Меня не остановят твои слова!

Спустя годы тренировок и подготовки, Византия наконец-то заслужил немного мирного времени. Он не хотел признавать этого, но отсутствие отца в доме радовало его. Пока Рим, Британия и Галлия скакали на север, чтобы разобраться с некими “варварами”, как их называл отец. Византия мог провести время в компании остальной молодёжи и матери. На что он не мог никак пожаловаться. Он наконец-то смог дождаться безветренного зимнего дня и начать практиковать стрельбу из лука вместе с бывшими братьями по письму. Его работа состояла в натягивании тетивы на лук, чему мальчишки были несказанно рады.   Эрин и  Паула поглядывали на них время от времени, отвлекаясь от вышивки. Эрин насупилась и прикусила губу от разочарования. Она ненавидела вышивку. Греция обещала, что она могла пойти и пострелять из лука, если сможет закончить часть рисунка аккуратно, однако её руки просто не были созданы для этого. Всё её швы и линии были корявыми. Её вышивка больше напоминала порванную собаками тряпку, нежели что-то изящное. Паула тоже не особо любила вышивку, но она была талантлива в ней. К тому же эта была лишняя возможность утереть нос наглой кельтской девчонке. Паула завершила цветок на ткани и протянула его Греции, заранее ожидая похвалы. Эрин протянула свою вышивку полугодовалому Уиллу, который лежал в корзинке рядом с ней. В отсутствии матери, именно она должна была присматривать за самым младшим родственником. Её брат одарил её беззубой улыбкой. Он был единственным, кто всегда был рад её вышивке.   “Всё хорошо, Эрин, ты молодец,” Греция похлопала девочку по плечу, пытаясь приободрить. Однако она лишь больше нахмурила нос с серыми веснушками и спрятала лицо за рыжей копной волос.   Паула показала ей язык и быстро спрятала его, чтобы Греция не успела заметить.   “Вы обе можете пойти и отдохнуть, скажите мальчикам, что мы начнём математику как только у вас закончатся стрелы,” Греция приняла вышивку от обеих девочек и потрепала их по волосам.   “Наконец-то,” фыркнула Эрин, спрыгивая со скамьи и подхватывая корзинку с братом.   “Антонио!” Паула побежала впереди Эрин, окрикивая брата, который только что принял лук из рук Византии.   Франциск едва удерживал себя от подпрыгивания на месте. Он не мог дождаться, чтобы до него дошла очередь стрелять из лука. Он никогда этого не делал, но всегда хотел попробовать. Византия дал второй лук Скотту, который принял его с привычной лёгкостью. Британия уже начала обучать его основам охоты дома, так что он знал, как именно обращаться с оружием. Эрин ему завидовала. Она и Кевин должны были начать обучение охоте после возвращения мамы. Больше никакой вышивки после этого, она будет занята разделкой дичи.   “Стреляйте отсюда,” Византия очертил ногой на земле линию. “Лично оттащу за шиворот, если будете жульничать.”   “Будто мне надо жульничать,” усмехнулся Скотт, натягивая тетиву. Его руки слегка подрагивали от напряжения, однако он смог выстрелить без проблем. Стрела не долетела до мишени и уткнулась в землю. Скотт выругался и пнул пыль ногой.   “Ха-ха!” хохотнул Антонио и приготовился стрелять, однако он даже не сумел натянуть тетиву. Это оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. “Эй, почему!..” Он попробовал ещё раз, но не смог удержать тетиву достаточно долго для выстрела. Стрела упала на землю не пролетев и пары сантиметров.   Эрин хрюкнула от смеха, прикрыв нос рукой.   Византия улыбнулся слегка и покачал головой. “Отец говорил, что вы скоро начнёте свою военную подготовку. Вам это точно надо,” он хлопнул Антонио по тонким слабым рукам, а потом продемонстрировал собственный выросший бицепс.   “Показушник,” фыркнул Скотт, которому его собственный провал больше не казался таким уж и ужасным. По крайне мере его стрела полетела. Мама была бы рада. Он встряхнул копной рыжих волос, гордо задирая нос и поглядывая на стрелу в земле.   “Теперь я могу попробовать?” Франциск подпрыгнул к Антонио, беспорядочно двигая ладонями, настолько ему натерпелось подержать оружие в руках.   “Будто у тебя получится,” Антонио пожал плечами и передал лук сыну Галлии.   “На,” Скотт отдал свой лук Кевину, для которого это так же был первый раз. Скотт положил руки на плечи младшего братца и помог ему встать в правильную стойку. “Спину выпрями,” он хлопнул младшего родственника между лопаток. “Шея тоже прямая должна быть”. Кевин делал всё, что ему говорили делать, однако это не очень сильно помогло. Кончики его палец стали ныть из-за напряжения тетивы, он даже не смог натянуть её, настолько ему было больно.   Византия наблюдал за ними и старался помочь советом, где только мог. Он не был хорош с луком, как бы Британия не пыталась его обучать. Он не умел целиться и всегда промахивался, однако самые основы он мог объяснить. Так они и проводили время. Молодёжь пыталась стрелять из лука, а Византия проверял, чтобы они не убили друг друга. Однако хоть его внимание и было концентрировано для мелких, от него не укрылся гонец, что буквально влетел за задний двор с сообщением.   Греция оторвала глаза от свитка и приняла маленький свёрток из рук запыхающегося солдата. Она внимательно его выслушала и в спешке развернула записку.   “Мам,” Византия окликнул её. “Что-то не так?”   Дети перестали возиться с луками и так же обернулись, глядя с любопытством на свою воспитательницу. Греция не откликнулась на его голос, осторожно пробегая глазами по строчкам сообщения. Византия никогда до этого не видел, чтобы Греция хмурилась. Она всегда была полна доброй надежды, веры в светлое будущее. Любой, кто был рядом с ней, всегда наполнялся пьянящей тёплой надеждой. Однако в этот раз всё было по-другому. Греция застыла на месте, перечитывая короткое сообщение снова и снова.   “Мам?” Византия подошёл ближе к ней.   Она подняла на него свои округлённые глаза, однако вскоре опустила их вниз. Её губы плотно сжались в тонкую нить, запирая плохие новости внутри, будто бы это могло хоть  как-то помочь. Византия дотронулся до бумаги в её руках, не решаясь сначала забрать записку от неё. Он замедлился, ожидая реакции от матери, однако ничего не последовало. Молодой юноша осторожно выдернул бумагу из тонких загорелых палец и сам пробежался глазами по содержимому.   “Византия, что случилось?” Франциск первым подбежал к нему, смотря на старшего друга. Беспокойство захлестнуло младших стран как холодная волна моря. Один за другим дети окружили их, ожидая новостей. Эрин прижала маленького Уилла к себе, пытаясь вычитать новость в лице Византии.   Византия скомкал записку в кулаке и посмотрел на Скотта.   “Британия в плену врага,” спокойно сказал он, держа себя в руках, пытаясь вселить покой в сердца младших.   Это сработало лишь на первую секунду шока.   Эрин моргнула пару раз. Её нижняя губа стала дрожать. Сердце ускорилось в груди, распространяя дрожь на всё тело. Маленький Уилл на её руках, почувствовал перемену в сестре, захныкал. Эрин всё стояла как статуя, пока слезы не начали бежать по её щекам всё активнее и гуще. И вдруг грохот раздался в её голове, когда она закричала и упала на колени, зарыдав во всё горло. Кевин отвернул лицо от остальных, проглатывая всхлипы.   “Скотт...” Антонио положил ладонь на плечо Скотта, однако старший сын Британии оттолкнул его от себя.   “Отстань!” рявкнул он, смотря на Антонио с такой злобой, будто бы тот лично был виноват в пленении его матери.   “Скотт,” Греция окликнула его строгим тоном.   Однако его нельзя было унять. Он глубоко дышал, чувствуя гнев наплывающий на его щёки и слёзы щиплющие глаза. Его мать была в плену врага. Где? Как долго? Что с ней вообще происходит? Кто вообще мог взять в плен ЕЁ? И самое страшное... Что они собираются с ней делать?   “Что с моим отцом?!” Франциск шагнул вперёд.   “Мы не знаем,” Греция качнула головой.   “А дядя Рим? Что с дядей Римом?!” Антонио запросил следующий вопрос, на который так же не последовало ответа.   