***
“Стоп, это моя любимая песня,” Скотт ударил Артура в плечо, когда тот постарался выключить радио. “Нахер твою песню, у меня голова болит от твоих воспеваний,” прошипел Артур, однако он получил новый кулак в предплечье за нытье. “Меньше дури надо мешать,” хмыкнул шотландец, накручивая музыку на полную громкость. “Кевин, задавай! Аня, давай с нами!” Скотт глянул на Россию и своего младшего брата на заднем сидении. Кевин стал хлопать и топать в такт музыке, активно кивая головой. Его зеленые глаза сияли ярче грозовой молнии в небе. Анна поймала ритм и стала слегка похлопывать в такт. Скотт был за рулём, поэтому он мог лишь петь да бить кулаком в крышу машины. Артур вжался в кресло, давя на уши руками, пытаясь хоть как-то приглушить это безумие. Обычно он ничего не имел против Queen, но его семейка смогла испротить даже это. Его голова раскалывалась при каждом хлопке. Эта поездка уже отняла достаточно сил и нервов из его и без того малого запаса. Жуткая тошнота при этом не помогала. Англичанин сжал зубы, сверля старшего брата взглядом. “Sing it!” Скотт встряхнул Артура одной рукой, нарочито играя с его нервами. Он хотел по полной наказать младшего за его безрассудное поведение. Как же он этим наслаждался! “We will! We will! Rock you!” затягивал шотландец. Анна слегка хихикнула, прикрыв рот рукой. Она всегда находила общение между братьями забавным. Скотт всегда знал, как довести Артура до посинения, но в этот раз он превзошёл сам себя. На нервах Артура играли не только музыка и пение братьев, но ещё и его гордость, которая до сих пор кровоточила каждый раз, когда он ловил взгляд Анны. Он активно её избегал всё утро, шарахаясь от неё как от призрака. Коммунизма. Анна невольно для себя подметила. Однако сейчас они оба были в одной машине. Артур пытался уговорить Шотландию, чтобы тот ему позволил ехать с Уиллом, однако быстрое напоминание о тяжёлом роке, которым столь активно балуется валлиец, в миг поменяло настрой англичанина. “Анна, только глянь на это,” Скотт махнул рукой, подманивая девушку прильнуть чуть-чуть ближе и посмотрел на переднее окно. Анна положила руки на плечи передних сидений, придвинувшись слегка ближе к Артуру и Скотту. Англичанин отвернул голову, практически упираясь лицом в окно. Как ещё себе шею не сломал? Анна разумеется это заметила и слегка усмехнулась. Однако Скотт поманил её не просто так. Впереди наконец-то виднелся просвет из тучь. Почти на протяжении трёх часов они ехали сквозь ливень, и вот, наконец-то, первые лучи холодного солнца начали виднеться вдалеке. Анна улыбнулась и одобрительно кивнула, прежде чем упасть обратно на заднее сиденье. Рядом с ними сравнялась машина Уилла. Валлиец приспустил окно и бросил докуренную пачку сигарет в окно старшего брата, приманивая его вгляд. Скотт спустил окно и мотнул головой в сторону брата, задавая немой вопрос, что ему нужно было? Уилл ухмыльнулся. Анна никогда до этого не видела подобного выражения на лице валлийца. Эта ухмылка тянулась через всех британских отпрысков. Было что-то в этой ухмылке... почти демоническое. Валлиец сделал пару жестов пальцами. Анна понятия не имела, что это означало, однако Скотт тут же уловил ход мыслей младшего брата. Он ответил ему точно такой же ухмылкой и кивнул головой. Уилл вернулся своё внимание к дороге и нажал на кнопку радио. Агрессивная гитара и глубокий рёв солиста ударил по их ушам, как бомба. Скотт же включил следующую песню Queen. “Что это означает?” Анна спросила. Кевин начал пристёгивать ремни безопасности на себе и на девушке. “О, это означает гонку, дорогуша,” хохотнул шотландец. “Скотт,” прошипел