Музыка: 30 Seconds To Mars - Hurricane Jack Wall – Suicide Mission Austin Mahone - Mmm Yeah Psy - Gangam style Royal Crown Revue - Hey Pachuco Pink - Boring Jennifer Saunders - I Need a Hero KOKIA - Nageki no Oto KOKIA - Daiji na Mono wa Mabuta no Ura Emily Bindiger - Everytime You Kissed Me Антонио Вивальди - Зима DBSK - Superstar Prototype OST - Alex Theme
Анна всегда сравнивала работу визажистов с работой художников. Они так же используют краски, чтобы оживить то, на чём творят. Только эти мастера работают с человеческой тёплой кожей, а не с белым холодным холстом. И хоть Анна и любила искусство, но никогда не жаждала стать объектом для раскрашивания. — Закройте глаза, — попросила визажист. Россия послушалась её. Как она позволила себя только на это уговорить? Ах да. Её «обязанности». Сияй, блистай, веди себя хорошо, показывай всегда только свои лучшие черты, а плохие спрячь где-нибудь под кроватью. Для тогдашней церемонии окончания она опять должна была следовать всем этим правилам, а попутно и терпеть странное ощущение чужеродного вещества на лице. Когда ей позволяли открыть глаза, то она могла заметить, что остальных стран женского пола так же подвергают процессу украшения, но было непонятно, не нравилось ли хоть одной это так же, как ей. Хотя нет, лицо её младшей сестры говорило всё за себя. Когда их глаза встретились, Наталья покачала головой, состроив жалостливый взгляд. Крепись, сестричка. Это не может продолжаться вечно. С некоторыми заканчивали раньше. С Венгрией очень быстро принялись за причёску. Ей нанесли минимум косметики на лицо, счастливица. Очень долго работали с лицом Португалии. Горячая девушка попросила нанести побольше красного, чтобы всё её лицо искрилось от этого цвета, но разбавить чёрным, а вот с её длинными вьющимися волосами расправились быстро. Их просто состригли. Когда она только вошла в салон, то громко утвердила свои пожелания: — Состригите всё это дерьмо с моей головы. Заебало, эта хуйня за всё цепляется! — Выплюнула эту фраза Португалия, лохматя волосы руками. Теперь она стала обладательницей коротких, чуть ниже ушей, лохматых волос. Забавная она всё-таки была. Иногда Анне даже было немного жаль, что она не появляется на каких-либо собраниях. Было бы гораздо веселее, если бы кто-то с таким языком присутствовал на встречах. Ох, а что бы творилось на заседаниях ООН! Сказка. Взрослая правда. Губы Анны сложились в некоторое подобие ухмылки, которая, к сожалению, быстро пропала. Секунды танцевали свои танцы на ленте времени. В этот раз, кажется, это был вальс. Ведь всё тянулось очень медленно, плавно. Анна вслушивалась в щёлканье стрелки на часах рядом с ней. Раз за разом повторяющийся звук смешивался с ударами её сердца глубоко внутри. Закрой глаза. Сколько ударов назад всё это началось? Не Олимпиада. Нет. Для неё самой всё это мероприятие превратилось в нечто большое, в символ. Её личный символ того, что она вернулась. Щелчок секундной стрелки. Эта Олимпиада стала символом того, что она снова стала собой. Смотря на свои руки, она больше не видела дрожащих пальцев. В зеркале стоял кто-то другой. Более сильный. Взрослый. Чу… Нет… Нет. Нет. Родной. Знакомый. Этого кого-то она видела в других. Она видела его в тех, кто обладал силой. К её величайшему страху, она видела его даже в Орде… Секундная стрелка встаёт на место нового старта. Час начинается снова. Сила. Мощь. Знания. Деньги. Культура. Красота. Каждый хочет этого, желательно, всего. Она не могла точно сказать, действительно ли у неё теперь всё это есть. Всё ещё надо идти вперёд и никогда не останавливаться, не прекращать бороться. Но пока что у неё было достаточно всего, чтобы смотреть в зеркало и видеть того, кого она хотела. Тик. Эта победа. Победа не только в спорте. Победа не только спортсменов. Победа далеко не политиков. Это человеческая победа. Так. Ожидал ли ты этого от неё? Поэтому ли доверил звание Третьего Рима ей? А? Византия? Ожидал ли ты, что она будет раз за разом вставать? Не важно, как сильно она ударится во время падения, невелико значение даже высоты, с которой она оступится. Всё равно придётся вставать. Сжимать зубы, глотать кровь из прикушенной щеки, терпеть, бить… Секундная стрелка ползёт на новое место. Анна тяжело вздохнула, чувствуя, как что-то давит на неё изнутри, но при этом никаких эмоций не было. Она не чувствовала радости от победы, не было ликования, не было какой-то горечи, что всё кончается. Возможно, тогда она просто ещё не осознавала всего происходящего. Сжав руки на своих коленях, девушка слушала стрелку секунд, пока её волосы укладывали в какую-то причёску. Она даже не смотрела, в какую. Щёлк. Интересно, это и называется вырасти? Она не сильно изменилась внешне, но не чувствовала себя той же Россией, которая когда-то ходила по балам, которая когда-то ходила к писателям на встречи, которая проходила по заснеженному лесу, ища выход из ночного кошмара. Однако одна вещь осталась нетронутой временем. От этого она никогда не избавится, да и не видит причины, хоть это иногда мешает жить. Шелест убираемой накидки. Парикмахерша одним чётким движением избавляет её от защитной ткани, закрывая от неё зеркало. Однако совсем скоро Анна вновь оказывается перед зеркалом, но уже в своём номере. Она неуверенная завела прядь за ухо, смотря на себя. Ну вот и всё. Праздник заканчивается, остаётся только сделать последний рывок. Не стоит скрывать, что ей не хотелось отпускать эту суматоху, но так надо. На место этого мероприятия придёт другое, рано или поздно. И именно эта мысль заставила её губы дрогнуть в улыбке. Это было трудно. Многочисленные прогнозы провала, возникающие проблемы, политика — было много чего, что ужасно мешало и желало очернить этот праздник. Однако всё окончилось даже лучше, чем она ожидала. Уходя от зеркала, она выключила свет в комнате, позволяя наступающей темноте поглотить комнату. В коридоре уже стояли чемоданы с вещами, у неё не получится долго задержаться после окончания. Пальто легло на плечи. Шарф нежно обнял шею. Эта Олимпиада стала для неё чем-то особенным, удивительным, волшебным. Замечая своё нечеткое отражение в стекле, она спускалась вниз по лестнице и думала, что теперь уже ничего не будет как прежде. Эта победа стала для неё символом того, что она снова стала собой, по крайне мере, уже больше чем наполовину. Ей пришлось бороться в политическом плане, чтобы не лишиться этого праздника, чтобы не отнимать его у своих людей. Много ушло лет, но она всё ещё сражается. Уже не так яростно, окропляя тело и руки в крови. Правила сменились, и Анна к ним приспособилась. Россия села в машину, закрыв дверь. После этого транспорт двинулся с места. Итак, Анна, ещё одна глава истории подходит к концу, а жизнь всё ещё горит в этом потрёпанном дымом и огнём теле. Стоило ли это всего? Всё то, что произошло с ней и произойдёт, стоит ли это того? Всей боли… — У тебя есть какие-нибудь родственники? Удивительно, что у тебя, столь юного парнишки, такое огромное богатство, — Новгород настороженно обошёл Анну стороной, держа меч в руках. Она нахмурилась, сжав губы. Это должна быть тренировка, а не допрос. Однако он не вчера родился, поэтому интуиция ясно подсказывала ему подвох, дёргая за ниточки в его душе. — У меня нет родственников, — слегка улыбнулась девушка в образе юноши. — Это просто наследство. Глубоко вдохнула, пытаясь хотя бы холодным воздухом облегчить боль, которая сильно ударила по её сердцу. Крик подкатил к её горлу, который пришлось давить в себе, одновременно унимая нарастающую дрожь в теле. Сердце ныло. Холод заклятья продолжал резать его снова и снова в наказание. Невидимый раскалённый морозом нож вбивался с размаха в её грудь. Но иного пути нет. Анна слегка мотнула головой, незаметно скрывая слёзы от боли в глазах. На лице была лишь добродушная улыбка, даже немного наивная для большего эффекта. Потому что если она покажет всю ту агонию внутри неё, то остановиться уже будет трудно. Путь уже положен, остаётся только шагать, сжимая похолодевшими бледными пальцами рукоятку меча. …всех смертей… Анна вытащила платок из кармана камзола, встряхнула им и стала протирать руки. Она не могла избавиться от той грязи, которую наложила своим поступком на себя, но хотя бы стоило попытаться, вдруг станет легче. Однако даже ей придётся стереть кожу в кровь этим самым платком, то ничего не изменится. Девушка развернулась на каблуках, направляясь к двери. От странного аромата, что наполнял комнату, её тошнило. Она оставляла этот запах позади, мчась к выходу из комнаты. Вместе с запахом оставался ещё тёплый труп Павла I. Дело сделано, а остальная знать пускай займётся последними штрихами. …всей крови… — Что вы делаете?! — Анна резко дернулась вперёд, увидев, что мужчины вытаскивают оружие и наводят их на Романовых. Её тут же схватили сзади и стали удерживать на месте. Они знали. Они знали, кто она такая, поэтому не позволили ей полностью зайти в комнату. Анна видела всё своими глазами, пыталась кричать, но ей зажали рот, приложив к лицу тряпку, пропитанную каким-то раствором. Для страны важны все люди, которых нужно защитить на их земле, но пережиток монархии, королевские семьи, не могут быть обычными. Это были те, кого она должна была оберегать больше всего с их младенчества, те, за чьим взрослением она наблюдала, и те, кто стали друзьями. Её плечи вздрогнули, когда раздался первый выстрел, а за ними и другие. В глазах помутнело то ли от слёз, то ли от раствора. Кровавый ковёр пополз по направлению к стреляющим. По её спине побежал холодок, когда первая кровавая струйка добежала до носка её сапога. Это был конец… Её ноги подкосились. Безвольное тело, словно мешок с костями, упало на пол. Держащие её люди слишком расслабились из-за действия раствора на неё, поэтому не смогли предотвратить падение. Она чувствовала под щекой смешивающуюся