Византия смотрел в пустоту. Он провёл рукой по собственному предплечью, где до сих пор был синяк от его тренировок с Британией. Тупая боль от ранения уже практически не ощущалась, она пропала, будто следы на песке времени. Взгляд золотых глаз скользнул вновь в сторону бушующего Скотта, в сторону ревущей Эрин и задыхающегося от слёз Кевина. Он смотрел на них и видел себя в детстве, когда он волновался за своего отца. Все те страхи прошлого возвращались к нему. Ужас того, что возможно он больше никогда не увидит солнце своей жизни, что их время ушло и больше никогда не вернётся. Он крепко сжал челюсть до боли, что была гораздо сильнее и жгла глубже нежели все удары Британии во время тренировок.   “Вставай!” она всегда говорила ему и протягивала руку. Они все всегда протягивали ему руку и помогали встать на ноги, тянули его вверх.   Бам. Он подал каждый раз.   Бам. Он принимал удар в лицо.   Бам-бам. Билось его сердце будто зверь в его груди.   Бам.   Бам. Бам. Бам. Грохотали его ноги, когда он развернулся на месте и направился в сторону оружейной.   “Византия?!” окликнула его Греция.   Он горел красным огнём злобы. Мести. Его тело само несло его в нужном направлении, команды о вооружении солдат и коней вылетали с его уст как чётко отточенный ритм барабанов военных парадов. Он нашёл старый доспех своего отца, который чувствовался будто вторая кожа на его разгорячённом теле. Кожа зверей и метал обхватили его в крепкие тиски, ради которых он был рождён. Он вдохнул запах запёкшейся крови и войны. Это был самый сладкий яд в мире, в который он хотел, жаждал опуститься с головой. Лишь бы вернуть их всех обратно домой. Он накинул бордово красную накидку себе на плечи, цвет его отца. Цвет Рима.   Время протекало мимо него. За считанные секунду он был готов на коне вместе с небольшой армией поддержки, которая только успела собраться за те жалкие песчинки времени. Он не собирался ждать, не собирался тянуть. Он не сказал ни слова никому, ни Скотту, ни матери, ни младшим друзьям. Для него существовала только лишь одна цель в тот момент. Только одна причина для жизни.   Скотт выбежал во двор, чтобы увидеть Византию на коне вместе с кучкой солдат. “Византия!” Скотт пробежался за его лошадью. “Верни её! Прошу! Верни!!” Он бежал за армией до ворот поместья, пока не утонул в пыли, поднимающейся под  копытами. Даже когда он не мог больше бежать и задыхался от песка во рту, он нашёл в себе силы крикнуть в последний раз. “ВЕРНИ!”   Его путь лежал на север. В записке было сказано, где именно его отец проиграл сражение и куда, возможно, двинулись варвары. Византия подгонял коня. Он мчался против всего мира, против времени и ветра. Он должен был вернуть их всех домой. Должен. У него не было права на ошибку. У кого угодно, но только не у него.    

***

  Ошибка. Каждое их решение было большой грубой ошибкой. Так во всяком случае считала Анна, однако вслух ничего не сказала, прекрасна зная, что её мнение не одобрят. Что делать со страной, которая больше не существует на карте? По мнению европейцев, самым правильным решением была делёжка территорий и последующая передача бывшей страны под опеку другого государства. Анна прикусила свой длинный ноготь большого пальца, особенно не вслушиваясь во все эти формальности. Она не претендовала на территории Священной Римской Империи. Эта всё варилось в большом европейском котле, до которого ей не было дела. У неё было достаточно земель. Она была победительницей. Однако именно это её и злило. Она победила и за свою победу она хотела не большой сияющий приз. О нет. Она хотела жизнь. Определённую маленькую жизнь. Жизнь, которая больше не имела значения для мирового сообщества.   “Какие-нибудь возражения?” спросил Гилберт, осматривая всех собравшихся в комнате. Вот, кто точно выходил из ситуации со всем, чего он хотел. Он получал под опеку бывшую страну да ещё и приобретал территории. Он хотел ещё больше, но Артур и Анна пытались держать его в узде. Все знали, что порой прусс мог быть излишне жаден.   Анна натянула улыбку, притворяясь, что её всё устраивает пока что, хотя на самом деле её совершенно ничего не устраивало. Издревле так складывалось, что если страна переставала существовать, то олицетворение рано или поздно следовало за ней в небытие. Так было всегда, так почему же в этот раз все вдруг решили активно защищать Священную Римскую Империю? Это злило её. Она предпочла бы всеобщее невмешательство, чтобы судьба всё расставила на места, но нет. Все говорили о важности олицетворений, как их мало было в мире, как они были важны для памяти и истории. Она же хотела послать всё это к чёрту.   