англичанин. “Даже не ду...” “Слишком поздно, братец,” Скотт поставил рычаг скорости на максимум. Oh, mamma mia, mamma mia Mamma mia, let me go “Твою мать!” зашипел англичанин. “У нас одна мать!” напомнил шотландец и нажал на педаль ускорения. Гул мотора почти заглушил всё в округе. Анна не удержалась от приободрящего визга. Вся ситуация пробуждала в ней давно забытый глупый задор бунтарства, которым она дышала, когда была моложе и путешествовала на кораблях из этого места в другое. Ветер из окна играл с её волосами, что лезли в глаза и липли к губам. Она мотнула головой, смахивая их прочь. Машина резко подскакивала от любого лишнего камня или вмятины на дороге, порой скрипя, будто угрожая развалиться на части от столь неподобающего отношения. Однако они продолжали гнать прочь от дождя в сторону сияющего солнца, что было их финишной линией. “Поднажми, Скотт!” Анна потянулась к шотландцу и приободряюще хлопнула его по плечу. “Это гонка не на жизнь, а на смерть!” Она засмеялась громке, когда очередная кочка сотрясла всю машину и отбросила её назад. Анна провела рукой по лицу, не сдерживая своего почти по-дестки чистого смеха. Артура не смог удержаться и решился бросить короткий взгляд на её отражении в зеркале заднего виденья. Она покачивала плечами слегка в такт уже новой песне, одновременно вжимаясь в кресло. Её глаза смягчились, становясь почти такими же нежными как лепестки фиалок. Артур засмотрелся на её лицо, которое он не видел почти на протяжении 30 лет. Это лицо было ему столь знакомо и незнакомо в то же самое время. Они оба действительно сильно поменялись. Когда он вперые её увидел, то даже и не сразу узнал... Однако сейчас она была похожа на себя саму более чем когда-либо. Артур сам не заметил, как на его лице растянулась ностальгическая улыбка, однако он быстро пришёл в себя и мотнул головой. Чёрт возьми, держи себя в руках. О чём ты замечтался, ничтожество? Он не смог удержать семью, как он вообще мог думать о прошлом, что провалилось во тьму времени? “Яху-у-у-у-у-у!” звонкий голос девушки огорошил его как холодная освежающая вода. “Гони, гони, гони!” ободрял шотландца Кевин и бил кулаком по сиденью водителя. Артур нахмурился. Они совсем из ума выжили? Он остался последним здравомыслящим человеком в мире? Он тяжело вздохнул и ещё раз глянул на Анну. Она заметила его взгляд в этот раз. В её глазах не было отвращения, одурманенная задором она улыбнулась ему и даже слегка подмигнула, будто призывая не быть таким скрягой и просто расслабиться. “Если ты втянул нас в это!” англичанин агрессивно хмыкнул, пытаясь перекрикнуть музыку и гудение двигателя. Он скрестил руки на груди, бросая всё ещё осуждающий взгляд в сторону шотландца. “То хотя бы не проиграй!” “Чтобы я проиграл этому сопляку,” усмехнулся Скотт. “Никогда!” Может вся эта поездка не была столь плоха? Анна смахнула прядь волос от лица и глубоко вдохнула, вглядываясь в пустые поля за окном.***
Он был пьян чужой кровью. Оттолкнул варвара щитом, выбивая тому зубы, и тут же направил свой меч чётко отточенным движением. Каждый удар. Толчок. Пинок. Он чётко знал, как отвечать на каждое действие врага. И это сводило его с ума. Отец всегда говорил ему. “Ты - часть армии. Армия - часть тебя.” Битва дурманила его разум. И не только его. В глазах юноши его отец пылал перед ним ярче любого пламени. Его окровавленное лицо голодного волка и рык в битве завораживал. Так ли люди стояли в Помпеи, когда пепел и пламя опрокинулись на них? Были ли они тоже заворожены той силой, что сметают саму жизнь? “Византия, пригнись!” Галлия успел снести голову северному воину