***
Мальчиков забрали в резиденцию, где Греция их внимательно осмотрела. Они были здоровыми, чистыми и совершенно нормальными. Франциск любопытно поглядывал на них, оперевшись о край мраморной столешницы. “Они дети знати?” спросил Франциск. “Знать выбрасывают только девочек,” покачал головой Византия. “Или колек.” “Может они девочки просто с писюнами? Ай!” Греция щёлкнула мальчика полбу, чтобы тот держал язык за зубами и не говорил неприличных слов. Она осторожно завернула детей в хлопковые красные одеяла. “Они как мы,” кивнула Греция, будто сама с собой соглашаясь. “Как ты это узнала?” нахмурился Византия. “Когда я и Спарта нашли твоего отца, это случилось совершенно неожиданно. Он просто внезапно появился перед нами из леса, точно так же, весь чистый и не тронутый ни мошками, ни хищниками. Даже если их оставили недавно, к ним прилипла бы земля или были бы укусы жуков.” Греция осторожно взяла ладонь младенца в свою. “Но они совершенно чистые. Природа не смеет их запятнать.” “То есть если я и Антонио пойдём ловить лягушек, то мы никогда не испачкаемся? Нам всё-таки можно?” глаза мальчика засияли задором. “Нет, молодой человек. Так бывает только когда наши тела очень... свежи,” Греция задумалась и сделала новые записи на папирусе рядом с ней. Она продолжала записывать каждый день её долгой жизни, пытаясь ловить самые интересные детали для будущих поколений. Византия откровенно не понимал эту привычку. Ведь она будет жива ещё на протяжении тысячелетий и всегда сможет всё сама рассказать. Из первых уст слова звучат ярче. “Мы можем испортиться как еда?” Франциск наморщил нос, чем вызвал лёгких смешок со стороны Византии и Греции. “Скорее мы зреем как вино,” подметила женщина. “Ну что ж... Нам нужно дождаться твоего отца, чтобы он дал им имена.” “Кем они будут нам?” спросил Византия. “Ну~” Греция поднесла ладони к губам, скрывая мягкий смешок. “Раз уж ты их нашёл, то они будут нам внуками. Твой отец уже в том возрасте, чтобы обзаводиться таковыми. А я уж тем более.” “То есть ты их папа?” хихикнул Франциск. “Уж лучше дядя...” нахмурился Византия. Он ничего не имел против детей, но... К такой ответственности ещё был не готов. Ему хватало хлопот от тренировок и посиделок с Франциском, Паулой и Антонио. Греция улыбнулась и кивнула, зарываясь ладонью в волосы сына. Она смотрела и не верила, что он был уже таким большим. Совсем недавно он был точно таким же крохой, как эти два найдёныша. Тёмно-зелёные глаза обласкали его тихой материнской любовью. “Дядя Византия,” она провела большим пальцем по мягкой щеке её большого маленького мальчика. “Звучит хорошо.” “Бабушка Греция,” усмехнулся он. “И большой братик Франциск!” встрял сын Галлии. Куда же без него?***
15 Мая 1945 года Никто точно не помнил, как началась традиция распространённая среди европейских стран. Кто первым решил, что победитель имеет право забрать что-то из частной коллекции проигравшего? Был ли это Рим? Сами европейские страны, когда они были моложе? Слишком много времени прошло с тех пор. Анна лишь помнила, что узнала об этой традиции от Артура. Все победители были на пути в Мюнхен. Именно там Германия хранил свою коллекцию, в небольшом поместье, где он провёл большую часть своего детства под присмотром Гилберта. Кто бы мог подумать, что немец был склонен к сентиментальности? Анна выдохнула серую струю никотинного дыма, сидя на ступенях поместья. Альфред и Артур ждали недалеко от неё. Джонс нетерпеливо вздыхал время от времени, отмахиваясь от сигаретного дыма англичанина и русской. “Как думаешь, что Франциск выберет?” Джонс обратился к старшему брату, покачиваясь из стороны в сторону. Ожидание убивало его. Ему хотелось как можно скорее закончить с этой формальностью и двинуться дальше. Он и согласился