Меня не остановят твои слова!

Дым сигареты согревал кончики её палецев. Порывы ветра поигрывали с её потемневшими во мраке ночи волосами. Даже серый холод Нью-Йорка казался милее и нежнее проклятого льда, который так и продолжал ползти по комнате. Россия слушала и курила. Она выдыхала струю серого дыма и пыталась вместе с этим отпустить все свои мрачные мысли. Что она делала? Зачем? Чёрт. Она потушила окурок о корку льда. «Ещё раз, ” Анна вздохнула, настороженно смотря на англичанина. Всё её нутро кричало о том, что ей срочно нужно было развернуться. Идти прочь от этой крысы. Однако она не желала бежать от своих собственных слов. «Вы забрались в мой рассудок, прыгали по моими воспоминаниями, собирая осколки проклятья. Верно?» «Верно, ” Германия ответил заместо англичанина, служа эдаким мостом между бывшими любовниками. Он знал, что новая драка могла начаться в любой момент, поэтому стоял крепкой стеной между ними. «И чтобы снять проклятье с Джонса, я должна сделать то же самое.» Она помассировала свои горящие виски холодными пальцами. «Теоретически. Я сам не совсем уверен, как это сработает.» В этот раз Артур говорил сам за себя. Звук его голоса вызывал отвращение в ней. Она невольно нахмурилась, прикусив щеку. «И какие в этом для меня риски?» Она вопросительно изогнула тонкую бровь. Она не собиралась быть глупой и наивной дурочкой. Если ты играешь с огнём, то всегда есть шансы обжечься. И риск был. Сам англичанин знал об этом. Проклятье могло легко перекинуться обратно на Анну, овладеть ей. Возможно, даже сильнее чем в прошлый раз. Были риски того, что она могла их всех разорвать на куски. Были риски того, что проклятье бы лишь уничтожило её тело, заморозив её до критических температур. «Ничего особенно страшного, ” он решил утаить все негативные детали. «Чушь собачья.» Анна сразу раскусила его ложь. Этого было достаточно для неё. Если риски были настолько плохи, что англичанин не хотел о них говорить, то это что-то да значило. Она вздохнула и подняла глаза наверх, спрашивая себя ещё раз, стоило ли оно того? Возможно. Она делала это ради себя. Ради своей совести. Своей жизни. Если на небесах действительно существует Бог, то, по крайне мере, она сможет спокойно сказать ему в лицо, что она старалась. Старалась совершать правильные поступки. Старалась быть кем-то другим помимо убийцы. Анна заметила бумагу и ручку на прикроватном столике. Стандартные предметы в отеле. В них не было ничего особенно, но именно блик света на ручке подал ей идею. Она подхватила предметы письма и стряхнула корку льда с них. К её удивлению, чернила ещё не замёрзли. Анна быстро написала только лишь ей видные цифры и буквы. Она заставляла себя припоминать эту комбинацию каждую ночь перед сном. Это была гарантия её защиты, её покоя. Девушка свернула бумагу несколько раз, пока записка не превратилась в твёрдый комок. «Китай, ” Анна протянула ему свёрнутую записку в кулаке для большей безопасности. Для неё было важно, чтобы лишь Яо мог увидеть её содержимое. Китаец принял её записку и сжал в ответ в своём кулаке. «Твои коды?» Он заподозрил. «Ядерные.» Она кивнула. «Так, стоп!» Вскочил Франциск. «А вот это уже чересчур.» «Это моя подстраховка.» Она бросила каменный взгляд в сторону англичанина. «Если со мной что-то случится, то я передаю всё моё ядерное вооружение под контроль Ван Яо, олицетворения Китая.» «Россия, это безумие, ” отшатнулся Япония. Невольный холодок пробежался по его спине. Он попытался подавить дрожь своих рук и спрятал их за спиной. Он настороженно посмотрел на своего старшего брата, который теперь буквально держал в руках достаточно оружия, чтобы уничтожить мир более чем десять раз. «Ты понимаешь, насколько большую ошибку ты совершаешь?» Германия подошёл к ней на шаг ближе. «Я собираюсь спасти моего врага, пока те, кому будет выгодна моя смерть, наблюдают за моим леденеющим телом.» Её губы сложились в ехидную улыбку. «Да, звучит безумно.» Она заглянула немцу в глаза. Он осуждал её действие, она это знала. Ей хотелось верить, что он мог понять её поступок, но, видимо, переоценила возможности