Король осколков

Торин обернулся на звук открывшейся двери, скользнул взглядом по вошедшей Фьон и вернулся к созерцанию камня. Он догадывался, что она явится, стоит Фили уйти. Из всех законов мироздания, закон подлости работал исправнее прочих. Говорить с ней он не хотел. Да и как, ведь она не отвечает, а взгляд пронзительных глаз настолько давит, что воспалённый мозг Торина готов приписать ему любой вопрос, любое обвинение. А ему и так было, в чём себя винить. Он дал в своей жизни два серьёзных обещания: стать узбадом для своего народа, а затем стать мужем для неё. И не выполнил ни одного. Он вернул Эребор, да… Хотя он ли его вернул? Но вернул не для себя, как оказалось. Королём-под-Горой вот-вот станет Фили. Правда, готов ли Фили к этому? Он неплохо показал себя в Лихолесье, но там дело касалось небольшого отряда, а как он справится с целым государством?.. Торин очнулся от мыслей, почувствовав на плече ладонь Фьон. Не оборачиваться. Не видеть её взгляда. Не вспоминать того, что он чувствовал. Пальцы гномки сжались, цепляясь за ткань ториновой рубахи, и она настойчиво потянула назад. Король со вздохом повернул голову и вскрикнул, когда в глаза ему ударил яркий синий свет. Фьон ликовала. Первый рунный камень действовал прекрасно. Сапфир Дурина она выпросила у Торина лично, под предлогом, если что, спасти его племянников. Троровым самоцветом был опал, однако, отыскать сам родовой камень на поле битвы при Азанулбизар так и не смогли, так что ведунье пришлось долгие годы закалять и оплетать чарами один из опалов, добытых в Мории. Рубин Траина передал ей Бильбо, получивший камень после Битвы от Гэндальфа с наказом «отдать в руки ведьме». Дис поделилась с ней родовыми самоцветами сыновей, брата Фрерина, матери и своим собственным, а догадливый Двалин принёс свой камень прямо в её горницу, вскоре после её прибытия в Эребор. И последним она сорвала лазурный топаз с платья Ори, в качестве родового камня её ребёнка. А, ну и, конечно, пригодился её собственный переливчатый турмалин. Бильбо согласен был внести вклад, а так как у хоббитов родовых камней не было, он предложил своё любимое золотое колечко. Золото вполне подходило для дела, и Фьон, недолго думая, дала добро. Однако, когда оказалось, что свой «камень» Бильбо должен отдать, пусть и на время, ведунье, хоббит наотрез отказался и был сердит целый вечер, пока Фьон не нашла компромисс: Бильбо вместе с кольцом будет присутствовать во время ритуала. Заодно гномка возложила на него другое ответственное задание: выкрасть Аркенстон. Присутствие королевского бриллианта могло всё испортить, стоит Торину хоть раз бросить на него взгляд до завершения обряда. Опал, играющий роль тророва камня, светился едва заметно. Фьон с досадой прикусила губу, не зная наверняка, в чём дело: либо подделка, пусть и умелая, не могла дать необходимого результата, либо сама сущность Трора гасла вблизи Аркенстона, подвластная его силе. Торин почти вышел из оцепенения, но Фьон успела удержать его рубином Траина, сверкнувшим, будто кровавая молния. Ведунья краем глаза заметила, что алмаз уже пропал с законного места, и мысленно похвалила прыткого хоббита. Остальные камни светили сильно и ровно. Всё шло, как по маслу. Бильбо припрятал Аркенстон в кармане брюк, скрутил кольцо с пальца и теперь беспокойно грыз ногти, прячась за троном. Наверное, кольцо всё-таки стоило на время дать Фьон. В самом деле, ради благого дела ведь, а он заупрямился! Хотя, если бы она попросила повежливей, а то протянула руку, будто хозяйка! Ну в общем, чего уж теперь, поздно сокрушаться, осталось в нужный момент выйти, посветить колечком перед носом у Торина, как она светит другими самоцветами, - и дело сделано. Правда, такие пассы руками хоббит вытворять не умел, но раз госпожа об этом не упомянула, тут она справится сама. Наконец Бильбо услышал хлопок — сигнал, о котором они условились с Фьон, - и, торопливо выскочив из своего укрытия, протянул вперёд ладонь с кольцом. Принцесса