Разнообразие

Ещё один месяц прошёл незаметно. Всё это время Мукуро провёл в больнице, но вовсе не по причине здоровья, просто прятался от обезумевшего главы дисциплинарного комитета. Команда Намимори успешно добралась до финала, немного повздорив в полуфинале с капитаном команды Чинояма из Окинавы. Редкие встречи Тсуны с Савари ограничивались воздушными поцелуями со стороны второго. Сегодняшние игры волновали Саваду больше, чем предстоящие экзамены, от них его будущее зависело гораздо больше, по крайней мере та его часть, которая не зависела от Реборна. Было невыносимо сидеть на скамейке запасных и ждать приговора. Помощник капитана вёл со счётом четыре-два. Ещё два гейма и далее эстафета должна быть передана капитану, который разогревался перед игрой. Вот только за каждый гейм велась ожесточённая борьба, и даже с подобным счётом сложно было предсказать исход матча. — Беда! Ребята, беда! Капитан повредил ногу! — запыхавшийся член команды теннисного клуба средней школы Намимори принёс товарищам дурную весть. — Как такое могло произойти? Капитан никогда не перенапрягает себя перед игрой. — Это всё капитан школы Чинояма! Он, видимо, решил таким образом отомстить за проигрыш… — Слишком подло! Что же теперь делать?! Капитан школы Иночигава, как и все игроки в их команде, монстр. Бесполезный Тсуна ни за что не справится. — Мы были так близки к победе… — А ну не раскисать! — капитан Саёнджи окинул взором расшумевшихся членов команды и, прихрамывая, подошёл к совсем притихшему Саваде. — Разве тебе нечего сказать, Тсуна? Ты столько времени потратил на тренировки, у тебя есть потрясающая способность возвращать любой мяч, а также невообразимая выносливость. Я в тебя верю! Так поверь в себя, и ты победишь! — Капитан… — Тсунаёши сжал руки в кулак и встал, заглянув в глаза капитана, старавшегося его вдохновить. — Иди, разогрейся перед игрой и покажи этим кансайцам, что чемпионы Канто — достойные противники! — Слушаюсь! Саваде сложно было поверить, что он второй раз c момента вступления в клуб выходит на корт во время официальных игр. Казалось, будто это странный сон, который вот-вот оборвётся. Савада даже страха не чувствовал, пока наконец не осознал реальность происходящего. Все звуки исчезли, кроме одного — монотонного постукивания теннисного мяча раз за разом отправляемого ракеткой в сторону стенки. — Савада-сан, что случилось? Вы неважно выглядите. — Кусакабе-сан? Что вы делаете? Помощник главы дисциплинарного комитета стоял с видео камерой и снимал поглощённого своими мыслями Тсуну. — Хибари-сан просил предоставить запись вашей игры. — Но я ведь говорил, что играть не буду. — Он знает, но сказал, что вы могли бы сыграть с кем-нибудь после матчей. — Похоже, просить никого не придётся. — Прервав разминку, Тсунаёши посмотрел со страхом на ракетку. Руки предательски дрожали. — Все постоянно говорили о том, какие в команде школы Иночигава сильные игроки, и что их капитан настоящий монстр, что даже капитану Саёнджи будет нелегко его победить, но теперь с ним должен играть я. Я играл-то всего раз против чужой команды… — Савада сел на скамейку и положил рядом ракетку, продолжая сжимать в руке мяч. — Я разговаривал с ним однажды. В тот же день видел его игру. Он великолепен. У меня нет шансов. Но как же не хочется проигрывать извращенцу вроде него! — Так победите. — Но… — Если не хотите проигрывать, победите! Приложите все силы, чтобы Хибари-сан мог вами гордиться! Принесите заветную победу Намимори! — Ха-ха! Может, мне и не победить, но сдаваться я не собираюсь. Спасибо, Кусакабе-сан. Я сделаю всё, что смогу. — Вперёд! Я верю в вас! Когда Тсунаёши вернулся к кортам, вторые одиночные подходили к концу. Помощник капитана вырвал победу из лап противника. Шесть-четыре. Проиграв вторые парные и третьи одиночные, победа или поражение зависели от того, как Савада сыграет первые одиночные. Пока того не было, Саёнджи дал пару напутствующих группе поддержки, состоящей из неверящих в победу Тсуны одноклубников. Из уважения к капитану те от всей души старались поддержать «смертника». И вот Савада стоял у сетки на корте напротив Сорано на виду у всей арены. — Вот мы снова и