Людвига. Он же надеялся, что Россия могла бы довериться ему. Он заслужил её уважение до этого. Он хотел оказать ей поддержку, но она лишь отталкивала его. Её гнев и презрение смешивали его с остальными европейцами, беспощадно кромсали его образ. Все те крупицы доверия, которые он заслужил за прошедшие годы, превратились в пыль и ледяные снежинки, которые теперь танцевали в дрожащем воздухе комнаты. Хоть Людвиг и не был причастен к интригам Англии, Германия не позволил ей разобраться с ним. Своими руками он сам закопал все витающие тёплые чувства, которые она могла себе позволить для него. Германия отвёл взгляд, покачал головой. Это было её решение. Он не мог никак на это повлиять. «Тебе нужно будет окунуться в его разум и найти осколки там. Для этого тебе будет достаточно просто заснуть рядом с ним, а я уже позабочусь о том, чтобы появилась связь между вашими разумами, ” Англия протянул России пару таблеток снотворного. У них не было времени дожидаться пока русская заснёт естественным образом. Если они ещё надеялись буквально вытащить Джонса с того света, то нужно было прибавить в темпе. Россия скептически посмотрела на протянутые ей таблетки. «Дай мне коробку.» Она настояла. «Ты мне настолько не доверяешь?» Англичанин нахмурился. Будто бы он стал хитрить в подобной ситуации? «Твой баланс доверия ушёл в минус и провалился из этой галактики.» Она одарила его холодной улыбкой, говоря сквозь сжатые от злости зубы. Разумеется, он это услышал. Каждая нота её голоса звенела отвращением и презрением. Это было ему знакомо и даже привычно. Точно так же с ним разговаривала его сестра и братья. Ему хотелось верить, что её голос не мог задеть его за живое. Думал, что он сильнее и выше этого. Нет. Переоценил себя. Он протянул ей коробку о снотворными. Девушка осторожно осмотрела упаковку, проверяя насколько реальны были лекарства. Она достала обёрнутые в пластик таблетки и проверила на наличие дырок, прежде чем вскрыть их. Паранойя теперь была её лучшим другом. Прежде чем принять таблетки, она прокрутила их между пальцами, обращая внимание на текстуру. Ей нужно было знать, что ничего точно не было подмешано в этот раз. «С чего бы я стал тебя травить?» Заметил англичанин, принимая упаковку обратно из рук России. «А тебе нужна причина для интриг?» Анна вопросительно приподняла бровь. «Время идёт.» Германия вновь встал между ними, разрезая образовавшуюся волну напряжения. Анна отвела глаза от англичанина и приняла таблетки. Вместо пары, она решили запрокинуть сразу три. Ледяная кровать захрустела под весом её тела, когда девушка забралась на пустующее место рядом с американцем. Она опустила голову на соседнюю подушку и кристаллы льда между пухом затрещали в угрожающем протесте. Анна глубоко вобрала воздух в свои лёгкие, смакуя холод воздуха. Она чувствовала себя на удивление комфортно. Мороз медленно окутывал её со всем сторон. Это ощущение было таким родным и знакомым, почти убаюкивающим. Таблетки были очень эффективными. «Возьми его за руку. Телесный контакт необходим для контакта разумов.» Англия дал инструкции и закатал рукава своей рубашки. Не глядя на ледянеющего рядом американца, Россия нащупала его руку и осторожно накрыла его ладонь своими пальцами. Она прикусила свою губу. Мороз покалывал её кожу. Под по кончикам пальцев как яд. Она всё ещё не верила, что решила подписаться на это. Её медленно темнеющий рассудок метался из одного сомнения к другому. Уже было поздно поворачивать, верно? Её глаза скользнули в сторону Яо. Она всё ещё могла сказать ему, что хочет уйти. Он был бы только рад унести её отсюда, обрекая Америку на бесповоротную белую как вьюга смерть. Яо ждал, что она скажет это. Он думал, что знал её достаточно хорошо и мог предугадать её ход действий. Однако Россия молчала. Её глаза застыли на нём на несколько секунду, прежде чем её веки потяжелели. Аметистовые глаза стали медленно устало закатываться. Она пыталась бороться со сном, просто из привычки. Ненавидела поддаваться своим слабостям. Однако в итоге лекарства совладали над ней и затянули под лёд болота чужих воспоминаний.

