Другая сторона мечты

      Ранее управляемые Чумой, сейчас «кроты» остаются без успокаивающего воздействия перстня. И, естественно, дают нам понять это нарастающим рычанием в смежном помещении, ключи от двери в которое исчезли вместе с Чумой и моим незамысловатым средством защиты.       Я бросаю тоскливый взгляд на зажатый в руке ангела окровавленный палец всадника.       — Даже не думай, — предупреждает Самандриэль. И когда он только научился понимать меня так, что начал предугадывать мои безумные идеи? — Возвращайся в палату и жди меня там.       — Но…       Пернатый не повторяет дважды — только снова касается двумя пальцами моего лба. В мгновение ока обстановка лаборатории сменяется стенами моей палаты, а голова кружится с непривычки. Когда в последний раз ангелы устраивали мне перемещения в пространстве?       Не стоит винить Самандриэля в методах отправления меня куда подальше, однако оставлять там одного тоже нельзя — кто знает, сколько в лаборатории «кротов» на одного-то ангела. Падшего ангела с ограниченным набором способностей.       Естественно, я открываю дверь палаты и выглядываю наружу. Правда приходится тут же захлопнуть её и заблокировать ручку стулом во имя собственной безопасности: по коридору разгуливает ещё несколько «кротов». Среди них — дежурный врач, делавший вечерний обход. Один из тех, кто выдворял Сэма восвояси.       Чума успел оставить прощальный «подарок» в виде заражённых кроатоном обитателей больницы.       Проклиная всё на свете, я бросаюсь звонить тем, кто точно сумеет помочь — Винчестерам. Теперь-то они имеют полное право находиться в больнице ночью и обещают приехать как можно быстрее.       А что делать в это время?       Я снова кидаюсь к окну — между делом отметив, что вновь стала видимой — и выглядываю: третий этаж, до пожарной лестницы далековато. На улицу не выбраться, придётся искать другой обход.       Взгляд падает на капельницу, и я вспоминаю о «бабочке» в своём запястье. То, что она по-прежнему остаётся на месте и вреда не причинила, удача, конечно, неплохая, но испытывать судьбу дальше я не собираюсь и избавляюсь от катетера сию же секунду. И без капельницы уже могу стоять на своих двоих более-менее уверенно. Ещё замотать порезанную руку обрывком простыни — вообще красотища будет.       Идея средства самозащиты подкрадывается по-партизански незаметно. Можно использовать стойку капельницы как оружие! Она как раз разборная, и если открутить ножки и держатели, то выйдет неплохой шест — или, как говаривала моя бабуля, «дрыняка» — который подойдёт в качестве дубинки и биты. А если суметь примотать иглы, так и пика выйдет хоть довольно посредственная, но действенная. Даже не столь тяжёлая, какой казалась в полной сборке.       Не без помощи оставшегося от «бабочки» лейкопластыря, оборванных трубок от капельницы и «какой-то там матери» удаётся-таки сикось-накось вооружиться. Остаётся надеяться, что сооружение не развалится раньше, чем мне придётся спасать им свою жизнь.       — Джеронимо, детка.       Выскакиваю в коридор мягко, на цыпочках, и движусь вперёд, прижимаясь к стенам. Спасительной невидимости больше нет, и приходится полагаться только на подаренный общением с Винчестерами опыт.       Несколько мгновений тишины зарождают во мне надежду, что Самандриэль сумел справиться сам, однако по мере приближения к лаборатории рычание «кротов» становится всё отчётливее. Если судить по валяющимся там и сям трупам, ангел сумел прикончить многих, но столь же много ещё остаётся, и каждый из них наседает на пернатого. Наседают, надо сказать, они тоже продуктивно: весь вессель Самандриэля исцарапан, а местами и вовсе надкусан, но кроатон на него не действует.       С тяжким «У-ух!» я вгоняю иглы «пики» в череп первого из подвернувшихся под руку «крота» и тем самым включаюсь в общую вечеринку. «Крота» не пробирает, но начинать ведь с чего-то надо.       Я успеваю проткнуть несколько глаз, плечо, спину и даже ещё один череп, прежде чем последняя игла — от более крепко закреплённой «бабочки» — безвозвратно отлетает. После стойка идёт в ход уже как бита и бойко шарахает очередного «крота» по шее. Слышится — или только кажется? — хруст ломаемых позвонков, и «крот» валится трупом. Зато ещё один потенциальный труп, увидев смерть товарища, бросается прямо туда, где стою я, и сшибает меня с ног.       