только ради приличия. У него не было конкретного интереса к немецкой коллекции. Он просто возьмёт первую попавшуюся рухлядь и уйдёт. Не будет тратить лишнее время. Артур спокойно пожал плечами. “Кто знает.” “А что ты тогда возьмёшь для себя?” Англичанин сбросил пепел с фитиля и всё так же равнодушно ответил. “Что-нибудь полезное.” Анна усмехнулась, осторожно прислушиваясь к их разговору. “Там не только коллекция Людвига, но и Гилберта,” напомнила девушка, затягиваясь новой дозой отравляющего газа. “Мы можем просидеть тут больше часа, пока Франциск ищет что-то подходящее.” Реальный Альфред наблюдал за прошлым собой с особым интересом. Он действительно так часто дёргается и не сидит на месте? Самому американцу всегда казалось, что он идеальный пример самоконтроля и дисциплины. Он никогда не замечал собственного покачивания на месте, фырканья и эмоциональности. Отвращение, удивление и разочарование было прописано у него на лице. Настоящий Джонс плотно сжал губы, засовывая руки в карманы и слегка покачиваясь от досады, но тут же спохватился... Чёрт. Не удивительно, что он всегда проигрывает в покер. Настоящая Анна заметила его попытки лучше держать себя и усмехнулась слегка. “Нет, на такое я не подписывался,” фыркнул американец из прошлого. “Я пойду схвачу что-то для себя и хватит.” “Альфред,” строго окликнул англичанин братца. “Это не прилично. Выбор трофея - это сугубо интимное дело.” “Does it really matter to you?” подметил Джонс и зашагал внутрь поместья. Анна не смогла сдержать смешок на выдохе. Её голос смешался с дымом, застревая в горле и заставляя русскую закашлять. Однако улыбка всё равно не спала с её лица. “Молодёжь,” продолжая посмеиваться, сказала Анна. “Tell me about it,” выдохнул англичанин и подошёл ближе к ней. Он присел рядом с девушкой на слегка влажную ступень. Утро только начиналось. Лёгкая влажная дымка окружала поместье, смешиваясь с тёмными деревьями леса. После каждого выдоха никотина, Анна вдыхала свежий прохладный утренний воздух. Она наслаждалась этим. Горечь сигарет помогала ей почувствовать воздух и мир вокруг гораздо ярче. Они молча потягивали вместе ядовитый дым, наслаждаясь столь непривычной тишиной. Спустя месяцы, даже годы, войны, тишина казалось чем-то чужим. Человеческая сущность может адаптироваться практически под любую ситуацию. В какой-то момент свист ракет и грохот взрывов становится настолько привычным, что его отсутствие кажется более угрожающим. Анна прикрыла глаза. Она чувствовала тепло дыма и живого тела англичанина рядом с ней. Она думала, что спит. Казалось, что в любой момент влажная дымка спадёт, возвращая её обратно в пепел и пламя. Однако мир и не думал рассыпаться, а единственным пламенем был огонёк в её фитиле. “Рада видеть тебя живым,” выдохнула Россия. “Могу то же самое сказать о тебе,” кивнул Артур. “Что ты хочешь делать теперь?” “После войны?” горько усмехнулась она. “Не знаю,” Анна слегка пожала плечами. “У тебя есть идеи?” Артур слегка покрутил сигарету между пальцами, будто взвешивая свои слова и мысли. Сколько именно он должен сказать? Что не должен даже упоминать? “Необходимо отстроить дом,” наконец-то ответил англичанин. “После всех этих бомбёжек от него мало, что осталось. Гилберт знал, куда целился.” “Жаль,” пожала плечами Анна. “Я помню твоё поместье. Мне всегда там нравилось.” Девушка слегка повела головой, вспоминая детали. “Что случилось с библиотекой?” “Сгорела,” англичанин щелчком выбросил окурок подальше в мокрую траву. “Я смог спасти лишь несколько книг.” Анна разочарованно цокнула языком и повела плечами. Она забыла забрать некоторые книги от него после их расставания. Никогда не подворачивалось возможности, а теперь в этом не было смысла. “Дай угадаю, ты отомстишь Гилберту и заберёшь