, по которой он прийдётся и просто продолжит двигаться глазами дальше. А жизнь пуста... как стакан из которого уже выпили всё, что было. Возможно ли ещё уметь удивляться через пять тысяч лет? Если ещё хоть что-то в мире, что могло дать новые эмоции? Они приехали в отель. Германия предложил Анне руку, чтобы выбраться из такси и из вежливости она даже приняла помощь. За считанные минуты они добрались до двери Англии, где уже стояли Кику и Яо. Анна потянулась рукой к своим волосам и сняла резинку, которая до этого удерживала её русую копну в высоком хвосте. Она довольно вздохнула, чувствуя, как кожа её головы расслабляется. Она натянула резинку себе на запястье, как браслет, и кивнула Яо. Получила кивок в ответ. Он явно был в ворчливом настроении и очень хотел вернуться обратно в кровать как можно скорее. Яо даже не удосужился сменить свои спальные штаны и футболку на что-нибудь более презентабельное. Он настойчиво верил, что дело не займёт много времени. Он даже не подозревал, как ошибался... Германия постучал по двери и обернулся к Анне с Яо. “Это важно. Для всех нас.” Он сказал, пытаясь вложить в свой голос столько силы, сколько только мог. Яо вопросительно приподнял бровь, явно не впечатлённый тоном немца. Франциск открыл дверь и сначала улыбнулся, когда увидел Анну, но потом углы его губ сразу упали вниз, как только он увидел Яо. О нет, нет, нет. Он прекрасно знал, что будет если китаец узнает о проблемах Джонса. “Германия, ты уверен?” Француз настороженно спросил. “Условия России.” Он кивнул. Другого выбора просто не было. Франциск отошёл в сторону, пропуская всех вперёд. Анна последовала за немцем и сначала даже не поняла, в чём была проблема... пока ковёр не захрустел как снег под её ногами. Анна застыла из-за родного ощущения холода на её лице. Запах мороза напоминал ей о доме. Воздух моросил её лёгкие. Клубы пара танцевали на её губах. Она удивлённо уставилась на ковёр, покрытый инеем и тонкой коркой льда, которая ползла от кровати. Анна последовала за льдом взглядом пока не увидела Джонса. Кожа американца посинела, а вокруг глаз и вовсе почернела. Он выглядел почти мёртвым, если бы не слабые маленькие круги пара, что порой срывались из его потресканных белых губ. “Какого чёрта?” Анна застыла на месте, искренне поражённая впервые за долгие годы. В последний раз она была настолько потрясена, когда увидела Кику и его раны от ядерной бомбы. Однако то она ещё могла объяснить, но это... Канада и Англия стояли рядом с американцем. Очки канадца запотели от холода, но он, скорее всего, даже не заметил, ослеплённый беспокойством за своего брата. Артур хмуро посмотрел на Анну, прекрасно понимая, что им не избежать разговора про всю эту тему падения температуры тела Джонса и всего вокруг него. “Выкладывай всё, Англия.” Вздохнул Германия и отошёл в сторону, отказываясь служить щитом для англичанина. Яо прекрасно понимал к чему всё шло. Они собирались рассказать Анне всё, без утаиваний. Если англичанин постарается хоть что-то приукрасит, то Ван развеет его ложь. Анна пригласила его, чтобы он служил гарантом её безопасности, но он неожиданно станет детектором лжи. “Чёрт.” Прошипел китаец, сожалея, что он не переоделся во что-нибудь потеплее. Мурашки уже бежали по его коже от холода. Артур набрал воздуха в грудь и плотно сжал губы. Ему придётся буквально вырезать слова из себя, если он собирался получить хоть какую-то помощь от русской. Он ненавидел признавать свои ошибки. Да, его план не сработал. Он был благодарен, что русская всё забыла и никогда не узнала об его позоре, об его унизительной оплошности. Это была его обязанность, исправить всё. Ему нужно было это сделать не только ради Джонса, но и ради его собственной гордости. Чтобы возвыситься, нужно сначала упасть. “Итак...” Англичанин заскрипел зубами, выдавливая из себя всю правду. Это было для него в новинку, говорить правду. “Начнём с нашей с тобой встречи в 2012 году.”

