Чародейка

- Эта глупая «Чародейка» уже достала! – бунтовала Джинни Уизли, размахивая очередным новеньким «Пророком» прямо перед носом Лаванды Браун. Та лишь удивленно хлопала глазами и молчаливо поддакивала. – Ну и хрень же она пишет! Никогда не читала подобной чуши! Как Дамблдор допускает подобные сплетни? Джинни задержала паузу, ожидая, что кто-нибудь ей ответит на эти возражения. Лаванда была не способна водить заумные диалоги и лишь молчаливо подергивала ногой в такт летающей перед носом газеты. Джинни от этого только сильней возмущалась. Как будто пытаясь докричаться хотя бы до стен гостиной Гриффиндора. - Она пишет, что я переспала с Забини! Представляешь? - А разве это не правда? – подала голос Лаванда. Для нее это было действительно шоком, ведь она верила в каждое слово, написанное местной сплетницей. - Естественно, нет! Я бы в его сторону никогда бы и не посмотрела! Он ужасный, неотесанный, грубый. И слизеринец, – вспыхнула Уизли. Она ходила взад-вперед, прочитывая строчку за строчкой по кругу. Глаза округлялись, словно новенькие только отчеканенные галлеоны. «Ну и бред!» - повторяла он себе под нос и яростно стукала газетой по столу. Затем перечитывала снова, и снова стукала. - Хм, - раздалось с дивана в углу гостиной. Голос принадлежал Гермионе, которая перебирала письма, доставленные ей совой. Одно от родителей, она прочтет его обязательно, но позже. Другое просто с какой-то дурацкой рекламой. Хочешь весело провести время? Напиши Долгопуппсу! Закажи мандрагору!!! Бедный Невилл. Ну, и досталось ему из-за прошлонедельного утреннего поста из «Чародейки». Теперь все смешки в его сторону. Зато о нем заговорили. Теперь в новостях был не только великий Гарри Поттер и его брошенка-подружка-Грейнджер, но и Долгопуппс. О ней не говорили, что было облегчением. Ей было достаточно косых взглядом, перешептываний за спиной и будто понимающих постукиваний по плечу. Такое ощущение, что ее не просто бросил парень, а сам Дамблдор исключил ее из Хогвартса. Да пошло оно все! Она яростно отшвырнула письмо в камин. Оранжевые языки пламени медленно поглощали миллиметр по миллиметру кусочки белой бумаги, оставляя темно-серый пепел. Девушка затормозила свой взгляд на огне в камине, думая о том, как было бы прекрасно, если бы ее гнев сгорел вместе с этим пламенем. Но пока она чувствовала обиду. На Поттера. И на себя. На Поттера, потому что заставил ее поверить в то, что он действительно испытывал к ней теплые искренние чувства. В то, что он держал ее за руку и без зазрения совести смотрел на другую. В то, что целуя ее, представлял другие губы. В то, что обнимая ее, он думал о другой. Просто он не любил ее. Точнее, она знала, что Гарри любил ее, но не так, как ей хотелось. Она была просто другом. Ему было с ней комфортно. Хорошо. - Гарри, - смущенно стояла она, переминаясь с ноги на ногу, - Я купила тебе подарок. Он улыбнулся. И Гермиона почувствовала, как по организму растекается тепло. Она была готова утонуть в этих изумрудных глазах, блестящих.. Таких.. Таких ее. Весь он был ее. - Я тебе тоже. Его ладонь протянула маленькую бархатную коробочку. Она дрожащими пальцами взяла ее. Под кожей бурлили потоки горячей крови. Она чувствовала, что сердце готово выскочить наружу. Он опять улыбнулся. Две небольшие ямочки прорезались на его худых скуластых щеках. Гермиона автоматически улыбнулась ему в ответ. - Как мы и договаривались, - проговорил Гарри. Неужели.. Она двумя пальцами потянула за хрупкую крышечку, боясь ее помять или сломать. Хрупкое серебряное сердечко размером с фалангу на мизинце блестело, отражая свет от окна. Неужели он купил.. Пронеслось тогда в Гермиониной голове. Она в ответ протянула ему прозрачный пакетик, в который бережно сложила посеребряное кольцо. Гарри любил серебро, и ей хотелось сделать ему приятное. Она просидела полночи в библиотеке в поисках заклинания, чтобы выгравировать кое-что на внутренней стороне кольца. Изрядно промучившись, она наконец-то нашла то, что нужно, и одним лишь взмахом палочки на кольце появилась полосочка, которая старательно