встретились, моя милая рыбка. Савари с нескрываемым желанием рассматривал хрупкое тело Тсунаёши. — Не называй меня так! Моё имя — Савада Тсунаёши. — Ну, не злись, Тсуна-чан, это вредно для твоего здоровья. Тогда твоему другу удалось отсрочить пари, но в этот раз отступать некуда. — Пожав друг другу руки, противники стали расходиться. — Условия те же. — Я ни на что не соглашался, но проигрывать вам не собираюсь в любом случае. — Матч в один сет. Подача Намимори. Подачи до сих пор были слабым местом Савады, но во время тренировок ни Саёнджи, ни Бьякуран не делали на них акцент, дотренеровав лишь до того, чтобы не было ошибок. Слабая подача, как и говорил беловолосый тренер, ввела самоуверенного противника в заблуждение, что перед ним слабый противник. Ухмылка, простой удар и взгляд охотника, играющего со своей жертвой, ждущего, когда та угодит в капкан, не подозревая, что сам угодил в ловушку. Сорано безжалостно гонял так понравившегося ему мальчишку по всему корту. К несчастью своему, Савада и правда был способен вернуть любой мяч, но вот контроль оставлял желать лучшего. Техники, что ему всё же удалось освоить, требовали от него довольно большой концентрации, иначе рисковали попасть в аут. Минут через пятнадцать капитану школы Иночигава надоело возиться с жертвой, и лишь тогда он понял, что угодил в капкан. Чем серьёзнее он начинал играть, тем более непредсказуемыми становились удары Тсунаёши. Теперь бегать приходилось обоим, но Сорано уже не мог остановиться, потеряв контроль над игрой. Попытка повернуть ход игры в нужное русло раз за разом была разрушена очередным бездумным шагом противника. Выносливости им обоим было не занимать. Казалось, обмен мячами мог длиться вечно, не случись одной случайности. Рука Савари соскользнула и отправила мяч «в небытие». Но, стукнувшись о перекладину, мяч медленно покатился по сетке, словно по канату, затормозил, заставляя замереть сердце у всех наблюдающих, и наконец-таки упал на стороне Савады. Со стороны болельщиков послышался вначале шёпот, затем многие стали обсуждать произошедшее в полный голос. — Почти треть нашей средней игры по времени, — теннис не был интересен Ямамото, как бейсбол, но своё восхищение он удержать не смог. Теннис больше не казался таким простым, как раньше. — Тсуна поразителен! — Конечно Десятый поразителен! Почти целый тайм потратили на одно очко! — Тайм? — Футбол, бестолочь бейсбольная! — А-а-а-а! — Хех! — Савари не смог сдержать торжествующую улыбку. — Значит, можешь вернуть любой мяч? Так что же не вернул? Хочешь быть… — Савада-доно! Банзай! — Базиль? — Тсуна посмотрел в сторону доносившегося крика. Базиль стоял на трибуне, размахивая гигантским флагом. Рядом с ним стоял ещё один человек. — Отец?! — Неужели ты позволишь какой-то случайности лишиться себя воли к победе? — среди общего шума, Тсуне было невозможно услышать слова Иемитсу, но он их понял сердцем. Интуиция порой давала о себе знать. — Савада Тсунаёши из Намимори, если вы не подадите ближайшие шесть секунд, мы будем вынуждены присудить очко Сорано Савари из Иночигавы. Базиль и Иемитсу не дали Тсунаёши погрузиться в пучину депрессивных мыслей, а необходимость скорейшего возвращения в игру, заставили не думать о присутствии здесь отца. Сейчас самым важным являлась победа. Следующие семь геймов прошли довольно быстро, с момента получения Иночигавой первого очка. Сорано был отличным тактиком и довольно быстро определил слабые точки у Савады. Его вера в то, что невозможно для кого-то отбить любой мяч принесла свои плоды. Отдав несколько геймов Саваде, он изучил его непредсказуемый стиль игры. Теперь оставалось аккуратно заманить его в ловушку, только иначе, чем когда он его недооценивал вначале, а бережно и с умом. Расставив свои сети, в некоторые из которых Тсуна побывал не единожды по глупости своей, капитан Иночигавы начал своё активное наступление. Проиграв ещё гейм, он стал играть весьма жёстко. Вот уже счёт стал четыре-три в пользу Савады. — Пятнадцать-тридцать, — оповестил рефери. В этом гейме счёт пока был не на стороне любовника главы дисциплинарного комитета. — Опасный момент… — Ого, даже до тебя дошло? Я думал, ты