***

Проклятье продолжало его терзать, вбрасывая его всё глубже и глубже по спирали воспоминаний. Это должен был быть день его триумфа. День его свободы и ликования. Он победил. Артур проиграл. Альфред мечтал об этом, постоянно представлял, как поражённый англичанин будет удивлён из-за того, что он, Альфред Ф. Джонс, самая молодая страна в мире на тот момент, втоптал в грязь знаменитую Британскую империю. Он жаждал увидеть поражение в зелёных глазах англичанина, пока тот подпишет его мирный переговор, пойдёт на условия американца. Ха! Только лишь одна мысль об этом давала Альфреду всё новые и новые силы, помогала идти вперёд. Однако вот теперь оба они стояли в особняке Франции. Только лишь бывший наставник и бывший воспитанник. Два названных брата. Артур был спокоен, даже в какой-то степени холоден. Он держался уверенно, будто бы и не проиграл войну вовсе. Его подпись на договоре была чёткой и отточенной, похожей на подпись победителя. Джонс никогда не подписывал соглашения до этого, его подпись была более несдержанной, юношеской. “Вот и всё.” Англия положил перо на стол и отряхнул руки от чернил. Пара капель случайно попала ему на пальцы. “Всё?” Удивлённо спросил американец, явно ожидающий гораздо более яркой реакции. “Ты ожидаешь от меня похвалы?” Едко спросил Артур. “Ты отказался от своей полной победы в самый последний момент.” “То есть? Я победил! Я не принадлежу тебе больше.” “Да, и то на бумаге.” Англичанин кивнул в сторону контракта. “У тебя нет культуры, нету своего языка. Всё, что тебе принадлежит, это жалкие объедки с моего стола.” Артур осуждающе покачал головой. “И всё потому что ты жалкий слабак, который не смог нажать на курок, когда у тебя был шанс.” “Я тебя помиловал! Я проявил благородство!” После того, что случилось с Меттью, Джонс не мог окропить свои руки кровью другой страны. Это было неправильно, дико. Их в мире было гораздо меньше чем людей. Да, у них были разногласия, войны, но они были выше безжалостного кровопролития. Джонс желал победы, но не смерти Англии. Он держал его на прицеле под дождём, был готов выстрелить в любой момент, но вместо этого поступил правильно. Он был лучше Артура, благороднее его. Он хотел верить, что честь ещё есть в этом мире, что она не стала лишь частью легенд и историй. “И теперь ты навсегда будешь жить в моей тени.” Англичанин спокойно ответил. “Не важно, чего ты достигнешь теперь, хоть стань ведущей державой мира. Люди будут смотреть на тебя, как на нить ко мне. Ты никогда не сбежишь от этого. Потому что ты жалкий трус и слабак.” “Замолчи...” Джонс сжал зубы, пытаясь контролировать себя. Он не собирался позволить едкому тону англичанина разрушить его триумфальный день. “Я поступил правильно. Я не стану убийцей.” “Скажи это тысячам трупов моих солдатов.” Артур махнул рукой в его сторону и развернулся на месте. Он устал от этого бесполезного разговора, но прежде чем уйти, позволил себе ещё одно замечание, последний урок для Джонса. “А лучше скажи это Метью. Не думай, что ты лучше меня или кого-либо из нас.” Англичанин бросил эти слова через плечо и скрылся за дверью. Джонс схватил чернильницу и бросил в след бывшего наставника. Чернильница разбилась в дребезги. Чёрная клякса расползлась по дереву и медленно потянулась вниз, напоминая Джонсу о кровавом следе, который Меттью оставил на его двери... И в этот момент он понял, что теперь был совершенно один. Он закончил свою сделку с Францией и Испанией, ослабил Англию, но теперь... Европейцы вернутся к своим делам, а он лишь мог вернуться на обратную сторону света. Никто не приплывёт к нему просто так, чтобы навестить. И даже если Меттью объявится, то Джонс не найдёт сил заглянуть ему в глаза. Артур был прав. Джонс мог убить его, захватить Лондон и буквально проломить свой путь на большую европейскую арену. Однако теперь он был сам по себе. С чужим языком на его устах. Чужими буквами на его бумаге. У него была цель, свобода. Теперь... Теперь он не совсем понимал, кто он именно такой. В чём его цель теперь? Сделать мир лучше? Вернуть честь в прогнившую старую Европу? С чего начать? Вопросы метались в его голове. Пугающе много вопросов. И никто не собирался дать ему ответов. Никто даже не собирался поздравить его в победой. ... Может быть... Россия? Джонс вышел в коридор. Он знал, что она не пропустила бы столь важное событие в истории. Он верил, что творил историю, вырезал его из ткани времени. Ему хотелось услышать слова поддержки с её стороны. Увидеть её лёгкую улыбку. Его день не мог быть окончательно разрушен. Он нашёл её в библиотеке вместе с Франциском. Джонс услышал