в один тёплый поток кровь разных людей, которая так же медленно ползла по ткани белого мундира. Словно паук, красный медленно подбирался к области сердца, а её глаза неотрывно смотрели на трупы, наполняясь слезами. Анна ловила воздух ртом, чувствуя на языке железо Романовской крови. Застывшая в уголке глаза слеза побежала по её бледной щеке, чтобы в итоге устремиться вниз и пропасть в кровавом ковре. Девушка закрыла глаза, не позволяя оставшимся слезам устремиться за самой первой, и сразу после этого чернота захватила её сознание. …и всех переломов в её душе. — Меняться очень тяжело. Нужно все разорвать в себе, сломать и переделать, но если на кону стоит жизнь, то приходится делать это быстрее, — Сталин твёрдыми шагами ходил по комнате, держа обе руки за спиной. — Мы живём в опасное время, когда всё иногда рушится даже без нашего вмешательства, но сможем ли мы построить новое? Сможешь ли ты построить новую себя, Россия? Она тяжело сглотнула, не отрывая глаза от лидера. Её аметистовые глаза горели из-под военной фуражки. Ей больно, очень больно. Анна прекрасно осознавала, насколько тяжело сейчас, сколько людей умирает и сколько ещё умрёт. Однако она хочет жить, даже если ради этого придётся бороться. Нет, ради этого точно нужно бороться. Ей не привыкать. И, если нужно, она разорвёт себя на части, чтобы сшить вместе снова, отбросив лишнее. — Да, — её голос звучал грубо, холодно, как застывший необработанный лёд на реке. Таким льдом она запечатала своё прошлое, своё сердце. Россия прижалась щекой к прохладному стеклу окна, прикрыв глаза. У неё нет ответа на вопрос по поводу жертв и их стоимости. Она не могла сказать, что делала всегда всё правильно, но и в тоже не время не всё было неверно в её действиях. Падения и взлёты скачут по страницам истории. На каждом взлёте она и её люди получают плату за падение. Такова жизнь. А что же сейчас? Анна слегка улыбнулась, заглядывая в глаза своему блеклому отражению, с какой-то толикой хитрости и гордыни. Взлёт. Машина остановилась. Пора начинать и заканчивать праздник. Её праздник.***
За столько лет существования Олимпиад Анна успела усвоить для себя примерно три вещи. Во-первых, всё идет прекрасно на официальной части с закрытием и ярким шоу. Во-вторых, после этого всё катится к чертям, так как ведущий Корея. В-третьих, это всегда очень странно, подниматься за уже своей медалью. Стоя рядом с небольшой сценой, на которой Корея уже зачитывал речь, Анна не прекращала мять свои руки, словно глину. Впервые за столь долгое время она почувствовала себя юной дурочкой, которая даже не может держать на публике. Серьёзно? Что это с ней сегодня? Она тяжело вздохнула и взмахнула пару раз руками, обдувая горячее лицо. Спокойно, спокойно. Тебе не первая сотня лет, чтобы так волноваться. — Давайте же звать наших победителей. Итак, бронза! — Громко огласил в микрофон Корея. Анна сцепила пальцы замок, оставив свои руки наконец в покое. Сердце подступало к горлу. Как она уже думала в машине, эта Олимпиада её взлёт. Это практически её перерождение и возвращение в Большой мир после разбежки. Столько лет. Сменившиеся поколения. Годы работы над собой, над системой. Ещё предстоящие труды. Адаптация к новому порядку. Столько всего теперь позади, чтобы она могла сейчас быть тут, чтобы это всё происходило на её территории, предрекая что-то большое впереди. — Серебро! Такой длинный путь, которому предрекали разрушение. Её изменения. Её окончательное взросление. Она пала, она погибла, и теперь вернулась полностью. Весь этот праздник — это символ. Возможно, не столько для всех остальных, сколько для неё самой. Ведь это всё-таки случилось. Её люди возвращают силу, Россия возвращает свою силу, свой огонь живущий в крови и сердце, который оберегает от холода. Анна выпрямилась в спине, тяжело вздохнув. Сделай этот последний шаг. Сделай этот шаг навстречу самой себе другой. Девушка на секунду слегка повернула голову назад. -И! .. — Корея высоко поднял руку, через секунду взмахнув ей. — Золото! Шаг по снежному лесу. Маленькие снежинки путаются в её коротких русых волосах. Её кроткие фиалковые глаза смотрят вниз, под ноги, робко, не смея поднять глаза выше. Шаг по голой земле княжеского поместья. Она держит в вытянутой перед собой руке меч, тяжело вдыхая. По шее бежит пот. Тело разгорячено поединком. Слегка опустив голову, девушка сверлит взглядом Новгород, а в глазах горит огонь, до которого лёд из сердца не добрался. Шаг по зелёной свежей траве. Уже немного отросшие волосы лезут в глаза. Она смотрит на того, с кем имеет общую славянскую кровь, но одновременно Польша ей больше всего отвратителен. Долгое противостояние рассудит, кто из них сильнее. У неё нет права идти назад, только вперёд, ближе к моменту, когда она будет с сёстрами вновь, даже если ради этого придётся рассечь поляка вдоль и поперёк. Шаг по деревянному борту новенького корабля. Анна ловит ртом холодный солёный воздух моря, чувствуя, как сам ветер проникает в её тело вместе с этим вздохом. Туго сплетённая коса русых волос тяжело развевается на ветру за её спиной. Она жмурится от слепящего восхода солнца, но улыбается, не закрывая глаза рукой, смотря только лишь вперёд с широкой улыбкой на губах. Ещё столь юная, едва перешедшая с земляной тропинки на городскую каменную мостовую истории. Шаг по горящей Москве. Она тяжело дышит, дрожа всем телом от боли. Руки зажимает кровоточащее месиво из горелого мяса и кожи на груди под опалённой одеждой. Тело горит изнутри. Однако стоять на месте нельзя. Сутулясь, она идёт дальше к военному лагерю. Нужно окончательно выгнать французов с её земли. Шаг по серой земле. Лёгкие жжёт от ядовитого газа. Даже если она прикроется рукой, то этого не остановить. Девушка уже вдохнула химическую смесь. Поэтому остаётся только держать руку на поясе с шашкой и высматривать слезящимися глазами врага впереди. Кожа краснеет, покрывается волдырями. Сожми зубы! Иди! Надо идти! Шаг по центральной улице, охваченной флагами революции. Анна растерянно вертит головой, не понимая, что происходит. Алые знамёна развеваются, словно языки пламени. Это пламя медленно охватывает её саму, всю её землю. Шаг по Сталинграду, с которого снегом падает пепел. Она смотрит на трупы погибших. Тела врагов и союзников перемешаны в бесконечной куче мертвецов. Девушка сглатывает горькую слюну, закрывая красные глаза. Слёз не будет. Они не побегут по её испачканным в саже щекам. Лучше продолжить бороться за то, ради чего погибли эти люди, это будет гораздо лучше слёз. Поэтому, шмыгнув носом, она открывает глаза, смотрит наверх, где лишь серые облака, а за ними яркое солнце. Оно взойдёт снова над этим городом, а пока пусть не освещает её поседевшую от войны голову. Шаг навстречу параду. На неё падает холодный дождь, который кажется таким мягким и нежным в сравнении с жаром от орудий. Для людей наступила настоящая сказка, о которой все забыли. Тихая жизнь. Война закончена. Она закончена победой. У неё не осталось слов, только улыбка, смешанная со слезами счастья, а так же тёплые объятия запрыгнувших на неё сзади счастливых сестёр. Звонкий девичий смех их троих не сможет заглушить даже звук дождя и парада. Шаг с постели. Анна придерживает перебинтованную голову, неуверенно идёт к окну. Руки цепляются за подоконник, чтобы она не упала. В отражении в окне ей видно, как Москва и Санкт-Петербург потянули к ней руки, думая, что надо её поддержать. Её глаза вопросительно смотрят на девушку в стекле. Кто она? Россия? В рту вкус крови. Руки ужасно худые. Ей страшно смотреть на себя. Нет… Нет. Она ещё не Россия. За свою жизнь ей пришлось проделать кучу шагов, и вот настало время для ещё одного. Шаг на сцену. На щеках Анны играет лёгкий румянец, однако она не сутулится, а гордо встряхивает головой, держа осанку. Аплодисменты дождём сыплются со стороны присутствующих. И вот она заняла своё место между Норвегией и Канадой. Не скрывая улыбки, Греция подошёл к ней, держа золотую медаль. — Поздравляю, — Геракл слегка кивнул головой и поднял руки выше, вешая на победительницу медаль. Она закрыла глаза, чтобы открыть их уже с медалью на груди. — Это наши три победителя! Раз! Два! Три! Больше аплодисментов! Больше! — Кричал Корея в микрофон, яро жестикулируя руками. — Они заслужили! Анна слегка вздрогнула, когда почувствовала, как чужая рука дотронулась до её ладони и переплела пальцы. Девушка бросила непонимающий взгляд на канадца. Он пожал плечами в ответ, также смотря на неё. — Это же праздник, — шепнул он, чтобы никто больше не слышал, ожидая, что ему сейчас прилетит по голове. Однако Анна улыбнулась и легко кивнула ему, так же взяв за руку Норвегию. Скандинав был сначала удивлён так же, как Анна, но потом лишь вздохнул и понял замысел. Трое победителей подняли руки вверх, вызвав те самые громкие овации и крики из зала. — Да! То, что нужно! — Взрывался от восторга кореец, едва не подпрыгивая на месте. Она едва ли не забыла, как дышать. В её сердце кричали от радости её люди. Анна чувствовала их эмоции, их слёзы счастья. Мужские, женские, детские голоса сливались в голове в одном слове. «Победа»! Троица поклонилась и поспешила покинуть сцену, на которой теперь будет править Корея, которого уже так же переполняли эмоции. Хех, следующая Зимняя Олимпиада ведь под его началом. Расцепив руки, победители разошлись каждый к своей компании. Анна не могла успокоить приливший к её телу жар. Давно она такого не чувствовала. — Аня, — радостно вздохнула Наталья. Россия обернулась в её сторону, слегка покачивая головой и улыбаясь. Она не знала, что сказать. Потому что все те эмоции нельзя просто описать словами. Это что-то невероятно смешивающееся внутри тебя, такое большое, яркое, что просто захватывает с головой. Сёстры обнялись. Наташа потёрлась щекой о плечо сестры и не удержалась от поцелуя в щеку. Странно, вроде победила не она, а её сестра, а слёзы навернулись именно у неё. Чёрт, если бы не дурацкий макияж, она бы так и расплакалась, чего мало когда себе позволяла. И Анна это понимала. — Ой, я прямо чувствую себя лишним в этой трогательной сцене, — хихикнул Казахстан, разводя руки в разные стороны. Это было что-то вроде призыва. Вроде «а меня обнять?». — Иди сюда, дурачок, — добродушно смеялась в ответ Анна, обнимая друга. Он похлопал её по спине, а после объятий слегка встряхнул. — Ну, всё. Отстрелялась, да ещё как, — одобрительно кивнул казах. — Впереди ещё весь вечер, и я уверена, что эти идиоты опять попытаются испортить всё, — нахмурила брови Беларусь, вспомнив про шайку поклонников. — Плевать на них, я голодная, счастливая и в вашей компании, — тряхнула головой Анна, беря их обоих за руки. Их путь лежал к столу с напитками и едой. Дискотека, как и сам вечер, начиналась.***