вырисовывала крошечное сердечко. - Я люблю тебя, Гарри, - прошептала она, глядя ему в глаза, когда тот примерял кольцо на средний палец. - А я тебя.. - Ау, ты меня слышишь? – голос Джинни вернул Гермиону в реальность. Она потрусила головой, осознавая, что сейчас находится в гостиной и Джинни сидела перед ней с озабоченным видом. - М? – единственное, что выдал ее голос. - Ты в порядке? - Абсолютно. Так спокойно? Внутри она яростно хотела швырнуть в Уизли чем-нибудь. «Иди ты!» - хотела она крикнуть на всю гостиную. Хоть и понимала, что Джинни совершенно не виновата в том, что Гарри в нее влюбился. Влюбился в Джинни Уизли. Слова впечатались в мозг. И вот Джинни сидит перед Гермионой. Добрая и милая. Ничего не подозревающая. - Какие планы на вечер? – спросила рыжеволосая. – Может, сходим куда-нибудь? Гермиона вежливо приподняла уголки губ. Почти улыбка. Она с удовольствием бы сходила бы куда-нибудь отдохнуть, но, ей не хотелось делать это с Джинни. Она не могла даже смотреть на нее. Не говоря уже о совместных посиделках. - Завтра у меня контрольная по Прорицаниям. Прости, - сказала Гермиона. И встала, - К тому же у меня сейчас встреча с моей парой. И это была чистая правда. В течение прошедших пяти дней их совместных встреч они с Малфоем ни разу не общались. Пока длился их законный час, он даже не смотрел в ее сторону. Хотя он вообще не смотрел на нее. Нигде. Ни на уроках, ни во время обеденной трапезы. И даже когда они случайно встречались в холле. По окончанию часа он вылетал из кабинета пулей. Ни слова. Ни действия. Ничего. С одной стороны – это было к лучшему. С другой – странно. Обычно Малфой стремился задеть ее да побольнее. Уколоть как можно сильнее. Плюнуть в душу. Задушить ее своей словесной гнилью. Но он молчал. И это было так.. Непривычно. Она даже скучала по его ехидненьким шуточкам. Нет, конечно же, она не мазохистка. Просто за то время, проведенное с ним в полной тишине, Гермиона успела прокрутить в своей голове тысячу сцен, где он называл ее грязнокровкой, а она не застопорилась, скукожившись и потеряв дар речи, а смело выдавала ему отворот-поворот новыми речевыми оборотами. Я хочу, чтобы ты заговорил со мной. Стоп. Что это еще за мысли? Я хочу, чтобы ты заговорил со мной, и я ответила бы тебе твоим же дерьмом, Малфой! Гермиона взобралась наверх по лестнице. Дверь была приоткрыта. Значит, Малфой уже внутри. Он постоянно опаздывал. Почему он пришел раньше ее? Это было ненормально. Противоестественно для него. Каждый раз слизеринец, находясь рядом с ней, вел себя так, будто сидел с прокаженной. Будто он тратил свое дракоценное время. Он ничего не говорил, но от него так и веяло презрением. То, как он дышал, прерывисто, шипяще. То, как вздувались его ноздри, будто он вдыхал кислород вперемешку с ядом. То, как отстукивал пальцами по столу, нетерпеливо дожидаясь конца. Слова были не нужны. Презрение читалось в его глазах. Серых. Прозрачных. До дрожи прозрачных. И почему ее это волнует? Он для нее тоже никто. Совершенно. Человек, которого она знала всю свою сознательную жизнь.. И не знала вовсе. Если быть точным, с Драко Малфоем были связаны самые отвратительные, унизительные воспоминания. Почему-то именно его слова кололи так сильно, что ночами она зарывалась под свежие простыни в своей спальне и, поджав колени, бесшумно выла от боли. Ей хотелось закричать, но она не могла. Никто не должен был знать, как сильно он задевал ее душу. Холодная дрожь прошла по позвоночнику. Он сейчас там. Ждет ее. Гермиона плотно поджала губы, тщательно взвешивая все "за" и "против" того, чтобы войти. Сидеть в компании с Малфоем ей ужасно не хотелось и.. хотелось.