своим топором. “Это не прогулка по пляжу!” напомнил ему галл, прежде чем ринуться дальше. Византия провёл языком по пересохшим губам, чувствуя соль крови. Чужой. Он тяжело вдохнул. Запах жизни и смерти смешались вместе. Крики боя и стоны боли. Кровь и пот. Песок и лезвие. Какафония настоящей войны проглотила его разум и тело, не оставив и следа от маленького мальчика, который всё ещё где-то глубился в его сердце. Византия поднял щит и ринулся вперёд. Его крик смешался вместе с рёвом войны. Он отрубил руку варвара и пнул его тушу подальше от себя, рубя плечо следующего и блокируя удар палицы третьего. В порыве боя все упустили одну мимо проносящуюся тень. Если бы Рим, Галлия или хотя бы Британия смогли вырваться из хватки богов войны хоть на секунду, то заметили бы новое лицо на поле боя. Лицо, которое они ещё увидят много раз. Холодные голубые глаза проводят их всех до могилы.***
Анна тяжело вздохнула и ударила соседнюю подушку кулаком. Она знала, что ей нужен был сон. Знала, что если она не заснёт хотя бы на пару часов, то будет напоминать растаявшее желе на следющий день и всё же... Сон не желал забирать её в свои объятия. С тех пор как она перестала путешествовать, её тело отвыкло от постоянно меняющихся, а порой и отсутствующих, кроватей. Её комната и её постель были единственными мостами в мир снов. Анна перевернулась на бок и вжала лицо в подушку, тяжело выдыхая усталый стон. Она даже захватила с собой свою любимую пижаму, но всё равно ничего не приносило ей того домашнего покоя. Её мысли о доме бурлили в её голове. Что сейчас делали Оля и Наташа? Который час сейчас был в Москве? Ей очень хотелось карамели, что она хранила в кухонном шкафчике рядом с холодильником. Она специально привезла те карамельки с Урала для сестёр. Анна потёрла глаза и мотнула головой. Прочь мысли, прочь. Если она не будет ни о чём думать, то её разум наконец-то устанет и позволит ей заснуть. Нет. Она слышала грохот дождя по окну. Тяжёлые капли назойливо стучали по стеклу, насмехаясь над девушкой. Чёрт. Анна села в постели и раздражённо сбросила подушку на пол, будто бы та и была причиной её бессонности. Её руки быстро нашли пачку сигарет с зажигалкой внутри, а ноги понесли на первый этаж на кухню. Каждая дощечка скрипела и возмущалась под её ступнями. Дом кряхтел как старик на молодых детей. Анна спрыгнула с последней ступени на старый помятый ковёр и громко вздохнула. Она сама была гораздо старше дома. Нечего старым стенам стонать. Будто действительно чувствуя связь с домом, Анна похлопала ладонью по одной из стен и слегка пробежалась пальцами. Воздух был холодным и мокрым. Всё здание было мокрым. Постоянный дождь и соль моря разъедали старый дом до костей, однако всё равно он стоял. Братья британцы всё равно приезжали сюда, чтобы сбежать от цивилизации или друг друга. Это была их норма. Их вечное место для игры в прятки. И оно было чуждо Анне. Девушка слегка вздрогнула от холода и потёрла плечи. Она могла держать сухой холод. Могла ходить босыми ногами по снегу. Однако вот сырой холод был совершенно другой историей. Он не ласкал кожу, а клеился как слизь. Холод лип к полу, к окнам, к ковру и к ней самой. Анна зажгла сигарету ещё до того, как она открыла окно. Она дала обещание Уиллу, что будет курить только на кухне и только с открытым окном. Несколько капель дождя разбились о подоконник и посыпались по кончикам её руки. Анна наклонилась слегка вперёд, выдыхая ядовитый дым в свежесть ночи. Дождь расстрелял облако никотина и стер все его следы. Что они сейчас делали? Анна слегка улыбнулась. Представляя, как бы Оля начала её отчитывать