***

102 год нашей эры.

«Ну ты только посмотри на него!» Галлия широко улыбнулся, смотря на пятилетнего сына Рима. С каждым днём мальчишка всё больше походил на своего отца, если не поведением, то точно внешностью. Он взял всё самое лучшее от своего отца: оливковую кожу, густые тёмные волосы, озорную улыбку и сияющие волей золотые глаза. Византия гордился этим. Его лицо всегда начинало сиять от счастья, когда кто-то упоминал его схожесть с отцом. Этот раз не стал исключением. Галлия потрепал его по голове и удобрительно кивнул римлянину. «Мой малец!» Хохотнул Рим, похлопав Византию по плечу. «Совсем скоро я научу его держать меч!» Мальчик горделиво задрал подбородок и постарался скопировать позу отца, поставив руки по бокам. «Когда я смотрю на него, то невольно хочется завести собственных детей.» Мягко посмеялся Галлия. «Представь маленькую копию меня.» «Представила. Меня сейчас стошнит.» Подметила Британия, которая сидела в тени навеса. Она смахнула горячий пот со своего лба и в очередной раз пожалела, что решили откликнуться на приглашение Рима. Она всегда ненавидела лето в Сицилии, но в этот раз почему-то ей было особенно дурно. Её мутило лишь от самого запаха воздуха. Пекло душило её, выжимало из неё все силы. «Да ладно тебе, ты просто не с той ноги встала, ” отмахнулся Рим и перевёл взгляд обратно на галла. «Как там твои отношения с той миловидной девушкой?» «А? С той человеческой женщиной? Ну…» Галлия замялся. «Пока что ничего не понятно. Если что-то и будет, ты узнаешь первым.» «Что будет, папа?» Византия задрал глаза вверх и посмотрел на отца. Голова Рима перекрывала ему солнцу, очерчивая грубые черты римлянина золотом света. «Любовь.» Он подмигнул своему сыну и широко улыбнулся. Молодой мальчишка не совсем понимал, что может быть такого особенного в любви и как она могла быть непонятна. Он был окружен ей со всех сторон. Его любили его родители, его названные дядя и тётя, прислуга регулярно отмечала, какой же он был хороший ребёнок. Любовь была простой и необоснованной, избыточной. Византия пожал плечами, думая про себя, что взрослые обращают внимания на очень странные вещи, которые ему не понять. «Византия!» Греция вышла во двор и подозвала к себе сына. Пришло время его полуденных уроков. Мягкие пальцы мальчика обвились вокруг толстого грубого указательного пальца отца. Он не хотел уже так скоро выходить из тени Рима. Ещё хотя бы пять минут рядом с ним. Ему хотелось быть ближе к отцу, ведь Византия знал, что рано или поздно тот отправиться в очередной поход. «Иди учись. Если хочешь владеть мечом, сначала овладей своим разумом.» Рим слегка погладил руку сына большим пальцем и поднял ладонь вверх, чтобы тот не мог больше держаться за него. «Иди, твоя мать ждёт.» Византия опустил глаза на сухую землю под его ногами и поджал нижнюю губу. Он не мог ослушаться отца. Ломая себя, он твёрдо кивнул сначала в сторону Рима, потом одарил кивком уважения Галлию и Британию. Он быстро зашлёпал в сторону матери, которая приняла его в свои объятия. Подол её тёмно-синего платья окутал его как мягкие волны моря. Она пробежалась ладонями по его разгорячённому солнцем лицу и одарила его улыбкой такой любви, которой даже Рим не видел. Она взяла его ладонь в свою и увела в прохладный зал, где чернила и свитки уже ожидали их. Рим проводил их глазами, прежде чем вернуть своё внимание обратно к гостям. «Овладей своим разумом? Когда был последний раз ты читал что-либо?» Британия ехидно заметила. Её собственные слова оставили во рту неприятную горечь. Что, чёрт возьми с ней творилась? Она ударила себя кулаком по груди, надеясь выбить эту непонятную дурь из себя. «Эй, наши дети должны быть лучше нас, разве нет?» Рим заговорчески подмигнул Галлии, который одобрительно кивнул в ответ. Британия закатила глаза и покачала головой. Некоторые вещи не менялись даже через сотни лет. «Ладно, обратно к тебе.» Рим запрокинул руку на плечи галла и притянул ближе к себе. «Так было ли у тебя что-нибудь с той девушкой? Я был на пире с твоим народом и видел её взгляд.» «Ну-у-у… Давай, ты сначала нальёшь мне вина?» Галлия ухмыльнулся в ответ. «Вот это уже другой разговор!» Золотые глаза Рима задорно мерцали в свете высокого летнего солнца. Он приказал принести столько вина, сколько можно было только найти в подвале особняка. Британия воздержалась от питья. Её и так мутило достаточно без похмелья.