Что тут поделаешь, ей безумно нравился его запах. До одурения. Иногда она даже представляла, что это не Малфой сидит рядом с ней, а Рон, Гарри, Невилл.. Да кто угодно. Почти незаметно, ну, по крайней мере, она надеялась на это, Гермиона втягивала тонкие нотки мускуса, задерживая дыхание, оставляя его запах в легких. Она никогда не думала, что Малфой может так пахнуть. Волнение дрожало в груди, будто Гермиона только что прыгнула с парашютом вниз. Непонятный и явно лишний трепет подкосил коленки. Успокойся. Гермиона дернула за ручку, пронырнула внутрь кабинета и.. застыла. Ноги провалились в пол, не желая сделать шаг вперед. Малфой сидел на диване, скрестив на груди руки, слегка опустив голову. Кровь в жилах застыла. Его волосы ниспадали на лоб, светлые, поразительно красивые, словно жидкое серебро. Или первый декабрьский снег, мерцающий на солнце. Губы расслаблены, приоткрыты. Даже странно было видеть их истинную форму, без малфоевских ужимок, будто весь мир - полное дерьмо. Приоткрыты.. Так соблазнительно приоткрыты. Глаза же наоборот закрыты. Верхние веки слегка подергивались. Гермиона дернула плечом. Постойте-ка, глаза закрыты. Малфой что, спит? Какого черта? Мысль о том, что она беспалевно на него глазела, придала уверенности. Девушка прошла в комнату через темный коридор, в котором можно было глаз выколоть. Между ней и дремающим Малфоем находился старый деревянный стол, длиною в полметра. Гермиона еще раз прошлась взглядом по его лицу. Сердце забилось о ребра. И что в нем такого находят? Она достала из сумки тяжелый учебник по зельеварению, который захватила несколько дней назад в библиотеке. Втянула побольше горячего воздуха в легкие. Выдох. Подняла руки с учебником на уровне своего лица. И что есть силы, ударила книгой по столу. На секунду глаза сами зажмурились от гулкого тяжелого шума деревянной поверхности. Плечи Малфоя вздрогнули. Ледяные глаза распахнулись. Взгляд, застеленный пеленой той реальности, в которой он находился во сне, прояснился и.. остекленел. - Какого хера ты делаешь, Грейнджер? - прорычал сквозь зубы и стукнул кулаком по столу. Гермиона почувствовала, как леденеют пальцы. Ну уж нет. Она не подаст вида. Она не боится его. Вместо ответа Гермиона только приподняла брови, доставая из сумки пергамент и перо. В глаза ему она не осмелилась взглянуть. Или не хотела получить дозу немого леденящего презрения. - Ты думаешь, это забавно, мерзкая грязнокровка? - Угу, - равнодушно бросила Гермиона, усаживаясь на диван. Она вытянула ноги. В таком положении колени не так сильно дрожали. Ее голос казался настолько уверенным, что она сама не ожидала. Все внутри просто пылало от страха, что Малфой сорвется и вытворит что-нибудь. Гермиона, не поднимая взгляда, раскрыла книгу по зельеварению, и стала просматривать страницы. "Чтобы правильно создать зелье Победителя, следуйте четким указаниям. Любое отклонение может привести к потере слуха, частичной амнезии, радикулиту, остеохондрозу, слабоумию." - Оглохла? - рычание в ухо. Гермиона съежилась. Малфой сидел рядом с ней. Его губы так близко к ней. Она чувствовала его сбитое дыхание. Кажется, он зол.. Сердце ушло в пятки. Девушка опустила глаза: воздух стал настолько сухим, что резал веки. Слизеринец скривился и отодвинулся. Гермиона вдохнула, и снова коснулась взглядом параграфа в книге. Длинные пальцы резко утащили учебник к себе. На несколько мгновений Грейнджер застопорилась, смотря на пустующее пространство между ней и столом. Гермиона нахмурилась: - Какого черта, Малфой? Их лица разделяли несколько сантиметров, и девушка чувствовала его мускусный запах. От. Которого. Сносило. Крышу. - Пошла ты, - буркнул он, не поведя и взглядом. Чертов придурок. Произошел неконтролируемый рывок, и в мгновение ее руки снова держали книгу. Учебники - это святое. Никто не смеет на них посягать. Драко сжал кулак. Его пальцы хрустнули так, что показалось, он переломал себе все суставы. Со злостью он вырвал этот херов учебник из рук грязнокровки. Гермиона ощутила жгучую пульсацию в запястье. Взгляд метался по его длинным тонким пальцам, которые обволокли пожелтевшие тонкие листы книги. Ну уж нет, она - моя! Ей не хотелось, чтобы ее вещи пропахли этим его ароматом. Чтобы его пальцы трогали. Чтобы он смотрел в них. Дышал в них. Что бы он.. - Отдай, - закусив губу, она со злостью тянула учебник на себя. Малфой даже не пытался оттащить его, он цепко держался за книгу, и как бы Гермиона усиленно не кряхтела, у нее не получилось сдвинуть ее