пару драгоценных книг,” она игриво толкнула его в плечо своим, вызвав лёгкую улыбку на лице англичанина. “Думаешь?” “Нет,” тут же исправила сама себя девушка, поглядывая на его лицо. “Зная тебя...” она протянула, пока на её лице растягивалась заговорщическая улыбка. “Ты возьмешь что-то непримечательное. Стол? Стул? Старый сундук? Ты попытаешься найти тайник и выискать какие-нибудь скрытые документы для будущего шантажа.” “Это сработало с Испанией,” фыркнул бывший пират. “Так что в этом есть польза.” “Да, вот только в последний раз с Франциском ты лишь нашёл старые панталоны.” “Россия!” покраснел Керкленд. Анна залилась смехом, наблюдая за его реакцией. Провоцировать англичанина было слишком весело для неё. Девушка прикрыла лицо руками, упиваясь каждым оттенком красного на щеках бледного мужчины. “Ну это же правда,” не прекращая хихикать, продолжила девушка. “А помнишь тот раз...” Она попыталась продолжить, но Артур накрыл её рот своей ладонью, что только заставило девушка хихикать ещё больше. “Замолчи, вот просто, замолчи,” всё ещё горя от стыда, фыркнул он, ощущая вибрацию её смеха на своей руке. Девушка упёрто мотнула головой и приподняла одну бровь. Она никогда не забудет все маленькие позорные детали, которые либо она лично лицезрела, либо услышала от его очень разговорчивых родственников. Серьёзно, Скотт и Эрин были настоящими сокровищницами для неё, полные глупых историй про детство Артура. К несчастью англичанина, девушка любила слушать. Ха-ха... Ха... Любила. Раньше. Всё это было давно. Слишком давно, чтобы думать об этом. Не достаточно давно, чтобы простить. Никогда не будет достаточно давно. Девушка осторожно положила свою руку на его запястье и мягко отвела ладонь англичанина от своего лица. Вместо задорной улыбки теперь на её лице была лишь тень таковой. На несколько дополнительных секунд она задержала свои пальцы на его запястье, на маленьком участке кожи, но в итоге отстранилась окончательно. “Сыграем в игру, пока ждём?” спросила Анна, сохраняя грустную улыбку на губах. “Правила простые. Если ты угадаешь, что я возьму из коллекции, то я расскажу тебе секрет.” Девушка выбросила уже остывшую в её пальцах сигарету. “Разве есть секреты, которые я не знаю?” хмыкнул Англия, скрещивая руки на груди. “Ты даже не представляешь,” она прикрыла глаза и отвела взгляд от него, вновь наблюдая за тёмным лесом. “В таком случае,” он кивнул самому себе. “Легко. Ты всегда была одержима античностью. Тебе будет нечего искать в коллекции Людвига, но вот Пруссия. У него есть много античных вещей, которые достались ему от Священной Римской Империи.” Как только он произнёс это имя, Артур внимательно проследил за её реакцией. Она знала, что от него не скрылось напряжение в её челюсти и скулах. Острые аметисты бросили на него холодный взгляд. Знал ли о её преступлении прошлых веков? Почему-то ей всегда казалось, что он даже и не сомневался в её причастности, но молчал. Он молчал, когда все обвинили его в убийстве Священной Римской Империи, потому что поползли слухи об английском золоте на руках парижан. Молчал и сейчас. Лишь наблюдал. “Его смерть была трагедией,” она отвела взгляд опять, оставаясь холоднее льда. “Так и не успел никогда вырасти.” “Действительно трагедия,” поймал её интонацию англичанин. “Как бы то ни было, в коллекции Гилберта много интересных вещей: некоторые манускрипты Древней Греции, шлем Галлии, золотой венок Рима, украшения Индии, монеты Карфагена, меч Византии.” “Меч Византии?” приподняла бровь Анна. “Он какой-то особенный?” “Моя мать рассказывала мне, что в какой-то момент Рим разгневался на Византию. Не знаю за что, она никогда не говорила. Рим вонзил меч в мраморную плиту и наказал, что только тот, кто заслуживает, сможет взять меч.” “Это уже