Олимпиада превращает их в людей, да ещё и в каких. Можно подумать, будто многие из них отбрасывают в прошлое около семи веков или больше и начинают снова быть буйной молодёжью, которая верит в светлое будущее и свои безграничные возможности. Отправив все проблемы в политике, экономике и прочих сферах жизни далеко за бугор, все просто начинают развлекаться: плясать и дрыгаться, пока не упадут замертво от усталости, есть и пить в своё удовольствие, шутить, улыбаться, смеяться, издеваться над своими и чужими политиками и многое другое, что они не могут себе позволить обычно. — Ну же, народ! Двигайтесь так, словно вам лишь триста лет! — Заводил публику Корея, крутя свободной от микрофона рукой. — Чтоб все танцевали, когда я спущусь снимать! Включить подсветку! Разноцветные яркие круги света забегали по залу. Некоторые люди из толпы тянули к ним руки, не прекращая танцевать. Большинство стран следовало совету Кореи, к счастью. В центре толпы танцевали Бельгия и Нидерланды. Девушка играла с пышной юбкой своего платья, мотая её туда-сюда, явно наслаждаясь ситуацией. Про её брата уже было сложнее сказать, так как на его лице было привычное спокойствие. Чуть подальше пыталась растормошить своего бывшего мужа Венгрия. Бедняга Родерих, которому чужды современные танцы, резко и отрывисто двигал руками и ногами, нелепо пародируя то ли робота, то ли марионетку в руках кукольника-новичка. По его глазам было видно, что он вот-вот запаникует. Не его же вина, что он предпочитает более медленные и плавные танцы, нежели современную кучу-малу. Анна наблюдала за всем этим, плавно слегка покачиваясь на месте с бокалом белого вина в руках. Ей нравилось смотреть, как все рады нынешнему празднику. Это действительно напоминает старые бальные вечера с такой атмосферой, правда, теперь музыка другая и костюмы, но ощущения примерно те же. — Поздравляю с победой, — прозвучало поздравление от Китая сбоку от неё. От неожиданности девушка вздрогнула, но тут же посмеялась слегка сама над собой и улыбнулась ему. — Спасибо, — продолжая слегка посмеиваться, ответила Анна. Яо вежливо улыбнулся и слегка кивнул ей. Не за что благодарить его, ведь сегодня её принято действительно поздравлять. Он сам знает это прекрасное чувство победы на собственной Олимпиаде. Ах, этот далёкий две тысячи восьмой год. — Россия, — неловко начал Китай и слегка кашлянул в кулак, чтобы выровнять голос. — Ты меня прости за тот случай. Это было просто ужасно нелепо с моей стороны. — Всё нормально, — покачала головой девушка, нежно улыбнувшись. — Правда. Давай забудем об этом недоразумении, пожалуйста. Я слишком давно тебя знаю, чтобы омрачать наши отношения такой глупостью. Да и я сама повела себя не лучше. Была на нервах, видимо. — Тогда оставим это в прошлом и выпьем, — Яо приподнял свой бокал с красным вином. — Дзынь, — тоненько протянула Анна, и тут же прозвучал настоящий звон от бокалов. Старые друзья опустошили их и продолжили беседу. К ним вернулась та прежняя лёгкость в их общении, которая на некоторое время была подёрнута тем обстоятельством. Если бы Анна только знала, какой тяжёлый камень свалился с плеч китайца, когда она согласилась забыть об этом. Ох! — А где твои сёстры и Казахстан? Мне казалось, что они должны быть с тобой, — осмотрелся Яо. — Наташа захотела выпить чего-нибудь попроще и пошла заказать чаю. Казахстан же пошёл проветриться, здесь очень душно, а ещё и вся толпа. А вот Оля… — Анна задумалась, опустив взгляд вниз. — Я её, кстати, давно не видела. Возможно, она танцует среди европейцев. В последнее время она ужасно увлечена их компанией. — Увлечена? — Усмехнулся Китай. — Скорее одержима. — Да брось ты, — хихикнула Россия. — Нет, серьёзно. Ты её сестра, поэтому тебе, естественно, немного тяжелее смотреть на картину и принимать её, но, поверь, это действительно одержимость, присущая нашему веку. Я, как человек со стороны, говорю тебе об этом. — Европой одержимы многие, и я, кстати, до сих пор не могу понять, почему. Меня удивляет, как некоторые искренне считают, что стоит только заручиться поддержкой или маленьким экономическим сотрудничеством с ними, то дела пойдут в гору. Бред же, — Анна закатила глаза и покачала головой. - Хехе, скорее более вероятно, что ты в итоге станешь нищим, на территории которого будет огромный рынок европейских товаров и проходной двор, — Яо взял бутылку с красным вином со стола и наполнил свой и России бокалы. — Я связывался с европейцами и не в самые лучшие времена. Жизнь научила меня не верить им, это те ещё змеюки. — Я бы скорее сказала, что не сами они сущие змеи, а их боссы. Это те ещё шакалы, — девушка сделала маленький глоток вина. — Ну, возьмём, к примеру, Керкленда. Только не говори мне, что он не змея, — повёл плечами Китай. — У него только вместо яда опиум. Козёл малолетний. — Знал бы ты, насколько он змея! — Засмеялась Анна, вспоминая недавний случай в своём номере. — Вот, — довольно взмахнул рукой с бокалом мужчина. — Выпьем за мою правоту. — За то, что мы не в гнезде змей, — улыбнулась Россия. На этот раз опустошать бокалы они не стали. Разговор продолжался. — Кстати, о малолетних. Ты тут всех нас можешь считать детьми, кроме Индии, разумеется, -облизала от вина губы Анна, кивая своим словам. — Просто есть страны, которые даже при своём возрасте ведут себя как дети. Я не сужу, конечно, всех по возрасту, скорее по поведению. Так что поэтому я считаю Керкленда малолетним дитём, да ещё и жутко избалованным. Вот, в результате его эгоизма мы теперь имеем и Америку. — Вот про Америку вообще слов нет, — вздохнула Аня. — Я не знаю. Не могу его воспринимать иногда всерьёз. Порой на встречах Восьмёрки просто хочу засмеяться и поставить его в угол. Ну, ведь мальчишка до сих пор. Или это я старею? — Знаешь, я уже точно не помню, были Египет и Греция старше меня или нет, но они были прекрасны в любом возрасте. Замечательные были женщины, — немного помрачнел Китай. — Знаешь, Рим ведь тоже когда-то был юным дураком. В драки лез постоянно, не мог усидеть на месте. Это был кошмар! Я поначалу боялся, что с такими завоеваниями, он сам себя и погубит, но ему помогла Греция. Необычные отношения между ними были очень заметны. Она помогла ему остепениться, ведь была для него практически как жена. Вот у него и была теперь новая цель, защищать свою строящуюся семью, а не беситься от ощущения силы. После рождения Византии, а я всё ещё подозреваю, что именно Греция была его матерью, что бы ни говорили они мне тогда, так вообще переменился. — Яо, ты можешь себе представить ту сумасшедшую, которая согласится остепенить Америку? — Россия вопросительно приподняла бровь, смотря в упор на друга. — Ты права. Это бред, — цокнул языком китаец, приободрившись. — Жаль, что среди стран мало женщин. Может быть, нашлась бы одна. Что-то я разговорился. — Не переживай, когда ты болтливый, то более весёлый и забавный. — Значит, чтобы быть очаровательным, мне нужно постоянно не затыкаться? — Может быть, — засмеялась Аня, пожав плечами, и слегка поправила волосы в навороченной причёске. У неё немного побаливала голова от количества заколок, которых на неё нацепляли для удержания формы. Пока они разговаривали, закончилась и песня. Наступило время следующей. Корея был, как видимо, в восторге от неё, ведь музыка зазвучала не сразу. Сначала ему захотелось сказать вступительную речь. — Итак, дамы и господа, сейчас вы услышите хит всех времён и народов! Разумеется, ведь это песня прямиком из моих земель! Врубай!!! — Махнул рукой кореец. На первых нотах музыки выражение лица Китая сменилось с весёлого на обречённо-вымученное. — Я же просил его, ару! — Встряхнул руками Яо, забыв держать в себе окончание. Нет! Только не это! Его уже замучила эта музыка за все дни Олимпиады, пока они вместе придумывали подход к сердцу Анны, так что теперь просто звучание первых нот заставляло его уши ныть в агонии всех грешников мира в аду. Ну просил же, не надо этого! Возьми любую другую корейскую песню, пожалуйста, но нет… Чёрт… Из колонок сыпалась практически всем знакомая песня, которая даже некоторых людей успела достать. О да, как же Корея мог не вставить этот свой «какой-то там стайл». Анна тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью, наблюдая за сменой эмоций на лице друга. Всё-таки лица азиатов способны выдать такой спектр эмоций, на которые некоторые европейские лица не способны. — Извини, мне надо с ним разобраться, — обречённо вздохнул Китай, поставив свой бокал на стол. — Удачи, — махнула ему рукой Анна на прощание. Уже через минуту Корея был принудительно оторван от сцены рукой, которая зацепилась за его штанину. Даже догадываться не надо, чья это была рука. Россия продолжала тихонько похихикивать, прижимая ладонь ко рту, чтобы громко не засмеяться. Ей в голову приходили мысли о том, что могло твориться в тёмном уголке рядом со сценой. Ах, как жаль, что она этого не могла увидеть в реальности. Сдерживая рвущийся