мизинцем начертила в воздухе угловатую руну, и кружок золота вспыхнул ярче всех предыдущих камней. Торин постепенно начал отходить от ритуального оцепенения, и первое, что указало на удачное завершение обряда — тёплая улыбка, осветившая его лицо. Фьон счастливо выдохнула и позволила воздетым кверху рукам свободно упасть. Бильбо улыбался, будто ребёнок, так и не убрав ладонь со своим «родовым камнем». И вдруг руку с кольцом, от кончиков пальцев до локтя, словно пронзили раскалёнными иглами. Хоббит заорал, выронил кольцо и рухнул на пол, чувствуя уколы горячих игл уже по всему телу. Фьон с ужасом подлетела к нему, Торин обеспокоенно обернулся и... заметил сверкнувшую в кармане Бэггинса грань Аркенстона. - Опять?! - закричал узбад, выхватывая меч и приставляя его к горлу едва пришедшего в себя вора. - Ты плохо понял моё предупреждение?! Фьон в отчаянии уставилась на него. Провал. Полный провал. Мистер Бэггинс, видимо, не выдержал мощи чар этого обряда, а она слишком рано поверила в успех и отвлеклась на собственные мысли о пережитом, о будущем, о том, как счастливы они будут после всего этого... А теперь он снова под властью камня. И в этом виновата только она сама. - Торин... - прохрипел Бильбо, боясь ранить горло об острие, - ты разве не видишь, что делает с тобой алмаз?.. Гном стиснул зубы и вдавил клинок чуть сильней. По шее хоббита скользнула кровавая капля. Бильбо не издал ни звука. Краем глаза оба заметили, как поднимается с колен Фьон. - Что ты хотела сделать со мной? - глухо спросил Торин, всё ещё не сводя взгляда с Бильбо. Гномка покопалась в поясной сумке и протянула раскрытые ладони, усыпанные родовыми камнями. Король наконец повернул голову и внимательно осмотрел каждый самоцвет. - Обряд двенадцати рун? - усмехнулся он. - А почему камней только одиннадцать? Фьон выразительно стрельнула глазами в сторону Бильбо. Торин проследил направление её взгляда и недоверчиво нахмурился. - Уходите, - он отвёл клинок в сторону, и хоббит наконец мог вздохнуть спокойно. Но спокойно вздыхать Бильбо не стал. Он вскочил на ноги, выхватил из ножен Жало и направил его Торину прямо в грудь. - Ты камня недостоин, раз не можешь с собой совладать, и народа своего недостоин! - завопил хоббит, с каждым словом распаляясь сильнее. - И недостоин госпожи Фьон! Торин обрушил на него безжалостный удар Оркриста, и юркий хоббит еле успел увернуться. - Как ты позволил этой стекляшке взять верх, Король-под-Горой? - выпалил он и исчез. Взбешённый гном рубанул воздух там, где только что стоял Бэггинс, и в бессилии зарычал. - Выходи, трусливый карманник! - проорал Торин, тщетно силясь услышать шаги хоббита. - Отдай мой камень! И тут Фьон схватила его за руку, сжимавшую меч, и отчаянно замотала головой. Торин попытался вырваться из её хватки, но она вцепилась намертво. Тогда он схватил её за шею свободной рукой и начал душить, как когда-то душил Бильбо. - Вели своему прихвостню вернуть камень на место... - спокойно проговорил он, наблюдая, как наполняются непониманием и отчаянием глаза Фьон. Вспышка боли привела узбада в чувство. Увидев, что он совсем потерял рассудок, Бильбо бросился в атаку и неумело полоснул его мечом по левой руке, чуть выше локтя. Фьон увидела, как расширились от ужаса глаза Торина, и в следующую секунду он отдёрнул руку и выронил меч из другой. - Фьон... - прошептал он, делая шаг вперёд. Фьон испуганно отскочила назад, и между ними вырос Бильбо. - Забирай, - он протягивал гному Аркенстон. - Забирай и чахни над ним. В тебе ничего от Торина не осталось... Король выхватил из рук хоббита злополучный алмаз и молча смотрел, как друг, которого он недостоин, уводит прочь женщину, которой он недостоин. У дверей она бросила на него последний взгляд и разрыдалась. Трандуил с прохладным интересом наблюдал, как от главных ворот Эребора отделяются шесть фигур, направляясь в сторону эльфийского лагеря. - Принцы Фили и Кили, и владыка Бард, - сообщил ему Леголас, хотя лорд Трандуил и сам прекрасно