больше легенда о Короле... Артуре,” она засмеялась слегка, бессильная перед иронией, однако быстро собралась этот раз. “Так что меч до сих пор в мраморе?” “Нет, конечно. Варвары забрали его с собой и как-то он оказался в коллекции Священной Римской Империи, а потом у Гилберта. Франциск узнал меч во время одной из посиделок, а потом рассказал мне.” “То есть никто не вернулся за мечом?” Анна вопросительно приподняла бровь. “Видимо,” он пожал плечами. “И, мне кажется, я победил. Ты возьмёшь меч.” “С чего ты взял?” Анна гордо приподняла подбородок, заинтересованная в его ответе. “Потому что это в твоём стиле,” он усмехнулся, чувствуя себя победителем. Это было как наркотик для него. Победы. “А ещё иначе бы ты не стала спрашивать вопросы.” Анна загадочно улыбнулась на его ответ, вновь обращая её полное внимание к нему. “Может быть,” она слегка пожала плечами. “С тебя один секрет.” “Что ж,” она тяжело вздохнула и завела прядь волос за ухо. “Вот мой секрет - я солгала. Я знаю, что буду делать после всего этого. Я закончу с Японией. Я доберусь до него. Мне нужно увидеть его глаза. Нужно.” Она нахмурилась и недвусмысленно бросила короткий взгляд в коридор поместья, куда совсем недавно ушёл американец. “И ничто не встанет на моём пути. У меня с ним личные счёты.” “А потом?” англичанин сцепил пальцы обеих рук в замок, осторожно вслушиваясь в её слова. “А потом с меня хватит,” она устало вздохнула. “Как это понимать?” “С меня хватит, Англия. Всего,” она покачала головой, прядь волос упала обратно на прежнее место рядом с её щекой. “Европа. Азия. Америка. С меня хватит всего этого. У меня достаточно территорий. Достаточно всего, чтобы жить.” Она сделала небольшую паузу. “Подальше от всех.” “Только не говори, что ты собираешься изолировать себя от мира?” он насторожился. “Именно,” она кивнула. “Я не хочу больше никаких игр. Невозможно проиграть, если ты вне игры.” “Это звучит абсурдно,” нахмурился Артур, раздражённо мотнув головой. “Собираешься построить железную стену на своих границах теперь? Не глупи.” “Занавес,” она поправила его. “Никто не может жить сам по себе.” “Сказал тот, кто всегда пытался сбежать от общества подальше в туман на своём острове.” “Это другое.” “Да,” она сохраняла спокойствие. “Я делаю шаг дальше. Гораздо дальше.” Он сверлил её взглядом, будто бы это могло поменять её решение. Чушь. Глупость. Он провёл ладонями по своему лицу, пытаясь снять напряжение и остаться спокойным. Держать всё в себе. Спокойно. “Today is a farewell,” она поднялась на ноги и отряхнула свою плащ и шарф. “Whatever,” он отвёл взгляд. “Why should I care?” “Exactly,” она кивнула. “You shouldn’t.” Анна пожала плечами, держа свои глаза подальше от него. “I don’t.” “Зачем ты мне рассказала, раз тебе всё равно?” он спросил сквозь сжатые зубы, хмурясь и глядя куда-то в мокрую траву. “Потому что ты согласился сыграть в игру,” она скрестила руки на груди, делая пару шагов на встречу лесу, держа дистанцию. Они не бросили ни слова друг другу после этого. Тишина вновь ощущалась лишним весом, чем-то чужим и сломанным, неправильным. Время текло между ними словно масло, которое можно было поджечь в любой момент. Однако они выкурили свои последние сигареты. Теперь им было нечем зажечь огонь.***