только в бейсболе смыслишь. — В играх важна не только физическая подготовка, но и ментальная, — Бьякурану надоело молчать. — Этот гейм может оказаться переломным моментом во всей игре. Здесь важно даже не то, что бегать придётся меньше, выносливости им не занимать, а то, кому он придаст больше уверенности. Савари-кун начал играть всё жестче и жестче из-за того, что почувствовал неуверенность. Тсунаёши-кун же держится сейчас на мысли, что если он продержится этот гейм, ему останется всего один для победы. Вот только удары Савари-куна стали настолько сильными, что, допусти Тсунаёши-кун ошибку, и он повредит себе запястье. — Пятнадцать-сорок. Было ли то совпадением, но во время речи Бьякурана, Сорано заставил совершить Саваду очередную ошибку — подарить высокую свечу. Вложив все свои силы и душу в сокрушительный удар, он выбил ракетку из руки Тсуны. Сжав зубы, будущий босс Вонголы схватился за запястье. — Ты, тот, кто способен вернуть любой мяч, пропустил уже восемнадцать. Как тебе не стыдно обманывать людей? Ещё немного и я поставлю тебя на колени, как проигравшего мне! — Тсунаёши-кун! Ты в курсе, раз вы пожали друг другу руки, то заключили пари? — Бьякуран говорил в белый мегафон, на котором тонкими чёрными линиями была прорисована орхидея. Ему явно не нравилось происходящее и возможный проигрыш Савады. Сорано вовсе не являлся для него соперником, но лишней конкуренции терпеть совсем не хотелось. Все свои планы он строил без расчёта на стороннее вмешательство извне. — Это было всего лишь рукопожатие перед игрой! Символ взаимоуважения и честной игры! — запротестовал вопрошаемый. — Эй, парень, ты в порядке? — рефери обеспокоено посмотрел на всё ещё сжимающего запястье Тсуну. — Д-да, простите. Прошу перерыв. Пока товарищи по клубу заботились о его руке и общем состоянии, Тсунаёши закрыл глаза и вспомнил день, когда он впервые встретился с капитаном Иночигавы. Он не понравился ему сразу. Сейчас, сидя на скамейке, вспоминая о пари и того, что может случиться в случае проигрыша, несмотря на то, что никто этого не допустит, Савада думал вовсе не о Кёе или Киоко, своих чувствах к ним, а о себе. Совершенно эгоистично, он думал тогда о себе. О том омерзение, которое он испытывал от грязных домогательств Сорано. Как ни странно, даже мысль встречаться с Бьякураном была теперь приемлемой. Перерыв закончился и Тсуна вышел на корт. В нём не чувствовалось больше никаких сомнений, глаза были наполнены решимостью. Он был нацелен на победу и только на неё. Не ради кого-то, а ради себя. Подача и… — Тридцать-сорок. — Что за? Твои подачи всегда были ничтожны! — Вы омерзительны. Не давая противнику опомниться, Савада вновь провёл блестящую подачу, но Сорано вернул её. Ненадолго. — Сорок-сорок. Ровно. — Я не проиграю вам больше ни очка. — Сорок-сорок. Преимущество на стороне Намимори. — Победа будет за мной! — Гейм. Намимори. Пять-три. Смена кортов. Как Савада и сказал, больше он не позволил взять Савари ни одного очка, победив со счётом шесть-три. Средняя школа Намимори с этой победой официально стала чемпионами национального турнира. — Савада-семпай, а это было Ten’i Muhou no Kiwami*? — кто-то из младших членов клуба протиснулся, чтобы дать победителю первых одиночных полотенце. — Прости, что? — Извините, ничего. Правила обязывали противников пожать друг другу руки, но им обоим этого совсем не хотелось. Хоть Савада уже успокоился, его всё ещё задевало отношение Сорано к таким, каким он когда-то был. Савари же впервые за долгое время испытал горечь поражения, как в теннисе, так и в любовных играх. Расходились молча, Тсуна не решился заговорить первым, а блондину мешало ущемлённое чувство самолюбия. После, уведя Саваду из толпы, Ийон отчаянно пытался доказать, что Савари хороший человек, а его привычки пошли от покойного старшего брата, который когда-то из неудачника младшего братца сделал популярного парня.

* * *

— Хибари-сан, вот видео, что вы запросили. — Три кассеты? Я просил только видео с маленьким зверьком, а не весь финал турнира. — Здесь только он и его блестящая победа. На первые одиночные ушло более четырёх часов. Это была игра, о которой будут слагать легенды.