видел, кто соизволил нанести ему визит. Когда гостей привели к нему в шатёр, эльф слегка наклонил голову, приветствуя владыку Дейла, с которым он думал остаться в приятельских отношениях, поскольку вино люди привозили отменное и вообще бывали порой полезны. - Неужели отважный Бард изловчился привести ко мне двух упрямых гномьих принцев? – спросил он с тенью улыбки, глядя прямо в глаза мрачному Фили. - Я пришёл просить тебя снять осаду, лорд Трандуил, - заявил старший принц, выступая вперёд. – Я взываю к твоей мудрости. Ни один камень не стоит кровопролитной войны. Гномы не станут сидеть за стенами, они бросятся в бой и погибнут один за другим, забрав с собой многих твоих воинов. Эребор опустеет. Звон кирок в шахтах стихнет, и мириады сверкающих камней в недрах горы никогда не увидят света. Трубка, где мы нашли Аркенстон, не выработана и наполовину. Кто знает, что в ней сокрыто? Я не могу отдать тебе Сердце Горы, гордость нашего рода, однако обещаю нечто, не уступающее в цене… Стоявший рядом Бард распахнул ларец, на дне которого, укутанное бархатом, покоилось ожерелье Гириона: россыпь великолепных изумрудов, оплетённая серебром. Трандуил, сердце которого всегда тяготело к серебру больше, чем к прочим драгоценностям, слегка прищурил глаза, но не думал поддаваться. Это – ничтожная малость в сравнении с Аркенстоном. - Конечно, такой пустяк не покроет вины Элхара с товарищами, - продолжал Фили. Кили, в свою очередь, поднял крышку ларца побольше, и на землю хлынули, перекатываясь через край, сияющие опалы. Трандуил вскочил на ноги. - Те самые камни… - прошептал он, подхватывая один из опалов на лету. Кили победно улыбнулся брату, но тут же получил от него знатный пинок: у них серьёзное посольство, Трандуил не должен подумать, будто они над ним глумятся. - Здесь все цельные опалы, добытые из Королевской жилы Эребора. Им нет равных во всём свете, - гордо заявил Фили, наблюдая за алчущим взглядом эльфийского лорда. Наконец Трандуил совладал с собой и, захлопнув крышку ларца, опустился обратно в кресло. - Вам не откажешь в щедрости, принц Фили, - холодно признал он. – Однако все эти самоцветы не равны Аркенстону. Хотя бы потому, что Королевский Бриллиант – единственный в своём роде… - Единственный? – хохотнул Кили. – Фили разве не сказал, что мы трубку с алмазами там едва початую бросили? Лет десять дайте – и таких «королевских бриллиантов» мы натащим не меньше, чем этих опалов! Младший принц тряхнул сундучком с опалами, будто погремушкой. - А даже если не натащим, - старший пожал плечами, - алмазов в Средиземье – лопатой греби. Крупнее - мельче, невелика разница. Сильмариллов-то было лишь три в целом свете… - Довольно, - Трандуил поднял ладонь, останавливая Фили. – Если в Аркенстоне нет ценности… Почему тогда он так важен вам? Фили и Кили в отчаянии переглянулись. План шёл под откос. - Потому что в нём наша сила и гордость. Аркенстон – величайшая добыча гномьего народа, - голос подала коренастая гномья девица, всё это время молча стоявшая рядом с Фили. – Как Сильмариллы – величайшее творение эльфов. Они по праву принадлежали вам. Однако наши недостойные сородичи, охваченные алчностью, пытались отнять у вас Сильмарилл – то, чем вы дорожили больше всего. Владыка, ты хочешь последовать их примеру? Трандуил опешил. Гномка смела сравнить Тингола с жадными гномьими королями. Более того, она смела сравнить его самого с теми мастерами-предателями, устроившими гнусную резню в угоду своей прихоти… Хотя так ли она была неправа? Аркенстон действительно был Сильмариллом дуринова рода. И красть его, опускаясь до тошнотворной гномьей жадности?.. В конце концов, опалы, будто испускающие свет изнутри, больше походят на камни, хранящие свет Великих Древ. - Я согласен, - эльф еле заметно кивнул. – Король Торин может и дальше трястись над своим сокровищем, я снимаю осаду. Фили с облегчением выдохнул. Во имя дуринова молота, теперь его робкая жёнушка ещё и королевство спасла! В голове не укладывается.