Проезжаюсь по полу спиной и, кажется, за что-то цепляюсь, потому что спину обжигает режущей болью. «Крот» наседает сверху и хватает мою шею — похоже, хочет придушить меня больше, нежели загрызть. Кто бы мог подумать, что «крот» вспомнит сейчас о кредо «глаз за глаз».       Я извиваюсь, луплю его чем и куда попало, но после комы, Чумы и драки силы почти на исходе, а хватка противника оказывается мертвее бульдожьей. Стойка, к несчастью зажатая между нашими телами, вне досягаемости; позвать Самандриэля не получается по вполне физиологическим причинам. Не удаётся даже вдохнуть, если уж на то пошло.       Но и здесь «конец котёнку» не наступает. Появляются Винчестеры.       С громким хлопком-выстрелом обреза мозги душащего меня «крота» почти в тот же миг, едва слышится топот охотничьих ног, оказываются на полу и частично на моём лице. Хватка наконец-то ослабевает и я, протяжно закашлявшись, вылезаю из-под трупа и ползу в сторону. Нужно прийти в себя.       Дин уходит стрелять оставшихся «кротов», а Сэм опускается на корточки рядом со мной:       — Порядок?       — Жить буду, — бормочу я, с омерзением стирая с себя кровавое месиво.       Винчестер-младший деловито хлопает меня по плечу и спешит присоединиться к брату. Когда я наконец-то поднимаюсь и вытаскиваю стойку из-под «крота», охотники уже заканчивают. Им бы с такими показателями в биатлон играть.       — Если ты думаешь, что, стоит тебе снова умереть, тебя непременно оживят, ты сильно ошибаешься, — с порога заявляет мне раздражённый и основательно потрёпанный Самандриэль, вручает Дину кольцо Чумы и, оставив после себя лишь шорох крыльев, улетает.       Судя по не предвещающим ничего хорошего взглядам Винчестеров — особенно недовольному взгляду Дина, направленному на кольцо с зелёным камнем, — все объяснения происходящему остаются на мне.       — А мы тут… Чуму случайно поймали… — тоненько выдаю я.       Думаю, дальнейший разговор в подробном пересказе не нуждается. Всё довольно стандартно: я рассказываю, охотники слушают и, в конце концов, единогласно сходятся в мнении, что я идиотка, которая рискует почём зря. «Победителей не судят», «победителей не судят»… ага, как же.       Да ладно, чёрт с ними и с их осуждением. Оно улетучивается, стоит мне случайно повернуться к Винчестерам спиной.       — А это у тебя что? — тут же спрашивает Дин, хватая меня за плечо. Движение отдаётся в спине противной тянущей болью, и я невольно вздрагиваю.       — Что там?       — Порез, — Дин берётся за мою покалеченную ладонь: — И здесь тоже. Когда успела?       — Издержки производства, — флегматично пожимаю плечами, морщусь и пытаюсь извернуться, чтобы посмотреть на рану. Удаётся разглядеть лишь окровавленную и явно безнадёжно испорченную больничную футболку.       — Это «кроты» тебя так? — подключается Сэм.       — Я сама, — возражаю и снова вздрагиваю: от мысли, что могло попасть в эти раны за время боя. Порезанная ладонь вроде чистая — я вытиралась другой рукой, — но если на неё попала хоть капля крови того «крота» — жди беды.       — Люси, мне нужно, чтобы ты сказала честно, — настаивает Дин.       — Честно! — взрываюсь я; голова болит и, кажется, готова разорваться от событийности сегодняшнего дня. — Я по-ре-за-лась скальпелем. И поцарапала спину, когда упала на пол. Неужели в это так сложно поверить?!       Винчестеры переглядываются таким взглядом, что меня аж в дрожь бросает. После чего, не успеваю пикнуть, скручивают в бараний рог, а на моих запястьях защёлкиваются наручники. Меня тащат к ближайшей лестнице.       — Vashu mat', вы чего творите?! — кричу я возмущённо, силясь вырваться из их рук. Естественно, сделать этого мне не дают, но хватку ослабляют так, чтобы я не вывихнула себе ненароком обе руки.       — Пять часов на карантине, а после поговорим, договорились?       — Могли бы просто вежливо попросить!       Прежде чем мы доходим до «Импалы», я сдаюсь и перестаю сопротивляться. Всё равно с этими балбесами себе дороже выйдет. Легче делать как скажут.       — Микроскоп прихватите, — бурчу, когда наконец-то усаживаюсь на заднем сидении машины с максимальным для скованных за спиной рук комфортом.       Сэм вопросительно смотрит на Дина, тот кивает. Младший Винчестер со всей своей молодецкой прыти отправляется обратно в больницу и возвращается минут через двадцать, действительно таща увесистый микроскоп и какую-то коробочку. Должно быть, стёкла, иглы и прочая дребедень, идущая в комплекте.       