наружу смех, Анна и не подозревала, что недалеко от неё под звуки этой песни готовятся планы на следующую. Испания прорвался сквозь танцующую толпу к братьям-итальянцам. Однако на его лице не было улыбки. Даже в полумраке можно было разглядеть всю ту растерянность в его взгляде. — Что случилось? Ты опять всё запорол, придурок? — Раздражённо набросился Романо на испанца. Антонио молчал, качая головой и разводя руками, ища нужные слова. — Ну же, блять, выкладывай, братец. Дерьма, что ли, в рот наложил?! — Пожала плечами Португалия, скрестив руки на груди. — Я, в общем… — Начал испанец, потирая шею. — Я поговорил быстро с Кореей, предложил ему музыку, но он сказал, что у него чёткая программа мелодий, и её менять он не будет. — Что?! — Покраснел от злости Ловино. Венециано посмотрел на танцующую толпу стран. Всё идёт не очень хорошо для их плана. Неужели всё было зря? Ему не хотелось винить Испанию или кого-то ещё, но всё-таки жуткое чувство обиды стало ковырять его сердце. Он не может остановиться прямо сейчас, после всех тренировок. От своих конкурентов Венециано уже отставал и прекрасно это понимал. Бездействовать больше нельзя. Даже сам Дедушка Рим всегда говорил, что женщины не прощают опозданий. — Я попробовал всё-таки с ним договориться, приводил аргументы, рассказал слезливую историю, даже деньги предлагал! — Тяжело вздохнул Испания. — Однако в итоге он согласился лишь вставить другую мелодию, но не из тех, что я предлагал. Поэтому я даже и не знаю, будет ли музыка подходить для танго или нет. — Да ты ж ебанный идиот! Какого хуя ты сразу не договорился, ебать тебя кракеном?! — Португалия вцепилась в свои короткие волосы, оттягивая их в стороны. — Это же Корея! Я думал, что смогу договориться, да и времени не было бегать за ним, — оправдывался испанец. — Италия, прости меня, пожалуйста. — Нет! — дёрнулся на месте Венециано. – Ой, то есть, я тебя прощу, братик Испания, но сдаваться не буду. Даже если не подойдёт, то я попробую импровизировать. Не зря же движения и так далее учил. Да и танец всегда красивее, если он искренний. Как я могу выразить эмоций, заучив движения? — Дурак, ты уверен, что всё получится? — Неуверенно посмотрел на брата Ловино. — Я не знаю… — Честно ответил Феличиано, покачав головой и спрятав глаза за полями чёрной шляпы. — Но стоит попробовать. Им действительно ничего не оставалось, кроме как ждать конца этой песни и импровизировать. Италия ненадолго отошёл от своих помощников, чтобы перевести дух. Он очень долго ждал этого дня. Всю Олимпиаду его не покидали мысли, что всё должно пройти идеально в этот особенный день, и вот. Спокойно, спокойно. Он прилично одет в красно-чёрный костюм для большего эффекта. Шляпа хорошо держится на голове. Шнурки завязаны. Всё должно пойти нормально. Он внук своего дедушки, а за ним женщины толпами бегали! Хотя они были человеческими, да и к нему самому обычные девушки тянутся, но тут же страна… Да и такая сильная. Нет! Опять же у него та же кровь, что у его дедушки, а его любила Греция! Всё будет хорошо. Посмотри на себя Феличиано. Ты — внук Рима. Ты прошёл через дом Штуки и многие другие испытания за века, не всегда с храбростью, но прошёл же. Так что сейчас дождись конца песни и покажи в танце себя! — Так и сделаю, — тихо прошептал итальянец, тяжело вздохнув и встряхнув сжатыми в кулаки руками. И песня кончалась. Эта дёрганая и яркая музыка имела свой конец, который означал начало его момента. Найти её оказалось проще, чем он думал, ведь она была совсем недалеко, да и не сливалась с толпой в танце. — Россия! — Италия слегка подпрыгнул на месте, чтобы уж точно быть замеченным. Как только взгляд аметистовых глаз переместился к нему, Италия широко улыбнулся и подбежал к ней. — Потанцуем? — Венециано слегка поклонился, протянув руку вперёд. — А почему бы и нет? — Улыбнулась Анна, соглашаясь. Её тёплая ладонь легла в его. Начиналось что-то интересное. — Итак, джентльмены, хватайте своих дам, ведь сейчас пришло время оттянуться! Почувствуйте себя мафиози, увидьте в своих дамах красавиц мира с моей земли! Да начнётся пляс! — Корея развёл руки в разные стороны, как если бы хотел охватить весь зал, чтобы он начал плясать. Италия отвёл Россию за собой в центр зала. Итак. Решающий момент. В колонках зазвучали барабаны, которые уже совсем скоро заглушили звуки саксофона. Время для шоу! И шоу действительно началось. Италия примерно понял мотив песни и тянул Анну за собой в безудержное веселье резкого танца, при этом плавно двигая своим телом. Он не отпускал её руки, не отводил взгляда, кружась с ней в быстром ритме, иногда отпуская, только чтобы покрутить. И Анна улыбалась. Яркость движения и музыки захватила её с головой, создавая игривое настроение. Поэтому она следовала за подвижным итальянцем, широко улыбаясь. Весь мир просто превратился в большой водоворот веселья, где нужно двигаться в такт джазовой музыке из колонок, и пусть другие проблемы горят. Даже на достаточно плавном моменте в мелодии эта игривость не пропала. Венециано игриво подмигнул девушке, поймав её взгляд. Анна пыталась ему подыгрывать, главное, надо просто уловить настроение, а дальше всё уже пошло. Играющие улыбки, слегка подпрыгивающие шаги, шальные плавные движения в стороны и, конечно же, взгляд к взгляду. — Какого чёрта? — Зашипел англичанин, сжимая в руках стакан с алкоголем. Ирландия наблюдала за танцующими, от которых остальные отшатнулись, наблюдая за ними не отводя взгляда. Это было так увлекательно. Их общий тон веселья был столь желаем для всех, что просто было приятно смотреть на подобное. — Не ожидала, что нас обыграют так, — слегка нахмурилась девушка. — Но ещё не всё потеряно. Слушай… — Эрин! — Испания вынырнул из-за спин наблюдающих прямо к британской семейке. — Потанцуем? — Э? — Отшатнулась назад ирландка, опираясь на стол позади неё. Однако времени ждать не было. Песня кончится. Чтобы поддержать Италию, Испания решил и сам завести в танец уже свою даму. Нужно же ему помогать! Так что вперед! Схватив девушку за руку, Антонио потянул её на место танца. Она же хотела свидания, вот и получаем. Недвусмысленный свист со стороны Шотландии проводил её спину. — Так~, — протянул Скотт. — Что я пропустил в этой жизни? — Эрин и… — Замялся Кевин. — Да быть не может! — Всплеснул руками Артур. Однако может. Эта парочка также присоединилась к танцу, стараясь не отставать в настроении, а то и перегонять. Но Феличиано и Анне было как-то всё равно, их персональный маленький праздник продолжался вместе с ускорением ритма песни. — Что ты?! — Воскликнул Романо, когда его пинком в спину заставили выбиться из толпы, а потом ещё и в объятия кинули Бельгию, которая едва не упала на пол, если бы он её не удержал. Ловино покраснел, удерживая в объятиях девушку, медленно приходившую в себя. — П-потанцуем? — Тихо прошептал он, не отпуская её. Но этого и не требовалось, ведь через секунду он получил от неё молчаливый кивок и улыбку, казавшуюся ему самой красивой на свете. Уже три пары закружились в ритме джаза, создавая своё настроение на ходу, двигаясь лишь так, как захочет тело. Никакого притворства, только лишь импровизация и попытка выразить эмоции. Шаг, поворот, крутим, сходимся, расходимся, крутимся и снова сливаемся вместе в бешеном ритме! Португалия, довольно ухмыляясь, сидела на стуле, покачивая ногой в красной туфле. — Мой блядский каблук — это самая лучшая, мать вашу, сваха в этом дерьмовом мире, — абсолютно довольно собой вздохнула Паула. И танец продолжался. Если бы он мог длится вечно, то всё было бы гораздо проще, но, к сожалению, у всего есть конец. Но отбросив эти мысли, Италия не прекращал завлекать Россию в чарующую атмосферу веселья, которое он хотел бы ей дарить всегда. Ведь когда она улыбается искренне, то гораздо красивее. Зазвучала финальная быстрая часть песни. Последние быстрые шаги, последние движения, последние звуки саксофона. И вот этот момент, когда певцы поют самую последнюю строчку, должны зазвучать финальные ноты! Феличиано наклонил девушку, заставляя её повиснуть его руке на талии, и под конец поцеловал. Громкие звуки саксофона взорвали зал, заглушая все возможные звуки. Комната опустилась в темноту после окончания песни. С потолка посыпалось золотистое конфетти, плавным дождём ложащееся на гостей. Анна молчала, широко распахнув глаза, ощущая на своим губах мягкий поцелуй. Это нежность продлилась совсем недолго, ведь, до того как свет снова включился, итальянец выпрямился, ставя её снова на землю, отрываясь от губ со вкусом вина. Всё. Он это сделал. Италия улыбнулся, убирая от неё руки. Он не мог поверить, что у него получилось. Это накатившая на него волной эйфория даже застилала небольшую горечь, просыпающуюся от удивлённого взгляда Анны. И она явно не собиралась кидаться в его объятия за ещё одним танцем или поцелуем, но и бить или кричать не собиралась тоже. Её замешательство сначала слегка треснуло, когда она отвела взгляд. Её плечи дёрнулись, и девушка залилась смехом. — Это было забавно! — Воскликнула Анна, проводя по своему лицу руками. Ей было больше смешно от самого факта поцелуя. Италия? Вы не шутите? Он её только что поцеловал? Ей не хотелось на него злиться. Слишком уж это было весело, странно, да и просто ярко. Это вечер, когда они могут побыть людьми, так что пускай все глупости продолжают происходить. — Спасибо, Италия, — Анна прекратила смеяться, нежно посмотрев на него. — Ты очень хороший парень. Россия похлопала его по плечу, шутливо чмокнув в щеку. — Хорошего вечера. И ушла. Просто развернувшись на месте, ушла, всё ещё слегка посмеиваясь. Зато теперь настала очередь Италии застыть на месте с удивлённым выражением лица. Получилось! Действительно получилось! Его глаза заблестели, а щёки покрылись лёгким румянцем. Это действительно сработало! Он сумел ей всё показать, сумел окунуть в то