“Ско-о-о-о-тт!” закричал Франциск, когда он и Галлия подбирались к дому Британии. Старший сын Британии тренировался вместе со своим младшим братом в стрельбе из лука. Они соорудили небольшое стрельбище напротив дома и проводили большую часть дня там. Рядом на пне сидела Эрин, которая наматывала нить на свежие стрелы, закрепляя древко и наконечник. Скотт глянул в сторону, откуда раздался голос сына Галлии и устало вздохнул. “Какого, блять, хера?” фыркнул он, почесав рыжую лохматую голову. “Мне позвать матушку?” Эрин глянула на старшего брата. “Нет, она спит,” мотнул головой Кевин. “Не глупи, ей тяжело ходить.” “Сам не глупи, у нас гости,” рявкнул она на своего близнецы. Галлия махнул рукой рыжей банде, одновременно приветствуя и показывая, что его ладони были свободны от оружия. Он уверенно походкой подошёл к маленькому деревянному домику, заросшему зеленью с крыши до низа стен. Недалеко журчал знакомый ручей, где Галлия и Британия ловили рыбу, когда они были сами детьми. Вернее, Британия ловила рыбу и игнорировала настоятельного галла, который пытался убедить её, что они были друзьями. Галлия слегка улыбнулся и взлохматил золотые волосы юного Франциска. “Вы не против, если я поговорю с вашей мамой?” спросил Галлия. “Она спит!” мотнула головой Эрин, покручивая в руках готовую стрелу. Галлия про себя отметил, что девочка была вся в свою мать. Недоверие было у неё в крови, хоть она и знала Галлию с пелёнок. “Он может войти,” раздался голос Британии из дома. Её дети удивлённо глянули в сторону дома. Они не ожидали, что их мать могла уже ответить. Галлия кивнул и присёл на одно колено рядом со своим сыном. “Иди и поймай мне лягушек,” он шепнул ему, одобрительно похлопав по плечу. “Покажи какой ты охотник.” “Скотт! Пошли ловить лягушек!” восторженно подпрыгнул Франциск. “Кто последний к ручью, тот ночной горшок.” “Эй!” возмущённо воскликнул Скотт, однако сын галла уже ринулся бежать. Кевин и Скотт последовали за ним, бросив свои луки на землю. Эрин не двинулась с места, сверля гостя зелёными глазами, хмуря густые брови. “Расслабься, маленький огонёк. Ты ведь знаешь, я друг твоей мамы,” он попытался очаровательно улыбнуться, но всё его дружелюбие осталось без ответа. “Мне надо разделать дичь,” она бросила готовую стрелу в корзинку к остальным и нарочито твёрдой ступней зашагала кладовку, где весели тушки, пойманные с утра. Галлия подавил смешок, но не смог сдержать улыбки. Ох, уж эти британцы и их гордость. Порой ему казалось, что только козы да ослы были упрямее этой семейки. Говоря про семейку. Его сапоги зашуршали по зелённой траве, оглашая его приближение к дому. Он постучался по тяжёлой деревянной двери. Лёгкий стук. Два быстрых. Стоп. Ещё один быстрый. Небольшой сигнал, что всё безопасно. Сейчас было важно показать, что он не пришёл с плохими намерениями и лишь желал Британии лучшего. Он толкнул дверь и его взору предстала маленькая кухонька, которая граничила с мастерской. В одном конце комнаты, кипело рагу с травами и овощами. В другом, стоял стол с кожаными поясами, пряжками и ещё не доделанными сумками для трав и камней. Британия сидела за этим самым столом, покручивая в руках старый кулон, который ей когда-то дали друиды. Они говорили, что эта подвеска её защитит. Глупость. “Зачем ты пришёл?” спокойно спросила его бритка, укладывая подвеску обратно на стол. “За этим,” он положил руку на кинжал на своём поясе и кивнул на её заметно округлившийся живот. “Только не говори мне, что ты собралась это оставить.” Британия молчала, теперь крутя между пальцами кожаный шнурок от одной из сумок. Её взгляд был отстранённым, усталым. Она осторожно вслушивалась в хруст древесины под котлом, будто бы это могло придать ей сил. Разжечь огонь и в ней самой. “Это не твоё дело,” спустя какое-то время она уже ответила. “Пожалуйста, только не говори, что ты оставишь это нечто,” он покачал головой, морщась словно от боли. “Ты ведь знаешь, что когда у таких, как мы, рождаются дети, это не просто так.” “Знаю,” она кивнула, оставаясь такой же спокойной. “Тогда почему не избавилась с помощью трав? Ты ведь не один раз помогала девушкам из деревень. Моим и твоим.” “Как ты и сказал,” она мягко скользнула ладонью по животу. “Таким как нам даётся жизнь не просто так.” “Ты подумала, что