за курение. Наташа бы даже не стала ничего говорить, а просто бы забрала всю пачку сигарет и бросила бы в камин. Аня никогда до этого не проводила и полного дня без неё. Слова Кевина мелькнули в её голове. Когда в последний раз она проводила ночь без сестёр? Была ли эта поездка тоже предательством? Она не успела толком им всё объяснить. Как всегда, Анна. Сначал делаем, потом думаем. Девушка цокнула языком, поедая себя заживо. Ради чего?.. “Я удивлён, что ты ещё тут.” Анна вздрогнула и развернулась на месте, однако вскоре её плечи расслабились, а на лице заиграла привычная маска-улыбка. “Я удивлена, что ты уже готов со мной говорить,” отсмехнулась девушка. “Скорее вынужден,” хмуро подметил англичанин. Его зелёные глаза были очерчены тёмными кругами. Она не сомневалась, что он точно так же, как и она, сражался со своими внутренними демонами. Однако, если её демоны были рождены из тоски, его носили более биологический характер. Зависимость держала его крепко в своих цепях. Точно так же, как и она, он пришёл за дозой несмертельного яда. Артур достал свою пачку сигарет из кармана пижамных штанов. Он зажал фитиль сигареты губами, уже предвкушая горечь никотина. Однако зажигалка в его дрожащих руках упорно отказывалась работать. С каждой провальной попыткой он лишь хмурился всё больше и больше. “Дай мне,” Анна решила смиловаться над ним. Она выхватила зажигалку из его холодных и слегка влажных рук. Труп внутри, труп снаружи. Анна видела достаточно мёртвых тел и помнила ощущение мёртвой плоти напротив живой. Лишь секундное касание заставило её воспоминания щёлкнуть. С первой попытки, Анна зажгла огонь и подняла к сигарете англичанина. Оранжевый свет лёг поверх бледного и худого лица, впалые скулы очертились тенями. “Thanks,” он выдохнул вместе с дымом. “Всегда пожалуйста,” она пожала плечами, крутя свою сигарету между пальцами. “Что ж...” он отвел взгляд, жадно затягиваясь никотином. “Почему ты до сих пор здесь?” “Я дала обещание Скотту,” она продолжила улыбаться. “Видишь ли, обычно обещания принято держать, как бы странно это не звучало.” “Если бы я держал моё каждое обещание, я был бы на дне мира,” хмыкнул Артур. Анна слегка приподняла бровь, однако не стала это комментировать. В какой-то степени он и был на дне. Вместо слов, Анна ответила новым облаком дыма. “Что он тебе пообещал в ответ?” Артур смахнул пепел со своей сигареты, стараясь не смотреть на девушку. Взгляд его пустых зелёных глаз был в сторону тьмы за окном. Думал ли он о плане побега обратно в пучины наркотической дымки? “Ничего конкретного,” она пожала плечами. “Я думал, что ты была настроена серьёзно по поводу всей этой затеи с изоляцией.” “Так и есть.” “Тогда почему ты здесь?” “Я тебя так сильно раздражаю~,” Анна улыбнулась шире. В аметистовых глазах танцевал дьявольский огонёк от горячего фитиля сигареты. “Adorable.” “Не хочу тратить твоё время,” отмахнулся Артур, не желая признавать, что её присутствие хоть как-то на него влияло. Гордость. Гордость. Гордость. Как всегда. Скотт был прав. Его гордость всегда была сильнее чего-либо. “Я сама сейчас трачу моё время,” она призналась. “Я знаю, что не засну сегодня.” “Почему?” Он всё ещё не смотрел на неё. “Отвыкла,” она пожала плечами. “Хорошая жизнь слишком меня избаловала.” “За той стороной занавеса есть хорошая жизнь?” Артур ядовито усмехнулся. Сама мысль о том, что в тоталитарном режиме могло быть хоть что-то хорошее его забавляла. Он не был самым большим демократом в мире. Чёрт возьми, он даже не был уверен, верил ли он в человеческие права на самом деле или внушил себе это. Однако он точно знал на своём