Их встреча наконец-то подошла к концу на тот день. Анна выпустила ноготь из зубов, сохраняя спокойную улыбку на губах. Все присутствующе одновременно встали и обменялись обязательными рукопожатиями. Россия осторожно наблюдала за тем, как Пруссия направился в восточную часть поместья. Возможно, пошёл переговорить со Священной Римской Империей, который теперь не имел право присутствовать на встречах. Анна прикусила щеку, оставаясь спокойной на виду.   Она держала себя в руках каждую секунду. Когда они все сидели за общим столом на обеде, она не позволила себе и минуту без улыбки. Она была общительна, обаятельна, единственная деталь, которая могла выдавать её реальное настроение было её беспорядочное метание пальцев по золотому крестику. Она намотала цепочку и крестик на свою левую руку, обвила пальцы. Её кончики вновь и вновь проскальзывали по сияющей поверхности. Никто особенно не обратил внимание, а если даже и обратили, но думали что это стресс из-за недавно разбитых отношений. Идеальное прикрытие.   “Пожалуйста, Франциск, в следующий раз, когда тебя захватит революционная лихорадка, будь другом и закройся в подвале,” хохотнул Антонио, отпив вина из бокала. “Со всем уважением, дорогой друг, если бы это только было так просто,” Франциск улыбнулся, разрезая мясо на своей тарелки. “Зависит от подвала,” хмыкнул Артур.   Анна слушала все эти бессмысленные разговоры, ковыряясь вилкой в еде, улыбаясь и даже порой смеясь. Однако она была не с ними. Её мысли ушли в тёмный угол, который она думала был уже давно зарыт в её сердце. Кто бы мог подумать, что эта часть её ещё была жива? С каждой секундой тьма росла в ней всё глубже и глубже, прямиком до девятого круга ада, откуда Дьявол голосом Орды говорил ей: “Ты ведь хочешь этого? Он это заслуживает.”   После обеда она запросила ключи от сокровищницы Франциска. Это не было странным. Она была победительницей. Это было её право взять любую вещь из его личной коллекции. А коллекция у Франциска была знатная, наполненная сокровищами и воспоминаниями, которым  было более чем тысяча лет. Кельтское золото. Сокровища из Карфагена. Шелка из Древней Эллады и Египта. Мечи самых первых Крестоносцев. Золотые кресты из самого зарождения Христианства. Сокровищница Франции поражала воображение. Анна признавала это. Самым интересным экспонатом были мраморные статуи древних из сада личной резиденции давно почившего Византии. Лица ушедших в историю стран смотрели на неё своими бездушными глазами, она не отвернулась от их лика, лишь заинтересованно приподняла бровь.   “Вы знаете меня,” усмехнулась она, говоря сама с собой нежели со статуями.   Однако она пришла в сокровищницу не за этим. Её больше интересовали книги. Анна дошла до стеллажа, наполненного свитками. Сама Древняя Греция написала их всех. Эта была её история. Её летопись. Анна достала один свиток и развернула его на горе золота, вчитываясь в побледневшие от времени чернила. Греция писала о дне, когда Византия впервые пошёл на битву. Его отец запретил ему выходить в бой, так как верил, что Второй Рим был ещё слишком молод, ему требовалась закалка, однако юноша наплевал на всё ради того, чтобы вернуть воспитательницу к её детям. Анна улыбнулась краем рта, проводя рукой по надписям, которые были старше её самой. Слова Греции были переполнены любовью и одновременно переживаниями. Она разделяла желание её сына вернуть домой всех тех, кто ушёл на войну. Молилась на бумаге, чтобы всё закончилось хорошо и все вернулись целыми. Живыми.   Анна тяжело вздохнула и свернула свиток. Она осторожно вернула его на положенное место, едва касаясь бумаги кончиками пальцев, будто та могла рассыпаться в пепел в любой момент. Анна вновь покрутила крестик между пальцами, пытаясь отмахнуться от тяжести в груди. Она давно не молилась, давно не бывала на службе, однако в тот момент как никогда ей хотелось получить хоть какой-то знак от Бога. Однако небеса молчали. Как всегда.   