веселье! Да! Он накрыл рукой свою щеку, которую она поцеловала, продолжая смотреть ей в след. — Ай да Италия! — Испания хлопнул его по спине, сияя от радости. — Мы это сделали! Ты теперь впереди! По крайней мере, теперь он первый из претендентов, кто смог получить поцелуй. Без ответа, но всё-таки его не оттолкнули, да ещё и снова поцеловали. Теперь дело должно пойти по-другому. Испанец нашёл взглядом Францию, который стоял у стены, поражённо покачивая головой. Ну так кто больший знаток любви? Однако Франциск отвёл взгляд от друга, засовывая руку в карман. Ещё не конец вечера, друг мой. То, что придумали он и Гилберт, должно стать решающим. Кстати, хорошо, что Пруссии тогда ещё не было в зале во время этого танца, а то началось бы такое… Но теперь нужно было позвонить ему, потому что французское чутьё подсказывало, что теперь конкуренты так же ринутся в бой после такого. И он был прав. Америка глубоко дышал, зажмурив глаза. Его дико выводил факт, что кто-то другой притронулся к его Анне, что его кто-то начал обходить. Прочь эти мысли! Никто его не обходит! Он лучше всех понимает её, больше всех любит, они должны быть вместе. Альфред не мог позволить, чтобы ошибка повторилась снова. Он уже упустил свой шанс, когда Анна влюбилась в Японию после разрыва отношений с Англией. Теперь нельзя было просто стоять на месте. — Метти, как ты на такое посоветуешь реагировать? — Сжав зубы, выдавил из себя слова Америка. — Мы можем сыграть их же оружием, — задумчиво протянул канадец, прикрыв глаза. — На самом деле танцы — это отличный способ выразить эмоции, но всё зависит от ритма. Потому что медленные танцы хороши тем, что в них можно вести диалог, а это ещё больше сближает людей. — То есть я должен потанцевать с ней вальс? Но это же такой скучный танец! — Дёрнулся Альфред. Ему всегда казалась эта медленная пляска чем-то ужасно занудным. Ну, двигаются они плавно, и что? Что в этом такого? Ни тебе интересных движений, отходить от основных шагов нельзя и прочая муть. Как вообще можно танцевать, если ты думаешь, как бы не пропустить лишний поворот или движение? — Я сейчас, — щёлкнул пальцами Канада и ушёл в толпу. Лучше бы у него был план, потому что в противном случае Альфред возьмёт всё в свои руки. Может стоит просто похитить Россию после праздника? Это же отлично! Они поживут немного вместе, как во время перезагрузки. Она отдохнёт чуть побольше, не всё ведь время в политике копаться. Точно! Ему надо будет ещё обдумать этот вариант, но идея-то неплохая. Если в этот раз он просто не будет её целовать, то всё должно пойти лучше, намного лучше. Он не желал ей зла, скорее даже наоборот, блага. Однако, опять думая только о своих планах и сладких исходах, Альфред не учёл, что Анне это, мягко говоря, не понравилось бы. А тем временем новая мелодия заводила публику, не позволяя хоть кому-нибудь зевнуть. Время было позднее, а тут праздник. Поэтому спать никак нельзя было. С этим Альфред прекрасно справлялся. Из-за огромного количества работы и фильмов ужасов ему частенько удавалось не спать всю ночь. Надо просто постоянно двигаться, есть, пить и не ложиться на кровать. Тогда всё будет нормально. Пока он ожидал брата, то попытался найти взглядом Россию. Какое же счастье, что её платье было светло-бежевого цвета, поэтому не сливалось с мраком. И она улыбалась. К ней подошла её сестра, которая что-то говорила с сердитым выражением лица, неодобрительно качая головой. Аня. Анечка. Когда же ты будешь улыбаться так же, как тогда в лесу? Они ведь тогда в их персональной лесной сказке были так счастливы. Почему же он никак не может снова погрузиться в неё вместе с ней, как бы ни старался? Она больше так не улыбается. В её глазах нет того живого блеска, как в ту ночь. И поэтому он собирается бороться ради неё, ради того чтобы вернуть настоящую её. Ни для кого не секрет, что Анна носит маску-улыбку. Альфред собирался содрать эту маску, вернув свою Россию из сказки. — Ловим следующую песню, она будет для твоего с Россией танца, — шепнул вернувшийся Канады. — Ты с Кореей договорился? — Удивился Америка. — Проще, — покачал головой Метью. — Меня просто, как обычно, не заметили, и я поменял следующую песню на компьютере у ди-джея. Теперь будет правильная. — А тебя разве не замечают? — Проехали, — вздохнул канадец, прекрасно понимая, что на его проблеме внимание зацикливаться не будет. — Готовься. — Стой! А что мы будем танцевать? Всё-таки вальс? — Скажем так, современный вальс. Альфред, просто будь собой. Если ты уже герой, то представь, что ты ещё и принц, а Россия — это твоя принцесса. Ну, как в сказке. Брат словно прочитал его недавние мысли. Сказке? Это тогда будет уже совершенно иная история, но может ли он, как прекрасный принц, разрушить злые холодные чары? Да, он должен это сделать. Америка улыбнулся своим мыслям, не отрывая взгляда от своей «принцессы». Снова музыка затихала, завершаясь резкими ударными нотами. — Отвлеки её сестру, а то она всё испортит, — шепнул брату Америка. Её сестры всегда мешали ему. Во всяком случае он так считал. Ведь из-за возни с ними она не могла иметь больше свободного времени, а значит, у него было меньше моментов, когда он мог побыть с ней. Анна была готова жизнь отдать ради сестёр, лишиться рассудка, здоровья, богатства. И это чертовски напрягало. Возможно ли, что именно из-за них в её сердце не осталось места для другой, не внутрисемейной, любви? Поправив пиджак, Альфред подошёл к Анне. Стаявшая рядом с сестрой Наталья мгновенно переменилась в лице, угрожающе сверля его глазами. К счастью это долго не продлилось. Как только Анна отвлеклась от неё, то Канада, зажав Беларуси рот рукой, оттащил её в сторону. Что-то подсказывало, что без синяков канадец теперь не уйдёт. Ладно, всё ведь для большого дела. — Подаришь танец Герою? — Лучезарно улыбнулся Америка. — Нам снова надо улучшать отношения. Так давай начнём сейчас. — Я думала, что ты не любишь парные танцы… — Анна отвела взгляд в сторону. — Иногда приходится идти на жертвы. Зазвучало нежное фортепиано, сопровождающее женский голос певицы. Анна медлила. Когда она всё-таки посмотрела на него, то не смогла скрыть недоверия среди холодного аметиста. Ей хватило уже сюрпризов на прошлой вечеринке, которая закончилась дракой. Хотя… будет лучше пока что держать его рядом, чтобы ничего масштабного вновь не произошло. — Ладно, — неуверенно и тихо ответила Анна, медленно протягивая свою руку вперёд. Альфред довольно улыбнулся, нежно беря её ладонь в свою и приобнимая за талию второй, и потянул в танец, ведя за собой. Скучная вступительная часть фортепиано заканчивалась. Женский хор вперемешку с техно вступлением задал новый тон мелодии, более подходящий ему. Толпа густым потоком была вокруг них. Кто-то танцевал один, а кто-то так же пожелал соединиться со своей парой в танце. В этом танце не было резких движений, было лишь то, что он вёл её движениями, задавая путь и тон. Девушка нежно следовала танцу, стараясь не смотреть ему в лицо, а скорее за плечо или просто закрыть глаза. За новым танцем опять же наблюдали остальные. Кого-то это не волновало, а кого-то… — Похоже, мне пора взять всё в свои руки, — хмыкнул Артур, поправив удушающий галстук на шее, сверля взглядом танцующую пару. … это разозлило, разорвав последнюю ниточку терпения. Он ни за что не готов отдать её своему младшему брату. Ну уж нет. Артур уже достаточно потерял, после того как Альфред обрёл свободу, последнюю частичку его главного сокровища не позволено забрать никому. — Ты что задумал? — Нахмурился Шотландия. — Мелкий! — Крикнул уже в спину Англии Скотт. — Чёрт! Наломает же дров, как пить дать! Если ему что-то в голову взбредёт, то это добром не кончится, да ещё и Эрин так и не пришла после танца. Куда она пропала? Уилл и Кевин также захотели разобраться, что задумал их младший брат, но были остановлены угрожающим взглядом шотландца. — Стоять тут, — приказал старший Керкленд, указав пальцем на пол, и ринулся в погоню. Дела приобретают далеко не самый приятный оборот. Вечеринка грозится опять перерасти в драку или что-то другое, более страшное. Лишь бы только Скотт успел остановить его, если он вдруг вздумал снова использовать магию! Уэльс сжал зубы, испуганно распахнув глаза, и покачал головой. Он по себе знал, на что иногда был способен его брат. Рука непроизвольно потянулась к его горлу, где когда-то был сделан роковой разрез. Хоть бы обошлось. Пожалуйста. А пока на заднем плане происходили метания конкурентов, Америка наслаждался своим временем с Россией. Всё-таки в этих танцах есть преимущество. Ведь сейчас она казалась такой, какой он её помнил. Прекрасной, тонкой, женственной. Его прекрасной суженой принцессой. Альфред раскрутил девушку, позволяя немного отойти в сторону, но через миг поймал её ладонь. Он не потерял свой шанс и легко поцеловал нежную похолодевшую девичью ладонь, затем резко притянув обратно к себе. Оказавшись прижатой к нему, Россия сжала губы, холодно смотря на Джонса. — К чему всё эти игры? — Шепнула девушка, отворачивая голову. Скольжение в толпе продолжилось, опять же под его руководством. — Это не игра, Россия, — наклонился ближе к ней мужчина, обжигая горячим дыханием щеку и ухо. — Рано или поздно ты в меня влюбишься. — Довольно самоуверенно, — натянула вежливую улыбку Анна, повернув голову в его сторону, заглядывая в голубые глаза партнёра по танцу. — Чем я хуже моего брата? — Ты уверен, что ты любишь меня, а не просто тешишь своё самомнение? Ты давно устал быть в тени Англии и делаешь всё, чтобы быть лучше его. — Англия тут ни при чём, — мотнул головой американец, поморщившись, как от боли. — Просто я хочу быть с тобой. Я действительно тебя люблю и лучше всех тебе подхожу. — Не думаю, — сохраняла на лице улыбку Анна, хитро прикрыв глаза, продолжала следовать движениям. — Ты выбрал не того персонажа