опыте. Постарайся закрыть кого-то в клетке и они либо сойдут с ума, либо сведут тебя. Может русская действительно сошла с ума? “Представь себе,” она кивнула. “Не могу,” он мотнул головой. “А что же Вы, Мистер Керкленд?” её голос был пропитан нотками издёвки. “Ваше величество тоже страдает от бессонницы?” “Иначе бы я стоял тут?” он раздражённо сомкнул губы на фитиле. “У меня слишком много мыслей в голове.” “Рада слышать, что они вообще есть,” Анна усмехнулась, однако тут же решила... это было слегка черезчур. Она залезала слишком глубоко ему под кожу. “Извини. Это моя вторая ночь.” “Извинения не приняты. Тебе придётся меня развлекать,” традиционная британская ухмылку растянулась на его исхудалом лице. “Даже так?” Анна изогнула аккуратную русую бровь. “Представь себе.” “Не могу,” она скопировала его фразу. “Как же я могу тебя развлечь?”- “Поможешь мне разобрать вещи в подвале.” Анна подавилась дымом. Этого она точно не ожидала. Чего угодно, но точно не такого. Потерял ли англичанин последние граммы рассудка? Разбирать подвал в старом доме в Бог знает который час? “Что?” он нахмурился опять и выбросил докуренный окурок в окно. “I`ll die if I don’t keep myself busy.” “И поэтому мы будем чистить подвал?” “У тебя есть предложения получше.” “Неа.” “Тогда вопрос закрыт.” Вопрос был действительно закрыт. Анна отбросила недокуренную сигарету и последовала за англичанином. Он шёл впереди неё, всё так же стараясь не глядеть на неё. Давно облезшая тёмная дверь в подвал не была закрыта. Никому в здравом уме не захотелось бы даже прикасаться к ржавой гниющей ручке. В здравости ума англичанина Анна как раз и сомневалась. Артуру пришлось дать двери пару сильных пинков, прежде чем тёмный проход открылся перед ними. Дом будто выдохнул им в лицо. Холодный запах тьмы пополз вверх по ступеням. Сколько лет ещё раз было этому дому? Артур щелкнул выключатель на двери и горло дома в миг стало выглядеть менее угрожающе. Запах дубовых ступеней даже был в какой-то степени дружелюбным. Анна последовала за ним вниз, держась за перилла. К её удивлению, дерево под её пальцами смогло избежать вездесущей сырости. Наоборот. Гладкая поверхность была суше пустыни. Британцы явно хорошо позаботились об этой части дома. Или нет... Подвал был лабиринтом из сундуков и коробок, объятым в покрывало пыли. Множество и множество коробок стояли друг на друге, тянулись до самого потолка. Что было в них? Анна постучала по одной из коробок, пытаясь угадать, что именнно могло скрываться внутри. Старая одежда? Сувениры из пиратской молодости? А может что-то древнее и давно забытое? “Как ты представляешь себе уборку тут?” Анна нарисовала кружок на одной из пыльных коробок. “Я же сказал,” он снял пару коробок с большого красного сундука. “Я не могу представить.” “Ха-ха,” Анна ответила ему саркастическим смешком. “Тебе не идут шутки.” “Кто сказал, что я шучу?” “Должна же быть система,” Анна осмотрелась вокруг. “Чтобы мы могли хоть как-то рассортировать всё.” Англия не удержался от смешка, откидывая крышку сундука. Что бы Анна говорила о системе и сортировке? Вечно непредсказуемая и импульсивная Анна? Удивительно, что новая идеология творит с людьми. “Хочешь систему?” он залез рукой в сундук. “Хорошо, система такова.” Артур держал в руке старый свиток и слегка покрутил его в руказ. “Ненужное.” Он бросил свиток на пол и слегка пнул подальше от себя. После этого англичанин указал рукой на сам сундук. “Нужное.” “Гениально,” Анна продолжила улыбаться. Его дом - его правила. И он не сказал ничего о том, что она не могла поднимать “ненужные” вещи. Анна подняла свиток и развернула