Анна подняла свой взгляд вновь на мраморные статуи. Статуя Рима была самой большой, возвышающейся над всей комнатой. Его мраморные глаза смотрели вверх, в будущее, в победу. Анна чувствовала тяжесть на своих плечах. Чем больше она смотрела на эти статуи, выдыхала запах пыли, некоторое чувство ответственности обвивалось вокруг её шеи.   “Ты ведь хочешь этого? Он это заслуживает,” шептал Дьявол из темноты её сердца.   “Он это заслуживает,” выдохнула Анна, качнув головой, и развернулась на месте.   Быстрым шагом она добралась до крыла, где располагались её покои. У неё была идея. Безумная. Жестокая. Однако это была её идея.   “Анна!” Артур остановил её в коридоре, когда она почти дошла до своей комнаты. Его пальцы обвились вокруг её предплечья, как пасть змеи. Вот уж кого она точно не хотела видеть.     Девушка подавила в себе вздох раздражения и обернулась к нему, надев улыбающуюся маску. Она вопросительно подняла бровь, спрашивая немой вопрос. Что теперь ему от неё понадобилось? Сейчас явно было не время для очередной перемывки костей их романа. Ей было не до этого.   “Можем мы поговорить пять минут в моих покоях?” спросил англичанин, притягивая её ближе к себе. Горький аромат его одеколона щекотал её нос. Она отвела взгляд, слегка прокашливаясь из-за сильного запаха.   “Боюсь, у меня сейчас более важные дела, Англия,” она улыбнулась ему в ответ, пытаясь высвободить конечность, но держал её  достаточно крепко. “Отпусти меня.”   “Только если ты дашь мне шанс объяснить всё.” “С каких пор тайные заговоры нуждаются в объяснении? По-моему, всё предельно ясно.” “Анна, дай мне договорить.” “Может в другой раз? Когда солнце поднимется на закате,” девушка усмехнулась, заглядывая ему в глаза. “Ты что-то задумала...” он заметил.   Разумеется, тот, кто плетёт козни, всегда заметит лукавость в других. Анна перестала улыбаться и провела языком по своей верхней губе. Как бы заставить его отвязаться? Она была слишком  зла на него, чтобы даже смотреть.   “Что у тебя на уме?” он нахмурился, всё так же держа её рядом с собой.   Будто бы она собиралась ему всё вот так выложить на серебряном подносе. Он всегда думал, верил, что хорошо её знал, однако на деле Анна смогла утаить пару секретов от него. Считанные крупицы её истории и прошлого, которое его не касалось и не должно было касаться.   “Анна?” он обратился к ней ещё раз, всё ещё дожидаясь ответа.   Это злило её. Он думал, что имел право на каждую деталь её жизни. Нет. Он мог представлять себе, что угодно, однако её личные дела должны были оставаться только с ней. Она была открыта перед ним. Показала некоторые страницы, которые даже сёстрам не хотела раскрывать, однако сейчас он требовал слишком много. Требовал тогда, когда она уже не хотела ему ничего давать.   “Ан...”   Анна заткнула его агрессивным поцелуем. Она обвила его щеки ладонями и прильнула к его груди своей, целуя глубоко, будто бы хотела выпить его душу. Англичанин растерялся, но попался на крючок, позволив себе отпустить её предплечье. Он зарылся ладонью в её русые волосы, прижимая к себе. Манипулировать мужчинами порой слишком легко. Она прикусила его нижнюю губу. Алая кровь брызнула ей на губы. Англичанин отшатнулся от неё, хватаясь за кровоточащую рану.   Анна слизнула кровь со своих губ. Горькая, как расставание. Девушка цокнула языком и поспешила удалиться прежде чем Англия попробует её снова остановить. У неё не было желания выслушивать его дальше.   Она влетела в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Вскоре Анна нашла себя роющейся в сундуке немногочисленных вещей, что она привезла с собой. Сменные рубашки, камзолы, пара книг и... Мешочек с английским золотом. Хоть какая-то польза от Керкленда. Однажды после очередного рейда на корабль, он преподнёс ей это украденное золото как подарок. Кто бы мог подумать, что оно действительно ей когда-либо пригодиться? Первая деталь была у неё. Дальше...   