Две звезды

POV Кай Я ничего не вижу. Ничего не чувствую. Перед глазами только красная лампочка операционной. Мы сидим в коридоре уже третий час. И я боюсь. Боюсь услышать:"Мне очень жаль". Мне кажется, я не выдержу. Хань держит меня за руку и тоже не отводит стеклянного взгляда от огонька. Мы даже дышим через раз: я - он, я - он. Вдруг огонёк гаснет. Боже. Сейчас будет приговор. Хирург вытирает пот со лба: - Третья отрицательная. Поделишься с братом? - спрашивает он у Ханя. Тот качает головой и вздыхает: - Я аллергик. - Ясно, ты бесполезен, - и переводит взгляд на меня. - А ты? Я закатываю рукава. Сердце бьётся как сумасшедшее: - Берите, сколько надо. - Идем. Быстрей. Лу напоминает мумию. Весь в бинтах, даже лица не рассмотреть. Но пипикание аппаратов отзывается ударами в моей груди. Он дышит. Господи, спасибо, что он дышит! Спасибо. - Не бойся, - улыбается мне медсестра, укладывая рядом на кушетку. - Это не больно. - Я не за себя боюсь, - мне страшно отвести от него взгляд. - Молодой человек, сюда нельзя. Вы меня слышите? Ой. Даже оборачиваться не надо, чтобы понять, кто пошел против правил. Хань садится у окна, рядом с койкой Лу. В последнее время он часто плачет. Это я виноват. Не стоило появляться в их жизни. Сейчас бы Лу не находился на грани жизни и смерти. Это из-за меня. Меня резко хватают за подбородок и разворачивают. - Ты дурак? - шипит Хань. - При чем тут ты? - он наклоняется и нежно меня целует, и наши мокрые щёки соприкасаются. - Ты - лучшее, что могло случиться с нами. Поэтому не вини себя. Я киваю и отворачиваюсь, наблюдая, как моя кровь перебегает по трубкам к Лу. Живи, пожалуйста. Я буду послушным. Ты можешь заковывать меня в наручники, катать на своей машине с неприличной скоростью, можешь брать меня в подсобке между уроками. Только живи. Лу… Я так устал, что в итоге засыпаю. А когда открываю глаза, то слышу стук чьего-то сердца и нежные объятья. - Лу? - поднимаю голову и встречаюсь с грустным взглядом. - Нет, малыш, это всего лишь я. - Хань, - жмусь к нему сильнее. - Его снова увезли на операцию. Мне страшно. Мне так страшно. Нет ничего хуже ожидания неизвестности. Я закрываю глаза и тону в аромате мяты. Успокаивает. Хирург гладит Ханя по голове (кажется, я опять отрубился): - Ну, близнец, у вас с братом есть связь? Что тебе говорит твоё шестое чувство? Он дергается и обнимает мужчину: - Спасибо. - Едьте домой, - улыбается тот. - Отдохните. И он отдохнет. А то в нём столько ковырялись. Меня начинает мутить, как представлю, что Лу резали скальпелем и... Не думать об этом. Не думать… Хань обнимает меня за плечи: - Нас к нему не пустят. Давай и правда съездим домой? Хотя бы душ примем, - мягкий поцелуй в висок. Напряжение спало, и тело мгновенно стало ватным. Я киваю. - Послушный малыш. Открыв дверь в дом, мы услышали всхлипы. - Аджумма, - Хань забежал на кухню и обнял плачущую женщину. - С ним всё хорошо. Правда. Не надо. Не плачь. Мы тебя завтра с собой в больницу возьмём. - Мальчики. Я тоже прижимаюсь к ее седой макушке. - Всё будет хорошо. В нас насильно впихивают ужин (и обед, так как мы только завтракали) и только потом отпускают в комнату. Пока Хань принимает душ, я брожу по комнате Лу. Рассматривая статуэтки, солдатиков, машинки и достаю большой альбом. Включаю лампу и сажусь за стол, рассматривая наброски. Я в пижаме с медвежатами, Хань с сигаретой