Доставка обратно в Hotel Riviera проходит без ненужных происшествий. Нас встречает заспанная Бэкки, что в контексте событий последних дней кажется мне слишком необычным своей обычностью. Я успела привыкнуть к форс-мажорам.       — Мне теперь так до самого утра сидеть? — возмущаюсь, стоит братьям заботливо приковать меня к стулу. — Вдруг я тоже спать хочу?       — С каких пор ты стала такой плаксой? — язвит Дин.       — С тех самых, когда ты стал козлом, — огрызаюсь в ответ. Помирились, ага, держи карман шире.       По-прежнему занятый переводом Чак косится на нашу «картину маслом». По словам Сэма, что-то пошло не так, и до сих пор не удаётся перевести на английский даже название, хотя Чак отлично разбирает символы шифра на глаз. Поэтому Ширли изматывает себя корпением над скрижалью и рисует комбинации ключа к божественной кодировке, но до сих пор не может найти нужную. Я тогда, в больнице, хотела съехидничать по поводу возможно ломаемой пророком комедии, но как раз в тот момент заботливый медперсонал отправил Сэма домой, а сейчас залёгшие под глазами Чака тени демонстрируют всю нелепость моих размышлений о БогоЧаке. Крипке, конечно, канон, но канон канону рознь. Клара, вон, тоже РТД с Лицом Бо[1] не шибко верит. Точнее, не верила…       Винчестер коротко хохочет, ставит один из стульев спинкой вперёд напротив меня и садится на него верхом:       — Так уж и быть, составлю тебе компанию.       — Поговорим о жизни? Проверим, совпали ли наши менструальные циклы? — на этих словах пытаюсь спародировать голос Кураж-Бамбея[2], но нужный эффект не выходит и шутка пропадает зря. Дарт Вейдер у меня получился куда приличнее. — Ладно, включи мне сериал и хрен с вами, — сдаюсь я, наконец. — «Светлячок». Проверим, есть ли в этой вселенной немецкий ирландец Марк А. Шеппард[3].       — Где ж я тебе найду «Светлячок» в это время?       — В Интернете. Пиратский-пиратский сайт с онлайн-просмотром подсказать?       В итоге под моим чутким русским руководством и объяснением на пальцах без пальцев Дину удаётся выйти в Рунет и найти требуемое: онлайн-смотрелку со «Светлячком» в оригинале. Поэтому пока все остальные, кроме засидевшегося над работой Чака, добираются до утра в тёплой постельке, мы с Винчестером бороздим просторы космоса вместе с отважной командой «Серенити» и активно, хоть и шёпотом, сопереживаем им. Если бы не наручники, сей чудный марафон можно было бы счесть идеальным вариантом ночного бдения.       Местный Шеппард — один в один Шеппард из моего почившего мира, стоит подозревать Кроули в былой принадлежности к теле-культуре. Да и грех не воспользоваться, когда души предлагают на блюдечке с голубой каёмочкой: какая восходящая звезда откажется от шанса добиться колоссальной известности одним лишь поцелуем? Учитывая мои познания о «Светлячке», под подозрение попадает почти весь основной состав, и Алан Тудик — в первую очередь[4].       Именно эти мысли отвлекают от растущего внутри раздражения. Я даже не могу толком понять, откуда оно берётся: из-за вынужденной бессонницы, усталости или того, что я сижу прикованная. Списывать злость на кроатон я, естественно, не собираюсь — не считаю себя заразившейся, хоть и жажду прикончить кого-нибудь ненужного.       — Тебе кофе сделать? — с зевком спрашивает Дин, едва над домами появляются первые полосы рыжего света, а часы показывают начало седьмого. Ривер Тэм как раз собираются сжечь за телепатию[5]. Я хоть и не телепат, но ощущаю себя взошедшей на костёр вслед за ней; главное — сойти с него тоже вместе.       — Будешь поить с кружечки или всё-таки отпустишь?       — Пятнадцать минут, — примирительно вздыхает охотник и спешит добавить: — Нет, твои глазки Кота-в-сапогах тут не сработают.       — Zaraza.       — Сама такая.       Винчестер, спросив насчёт кофе у Чака, скрывается в кухонной зоне другой комнаты и так долго не возвращается, что я успеваю задремать. Наверняка даже вырубилась бы в память канувшего в Лету студенчества, но поза не располагает. Вскоре мой поверхностный сон нарушают незнакомые шаги, и я мигом поднимаю голову, чтобы разглядеть их источник. Неужели кто-то вломился в номер?       Всё оказывается куда прозаичней: по номеру ходит, разминая уставшие от долгого сидения конечности, Ширли. Не удивительно, что я его не узнала, учитывая, сколь ничтожно мало общалась с пророком лично.       — Как успехи? — бормочу я, пытаясь потереть глаза плечом.       Чак только хмыкает, потягиваясь с наслаждением заспанной кошки:       — Где-то между «вроде почти» и «сколько можно?!».       — Почему мне кажется, что ты преуменьшаешь масштабы трагедии? — ёрзаю на стуле, бросаю тоскливый взгляд вслед ушедшему Дину и вздыхаю: — Я уже хочу убить Дина. Это означает, что в моей крови бушует кроатон?       Чак подходит ко мне ближе и кладёт руку на раненое плечо. Ладонь горяченная, точно у Ширли температура поднялась градусов до тридцати девяти.       — Ты не похожа на «крота», — он вглядывается в моё лицо, чуть склонив голову набок, и походит этим на любопытную птичку.       — А ты похож на больного гриппом, — отзываюсь я. — Тебе стоит сходить в больницу. Только не в ту, из которой «выписали» меня — у них смертность норму превышает, — последние слова выходят горькими. Тяжело осознавать, что это вторая больница, обитатели которой погибли из-за меня и Винчестеров. Сколько ещё таких больниц придётся истребить, прежде чем мы покончим с Апокалипсисом, и все оставят нас в покое?       — Должно быть, это от переутомления, — в подтверждение своих слов Чак вертит головой вправо-влево и звучно хрустит уставшей шеей. — Нужно поспать.       — Так иди, спи.       — Сон для слабаков, — Ширли возвращается за своё «рабочее» место. — Не думаю, что парни хотят торчать в Нью-Джерси дольше необходимого.       Не знаю, как Винчестеры, но торчать на этом проклятом стуле дольше необходимого не желаю уже я. Куда запропастился Дин?! Ещё пять минут — и никакой кроатон не понадобится, чтобы рвать, метать и калечить людей. Все конечности затекли!       Охотник, точно прочитав мои мысли, как ни в чём ни бывало шествует обратно в комнату, неся две кружки с кофе. Аккуратно ставит их на стол и той же «летящей походкой» возвращается за третьей.       Моё терпение такого издевательства уже не выносит:       — Твой брат сейчас круглой сиротой останется, если ты не возьмёшь грёбаный микроскоп и…       — Ещё семь минут.       — Я уже минут десять лишних сижу! Ты за временем вообще следишь?       Сбитый с толку Дин смотрит на свои часы, потом сверяется с настенными:       — Какого…       — The truth is out there[6], Скалли.       — Эй, Скалли у нас Сэм, — парирует Винчестер. Трясёт рукой с часами, прикладывает к уху и, убедившись в их исправности, подводит время до правильного.       Я же откидываюсь на спинку стула и издаю полный страдания стон. Впору разнести ненавистный предмет мебели в щепки.       Взвинченное состояние играет мне не на руку — опасающийся моей неадекватности Дин предпочитает не отстёгивать меня от стула до тех пор, пока не исследует мою кровь. Точнее, исследует её разбуженный с утра пораньше Сэм, которому требуется ещё минут пять, чтобы глотнуть кофе из третьей — моей, между прочим — кружки, собраться с мыслями и припомнить стэнфордские лабораторные по спецкурсу судебной медицины.       Зато во взятом у меня образце частиц серы нет. Кроатона, соответственно, тоже.       — Похоже, пять часов потрачены впустую, — весело комментирует Чак, отвлёкшийся на мгновение от скрижали.       Потирая освобождённые запястья, я бросаю на пророка раздражённый взгляд, а тот лишь белозубо улыбается. Почему-то некстати приходит мысль, что если Чак действительно Бог, то он мог вылечить меня от кроатона, будь я инфицирована. По крайней мере, это хорошее объяснение повышенной температуре и потерянным Дином двадцати минутам.       I want to believe[7], как сказал бы «Призрачный» Малдер.       В ту же секунду, как мысль о Боге появляется в голове, она же выскальзывает куда-то прочь. Открывшая было рот, чтобы выдать гневную тираду, я запинаюсь и передумываю развивать тему «карантина». Вместо этого старательно уменьшаю запасы съестного в холодильнике — наконец-то нормальная еда! — принимаю душ, чищу зубы и заваливаюсь спать. Раз уж всё теперь более-менее в норме, имею полное право хотя бы на шесть часов сна. А лучше — на все десять. Пока Чак занят своими шпионскими играми, вряд ли этим великим умам понадобится лишняя пара рук.       На этом позитивном настрое я вырубаюсь, с небывалым наслаждением завернувшись в старенький, но сладостно тёплый плед мотеля.       Укуренный сон с участием Кантона Дэлавера[8], Барта Симпсона и команды «Серенити» с Кэмерон Филлипс[9] вместо Ривер Тэм прерывают на самой-самой развязке заговора роботов-инопланетян против жёлтых карликов из Спрингфилда. Прерывают наглым и опасным для жизни неизвестного героя тормошением меня часа два-три спустя.       Вконец измотавший себя Чак наконец-то подобрал ключ к названию скрижали.       «Люди».