к себе ни на миллиметр. Это уже было дело принципа. Грейнджер направила всю свою ненависть к нему. Мерлин, как же она ненавидела все в нем. Эти его глаза, смотрящие на тебя с усмешкой. Эти губы, скривившиеся при случайной встрече. Этот нос, покрывшийся морщинками, как будто учуял вонь. Эти волосы, бесцветные, густые. Этот запах. Этот его чертов запах. Гермиона случайно коснулась его пальцев. Малфой тут же отпустил. Книга вырвалась из ее хватких рук и полетела в стену, с гулким треском ударившись о пол. - Какого хрена это было, дура-Грейнджер? - осадил он, разминая затекшие суставы. Гермиона вздернула подбородок и поправила свои длинные каштановые волосы. - Знаешь что? Иди ты к черту, чистокровный придурок, - она встала из-за стола. - Ненавижу тебя. Малфой ощутил, как сжимаются его челюсти. Автоматически. В висках запульсировал жар. Он резко поднялся и его рука уже грубо сжимала подбородок грязнокровки. Сработал рефлекс. Он смотрел в ее темные, наполненные испугом глаза. Карие. Почти черные. - Не смей, слышишь, не смей меня посылать, - почти шепотом. Почти не слышно. Она близко. На опасном расстоянии. Он наблюдал, как меняется ее выражение лица, от равнодушного к наполненному страхом. В ее глаза вспыхнул огонь. Она подняла руку и, взяв за запястье, оттянула от себя. Он тут же отпрянул. - Не смей никогда трогать меня, Малфой, - спокойно произнесла Гермиона, не отрывая взгляд от него, - Иначе я снова сломаю твой аристократичный нос. Она выдохнула воздух прямо ему в лицо. Малфой закрыл глаза. Его брови нахмурились. Она развернулась. Взяла учебник, небрежно затолкала его в сумку. Вышла за дверь. Он слышал, как тихо она захлопнулась. Слышал сбитое дыхание грязнокровки. Чувствовал теплую кожу под своей ладонью, которую сжимал с такой силой. Ощущал, как бешено бьется ее пульс. Его пульс. Какого хрена с ним происходит? Он ее ненавидел до такой степени, что готов был растерзать на месте. Содрать с нее эту кожу. Раздавить ее. Сломать. Стук сердца. В ушах раздавался грохот его пульса. Он с рыком ударил по столу кулаком. Грохот. В такт сердцу. *** В коридорах Хогвартса толпился народ. Ученики направлялись в Большой зал на вечернюю трапезу, болтая о том, что происходило последние несколько уроков. Большой зал сегодня был просто невероятным: весь в золоте, бордовые ковровые дорожки между длинными дубовыми столами, барельефы, опоясанные тонкими золотыми ободками подсвечников, потолок - небесная черная бездна с миллиардами мерцающих звезд, висящие в воздухе стеклянные гирлянды подсвечников сверкали, будто пролетали кометы, и горели тонкие маленькие свечки. Ароматы приготовленных для учеников вкусностей одурманивали. Копченный лосось, курица с золотистой корочкой, салаты, соки, пироги. Все, что только ни пожелает голодный желудок. Гермиона торопливо поднималась по лестнице, иногда задевая плечом какого-нибудь младшекурсника и сочувственно бросая: "Извини!". Несколько дней подряд после занятий с Малфоем она чувствовала себя слегка рассеянной. Коленки сами предательски подгибались под его холодным взглядом, и она никак не могла это контролировать. Просто иногда ей становилось страшно от сознания того, что Малфой действительно чувствует к ней такую неприязнь, такую злость и ненависть, что готов убить ее, остановить ее дыхание, прекратить ее жизнь. И от этого становилось.. больно? Они вообще не разговаривали. Опять. Прошлый диалог был последним. Да и можно ли было назвать то общение действительно милой беседой? Каждое его движение, каждый вздох, взгляд, пауза - все было пропитано пренебрежением. Будто она отвратительный противный жук, который засел перед его носом, и которого он, к своему сожалению, не мог убить. Сделав несколько шагов вверх по лестнице, Гермиона тряхнула головой. Малфой снова. Снова и снова. Убирайся. Вон из моих мыслей. Прочь. Дверь в Большой зал была раскрыта, и от туда доносились восторженные вздохи и аппетитные причмокивания. В животе забурлило. Гермиона и не думала, что есть может хотеться так сильно. До пункта назначения оставалось совсем немного, как