сказки, Джонс. Они остановились на месте, и Альфред ещё раз покрутил девушку. Только лишь в эти несколько секунд Анна позволила своей улыбке исчезнуть с лица, а всему отвращению передаться на лице, но пришлось вернуть маску, когда их лица снова оказались друг напротив друга. — А я думаю того, ведь я именно твой прекрасный принц на белом коне, — улыбнулся Альфред, сильнее сжимая талию девушку. Анна отвела взгляд, печально вздохнула, и покачала головой. Далеко не того, Америка, далекого не того. — Ты хочешь моих страданий, Джонс? — Устало прошептала девушка. — Я хочу твоей любви и твоего счастья, ничего более. — Тогда оставь меня в покое, если хочешь видеть меня счастливой, — уже громче ответила Анна. Последние звуки песни. Последний громкие слова певицы. Анна освобождается от рук Джонса и, покрутившись, останавливается напротив него. Джонс, поражённый её словами, застыл со слегка приоткрытым ртом, смотря на неё. Девушка сцепила перед собой руки. В её аметистовых глазах не было ничего кроме сожаления и некой горечи. Ей просто было жаль, что он влюбился именно в неё. Она никогда и в мыслях не позволяла себе намерений как-то пытаться влюбить его в себя. Это ей не было нужно. И вот сейчас, стоя напротив него в полумраке, уже не могла сдерживать всего этого. Она устала от его постоянных попыток, этот юнец замучил её своим безответным чувством. Отчего оно зародилось? За что он её любит? Почему до сих пор не разлюбил? — Если ты хочешь, чтобы я была счастлива, то исчезни из моей жизни, — честно призналась Анна, покачивая головой. — Но почему? — Альфред сделала к ней шаг вперёд, но с её стороны последовало два шага назад, поэтому он остановился. — Ты разрушил мою семью, едва не убил меня, пытаешься стереть все мои достижения из истории, вырвавшись тем самым вперёд, переписываешь прошлое, словно это просто художественная книга. Ты не видишь никого вокруг, кроме себя. Это не сказка, где есть только один главный герой, Джонс. У меня своя история, своя воля, свой голос, а ты ничего этого не видишь и не слышишь. Как я могу полюбить такого? Именно из-за этого я рассталась с Артуром. Ты точно такой же, — Анна всплеснула руками, тяжело вздохнув. Кто-то уже давным-давно должен был сказать, и Россия всегда надеялась, что это будет не она. — А если я изменюсь? — Упрямствовал Джонс. Нет. Нет. Нет! Он не может всё просто так оставить и бросить, нет! Он шёл к этому больше трёхсот лет. Нельзя просто от всего отказаться. Альфред не мог отказаться от неё, от той, которую действительно любил. Она его первая любовь, и это именно любовь, а не что-то другое. С самой их первой встречи это прекрасная мечта, которая закрывала собой любые другие. Она же ведь точно такая же как он. Никто в этом мире больше не сможет понять его так, как она. Только она может мечтать, быть такой простой, естественной и иногда свободной от политики, быть такой, словно между ними нет разницы в несколько веков. Однако Анна была непреклонно холодна. Она тяжело вздохнула и медленно подошла ближе. — Даже если изменишься, то не в лучшую сторону. Ведь ты уже перерос из милого мальчика в самодовольного эгоиста, — кончики её пальцев прошлись по его щеке. — Я не могу тебя отпустить, — прошептал он, накрывая её ладонь. — Значит и не любишь так сильно, как думаешь, Джонс. Свет в зале окончательно погас. Девушка от испуга отшатнулась назад, оглядываясь по сторонам. А ведь с другой стороны это шанс. Воспользовавшись сложившимся всеобщим замешательством, Анна сбежала от него на свежий воздух. Ей всё равно уже надоела эта толпа. — Аня! — протянул руку вперёд Альфред, надеясь её поймать, но ничего. Абсолютно ничего…***
Празднование было на первом этаже ресторана, а на втором был ещё один большой пустующий зал, но уже с балконом. Анна увидела его, когда подъезжала на машине. Тут было темно изначально и очень тихо. В воздухе царил естественный запах ночи, смешанный с лёгким холодком. Россия вышла на балкон и села на маленькую деревянную скамейку. Расслабляющая тишина была сравнима с массажем после громкой музыки. Сейчас ничего не било по ушам, только лишь ветерок обдувал шею. Анна потянулась руками к голове, вытаскивая из причёски заколки. Как же она устала от этой боли в голове. Пусть ветер получит ноющую кожу. Одна за одной заколки ускользали из её густых волос, а боль исчезала вместе с ними. И вот уже совсем скоро причудливая форма волос исчезла. Слегка волнистые локоны рассыпались по плечам и спине. Маленькие причины боли отправились в ближайшую мусорку. Скатертью дорога. Довольно вдыхая, она зарылась руками в волосы. Слегка встряхивая их. Свобода. Не верится даже. Эту идиллию могло разрушить лишь что-то внезапное и громкое. Например, чих. — Апчхи! Россия дёрнулась на месте, поворачивая голову в сторону звука. На другом конце балкона, прижимая руку ко рту, стоял Япония, облокотившись о бортик балкона. Кажется, он её даже не заметил, а просто продолжал смотреть вниз. — Япония! — позвала его девушка. Кику тут же выпрямился в спине и обернулся. Он был так же удивлён, как и Анна, которая его нашла тут. Хонда не думал, что сюда кто-нибудь придёт, скорее, надеялся, что будет только он один. Его очень быстро уморило всё происходящее внизу, поэтому он решил укрыться тут, пока не будет точно готов продолжить «веселье». Девушка слабо улыбнулась ему и, встав со скамейки, подошла к нему. — Наслаждаешься одиночеством? — Анна скрестила руки под грудью, слегка потирая их, чтобы немного согреться. — Наслаждался, — коротко кивнул японец. — Но я не против вашей компании. Нет. Просто я уже слишком стар для подобных мероприятий. Извините. — Не надо извинений, — слабо хихикнула Анна. — Я тоже уже устала от всего происходящего. — Правда? — Да, танцы — ужасно утомительная вещь. — Я редко танцую, поэтому не могу точно согласиться. — Ты сегодня вообще не танцевал? — вопросительно приподняла бровь Россия. — Мне не нравится музыка. Корея, как всегда, в своём репертуаре, поэтому я особенно не рассчитывал на что-то, — потёр шею Япония. — Так можем сейчас потанцевать, наверное, музыка всё равно на какое-то время выключилась, — пожала плечами девушка. — Не стоит, правда. Я в порядке, — отшатнулся Япония, выставив перед собой руки. — Я-по-ни-я, — строго выговорила по слогам Анна. — Это праздник. Значит, это веселье. Ты меня ужасно обидишь, если не повеселишься. Это было неприятно слышать. Япония совершенно не хотел кого-либо обижать, да и в последнее время стал больше сторонится любых конфликтов. Последняя война его научила больше работать головой, нежели телом. Тем более что иногда у него на погоду болят старые, уже исчезнувшие синяки. — В таком случае что-то простое, — вздохнув, согласился Хонда, доставая из кармана телефон. — Сейчас найду что-нибудь. И нашёл. Он включил музыку на самую большую громкость, которую мог только позволить его телефон. От подобной ситуации почему-то хотелось смеяться. Как же это странно, но, наверное, также можно сказать, романтично. Япония положил телефон на бортик и обернулся к Анне. — Кхм, — смущённо кашлянул в кулак Кику. — Я… не силён в западных танцах, поэтому слабо представляю, что можно станцевать. — Насколько я знаю, иногда сейчас люди делают просто так, — тряхнула волосами Россия. В современном мире действительно далеко не каждый занимается танцами, но в разных случаях хочется или же просто нужно танцевать. Поэтому теперь девушке просто можно положить обе руки на плечи партнёра, а кавалеру достаточно просто обеими руками обхватить талию дамы. Так они и поступили. Плавно и медленно покачиваясь из стороны в сторону, медленно шагая. — Всегда обожала эту твою сообразительность, — хихикнула Анна. Она никогда бы и не подумала, что когда-нибудь будет танцевать при таких обстоятельствах. Было в этом что-то более привлекательное, чем в громких вечеринках из нынешнего времени или же шикарных балах из прошлого. Россия хоть и любила периодически бывать в высшем обществе, но и от этого нужно отдыхать. — Я должен поздравить вас с победой, — слегка улыбнулся Кику. — Спасибо, — кивнула Анна в ответ. Они никогда много не разговаривали. Этого не нужно было почему-то. Просто было очень комфортно находиться рядом друг с другом. Они оба были теми ещё вояками, пережившими многое за свою жизнь, однако, как бы странно не звучало, когда двое бывших бравых воина встретились, то смогли найти друг в друге долгожданный покой и тишину. Даже когда они состояли в отношениях, то мало говорили про политику. Чаще всего темы затрагивались культуры или же необычных привычек, но ничего более. Это молчаливое взаимопонимание было таким коротким. Если бы не война, если бы не их взаимное упрямство и гордость. Хоть они и искали друг в друге тишины, но всё равно оставались воинами. Остались ли они прежними? — Мне бы хотелось спросить. Вы действительно так устали от нас, тех, кто пытаются завоевать ваше сердце? — Немного хрипло спросил Кику. — Есть такое. Я не привыкла, чтобы моего сердца добивались. Вспомни, как мы начали встречаться. Мы просто понравились друг другу при первой встрече, а потом начали общаться, иногда гулять, так и сами не заметили, как решили стать парой. — Вы верите, что чувство сделает дело само? — Может быть, — улыбнулась девушка, тяжело вздохнув. — Мы ведь страны. У нас чёрт-те-что творится в голове. Хех. — Я понимаю, — кивнул японец. — Хотел бы я посмотреть на нас, как на обычных людей. Как бы мы жили? — Тоже хотелось бы взглянуть. Она улыбнулась, прижавшись своим лбом к его. От Японии, как и много лет назад, пахло морем и сладкой сакурой. До чего же ей смешно от данной ситуации. Они по факту находятся в состоянии войны, а сейчас так просто разговаривают и танцуют. Однако это только лишь до конца музыки, а вместе с тем и до конца этого дня. Стоит только стрелкам пересечь границу двенадцати, как всё вернётся на свои места. А сейчас остаётся только лишь позволить мелодии закончиться на тихих нотах фортепиано. — Спасибо, Кику. Иногда я просто очень рада вот так с тобой провести время, — Анна отступила назад, убирая руки с его плеч, скользнув ладонями по крепкой груди рядом с сердцем, прежде чем окончательно отстраниться. – Я, пожалуй, вернусь в главный зал. Наверное, уже всё в порядке. — А разве что-то произошло? — Удивился Хонда. — Да так, — махнула рукой Россия. — Небольшие проблемы с электричеством. Постарайся прийти и повеселиться с остальными. — Может быть, — вздохнул Япония, покачав головой. Разумеется, он не придёт. Ладно. Таков его выбор. Сказав тихо «пока», девушка покинула балкон, уходя в тень второго зала, а потом и после уходя в густую тьму коридора.***