на всю длину. Свиток оказался детским рисунком. Шесть людей. Две маленькие фигуры. Три повыше. Одна возвышающяся над всеми. У всех людей на рисунке были яркие зелёные глаза, раскрывая личности их владельцев. “Это твой рисунок?” Анна вопросительно приподняла бровь. Она знала, что Артур был так себе артист, как и повар, но все они когда-то были детьми с кучей времени и чернилами под рукой. “Нет, это подарок Италии. Он нарисовал это перед отъездом моей семьи из Рима,” Артур бросил платок из красной ткани на пол. Неизвестное содержание сундука шуршало и клацалось время от времени. Анна скрутила рисунок обратно в свиток и подняла платок. Ткань скользила между её пальцами. Это был шёлк. Чистейший в мире шёлк. “Подарок от Яо для моей матери. Я никогда не видел, чтобы она его носила,” пояснил Артур, продолжая копаться в сундуке. “Почему это всё здесь, а не в Лондоне?” Анна спросила, накинув платок на плечи. Ей было жаль столь прекрасную ткань. Бог знает, сколько веков этот шёлк лежал вдали от света, забытый как плохое воспоминание. “Потому что мой дом в Лондоне - мишень номер один. Ты забыла, как Германия разбомбил мое поместье?” англичанин достал кусок зелёного цветного стекла. Он покрутил его в руках, недовольно покачивая головой и бросил так же на пол. “Touché,” Анна кивнула и, разумеется, подобрала кусок цветного стекла. “Как это тут оказалось?” “Когда Византия впервые показал миру цветное стекло, это считалось драгоценностью. Разумеется, Скотт стащил себе кусок на память.” “Интересно...” протянула девушка, подходя ближе к сундуку и заглядывая внутрь. Цвета и запах времени сочились из сундука. Бумага, ткань и металл смешались в один большой ком. Как Артур ориентировался в этом беспорядке? Более того, Уилл когда-нибудь заглядывал в это место? Бедного валлийца хватил бы инфаркт от всей пыли. Анна присела на пол и скрестила ноги в позе лотоса. Она осторожно наблюдала за всеми маленькими частичками прошлого в сундуке. У всех был подобный сундук. Если не сундук, то фотоальбом, мешок или шкаф, наполненные отголосками прошлого. Что-то едва блестело на дне сундука. Анна слегка склонила голову на бок и потянулась за маленькой находкой. Это оказался наконечник стрелы на кожанном шнурке. Девушка осторожно повертела импровизированное ожерелье в руках. “Что это?” она протянула наконечник Артуру. Англичанин отвлёкся от своих рысканий и посмотрел на содержание её руки. На секунду цвета жизни вернулись к его щекам, однако лишь на мгновение. “Чёрт возьми, я думал, что потерял его,” он взял наконечник в руки и обвил шнурок вокруг своей ладони. “Или что Эрин его забрала.” “Только не говори мне, что это какой-то магический наконечник,” Анна усмехнулась. “Почти,” он кивнул и провёл большим пальцем по затупевшему острию. “Этот наконечник почти убил страну.” “Тебя?” Анна спросила. “Нет,” он мотнул головой и наконец-то взглянул на неё. Англичанин плотно сжал губы. “Не важно.” “Мне так не кажется,” она настояла. Анна ждала. Взгляд её глаз задавал немые вопросы, на который только англичанин знал ответы. Ночь была впереди. Ночь была глубока. Она никуда не торопилась, точно так же как и он так и не падал в объятия Морфея. Артур тяжело вздохнул и сжал наконечник в ладони. “После падения Рима, моя мать делала всё лишь бы сдержать семью вместе. Месяц за месяцем, она пропадала на несколько дней, но всегда обещала, что вернёться. Она возвращалась. Однако однажды она будто бы чувствовала, что её конец был близок. Я помню, что она собрала нас всех и настояла, что мы должны держаться вместе. Она напомнила, что Скотт был старшим после неё, что Эрин