это означает? Ты приглашаешь врага на свои земли? Если оно родится, то значит что они придут сюда. За тобой,” Галлия кивнул в сторону окна, откуда доносились детские смешки и крики. “За твоими детьми.” “Ты не знаешь.” “Знаю,” он шикнул. “Знаю. Я знаю, что ты любишь детей, что ты ценишь жизнь, особенно после рождения Скотта, но это... Британия, это не достойно жизни. Это не результат любви или привязанности, а насилия и крови.” “Не вздумай читать мне лекции про насилие и жизнь, Галлия,” она поднялась на ноги, хмурясь, но всё так же держа себя в руках. “Я всегда со всем сама справлялась. Справлюсь и сейчас.” “Но ты не должна быть одна,” он вскинул руками. “Британия, у тебя есть мы, я и Рим. Твои дети, что если они узнают?” “Только попробуй им что-то сказать,” она прошипела словно змея. “Я не расскажу, но ты не думала, что они сами поймут?” “Все мои дети всегда походили на меня. Они все моя кровь, до единого. Они мои и больше не чьи.” “Мы оба прекрасно знаем, что так дети не делаются. Мы не можем их слепить из глины или какие там истории Греция рассказывает молодым детям,” он настаивал на своём. “Одумайся. Подумай головой. Ты всегда ведь была хороша в этом.” “Ты думаешь я не подумала, идиот?!” вспылила Британия. “Я очень долго думала над этим. Я боялась и приняла уже своё решение. Результат войны этот ребёнок или нет, он мой.” “Ты всегда хвалилась в детстве, что тебе никто не нужен и ты никогда не заведёшь детей.” Она тяжело вздохнула и скрестила руки на груди. “Время меняет нас.” “Ага,” кивнул Галлия. “Видимо некоторых из нас оно глупит.” “Какого чёрта ты тогда оставил Франциска?” “Потому что я и его мать любили друг друга. Она завяла, как все люди когда-нибудь, но он остался жить. И это совершенно другое!” “И что ты не боишься, что он придёт на твоё место или заберёт часть твоих земель?” “Это другое!” “Нет, ни черта это не другое. Это всё равно мой ребёнок!” “Чёрт!” вспылил галл и выхватил кинжал. Британия отшатнулась назад, однако готова была парировать, не бежать. Однако Галлия лишь бросил оружие к её ногам и мотая головой чертыхался, шептал ругательства на языке старше чем они сами. Он хотел достучаться до подруги. Он верил, что это всё было не к добру. Что-то ему подсказывало. К тому же... Оно будет постоянным напоминанием ей о том плене, о том разе, когда Галлия и Рим подвели её. Они не усмотрели. Не успели помочь. Это позор. И оно будет всегда рядом, чтобы напомнит им и ей. Это проклятье, которое будет ходить по их земле, когда люди от его крови жгут деревни и точат топора, готовясь к захвату земель и войне. Галлия тяжело вздохнул. Британия была упряма. Она всегда шла на поводу лишь собственных мыслей. Она была до сих пор такая же дикая как в первый день их встречи. За это он уважал её, за это Рим и Галлия любили её по-дружески как сестру, но чёрт возьми... “Делай что хочешь,” он сдался. “Но прошу... Когда оно родится, подумай ещё раз. Тогда не будет поздно поступить как римляне. Они всегда оставляют ублюдков в лесах или в кварталах рабов. Это разумно. Подальше.” “Тебе тут больше нечего делать,” она тяжело опустилась обратно на стул, чувствуя прилив усталости. “Оно сосёт из тебя силу,” нахмурился Галлия. “Вон!” рявкнула девушка. “Увидимся в Риме.” Галлия вышел из дома, погружённый в свои мысли он даже и не заметил шевеление в кусте под окном. Эрин вжалась в стену, прижав ладони к лицу, чтобы скрыть напуганное дыхание. Её кровь застыла в её венах и всё её тело так и желало забиться в дрожи ужаса и отвращении. Она боролась со слезами, пыталась оставаться тихой рыжей мышкой в кустах. Она всё слышала. Всё. Её семья проклята. Ей было страшно. Ей хотелось плакать. Она обхватила свои колени, прикусила язык и свернулась в холодный комочек страха в листве.