их голоса ещё в коридоре и постарался найти их в лабиринте полок, что оказалось достаточно сложно. Пока американец рыскал между бесконечными длинными пыльными переходами, он вслушивался в их разговор на французском. Запах книг душил его, смыкая пыльные костлявые руки на его шее. Тени полок давили на него, но он твёрдо намеревался найти её. “И что ты собираешься делать?” Спросил Франциск, лёгкая улыбка звучала в его мягком тоне. “Я уплыву с ним завтра. Не хочу оставлять его один на один со своими мыслями.” “Ты слишком хорошо относишься к Англии. Он тебя не достоин, дорогая Аннет.” “Он не так плох, как все думают. Я знаю, что он ведёт себя как последняя гадюка, но... Ему нужна поддержка. Он привык отгораживать людей, использовать, потому что так легче.” “Вот видишь, поэтому он тебя и не достоин. Я бы очень хотел, чтобы ты была рядом с тем, кто тебя ценит. Как например Гилберт? Он силён, любит сражения, точно так же как ты, начитанный, воспитанный.” “На счёт последнего не уверена...” “Вполне справедливо, но он дисциплинированный. Артур же ведь как живое воплощение Дьявола. Он лжёт чаще чем дышит.” “Франциск...” “Да, я знаю, ты видишь его другим.” Вздох. “Я просто не хочу видеть, как он тебя ранит. Рано или поздно так и произойдёт.” “Франциск, я - убийца. Артур может быть лжецом, манипулятором, но я хладнокровный убийца. Если мне суждено гореть, то я хочу гореть с ним.” “И что ты думаешь по поводу Джонса?” Коридор книжных полок стал длиннее и выше. Деревянные шкафы внезапно стали тянутся вверх и нависать над ним, взирая на него с презрением и отвращением. Деревянно-бумажные стены потянулись до самого неба, которое вдруг стало серным и тёмным. Грохот рокотал над головой Альфреда, треск льда послышался позади. Его военные сапоги стали примерзать с каждым новым шагом, что ему приходилось буквально вырывать собственные ноги из цепкого льда. “Он даже и не представляет, в какой мир он впутался. Он ещё дитя с мечтами и надеждами.” Голоса стали отзываться в книгах. После каждого слова новая проклятая писанина падала за его спинной, открывалась на страницах, где невидимая рука записывала диалог чернилами из крови и льда. “Он не готов к нашему миру. Реальность проглотит его, переварит и превратит в чудовище. В какой-то момент он погубит нас всех.” Эта была ложь. Он никогда не слышал этой фразы, однако он знал, что они все, не только Анна, так думали. Ему постоянно говорили, что он слишком молод, слишком амбициозен. Его боялись и ненавидели. Он был другой. Он хотел быть другим. Бежать больше не было смысла, но ноги бездумно несли его вперёд. Его тело ныло от холода, вены и мышцы заставали во льду и трещали. Ему было холодно, но его грудь и сердце были в огне. Горячая боль разъедала его разум. Он хотел кричать, но не мог выдавить и звука. Его губы застыли во льду, запирая боль и крик внутри него. Тьма смыкалась вокруг него, наполненная звуками перелистывающих страниц, что терпко пахли как свежая кровь.

***

Артур замолчал. Все молчали. Единственный звук, который напоминал о жизни в комнате, был тресканье льда, который полз крупица за крупицей по комнате. Анна отвела взгляд от англичанина и посмотрела на замерзающего американца. Все ожидали её реакции. Анна лишь сжала зубы и молчала, вслушивалась в лёд. Здравый смысл говорил ей быть сдержанной, действовать разумн... Да пошло всё к чёрту. Россия замахнулась и влепила кулак прямо в нос англичанину. Она собиралась повалить его и избить, пока тот не отключится, а потом избить ещё, пока он не начнёт напоминать больше лужицу плоти, нежели человека. Да какой он был человек после этого? Однако Германия поймал её в захват после её первого удара и оттащил в сторону от англичанина. Его каменные руки держали её крепче цепей. “Отпусти! Я сказала, блять, отпусти! Людвиг, отпусти, я убью его!” Она металась, пытаясь вырваться из железной хватки немца, обуреваемая эмоциями. Её сердце захлёбывалось в ненависти. Всё о чём она могла думать это кровь англичанина. Ей нужно было увидеть его мёртвым, повалить его на пол и задушить собственными руками. Она пинала воздух, мотала головой, пытаясь ударить затылком немца по лицу. Настоящий зверь в клетке. “Россия, успокойся!” Франциск осторожно подоспел к ней и обхватил ладонями её лицо. “Анна, посмотри на меня. Успокойся.” “Laisse moi! (Отпусти меня!)” Она зашипела на французском, и постаралась укусить француза за пальцы. Он вовремя успел отшатнуться от неё. “Отпусти её! Она это заслужила, как и он!” Вмешался Китай. “Яо, ты не помогаешь.” Япония схватил его за локоть. “Артур, ты в порядке?” Канадец положил руку