вдруг.. Он шел быстро, даже грозно. Один. Интересно, почему один? Почему не в окружении своих тупых дружков? Его шаги неровные, тяжелые. Он явно был погружен в мысли, которые ему не нравились. Светлые волосы падали на глаза, челюсть сжата, уголки губ опущены вниз. Малфой шел, опустив голову, засунув руки в карманы штанов. Плечи слегка приподняты. Шея напряженна на столько, что было видно, как дрожит жилка, соединяющая ключицу и плечо. Ключицу и плечо. Ключицу. Чертова малфоевская ключица. Гермиона моргнула, снова прогоняя прочь эти глупые мысли. Малфой двигался в Большой зал. Приближался к двери. Уже почти сделал шаг внутрь и занес руку на дверную ручку, чтобы закрыть проход. Чтобы закрыть? - Стой! - Гермиона ринулась что есть силы к двери. - Малфой, подожди! Рефлекс. Она даже не понимала, зачем делает это. Просто ей хотелось, чтобы он обратил на нее свое внимание. Чтобы снова взглянул на нее серыми стеклянными глазами, и колени вновь охватила холодная дрожь. Ей не хватало его. Черствого. Отвратительного. Взгляда. - Пожалуйста. Малфой! - голос прозвучал слишком громко. Слишком для нее. Его плечи вздрогнули. На мгновение рука оцепенела в воздухе. Гермиона уже почти подошла к двери, как вдруг. Дрожь. Дикий, жесткий звук эхом раздался в ее ушах. Он с силой захлопнул дверь прямо перед ней. Он мог сломать ей нос. Сейчас. Сломать. И даже глазом не моргнуть. От шока Гермиона отпрянула назад. По спине пробежала зябкая противная дрожь. В грудь било что-то больное, непривычное, не такое. Не типичное для нее. Ей должно быть все равно. Малфой всегда был жесток. Он ненавидит ее. Она ненавидит его. Просто за то, что он вообще существует на этом свете. За то, что он говорит. За то, что он делает. За то, как он делает. За то, что он ненавидит ее. В груди что-то колющее сжалось в комок и подошло к горлу. Ей стало тяжело дышать. Воздух вдруг показался слишком холодным. Слишком обжигающим. Обжигающим своим льдом. "Ты чертов придурок!" - пронеслось у нее в голове, когда она со злостью дернула за ручку, и прошла, хлопнув дверью напоследок так, что некоторые в зале недовольно обернулись. Черт. Это слишком. Слишком чувствовать такую чушь к какому-то Малфою. Она сжала руки в кулак и прошла к гриффиндорскому столу. Уселась между Роном и Парвати Патил, специально. Чтобы быть спиной к слизеринцам. Чтобы не бросать случайных взглядов на него. Чтобы он не видел ее красное взволнованное лицо. Чтобы он не подумал, что она.. Что за бред? Гарри сидел в полном унынии, рассматривая что-то в своей тарелке. Он очень нервничал и постоянно озирался назад от малейшего шороха. Джинни перелистывала новый "Ежедневный Пророк", вновь хмуря брови. Один Рон спокойно как ни в чем не бывало поедал куриную ножку. - Вы видели это? - Джинни взволнованно подняла брови. - Вчера ночью в районе трех часов кто-то пробрался в Министерство магии. Кто, так установить и не удалось. Было проведено обследование важных отделов, но пропаж или повреждений не было обнаружено. Вероятно, кто-то пытается разведать обстановку. Но для чего? Министр магии Кингсли Бруствер утверждает, что охрана работала всю ночь, никто посторонний не проходил. Соответственно, предатель находится среди подчиненных. Этим вопросом займутся в ближайшее время. Нужно заметить, что в последнее время Мистер Бруствер страдает от записок некого анонимного писаки, который решил сыграть с ним забавные, по его мнению, шутки. Бруствер подозревает, что именно этот аноним мог пробраться в его кабинет, чтобы разузнать как можно больше информации и шантажировать. - Нет, ну и глупости пишут. Лишь бы читали такие, как ты, - рявкнул Рон, отпивая тыквенный сок. - Нет, Рон, - Джинни округлила глаза, - А если среди них действительно завелся предатель? Бруствер выглядит очень взволнованно на фото. Похоже, они опять что-то скрывают. - Что скрывают-то, Джинни? - Гарри покачал головой. - Здесь даже толком ничего и не сказано. Как ты можешь верить во все это? Аноним? Ты серьезно веришь в этот бред? По-моему, Министерство уже не знает, как привлечь к себе внимание. Что