Питер прибыл в Париж на переговоры уже после окончания войны. Его роль уже была выполнена и теперь столица лишь позволял себе короткий перерыв в библиотеке, окружённый лучшими знаниями Европы. Анна вырвала книгу из его рук, возвращая столицу обратно с мира книги в реальность. Сначала он был изрядно удивлён, потом возмущён, но после того как Анна высказала своё пожелание...   “Анна, ты сошла с ума?” он подавился воздухом после услышанного.   Девушка бросила ему на колени быстро настроченную записку и мешочек с английским золотом. Разве это выглядело так, будто бы она сошла с ума. Возможно.   “Что ты делаешь?” спросил Джонс, наблюдая за воспоминанием. “Увидишь,” спокойно ответила Анна.   “Анна...Я...Я не могу этого сделать. Это преступление,” Питер подскочил на ноги, стряхивая с себя записку и золото, будто бы они были прокляты чумой. “Это приказ,” нахмурилась Анна, положив ладони на свой пояс. “И ты моя столица, которая обязаны эти приказы выполнять.” “Ты мне всегда говорила, что мы равны, что каждый твой приказ всегда мог быть оспорим.” “Не в этот раз,” холодно бросила девушка, удалясь из библиотеки. “Сегодня ночью!”   Она дала ему пару часов. Пару часов на то, чтобы накинуть тёмную накидку и найти кого-нибудь достаточно отчаянного в закоулках Парижа. Это было не проблема. В стране после войны полно людей, готовых пойти на любые глупости ради лишней монеты. Английские монеты. Записка на французском, написанная левой рукой. Греческиий кинжал. Ничего не должно было вести к ней. Ничего.   Анна вернулась обратно к себе и сняла цепочку с крестом с ладони. Она не имела права носить его. Не имела больше права даже надеяться на помощь Бога. Точно не после сегодняшней ночи. Готова ли она была заплатить эту цену? Да. Стоило оно этого? Она ещё не знала.   Анна прокрутила всё в своей голове будто танец, спектакль. Она знала, что именно она должна была делать и когда именно. Каждый её вдох был продуман и подстроен под её план. Перед ужином она успела зайти в восточное крыло и заложить кинжал в вазу с лилиями. Она так же поставила свечу с красным воском. Всё это было напротив большого окна, которое выглядывало прям в большой сад, где цвели любимые розы Франциска.   Она выглянула в окно, приметив небольшой столик. Обычно там знать выпивала чай. Однако Анна не собиралась чаёвничать в тот день.   Время шло. Солнце заходило за горизонт. Небо окрасилось в красные оттенки свежего летнего вина. Именно такое вино Анна выбрала для своего вечернего времяпрепровождения. Испания заметил её с бутылкой алкоголя и одним бокалом в руках. Он собрался даже сначала спросить, нужна ли ей компания, на что Анна опять воспользовалась отмазкой о разбитом сердце.   “Ты ведь понимаешь. Вино - самое лучшее лекарство для разбитого сердца,” улыбнулась девушка, помахивая бутылкой со спиртным.   К её счастью, этого было достаточно. Антонио кивнул головой и поднял обе ладони вверх, символично отпуская её из своего дружелюбия. Анна ответила ему улыбкой, которая тут же превратилась во вздох облегчения, когда она развернулась в противоположную от него сторону.   Всё шло по её плану. Даже на удивление слишком гладко по её плану. Ночь сада приняла её как родную. Тьма обвивалась вокруг неё и кружилась. Она могла поспорить, что тени кустов строили гримасы демонов и чертей, что готовы были зааплодировать ей. Однако ей было всё равно. Анна поставила бутыль с вином на стол и уселась в одно из мягких уличных кресел. Она видела то самое окно, из которого выглядывала сама всего несколько часов назад. Окно из коридора, что вело в комнату Священной Римской Империи.   Анна открыла бутыль, выпуская терпкий кислый запах свеже-открытого вина. Кислый запах наёмного убийцы примешался в ночную свежесть. Анна прекрасно его видела, однако проигнорировала, проливая вино в свой бокал. Она следовала танцу. Её собственному танцу. Её партия состояла теперь лишь в наблюдении и ожидании. Девушка достала часы из карман и сверилась со временем. Всё было чётко.   