С электричеством ситуация исправилась. Однако музыку пока что снова не включили, поэтому народ активно вёл беседы. Самая громкая была между некоторыми членами Британской семейки. Ирландия, срывая последние остатки голоса, кричала на двух младших братьев. Именно эта троица и возникла первыми перед Анной, когда только она вошла в зал. — Вау, — непроизвольно выдохнула Россия, услышав, на какие высоты карабкается голос ирландки. Эрин кричала что-то про то, что без неё они ничего не могут сделать нормально, даже предотвратить различные неприятности, связанные с каким-то одуванчиком. Анна слегка нахмурилась, ища в памяти что-то знакомое. Не так ли она раньше называла, а может и называет, Англию? — Оставить панику, дорогуша, — раздался голос Шотландии сзади. Анна почувствовала тупой удар краем двери по голове. Чёрт! Надо было отойти подальше. Отпрыгнув в сторону, девушка схватил за голову. Замечательно. Избавившись от одной головной боли, она приобрела другую. Первым в зал зашёл сам Скотт, а уже из-за его спины практически сразу показался рассерженный Англия. Хорошо, что остальные гости, кроме его семьи, никогда не узнают, что именно он случайно стал виновником выключения света. Нет, не специально, а потому что Шотландия прервал его, пока он искал заклинание в своей маленькой записной книжке. Там много чего было, поэтому этот рукотворный нестабильный источник знаний нельзя беспокоить, а тут это рыжее чучело из-за спины! Разумеется, англичанин уронил книжонку, потревожив хрупкую и нестабильную вещицу столь грубо. Всё дело в современной бумаге. Ничего сейчас не могут сделать качественно! Однако злость не помешала Артуру заметить краем глаза стоящую сбоку Анну, поэтому он тут же остановился на месте. Россия ехидно улыбнулась, скрестив руки на груди. У неё появились правильные подозрения по поводу того, почему произошло отключение света. Она слишком хорошо знает его способности, а ещё лучше его мерзкий характер. Девушка прекрасно осознавала, что из-за действий со стороны его, так называемых, конкурентов, он мог взбеситься. Тебе не двести лет, чтоб так себя вести, дорогой. — Хорошо проводишь вечер, Англия? — Усмехнулась Анна. — Просто прекрасно, — фыркнул он. — А может стать ещё лучше. Он быстро посмотрел на свои наручные часы, ненадолго оторвав от неё своё внимание. — Да, уже почти двенадцать, — проговорил себе под нос Керкленд. — Станцуешь со мной последний танец на сегодня? — Меня уже еле ноги держат, — вздохнула девушка, покачав головой. — Потеряешь последнюю возможность потанцевать на празднике только из-за своей усталости? Потом ведь всем начнут звонить свыше, так что… — Ты ведь всё равно не примешь моего отказа. — Ни за что, — упрямо покачал головой Артур. Россия опустила руки. Невыносим. Просто невыносим. А что хуже всего, так то, что он прав. Стоит часам пробить двенадцать, как официально заканчивается вся Олимпиада и их отпуск вместе с этим. Так что терять последнюю возможность нельзя. За оставшиеся несколько минут хватит времени только лишь на полторы песни. — Уговорил, — кивнула Анна. — Тогда как в старые добрые времена, — ухмыльнулся англичанин. Он что-то задумал. Россия чувствовала это. Ведь он никогда не делает ничего просто так, за каждым поступком или словом таится второе дно, которое обязательно будет выгодным для него. Однако всего-таки рискнула взять его за руку и пойти снова в толпу, ожидающую музыку. Керкленд слегка щёлкнул пальцами, остановившись на месте. Началась музыка. Однако она звучала не из колонок. Анна прислушалась к мелодии. Это было что-то очень знакомое. Она точно слышала эту музыку раньше, даже при том, что никогда не была её особым любителем. Но первые ноты отозвались тяжёлыми ударами в её сердце. Упрямая мышца уже неистового билась, а ведь они ещё не начали танцевать. Девушка бросила на англичанина подозрительный взгляд, но он на это никак не отреагировал. — Раз, — медленно начал Керкленд, мягко сжимая чужую ладонь в своей. – Два, — первый шаг в сторону. – Три, — начался сам танец. Мелодия скрипки поплыла по комнате, касаясь всего синими искрами. Меняя интерьер, людей, подбираясь медленно к самой танцующей паре. Темнота приобретала позолоченный оттенок, начинали выплывать белый мрамор, красные тяжёлые шторы на больших окнах. Большая толпа в округе превратилась в пустое место с небольшой кучкой людей вдалеке, у роскошных столов с кучей сладостей. И тогда Анна узнала музыку, которая заставляла всё внутри неё так дрожать. Зима Вивальди. Анна отвлеклась от Артура и посмотрела на новую обстановку. Это же старый бальный зал! Тот самый, в котором они когда-то давно танцевали. Изменилось не только окружение, но и сама пара танцующих. Старая одежда такого далёкого восемнадцатого века возвращала их в прошлое. И хоть Анна до сих пор чувствовала движения юбки своего платья, да и его самого на своём теле, но выглядела так, будто на ней сейчас был давно забытый камзол. Тот самый камзол с того самого бала в «этом» зале. — Это была твоя тихая задумка, — шепнула Россия, даже не думая спрашивать. — Никто кроме тебя и меня не видит сейчас всё это, а музыку слышат совершенно другую, — пояснил Англия. — Играешь на моей ностальгии, — сладко вздохнула Анна, фальшиво мило улыбнувшись. — Если рана болит при прикосновении, значит она ещё не зажила. Значит, ты ещё помнишь наши отношения. — Как же вы меня двое замучили, — хихикнула Россия. — Я стараюсь сделать, как лучше, — нахмурился Артур. — Какие же у вас одинаковые оправдания, а в итоге лишь одно. Лучше будет лишь тебе, Англия, — нарочно не стала обращаться к нему по имени девушка, сохраняя милый тон. — Разве не ты когда-то говорил, что тебе плевать на наше расставание? — А разве не ты не дала мне объясниться? — Тяжело выдохнул Керкленд. — Мы оба виноваты в случившемся. — Тебе ещё со мной работать, Англия. Нам не до романов теперь. — Как я уже сказал когда-то, разве твои слова должны меня остановить? — Похоже, они не остановят ни одного из вас. Анна не хотела слышать музыку, не хотела танцевать. Зачем он портит момент? Раньше она бы вспомнила о том давнем бале с лёгкой улыбкой, а теперь скорее будет пытаться не думать о нём лишний раз, ведь одновременно с этим в памяти будет всплывать этот танец. У неё не было к нему такого отвращения, как к Америке, хотя и на него было за что злиться. Но если в случае с Джонсом она была уверена, что всё дело в его избалованности, то что всегда движет Артуром? Какая черта характера толкает его на всё это? Эгоизм? Вполне возможно, но почему его не было раньше, когда они встречались? Или же она просто была настолько юна и глупа, что просто этого не замечала? Пожалуйста, музыка, закончись быстрее. Сотрись, этот образ из прошлого. Исчезни, словно наваждение. Она перестала дышать. Просто отсчитывая секунды до конца, не показывая своих истинных ощущения, нацепив на лицо вежливую маску. Она знала мелодию и, когда зазвучали последние ноты, смогла вздохнуть свободно. Этому лучше не повторятся. Никогда. Как только мелодия стала оканчиваться, вместе с ней и становилось прозрачной магия. Так длилось до самого конца. Пока она не выбралась из его цепких рук и не пошла искать сестру, ничего не сказав.***
Анна устало села на стул. Где же Наташа? Наверное, тоже так же ищет её и не может найти. Лучше остаться на одном месте и позволить ей найти себя. — Плохой вечер? — Спросил Германия, подойдя к ней. — Нет. Я просто уже устала. Куча людей, столько эмоций, победа и всё такое. Голова идёт кругом, — соврала Анна, улыбнувшись. — Ужас просто. — Вынужден согласиться, — нахмурился немец, присев на стул рядом с ней. — Никогда не думал, что буду настолько стремиться обратно на работу. — Думаешь, там лучше? — Усмехнулась девушка. — Мне просто подобного хватило в детстве. Брат ведь любил устраивать вечеринки, пока был главным в нашей семье, — Германия снял пиджак и повесил на спинку стула. А ещё на работе просто иногда было проще. Надо всего лишь знать, что делать, и дела пойдут нормально, а тут. То ли есть надо, то ли танцевать, то ли общаться. Слишком много всего. Громкая музыка, духота от количества людей и не всегда приятная песня. Честное слово, если у него будут проводить когда-нибудь Олимпиаду, он Корею просто не пустит на сцену вообще. Плевать на традиции, это же просто кошмар! — Ну, до конца осталось немного, — пожала плечами девушка. — Кстати, где Пруссия? Я не видела его весь вечер. — Не знаю, — честно ответил Людвиг. — А это плохо. Ведь обычно… -…когда его не видно… — пессимистически продолжила Анна. -…означает, что он что-нибудь учудит, — закончили они фразу в унисон. После последних слов они посмотрели друг на друга. Россия не удержалась от лёгкого смешка, Германия же позволил себе добродушную скромную улыбку. Да, в этом весь Пруссия. Он настолько великий, что с ним часто что-нибудь происходит, хоть и не всегда приятное. Поэтому стоит насторожиться, раз уж такое затишье. В этом они были абсолютно согласны друг с другом. — Как тебе вся Олимпиада? — Поинтересовалась Анна. Людвиг промолчал, одобрительно кивнув головой. Было видно, что он подбирает