думаешь, Гермиона? - Что? Гермиона сидела, уткнувшись в пустую золотую тарелку. Аппетит пропал. Малфой. Поттер. Малфой. Оба. В одном помещении. Это было слишком. - Знаете что? - сказал Рон, разрезая яблочный пирог на куски и раскладывая всем по тарелкам. - Я просто обожаю эту еду. Дамблдор знает, как угодить. В этом смысле, Хогвартс идеален! Мой желудок просто требует этот кусок пирога! Гермиона почувствовала, как легкие сдавило. Она знала, что Малфой сидит так же спокойно, попивает свой сок, ест пирог, трогает Паркинсон за коленку под столом, смеется. Она даже слышала его смех. Чувствовала, как вздымается его грудь при вдохе воздуха. Чувствовала. Он просто живет дальше, не думая о ней, а у нее рушится весь мир. Сейчас. - Возьми и мой, - протянула она свою тарелку Рону. - Ну, раз ты не против.. - Рон! - возмутилась Джинни. - Что? Она же сама предложила. Гермиона наблюдала, как Джинни листает газету и доедает кусок за куском свой пирог. Гарри искоса посматривал на нее. В груди кольнуло. Снова. Гарри смотрел на Джинни так, как никогда не смотрел на нее. НИКОГДА. Обида подступила к горлу и горячим потоком обожгла язык. Ей хотелось закричать. Она не могла смотреть на Поттера. Не могла. Это слишком. За спиной раздался смех. Мерлин, он смеется. Ну, почему ему так весело, а ей так больно? Ни слова. Не было ни слова. Это было странно для стола гриффиндорцев. Слизеринцы и то веселей ужинали. - Гермиона, - откашлялась Парвати, - Как продвигаются твои занятия с парой? Вы поладили? - Вполне, - ответила та. Нехорошо врать. - Я не жалуюсь. Гарри ножом кромсал свой пирог. На среднем пальце его правой руки было кольцо. Кольцо, которое она подарила ему. С сердечками на внутренней стороне. Сердце бешено забилось в ребра. Он надел его. Зачем он сделал это. Зачем? - Извините, - Гермиона сказала, сдерживая сбитое дыхание. И выскочила из-за стола. Она бежала, огибая столы, не обращая внимания ни на что. Земля улетала из-под ног. Чертов Поттер. Он не любит ее. Так зачем он тогда носит их символ любви? Зачем? - Гермиона! - Гарри бежал за ней. Она летела куда-то. Ноги не слушались. Кажется, она в них запуталась. Пол, стены, лестницы, все вокруг смешалось в какую-то нелепую кучу. В грудь билось неистовое "Гарри. Кольцо." "Я купила тебе подарок.." "Я люблю тебя, Гарри." "Я тебя тоже.." Душа замерла. Вместе с ней замерло тело. Она стояла без сил. Лбом опираясь о ледяную стену. В висках стучало. Кровь подливала горячий поток к щекам. Ноги привели ее к их с Малфоем "убежищу". Почему сюда. Почему? С Малфоем.. Убежище.. - Гермиона.. Его тело было так близко. Гарри стоял позади. Еле дыша. Переводя отрывистое дыхание. - Оставь меня, ладно? - резко сказала она. - Прости.. Сквозь дыхание. Просто прости. Легкие прожигало воздухом. До боли. Сжимало. - Просто уйди, - сказала она, и скрылась за дверью. *** Малфой, отпивая из золотого кубка смешанный коктейль из тыквенного сока и принесенного Блейзом тайком сливочного пива наблюдал, как Грейнджер бежит красная через весь зал. От Поттера. Глаза распахнуты. Грудная клетка двигается неровно. Кажется, она еле дышит. Какая же она.. противная. И что этот Поттер в ней нашел? Что в ней может нравится? Эти глаза. Взгляд. Сумасшедший. Пронизывающий. До костей. Он зажмурился. Так, чтоб стало больно. Но каждый раз, закрывая свои глаза, он видел ее. Затем он превращал свое видение в жалкое, беспощадное ее уничтожение. Он стоит над Грейнджер. Она на коленях молит о пощаде. Но он жесток. Он берет ее за горло. Ощущает теплую кожу. Сильный пульс. Пульс ее жизни. Которую он постепенно отнимает. Ее глаза, леденеющие, теряющие надежду, смотрящие на него с.. нежностью. С ненавистью. Ненавидь меня. Малфой скривился. В последнее время мысли о грязнокровке стали все чаще появляться в его голове. Вытесняя все остальные мысли. Он забывал все, когда вдруг видел ее. От того, что ненависть была так сильна. От того, что он хотел почувствовать, что она страдает. Заставить ее ненавидеть сильнее. Было невыносимо находится с ней в одной комнате целый час. Целый, бесконечный, невыносимый час. И