Она хладнокровно наблюдала за тем, как тень убийцы проскользнула между кустами роз, добралась до входа. Она могла остановить его, поменять своё решение в последний момент и выставить это всё как неудавшимся покушением, стать эдаким героем. Однако она не хотела этого. Она хотела жизнь. Одну бессмысленную для мира жизнь.   Огонь красного цвета от свечи засиял в окне. Анна  поднесла бокал вина к губам, наполняя рот горьким ещё не подышавшим алкоголем. Она видела как убийца  достал её кинжал. Греческий кинжал, который она получила как подарок от Турции ещё во времена Орды и о котором никто не знал. Анна прикусила губу, наблюдая за тёмным силуэтом. Она всё ещё могла что-то сделать, но зачем?   “Ты уверена?” Генерал Мороз опустился в покрывшееся инеем кресло.   Анна молчала, не отрывая взгляда от красного пламени. Ходил в эту ночь призрак мести по поместью? Слышались ли его шаги во тьме коридора? Шелестела ли ткань бордовой накидки по полу, пока призрак, охвативший тело убийцы, шёл за обещанной ему жизнью. Был ли призрак один? Какого цвета были его глаза?   Анна нахмурилась, прикусив губу, но она наблюдала. Она представляла, как убийца заходит в спальню. Его рука поднимает над ошибочно юным телом. Телом, которое повидало уже тысячи воин и окропилось тысячей жертв. Священная Римская Империя. Анна сжала зубы. Нет. В мире оставался только один Рим. Рим защищал двухглавый орёл, а не трёхглавый.   Красная свеча погасла.   “Дело сделано,” выдохнула Анна, поднимая бокал. Она опрокинула его в воздухе, проливая алкоголь на землю, позволяя вину уйти далеко вглубь.   “Сомневаюсь, что мёртвые пьют вино, Анна,” подметил Генерал.   Её это не волновало. Эта была не только её месть, так пускай те, кто могут пить, пьют.   “Что ты наделала?” спросил Джонс, оглядываясь на настоящую Анну, что спокойно наблюдала всё за тем же окном.   “Его тело найдут утром. Кинжал будет всё ещё в его груди. А убийца? Его никогда не найдут,” она бросила на американца недвусмысленный взгляд. “Уж я об этом позаботилась.”   “Но зачем?!” возмутился американец. “Ты наняла убийцу, чтобы убить другую страну. Зачем? Как это вообще возможно?”   “Ты думаешь оно того стоит?” спросил Генерал Анну из прошлого, что уже наливала себе второй бокал. “Да,” она кивнула.   “Оно того стоило?” спросил Джонс. Анна не ответила.   “Анна,” Альфред встал перед ней, искренне пытаясь понять, что творится в её голове. Он никак не ожидал, что мог увидеть подобное. Его воротило от этого воспоминания. Он знал, что Анна однажды убила другую страну, но никогда не думал, что он увидит это своими собственными глазами. Это было неправильно... Они не должны были убивать друг друга. Нет...   “Думай, что хочешь Джонс,” Анна отвела взгляд. “Что сделано, то сделано.” “И ты никогда не чувствовала вину? Совершенно никогда?” “Ты не знаешь ничего обо мне, Джонс. Ты и представить не можешь, почему я так поступила.” “Тогда объясни мне!” “Зачем? Чтобы ты использовал это как мою слабость?” “Я хочу тебе помочь!” “Никто мне не может помочь! Слышишь, никто! Ты сам себе даже не можешь помочь, Джонс!”   Он замолчал. Она отвернулась от него, зарываясь руками в волосы и устало потирая  шею. Она подняла глаза наверх на небо из прошлого, будто бы это самое небо могло дать ей ответ. Сколько ей ещё бегать через воспоминаниями с этим идиотом? Зачем она на это согласилась? Он ведь полный кретин, который умеет думать только о себе.   “Неужели ты никогда не устанешь от всей это ноши?” он спросил, засунув руки в карманы своей куртки.   Она посмотрела на него с немым вопросом в глазах.   “Я увидел лишь два воспоминания. Ладно, ещё воспоминания из прошлого проклятья. Однако  мне ясно, что у тебя столько бурлит в голове и на душе, но при этом ты никому не говоришь об этом. Это всё. Это убийство. Эти твои тайные письма. Секреты о том, почему ты поступила так или иначе. Неужелии ты сама не устаёшь от этого? К чему это?” “Потому что это мой способ защитить себя,” она нахмурилась. “От чего?” “От мира,” она покачала головой. “Это моя броня, Джонс.” “Эта броня задушит тебя.” “Прекрати говорить так, будто ты что-то понимаешь.” “Я ни черта не понимаю в этой жизни,” он признался. “Я плыву по течению и принимаю удар, если он идёт на меня. Пусть будет так. Если рана снаружи, я просто налеплю пластырь и притворюсь, что всё нормально. Это лучше чем скрывать внутренние раны, которые лишь продолжают кровоточить. Ведь если тебе больно и рана внутри, но ты молчишь. Как тебе могут помочь?”   “Заткнись...” она отвернулась от него, не желая больше слушать весь этот бред, который, к её сожалению, звучал как правда...   “Россия,” он позвал её, но она упорно стояла к нему спиной. “Анна...” он тяжело вздохнул. “Я понимаю, что ты не хочешь помощи Америка...Я...Я совершил много ошибок. Больше, чем я могу себе представить. Больше... чем я помнил. Ты можешь отказываться от помощи Соединённых Штатов сколько ты хочешь но... Пожалуйста. Позволь мне, Альфреду, хоть что-то для тебя сделать.”   Что она могла на это ответить? Что если ли вообще разница между США и Альфредом Ф. Джонсом? Даже самые старшие страны не могли найти эту грань между страной и их человечностью, с чего бы он мог это сделать не прожив и тысячи лет? Однако у Анны была слабость. Она была мечтателем. Она хотела верить, что подобное было возможно, что кто-то действительно мог хотеть помочь ей просто потому что дорожил ей. В неё была ещё зарыта эта вера в хорошее. Иначе бы она не стояла сейчас окутанная проклятыми воспоминаниями.   Она приоткрыла губы, но осеклась. Она заметила, что могла видеть собственное дыхание и это было не из-за Генерала Мороза из прошлого...   Воспоминание вокруг них стало покрываться льдом. Сад, фигуры из прошлого и поместье, всё стало терять цвет и превращаться в лёд.   “Она нашла нас! Уходим!” Анна поспешно схватила Джонса за руку и потащи в сторону ближайшей двери. “Мы должны уйти глубже!”   Глубже в её воспоминания. Дальше и  дальше в те времена, о которых она пытается не вспоминать. А что если... Что если они были не правы с самого начала. Двойник мыслит как она... что если они наоборот должны уйти туда, о чём она столь часто думает. Воспоминания, что приходят ей по ночам...    

***

  Византия смог найти лагерь варваров. Он ворвался в него словно объятый огнём ураган, рубая всех, кого он только видел на своём пути. Они все были людьми. Просто напуганными людьми, но Византия был беспощаден. Он пытались атаковать его, а он и не убегал от ранений. Как бушующий зверь, Византия подставлял руку, перехватывая удар и притягивая к себе врага, чтобы вонзить свой меч в горло противника. Они не выглядели как солдаты. Были чем-то похожи на кельтов. Однако у всех у них была всё такая же красная кровь.   Некоторые бежали.Некоторые, возможно, молили о пощаде, он не мог точно сказать. Их языком резал его по ушам, как грубый камень, что срежется о металл. Его доспехи и лицо окрасились в цвет запёкшейся крови. Её было столь много вокруг него, что реки полились по лесу из лагеря варваров. Он не знал пощады и не собирался даже думать о ней.   Это всё того стоило. Ведь он нашёл Британию. Она была привязана к деревянной опоре одной из палаток. Сначала сын Рима даже и не признал кельтку. Варвары оголили её, изувечили. Они выбили ей один глаз, переломали ноги, искусали губы. Это были лишь наружные повреждения, лишь те, что ещё не успели зажить.   “Британия!” он подбежал к ней и встряхнул её плечо.   Она не ответила. Её глаза были открыты, но она была не с ним. Будто бы эти белые монстры забрались внутрь неё и вынесли из телесной оболочки всё то, что делали  Британию Британией. Она была жива и мертва в то же самое время. Она, возможно, сама даже и не понимала, что до сих пор была жива. Он встряхнул её ещё раз и её голова безвольно качнулась в сторону, будто бы как у куклы, открывая синяки и укусы на шее. Он даже и предположить не мог, что именно они с ней сделали...   “Я тебя вытащу,” он обрубил верёвку и поймал её в мгновение обмякшее нагое тело. Звуки борьбы за пределами палатки стали громче. Византия слышал топот копыт. Возможно, к варварам пришло подкрепление. Ему нужно было вытащить Британию из этого места. Дома Греция и остальные могли ей помочь. Он надеялся, что ей ещё могли помочь...