англичанину на плечо, однако тот жёстко отверг поддержку от канадца. “Отпусти её.” Артур смахнул кровь бегущую из его носа, но этого явно было недостаточно. Россия умела бить. Его нос пульсировал от боли. Густые алые струи добежали до его подбородка и падали тяжёлыми тёплыми каплями на ледяной ковёр. Германия посмотрела на англичанина как на безумца. Россия уже успела выбить весь здравый смысл из него? “Отпусти.” Англичанин настоял. “Как знаешь.” Вздохнул немец, который уже был сыт по горло всей этой ситуацией. Он отпустил запыхавшуюся от потуг девушку и осторожно отошёл назад. Анна развернулась в сторону Артура. Она ненавидела его больше всего в тот момент. Больше Джонса. Больше Орды. Больше... его. Когда они ещё были вместе, Анна была глупа и рассказала ему всё про её прошлое. Всё про её страдания под Ордой. И всё равно... этот чёртов британский ублюдок посмел сделать, что ему только вдумается с её телом, будто она была лишь игрушкой в его играх. Это было глубже чем предательство. Глубже чем тот чёртов заговор, который разрушил их отношения. Глубже чем его бесконечное желание её контролировать. Это был горячий нож в ещё кровоточащую бездну боли. “I hate you… (Я тебя ненавижу...)” Она прорычала, впиваясь глазами в его горло. Дайте ей ещё секунду и она разорвёт ему глотку голыми руками. “You can hate me as much as you want. Go on, I will even let you kill me, but only on one condition. (Ненавидь меня сколько хочешь. Давай, можешь меня даже убить, но только при одном условии.)” Британец качнул головой в сторону Альфреда. “Help him. (Помоги ему)” “Зачем тебе это? Какую выгоду ты ищешь в этом?” Всё тело русской сотрясалось от гнева. Её руки сжаты в кулаки. Её ногти впивались в кожу её ладоней, но ей было плевать на боль. Она ещё даже не заметила. “Я не ищу ничего. Америка - могущественная страна. Если что-то случится с Джонсом, весь мир пойдёт крахом. Весь мир который мы знаем. И более того...” Он остановился и неприятно поморщился от собственных слов, которые готовы были сорваться с его языка. “Мы потеряем Альфреда.” Анна хмыкнула презрительно. Вы только посмотрите, великий Англия заботился о ком-то. Что внезапно взыграла опекунская забота? Внезапно ему стало не плевать на кого-то кроме него самого. Если бы она не была столь зла, то засмеялась бы от безумия всего происходящего. “Твоя ненависть вся сосредоточена на мне. Помоги Джонсу и можешь делать всё, что хочешь со мной.” Он продолжил, предлагая всё больше и больше на стол этой сделки. Чёрт молил о сделке. “О нет, так ведь гораздо лучше.” Она поставила руки на бёдра, ухмыльнувшись. Яо сразу понял, что она имела в виду. Он одобрительно кивнул себе. Никто даже и не заметил этого движения. “Пускай он сдохнет.” Она выплюнула эти слова с такой горячей ненавистью, что казалось, будто бы пол под её ногами готов был обвиться языками пламени. “Пускай он сдохнет на твоих глазах, пока ты беспомощный даже не можешь ничего сделать.” Она подошла ближе к англичанину, выплёскивая весь гнев в её словах на него. Лёд трещал под каждым её шагом, от силы с которой она давила на пол, будто давила череп англичанина. “Мне плевать, что будет с его страной, его людьми. Пускай горит и леденеет всё к чертям собачим! Он лишил меня сестры! Вы оба разрушили всю мою жизнь, мой дом, меня саму! Да мне только в радость будет, если его не станет! В радость будет увидеть твою боль, Англия!” Её гнев был ослепляющим и освобождающим одновременно. Она не собиралась быть доброй Анечкой, которая всех прощала и постоянно всем улыбалась. Она терпела, принимала всё, подставляла другую щеку, но нет. С неё хватит. Когда они нужны были ей, на неё смотрели как на чужака, сумасшедшую. Настал день, когда она нужна была им. День когда она улыбнётся и прошепчет своё презрительное “нет”. Керкленд молчал. Что он мог сказать на это? Россия ухмыльнулась ему в лицо, видя, что в этот раз он был без карт в рукаве. Она упивалась его поражением как самым сладким вином. Её не волновало, что её будут осуждать. Пускай. Одним трупом больше на её душе. Три всегда было её счастливым числом. Первым был Орда. Потом... А какая разница? Она никому и ничего не была должна. Она была убийцей среди них. Она носила это клеймо уже давно. Какая разница, что они нанесут свежую краску на её спину. Анна развернулась на месте, хлестанув поверженного англичанина по лицу своими волосами. Никто не постарался её остановить. Даже если бы попробовали, то это не привели ни к чему хорошему. Она хлопнула за собой дверью. Лёд начал уже проникать в коридор отеля, но это её не волновало. Пускай всё леденеет к чертям.