слушать, как она громко вздыхает, читая какую-то фразу, хмыкает. Искоса наблюдать за движениями ее тонких рук, когда она поправляет свои темные волосы. И не убить ее. Не убить. Потому что его бесило в ней все. Она грязная. Она мерзкая. Грязная. Противная. Ее пальцы. Он запомнил касание ее пальцев тогда, к нему. Потом он жаждал отрезать их себе, лишь бы не чувствовать раз за разом ее легкое прикосновение. Забыть. Этот. Чертов. Момент. - Драко, - прозвучал тонкий голос, отрезвляющий его от мыслей, - Пошли наверх. Пэнси эротично выгнула шею и погладила Малфоя по внутренней части бедра. - Хочу тебя сейчас. - Не сегодня. У меня дела, - рявкнул он, и автоматически встал со стола. Блейз подозрительно сощурил глаза. Но не сказал ни слова. Просто наблюдал, откусывая яблоко, как будто смотрел фильм. - Что с тобой? - Паркинсон взяла его за ладонь. Малфой тут же отпрянул. Что с ним? Он и сам не знал, что с ним. Против его воли в голове вспыхнуло прикосновение ее руки, когда он держал ее за подбородок. Легкое касание холодных пальцев. К черту. Он взял свой кусок пирога и направился к выходу. Оставляя Пэнси и Забини наедине. Какого хрена с ним происходило, он не знал. Просто бесило, что Поттер бегает за грязнокровкой, как мальчик на побегушках. Потому что она любит его. И это раздражало. Каждый раз, когда Малфой ловил ее мечтательный взгляд, он представлял, что она думает о свадьбе с великим Поттером, и это заставляло его хотеть убить их обоих. Надо же, какая ирония. Он ненавидел их обоих. Он открыл дверь кабинета, в котором они с Грейнджер занимались. Какого черта его сюда притащило? Просто привычка. Выработанная за несколько недель. Он не хотел. Но все равно шел сюда. Она сидела, сжавшись, на диване. Белая рубашка обтягивала тонкие позвонки. Колени согнуты. Голова подпирается ладонями. Она.. плачет? Он наблюдал за ней. Прерывистое дыхание. Кажется, ей больно. В груди сдавило. Малфой сжал губы. - Грейнджер? Что ты делаешь? Он видел, как она тяжело поджала плечи. - Уйди, - тихо. Вполголоса. Она повернула голову. Взгляд Малфоя задержался на профиле. Прошелся по носу, по приоткрытым губам. По тонкой белой шее. Он сжал губы сильнее. Тварь. Что ты делаешь? Со мной? - Это тебе, - швырнул он на стол свой кусок пирога прежде, чем вообще подумал, что он делает. Поймав удивленный взгляд больших ошалелых глаз, Малфой добавил: -Твой драгоценный Поттер передал. Что. За. Бред. Ты. Только. Что. Сказал. Заткни свой язык, Малфой. Заткнись. Чертова грязнокровка. - Гарри?.. Малфой скривил рот. Еще не хватало, чтобы она подумала, что это его. - Ты знаешь еще каких-то великих Поттеров? Гермиона пожала плечами: - Просто странно, что он передал тебе. Она не смотрела на него. Отвернулась. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Словно было каменным. - Что, трудно было дверь подержать? - равнодушно бросила Грейнджер. - Просто ешь свой пирог, ясно? - Прохрипел слизеринец, не узнавая свой голос. И сделал шаг обратно, в темноту коридора. Он шел по Хогвартсу, ощущая, как кровь судорожно разливается по венам. Как сердце выцарапывает имя. Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер. Имя - удар. Имя - два удара. Десять ударов в секунду. Он остановился, сжимая кулаки. Ее прикосновение. Ее пальцы. Ее каштановые локоны. Он ненавидел, как вьются ее волосы. Ненавидел ее. Всем существом. Всем своим телом. Всем разумом. Для него она всегда была и будет грязнокровкой. Мерзкой грязнокровкой Грейнджер. *** Наверное, странно, когда начинаешь чувствовать к тому, кого презираешь больше всей жизни, что-то кроме? А что это "что-то кроме"? Что ты вкладываешь в это слово, Грейнджер? Что ты чувствуешь, когда он рядом? Когда просто находится с тобой в одном помещении и дыхание прекращается на секунду во время удара сердца? Ты чувствуешь, как льется кровь по венам, протекая его холодным именем прямо туда, откуда исходят эти дрожащие удары в грудь? Или, когда он, порой, бросит на тебя свой ледяной взгляд сквозь, ты чувствуешь, как сгорает что-то внутри, в районе, где летали бабочки? Это они сжигаются