____________________________

[1] РТД — прозвище британского сценариста и продюсера Расселла Т. Дэйвиса; Лицо Бо — персонаж британского телесериала «Доктор Кто», загадочный древний инопланетянин из далекого будущего, которому, по преданию, более миллиарда лет. Существует теория-выдумка от РТД, что один из персонажей «Доктора Кто» (шоураннером которого на тот момент был РТД), капитан Джек Харкнесс, прозванный своими коллегами из Агентства Времени «Лицо Бо», в будущем станет им, поскольку Джек бессмертен, но, тем не менее, медленно стареет и изменяется физически. Теория была выдвинута в 2007 году и до сих пор не получила официального подтверждения, однако в последующем сюжете сериала просматривается тонкая связь между Джеком Харкнессом и Лицом Бо. [2] Кураж-Бамбей — название релиз-студии и одновременно псевдоним её участника Дениса Колесникова. Студия известна переводом на русский язык и озвучанием ряда сериалов-ситкомов, в частности, «Теория Большого взрыва» и «Как я встретил вашу маму», а также вирусных видеороликов, художественных и документальных фильмов; в фанатской среде для указанных сериалов перевод Кураж-Бамбея является эталоном, поскольку шутки подаются в более адаптированном и искромётном виде по сравнению даже с оригиналом. Фраза, использованная в работе, является отсылкой на персонажа «Теории Большого взрыва», нейробиолога Эми Фара Фаулер. [3] Марк Андреас Шеппард — английский актёр и музыкант ирландского и немецкого происхождения, наиболее известен по роли Кроули в сериале «Сверхъестественное» и по второстепенным отрицательным персонажам в популярных сериалах. В «Светлячке» сыграл роль посредника-контрабандиста Бэджера с планеты Персефона, не раз помогавшего экипажу «Серенити» найти работу. [4] Алан Рей Тудик — американский киноактёр, известный по ролям Саймона в чёрной комедии «Смерть на похоронах» и Стива в «Вышибалах», а также роли Хобана Уошбурна («Уоша») в научно-фантастическом сериале «Светлячок» и фильме «Миссия «Серенити», снятом как продолжение сериала. Прежде чем получить роль Уоша в «Светлячке», был забракован на двух кастингах, но позже его всё равно пригласили в сериал. [5] Ривер Тэм — персонаж «Светлячка», сыгранный американской балериной и актрисой Саммер Глау; в детстве была вундеркиндом и гением, но после опытов правительства стала непредсказуемой и психически нестабильной. Имеет телепатический дар, который позволяет ей читать мысли и предчувствовать будущее. Когда в эпизоде «Спасение» Ривер и её брата Саймона похищают отшельники, чтобы Саймон лечил жителей деревни на одной из дальних планет, Ривер помогает раскрыть причину смерти родителей немой девочки-сироты, из-за чего местные жители собираются сжечь её как ведунью. [6] «Истина где-то рядом» — один из слоганов американского научно-фантастического сериала «Секретные материалы», появляющийся в конце заставки к каждому эпизоду. [7] «Я хочу верить» — один из слоганов американского научно-фантастического сериала «Секретные материалы», впервые появляющийся в сериале изображённым на плакате с летающей тарелкой в кабинете Фокса Малдера. [8] Кантон Эверетт Дэлавер III — персонаж научно-фантастического сериала «Доктор Кто», сыгранный Марком А. Шеппардом в локации 1969 года и его отцом в локации 2011 года; агент ФБР, спутник Одиннадцатого Доктора во время его расследования странных звонков в США 1969 года. [9] Кэмерон Филлипс (Баум; также Эллисон Янг) — героиня телесериала «Терминатор: Битва за будущее», является дружественным по отношению к главным героям и более человекоподобным, нежели другие модели, терминатором, относится к классу киборгов ТОК715. Роль Кэмерон исполнила американская балерина и актриса Саммер Глау, назван персонаж в честь создателя оригинального «Терминатора» Джеймса Кэмерона.