у окна, Хань сидит у меня на коленях и наводит мне стрелки, Хань на полу туалета – как будто черно-белые фотографии с эффектом карандаша. - Он такой талантливый, - я слышу тихие шаги и откладываю в сторону альбом, когда шею щекочут мокрые волосы. - Ванная свободна. Только не усни там. - Ок, - подставляю губы для поцелуя и медленно плетусь мыться. Сегодня – самый паршивый день в моей жизни… *** На первый взгляд ничего не изменилось: та же унылая палата, аппараты, тяжелые звуки которых давят на психику. Только Хань засветился, стоило нам переступить порог палаты. - Лу! И только тогда я заметил моргающие ореховые глаза. Аджумма снова заплакала. А я так и замер возле его койки. Боюсь пошевелиться. Что, если он сердится? Хотя эта машина просто резко вырулила - я не мог ее заметить. Стоит ли оправдываться и просить прощения? - Лу, - Хань целовал его глаза, и он морщился, что вызывало у старшего первую за последние сутки улыбку, - ты хоть представляешь, как нас напугал? Легкий взмах ресниц в знак согласия. И я неуверенно подошел к нему и взял за руку. - Прости, Лу. Его пальцы несильно сжали мою ладонь. Я прижал ее к щеке, и тут меня накрыло. Я выплеснул все страхи, накопившиеся за последние несколько часов, весь ужас, пережитый у дверей операционной – слезы лились и лились, пока я снова не потерял силы и не оказался в мягких объятьях Ханя. - Успокойся. Он ни в чем тебя не винит. Я лег на край кровати, прижимаясь к Лу щекой и стараясь не задеть трубки и иголки. Стало сразу спокойней – чувствовать его дыхание и стук сердца. И я начал потихоньку осознавать, что самое страшное позади. Хань погладил меня по голове и поцеловал в макушку Лу: - Отдыхайте, - и вывел аджумму из палаты. - Лу, знаешь, я вдруг понял, что столько еще не успел с тобой сделать, столько сказать, - да, меня проперло на откровенность. – Наверно, это из-за того, что я сначала стал встречаться с Ханем. И мне… было неловко рядом с тобой… какое-то время. Даже после… той ночи. И когда я смирился с тем, что вы оба мне дороги, я все равно больше тянулся к Ханю… по привычке, что ли? Но это не от того, что ты мне был менее дорог, чем он. Просто… Хань… он другой. С ним легко говорить о чувствах. Вернее, он просто щипцами из тебя может все вытащить. Тебе ли не знать? А ты… с тобой спокойно. Хоть ты и любитель экстрима, но наедине с тобой, как возле семейного камина, тепло и уютно. Поэтому… поэтому… не делай так больше. Не бросайся под машину, не ныряй в океан во время шторма и не забегай в охваченное огнем здание. Даже если там буду я. Не подвергай свою жизнь опасности. Потому что… я очень боюсь тебя потерять. Потому что… я очень тебя люблю…, - я глубоко вдохнул, прижимаясь к его плечу носом. – Но по законам жанра ты уже спишь и ничего не слышишь. А он сжал мою руку, и я покраснел до кончиков ушей. Но на душе стало спокойно. Я высказался, и меня услышали. - Не будите его, ладно? – сквозь сон я услышал шепот Ханя. И голос медсестры. - Хорошо, я просто сменю лекарства в капельнице. - Сколько ему здесь валяться? - Месяц, как минимум. Очень много повреждений. Месяц. Какой ужас. - А… на домашнее лечение его можно перевести? Отличная идея, Хань. - Обсуди это с его лечащим врачом. Все возможно. И я снова закрыл глаза, во всем полагаясь на Ханя. Вот где пригодятся его умения все держать под контролем. Потерпи, Лу, ты скоро будешь дома…