до пепла? Холодно ли тебе? Холодно? Или.. тепло? Тебе хорошо с ним, да? Как зовут его? Произнеси его имя. Скажи, кто он. Скажи. Тебе страшно? Ты не признаешься самой себе. Трусиха. Да, Гермиона? Что ты чувствуешь, когда понимаешь, что попала в капкан собственных чувств? Который он никогда не разделит. Гермиона и он идут вместе за ручку по Большому залу. Гермиона и он вместе занимаются в библиотеке. Гермиона и он - не существующее желание, прихоть? Что это? Что это? Что ты чувствуешь? Ты не можешь дышать. Сделай вдох. Тебе все только кажется. Он не тот. - Знаешь, Грейнджер, тебе не обязательно так пялиться, - язвительно разнесся его шипящий голос. Гермиона вздрогнула. Боже, она смотрела на него все это время. Где-то внутри ухнуло и заныло от бессилия..или от боли. - Я задумалась, а не пялилась, - пролепетали ее губы. Почему ты оправдываешься? - Ты пожирала меня, грязнокровка, - его нос покрылся тонкими продольными морщинками. Так по-малфоевски. Так по-малфоевски небрежно, так ненавистно и так.. притягательно. Ее взгляд скользнул по этим полоскам, которые окутали переносицу Драко словно паутинки. Как глупо. Ты глупая. Воздух сжался возле нее, и надавил на легкие. Она отвела взгляд. Не смотреть на него легче. По-крайней мере в это хотелось верить. Его пальцы неторопливо перелистывали пожелтевшие листы какой-то книжки по зельеварению. Взгляд устремлен на написанное, но создавалось впечатление, что Драко не читал. Зрачки не бегали по строчкам, а стояли на месте, как будто он глядел в одну точку. Сквозь. Совсем так же, как и на нее, на Гермиону. О чем он задумался? Тебе ли не все равно, Грейнджер? Малфой бросил на нее мимолетный взгляд. Который она успела словить. Он посмотрел на нее, когда думал, что она не видит. Да и что с того? Не придавай этому сильного значения, Гермиона. Ты просто видишь то, чего нет. - Ты виделась со своим Поттером? Он разговаривает с ней? С каких пор он сам задает вопросы? - Нет.. Она не виделась с Гарри со вчерашнего дня. Просто не довелось. Все время занималась учебой, и укорами самой себя за то, что начала испытывать что-то к другому, когда не до конца разобралась в чувствах с первым. И ей не хотелось видеть Гарри, если быть честной. Она с большим удовольствием провела время в самобичевании, нежели если бы они выясняли отношения, на которых в сердцах Гермиона уже поставила точку. Окончательную. История Гарри и Гермионы закончилась давно. Просто они оба бояться признаться в этом. Но когда-то им все равно придется завести этот разговор. Когда-то. Не сейчас. Гермиона стрельнула глазами в сторону Малфоя. Тот сидел, сжавшись. Застывшие глаза смотрели на нее. На мгновение ее дух рухнул в пятки. Он глядел на нее. Так, как всегда, как будто сквозь. Но это все равно позволило сердцу вспыхнуть. Она ощутила жар на щеках. - Знаешь, Малфой, совсем не обязательно так пялиться, - подняла подбородок и сощурила глаза. Пусть почувствует себя на ее месте. Так-то. Его зрачки вздрогнули. В голубых бездонных озерах-глазах показались маленькие черные дьяволята. - Ты о себе слишком высокого мнения, Грейнджер, - фыркнул Малфой. Как можно ядовитее. Болезненней. - Еще бы, я же лучшая во всем Хогвартсе. - Очень самоуверенно. - У тебя учусь, Малфой. Слизеринец резко подскочил. Несколько мгновений, и его черная шелковая мантия пропорхнула перед носом Гермионы, оставив легкий шлейф свежести. Запаха, который сносил крышу. - Ты перечишь мне, грязнокровка? - слишком близко. Лицо к лицу. Гермиона ощутила его неровное дыхание, теплое. Рядом. До невозможности рядом. Глаза автоматически закрылись. Она боялась приподнять веки и забыться в его прозрачных бездонных зрачках. Боялась утонуть в этом неспокойном бушующем, словно в ураган, море. Пожалуйста, почувствуй то же самое. - Со своим Поттером будешь так разговаривать. Слова морозом коснулись ее щек, и застыли в воздухе между ними. Больше он ничего не сказал. Он молча отошел к окну, и простоял там спиной к Гермионе оставшийся вечер. Ни слова, ни взгляда больше. Это не ты издеваешься над собой, Грейнджер. Это он. Это все он.