***

Он был там в тот злосчастный проклятый день. Слышал, как первый самолёт влетел в соседнюю башню. Люди вокруг естественно начали паниковать. Ему немедленно набрали на тогда ещё толстый сотовый телефон и приказали выбираться из здания. Он отказался. Диспетчер продолжал твердить: «Мистер Джонс, это экстренная ситуация. Ваша безопасность важнее всего.» На что он просто сбросил трубку и раздавил телефон под своим ботинком. Он не собирался бежать, когда его люди нуждались в помощи. Он остался помочь остальным эвакуироваться. Если кто-то беспокоился за свои личные вещи, он приносил им их и торопил на выход. В суете, он даже и не заметил, как пролетел час. Время текло через толпу густой тёмной субстанцией с запахом газа и дыма. Второй самолёт разбился двумя этажами под ним. Пол ожил под его ногами, превратился в неукротимого дикого зверя. Он и оставшиеся люди упали на землю. Его голова ударилась о пол, разнося его мысли в звенящие осколки. Лампы и стёкла лопались со всех сторон. Он слышал плачь, мольбы и молитвы. Он чувствовал запах дома на своём языке. За секунды, воздух потяжелел вокруг. Обрушился на них точно так же как и тот захваченный самолёт. Он глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. Мир перед его глазами плыл красным. Красной была кровь раненных. Красным был подбирающийся к ним огонь. Красным звенел ледяной голос России, которая вышла из потоков дыма. Она победоносно возвышалась над ним, скрестив руки на груди. «Посмотри вокруг!» Её губы не двигались, но дрожащие в панике люди выкрикивали слова за неё. Они оглядывались вокруг, не верили тому, что больше никогда не увидят родных и любимых. «Это твоя вина!» Одна из женщин выпрыгнула из окна. «Твоя-я-я-я-я!» Её голос скрипел от крика, пока её тело неслось на встречу смерти. «Твоя…» Пожилой мужчина прошептал, вытирая кровь из разбитого виска. «Хватит…» Джонс попытался подняться на ноги, но его тело было слишком ослабленным. Это была его вина. Его вина. Его и только его. Голос за голосом подхватил обвинения. Шептания переросли в сирену, которая из скрипящих динамиков продолжала бросать в него оскорбления. «Это твоя вина, Альфред.» Электрический голос вибрировал через задымлённый, но холодный воздух. «Это всё твоя вина.» Прошептала Россия, надавливая каблуком своей чёрной туфли на его ладонь. Он чувствовал боль, но не мог пошевелить свои телом. Он сжал зубы и подавил крик в своём горле. Он не поддался на столь явную провокацию. Уж за всё это время он понял, что она хотела слышать и видеть его страдания. Больше играть по её правилам он не собирался. Не получив удовлетворения от его боли, двойник Анны недовольно цокнула языком и пнул Альфреда по лицу. Однако снова не получила даже стона в ответ. «Похоже ты изжил себя.» Она хмыкнула, глядя на американца с высока. Призрение лилось из её глаз, как яд с клыков змеи. Пол затрещал под её ногами. Альфреду показалось, что это был очередной трюк. Однако вскоре его глаза удивлённо распахнулись… Он понял к чему всё шло. Он умер лишь однажды за всю его долгую жизнь. В тот самый день… «В этот раз без воскрешений.» Анна улыбнулась, наблюдая за растущими вокруг них трещинами. Они хрустели как тающий лёд под ними. Формировали всё более и более густую паутину. Америка был в самом центре это паутина, в лапах холодной паучихи смерти, которая наблюдала за