и Кевин должны держать ночной дозор по очереди, что Уилл и я должны продолжать практиковать письмо, даже если её нету дома.” Ностальгия - это наркотик. Воспоминания нахлынули на него холодной волной. Один вдох, и уже не остановиться. Цепочка за цепочкой воспоминания из прошлого возвращались. Одно звено тянуло за собой другое. Прошлое затягивало его в туманную дымку гуще любого наркотического сна. “Она ушла в очередной поход. Не знаю, сколько мы прождали, но она вернулась. С этим в груди,” он приподнял наконечник. “Она сама вытянула стрелу из себя. Я никогда в жизни не видел до этого столько крови. Я мог поклясться, что слышал смерть на пороге, что сами деревья шептались о её неминуемой гибели, но она выкарабкалась. Я не знаю, что спасло её больше. Её упрямый характер или же кровь страны. Может и то, и другое.” Он пожал плечами. “Она отдала мне этот наконечник и сказала, что раз он её не убил, то был послан богами, чтобы сделать её сильнее. Она сказала, что ей хватало сил.” Он горько усмехнулся. “Она хотела, чтобы хоть часть её духа всегда была со мной.” Анна осторожно слушала, порой кивая, но не перебивая. “Так этот наконечник со мной и остался,” он потёр металл между пальцами. “Эрин всегда ненавидела этот наконечник. Она видела в нём дурной знак. Примету смерти.” “Ты ей веришь?” Анна спросила. Её голос звучал далеко от него. Его разум поглощён новой зависимостью. “Я никогда не хотел ей верить,” он ответил, и что-то подсказывало Анне, что он говорил не только про наконечник. “Что с ней стало?” Анна спросила. “А что могло с ней стать? Она умерла,” спокойно подметил англичанин, говоря о факте смерти даже слишком спокойно. “Она просто уснула и умерла?” Анна вопросительно приподняла бровь. “Нет,” англичанин положил ожерелье обратно в сундук. “Однажды она просто ушла в новый поход и не вернулась. Позже мы узнали в деревне, что рядом с берегом была большая битва и что кто-то увидел, как наша мать была поглощена морем.” “Поглощена морем?” “Так и сказали. Я не знаю, что именно это означает.” “Ты боишься смерти, Артур?” Альфред наблюдал за воспоминанием в стороне. Вопрос Анны вызвал невольный холодок по его спине. На войне много кто умирает. Даже страны. Мы можем умереть, мой мальчик. Нас можно разбить. Он вспомнил слова Франциска и знал свой ответ на этот вопрос. Англичанин из воспоминания лишь усмехнулся и посмотрел девушке в глаза. Боялся ли он смерти? Что за глупый вопрос? “Нет,” он твёрдо ответил. “Только не говори, что ты иного мнения?” Россия лишь загадочно улыбнулась ему в ответ. После веков жизни вполне естественно забыть про разницу между жизнью и смертью. Может это всё был лишь сон? Может они никогда не существовали и были просто чьим-то сном? “Я видела лицо смерти, Англия. И смерть видела меня. Я не боюсь её, но я знаю...” улыбка спала с её лица и впервые за весь вечер, она была честна. “Рано или поздно она придёт за всеми нами и...” Анна сложила пальцы в пистолет и приложила к своему виску. Она дрогнула рукой, будто от выстрела. Бам. “Зачем ты его убила?” он спросил её напрямую. “Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.” “Ночь откровений?” “Ночь бессонницы,” он её поправил. “Да, бессонница опьяняет не хуже вина. Я читала, что после суток без сна рассудок начинает неметь.” “Это твоя вторая ночь,” он вспомнил. “Лишь вторая ночь,” она напомнила. “Так что кто знает, господин Керкленд.” “Ты знаешь.” “Знаю ли я?” Она улыбнулась своей фальшивой улыбкой. “Знаю ли я?” Анна повторила, тяжело выдохнув. “Порой я сомневаюсь даже в этом.” “И всё же?” он попытался надавить на неё. “Лишь вторая ночь,” Россия