слова. — Очень впечатляюще, если честно. Спасибо, что не стала говорить в шоу о… моей не самой лучшей странице в истории, — он отвёл взгляд. — У меня есть специальный день в году для покрытия тебя позором, не переживай, — добродушно усмехнулась Россия, положив руку ему на плечо. — А если честно, то у меня просто в истории и культуре ведь полно других хороших вещей. — И всё равно спасибо. Для него действительно в какой-то степени было приятно, что эта кровавая часть истории осталась позади нетронутой. Конечно, каждый год действительно празднуется победа над ним, но заслуженно. Победители действительно заслужили, особенно она. — Как вы вообще с Пруссией уживаетесь? Хоть вы и братья, но такие разные, — улыбнулась Анна. — Вполне нормально. У тебя тоже есть сёстры ведь. Мне кажется, что это вполне похоже. — Поверю на слово. У неё не было желания спорить. Если честно, даже как-то уже и говорить не хотелось. Медленно, но верно, сон всё-таки брал своё и подбирался к её сознанию. Поэтому от усталости девушка положила голову на большое плечо немца. — Извини, я немного устала, — вздохнула Россия, понимая глупость поступка. — Ничего страшно, — отвёл взгляд Германия. Он действительно не имел ничего против этого. Её можно понять. Пусть отдохнёт немного, уже скоро двенадцать. Стрелки начали отсчитывать последние две минуты. Так пусть это будут две минуты покоя. Однако этому было не суждено сбыться. Если раньше Анна радовалась, что в платье были небольшие карманы в складках юбки, то теперь разозлилась. Ведь меньше всего ей сейчас хотелось почувствовать назойливую вибрацию телефона на бедре. — Неужели уже началось, — вздохнула Анна, отрываясь от пригретого места. — Отличные мышцы, Германия. Девушка вздохнула и встала со своего места, отходя подальше, доставая телефон. Людвиг проводил её взглядом. Почему-то ему казалось, что правильнее всего сейчас будет взять её на руки и отнести в её отель, чтобы она отоспалась и отошла уже от всех пережитых эмоций за вечер. Однако он не посмел так поступить. Он знал её, поэтому понимал, что если поступит так сейчас, то навряд ли всё закончится хорошо. Они не слишком близки для подобного. Поэтому лишь оставалось мысленно пожелать ей хорошего продолжения вечера и продолжить наблюдать за танцующими. Вот уж у кого ещё полно энергии. Откуда только? Потирая переносицу, Анна на рефлексе ответила на звонок и поднесла трубку к уху. — Россия! — Громко крикнул Пруссия в телефоне. Как же он всё-таки лёгок на помине. — Посмотри в окно, в котором виден вход, — насмешливо потребовал он. — Что ты там задумал? Салют? — Вымученно улыбнулась Россия, но всё-таки выполнила его просьбу. Это был не салют. Гилберт стоял на улице рядом с большой чёрной машиной. Марки Анна сказать не могла, никогда в них не разбиралась. Просто чёрная машина. Однако выражении лица Пруссии говорило о том, что не так уж она была и проста. Мужчина победоносно улыбался, глядя наверх, на окно, за которым стояла Анна. — Поехали развеяться! У меня чай и печенье с собой, — объяснил он всё. — То есть? — Не верила своим глазам Анна, слегка засмеявшись. — В буквальном смысле. Бросай эту шумную кашицу дураков и поехали немного покатаемся по Сочи. Утром я отвезу тебя в отель, обещаю, — самодовольно ухмыльнулся он. — Соглашайся. Тут крутая тачка и лично я, Великий. Не разбрасывайся таким шансом. Я не всегда могу так снизойти до кого-то! — Зачем тебе это? — Смеялась Россия. Чай и печенье? У неё это не укладывалось в голове. Правда? А как же стереотипное шампанское и шоколад? Похоже, у Пруссии гораздо больше фантазии, чем она когда-либо могла предположить. — Да просто так! Ну же, Россия! У Великого кончается терпение! Спускайся ко мне и поехали немного покатаемся. Я место уже нашёл рядом с пляжем. Не тяни, глупая! — Приставать не будешь? — Усмехнулась девушка, вопросительно приподняв бровь. — Больно надо, — самодовольно фыркнул Пруссия, гордо отвернувшись в сторону. — Жди, — продолжая посмеиваться, закончила разговор Анна и выключила телефон. Главным аргументом стали чай, печенье и возможность уехать пораньше. Гилберт больше не страна, так что ничего страшного не будет, если она будет периодически прерываться на звонки от правительства. Она не будет слушать чужих политических секретов, а ему и подавно не нужны её. Что ж, хорошо. Анна развернулась на месте и посмотрела на настенные часы. … А ведь время-то… Она замялась на месте, посмотрев на свой телефон. Секундная стрелка пересекла границу двенадцати. Добро пожаловать в новый день, Россия. Экран телефона тут же загорелся. Анна не хотела брать трубку. Что-то идёт не так. Внутри неё всё почему-то задрожало. Сердце сжалось в маленький онемевший комок. Она не чувствовала ничего, кроме этой странной дрожи. Небольшой звуковой сигнал сопроводил нажатие кнопки «Принять вызов». — Аня! — Родной голос Москвы звучал так, словно она пробежала несколько кругов по всей столицы. – Аня, только спокойно! Тебе нужно знать… Ей нужно было знать. Её нужно было думать. Ей нужно было видеть. Всю Олимпиаду она не разу не заметила, не вспомнила, не задумалась. — Аня, только не паникуй… Каждое слово. Каждый факт. Резал по её сознанию острым ножом, обнажая воспоминания за всю Олимпиаду. Она и Наташа там. Она и Наташа тут. Но где?.. Россия широко раскрыла глаза, чувствуя, как холод пробирает её, ложится тяжёлым покрывалом на всё её тело. Почему они только вдвоём? Где?.. — Ты должна срочно лететь сюда! Где?.. Москва начала говорить про вертолёт, который должен подлететь на крышу здания, в котором располагался ресторан. Однако Анна больше слышала снова и снова всю информацию, произошедшую за последнюю дни. Слова Москвы накладывались на проносящиеся перед глазами моменты. Её нет. Где?.. Поход в магазин. Наташа и Казахстан пришли к ней на ночёвку. Небольшая встреча с другими странами. День Святого Валентина. Вечеринка у Америки. Она перевязывает его раны. Идёт с Англией под одним дождём. Сидит с Пруссией в кафе. Сидит одна в номере. Встреча с Германией в магазине. Распаковывает подарки. Говорит с Японией. Китай несёт её на руках. Танцует с Италией. Начало Олимпиады. Многое происходит, многое уходит, но… Где?.. — Аня, быстрее! Где Оля?! Даже не выключая телефон, Анна просто побежала к выходу на лестницу. Она сжимала его в похолодевшей руке, расталкивая толпу, несясь вперёд. Она слышала, как некоторые её окликнули, но это было не важно! В её сознании не было ничего, кроме одного единственного повторяющегося вопроса и цели. Лететь в столицу, сейчас же! Анна бежала по лестнице, перескакивая несколько ступенек, лишь бы добраться быстрее наверх. Про лифт она и не думала, нужно просто идти наверх. Нет времени ждать. Наверх! Она в поисках опоры быстро скользила рукой по стене, случайно даже калеча сама себя, так как получалось, будто она шлёпала по самой каменной поверхности проносясь мимо, словно ветер. Этаж! Другой! Два этажа! Настоящий ветер ударил ей в лицо, когда она ногой открыла дверь на крыше. Холодный воздух ворвался в её лёгкие, порывая задохнутся из-за смеси холода с собственными эмоциями. Но она выдержала, глубоко дышала, оглядываясь по сторонам. Собственные волосы лезли в лицо и неприятно кололи глаза, метались в разные стороны. Вертолёт приземлился напротив неё. Быстрее. Девушка рванула вперёд к открывшейся двери и забралась в транспорт. — Быстро! В Москву! — Строго скомандовала Анна, застёгивая ремень безопасности. Больше слов и не надо. Пилот тут же настроил все нужные приборы и потянул штурвал на себя. — Всё начинается с малого, сын, — Рим подошёл к маленькому Византии, кладя большую тяжёлую руку ему на голову. — Иногда даже один маленький дезертир способен разрушить весь уклад дисциплинарной армии. Альфред резко дёрнулся от неожиданного звука своего телефона. Блин. Он уже успел отвыкнуть от его звука за прошедшее время. Вернее от мелодии, которая стояла у него на членах правительства. — Hello! — радостно ответил Америка, широко улыбнувшись. — Один заразит своим поведением остальных. Настроение будет расползаться… Один за другим у стран стали звонить телефоны. Волна звонком поплыла по всему залу, а вслед за ней и волна приветствий правительству. Голоса и звуки телефонов заглушали музыку. Душили воздух. — …как болезнь. И в итоге этой болезнью станешь страдать ты. Она станет пожирать тебя, нахлынет волной изнутри. Приказы о срочных машинах, самолётах, вертолётах раздавались с разных сторон. — Всё рухнет, как только болезнь достигнет головы. Дурная голова — это всегда помеха делу. — Отец, но что если однажды кого-то из моих друзей или тебя настигнет такая болезнь? Что если болезнь заставит тебя быть злым? — Это зависит от тебя, Византия, — Рим встал перед сыном на одно колено, чтобы смотреть ему в глаза. Многочисленные звуки закрывающихся машин. — Оставишь ли больного умирать… Пруссия ошарашенно наблюдал за огромной толпой стран, покидающих место на машинах, и кучей вертолётов, которые стремились к крышам. Наталья стояла у входа, прижимая дрожащей рукой телефон к груди. Нет, только не это… — …попытаешься вразумить… Анна холодно посмотрела на своё отражение в окне и прикоснулась к стеклу ледяной рукой. От кончиков её пальцев побежал белый морозный след по окну. — …или убьёшь сам. От автора: Это был долгий путь. И вот мы подошли к концу. Пора переходить с нежной мягкой земли на карябающий ноги асфальт. Надеюсь, что завершение этой Арки вас не разочаровало. Фух. Это было тяжело. Мне было больно писать конец, но так надо. Пора переходить к острому. Я лишь надеюсь, что в будущем не буду скатываться и писать о персонажах однобоко. Они для меня люди. Чисто плохих и хороших людей не бывает. Пожелаем им удачи. Впереди далеко не самое приятное время. И пожелайте удачи мне, пожалуйста. Искренне надеюсь, что вы читали с музыкой. Это должно добавить атмосферы. Всего хорошего.