ним в облике Анны. Она эротично провела языком по своей верхнее губе, смакуя его широко распахнутые испуганные глаза. Он попытался двинуться, но его тело было слабо. Он был в коконе слабости, который становился лишь гуще и гуще. «За… чем?..» Его голос был так же слаб, горло горело от дыма и одновременно холодело от страха смерти. Она ухмыльнулась ему в ответ. Разве ей нужна была причина? Нет. Само её существо было пропитано ненавистью и болью прошлого. Она была воплощением мести, такой же холодной и сладкой. «За всё, ” она бросила ему в ответ. Пол окончательно треснул под ними. Тело Джонс рвануло вниз. Бесконечная белая пустыня воспоминаний распахнулась под ним. Ураган хлестанул его по лицу. Осколки пола почернели и падали рядом с ними. Он видел в них отражения своих воспоминаний. Сотни и тысячи моментов проносились перед ним одновременно. Голоса наполненные злобой, отчаяньем, невыполненными обещаниями, угрозами душили его. Он чувствовал как его тело леденело и крошилось, точно так же как и осколки рядом с ним. Он действительно это заслужил? Все его ошибки наполнили его тьмой и болью, как пустой стакан. Он всегда думал, что в его жизни было больше правильных поступков. Однако на деле вся его жизнь была одной большой ошибкой. Его существование было ошибкой… Всё эти обвинения были правдой… Он закрыл глаза, держа слёзы обиды и отчаяния за веками, позволил проклятью развеять его над снежной пустыней. Пускай он станет сам лишь воспоминанием… О мёртвых либо хорошо, либо ничего. Найдётся ли хоть что-то хорошее о нём? «Джонс!» Голос России настиг его. Очередной осколок воспоминаний. «Альфред!» Она ухватилась за его куртку. Они оба закрутились в воздухе, приближаясь быстрее и быстрее к сугробам в ледяными острыми пиками. «Очнись!» Настоящая Россия дала ему пощёчину. Леденеющая кожа американца хрустнула. Отпечаток её ладони остался на его щеке в виде потресканного льда. Он был слишком глубоко. Он сдался. «Твою мать! Очнись!» Она встряхнула его, но не получила некого эффекта. «Ты мне постоянно говорил, что не сдашься, пока не добьёшься меня. Сдался, трус?» В нём не осталось никакой больше жизни. Он был не более чем ледяной оболочкой с угасающей душой. Осознав порочность своего существования, он больше не видел смысла в своей жизни. Нет никакой причины, чтобы держаться за неё. У неё не оставалось никакого больше выбора. Если ему нужна была надежда, то она готова была её дать ему. Россия глубоко вдохнула, будто перед прыжком в пропасть. Она обхватила его ледяные щёки своими губами и прильнула мягкими губами к его заледеневшим. Она целовала его ярко, пытаясь поделиться хотя бы частью той жизни, что оставалась у неё самой, делилась тёплым дыханием, которого и так оставалось мало в её лёгким. Его кожа таяла под его пальцами. Сердце вновь забилось в замершей груди. Он ответил на её поцелуй, сначала неуверенно, сомневаясь, не трюк ли это. Его руки обвились вокруг её тела, чувствуя тепло кожи даже через одежду. Её волосы били его по лицу. Они пахли холодным лесом и горячим полем. Это была не ловушка. Он крепче прижал её к себе, будто бы она была единственной защитой от всего зла в мире. Ледяные колья растаяли под ними, оставляя лишь мягкие сугробы, где каждая снежинка была отголоском воспоминаний. Они оба упали в эту ледяную пустыню, на смягчённую, подтаявшую, перину снега.