улыбнулась. Он искал ответ в её глазах, однако лишь понимал, что чем больше он смотрел, тем тонул глубже в холодном аметисте. Она была загадкой. Она отвергла все его вопросы. Она была права. Это была лишь вторая ночь. Англичанин хотел отвести взгляд, но не мог. Она хотела встать и уйти, но осталась рядом с ним, укутанная в его воспоминания и истории. Они оба остались там на всю ночь, упиваясь прошлым. Печальным и радостным. Решённым и загадочным. Цепь за цепью как доза за дозой. Воспоминания - наркотики. Всегда хочется залесть глубже.***
“Мам!” Византия окликнул мать, подскочив к поместью на своём коне. Его кровь горела от недавнего похода. На лице сияла широкая улыбка, что была почти копией его отцовской. Он приехал за ней, чтобы забрать её в столицу и проводить в безопасность. Они отбросили варваров, но не на долго. Однако как же хорошо отбросили! “Мам!” молодой воин крикнул ещё раз. Однако никто не вышел на мраморный балкон. На самом деле, никто не вышел даже на мраморную веранду. Ни слуги, ни стражи, ни его мать. Византия спрыгнул с коня и вслушался в округу. Ничего. И в этом была проблема. Совершенно ничего. Воздух стоял на месте. Даже самоё лёгкое дуновение ветра не решалось пролететь через колонны и оливковые деревья. “Мам!” он позвал её ещё раз. Византия зашёл в поместье. Холодные белые стены молча приняли его. Привычные ему детские крики и женские голоса были стёрты, как рисунки на песке. Без человеческого тепла и жизни, дом остыл. Без жизни? Византия забежал в сад. Никого. Никого живого. Капли крови, как лепестки свежих роз, были разбросаны по мощённой дорожке. Сначала, он даже и не понял, что перед ними были трупы слуг. Ему показалось, что это были новые статуи для сада. Их кожа побелела от недостатка крови. Одежда окрасилась в самые тёмные оттенки красного. Его никогда не пугали трупы. Никогда не пугала смерть. Однако сейчас... Сейчас он чувствовал, как костлявая душила его, выжимая последние капли его. “Мам!” Он крикнул снова и побежал обратно внутрь поместья. “Мам!” Он окликнул её в обеденном зале. “Мам!” Он проверил классную комнату, где на столах до сих пор лежали папирусы. “Мама!” Он забежал в её кабинет. Когда он был маленьким, то порой находил её, заснувшей за столом. Её густые ореховые, как у него, волосы напоминали плотные волны древнего невиданного человечеству моря. В этот раз она тоже была за столом. Однако она не спала... Дыра в её спине тянула его глаза, как тёмная пасть монстра. Её тёмно-голубое платье теперь больше напоминала кору проклятого дерева. Кровь запеклась глубоко в ткани. “Мам?” он положил руку на её плечо, холодное как мрамор. “Мам.” Он качнул её чуть сильнее. “Мам, пожалуйста.” Он притянул её ближе к себе, разворачивая лицом в свою сторону. Её глаза были закрыты. Она действительно выглядела, будто только что заснула. Она не могла умереть, да? Она была страной. Она была одной из них. “Ма, пожалуйста, прийди в себя. Нам надо уезжать отсюда!” Он встряхнул её, провёл рукой по щекам. “Мам, прошу открой глаза. Мам.” Он продолжал поглаживать её похолодевшие щёки, будто это могло хоть как-то помочь. Он продолжал звать её снова и снова. Он звал её как Элладу. Он звал её как Грецию. Но больше всего он звал её как сын зовёт мать. Никто не ответил на его мольбу и слёзы. Слёзы маленького мальчика. Он не был больше мужчиной, но ребёнком опять. Холод объял всё его до этого разгорячённое войной тело. Он дрожал от этого мёртвого холода, но продолжал звать её, продолжал верить, что она могла вернуться. И всё же её глаза не раскрылись. Его мать не вернулась. Он видел смерть. И смерть увидела его.