Другая сторона мечты

      Винчестеры реагируют на это известие отнюдь не радостно, и пока Дин хромает сменить шорты на что-нибудь более удобное для очередного «дела», а я собираюсь в дорогу, Сэм ищет в интернете Корсо-роуд — улиц с таким названием в США всего три и лишь одна из них в штате Нью-Йорк, между Порт-Джервисом и Спарроу Буш. Учитывая скорость, с какой Дин обычно гоняет по автобану, мы доедем туда меньше чем за час.       — Тебе лучше не ехать, — вопреки уже наметившемуся подобию плана говорит Сэм, и фраза эта адресована его старшему брату.       — Это ещё почему?       — Ты едва ходишь, — напоминает Сэм. В общем-то, справедливо: на последней, взятой пару дней назад от нечего делать, охоте нам не повезло, Дин не вовремя замешкался и наступил на что-то острое — пробил ботинок и стопу, жуть как много кровищи и пришлось ехать в ближайшую травматологию, но всё обошлось повязкой, прививкой от столбняка и курсом медикаментов. А ещё очередной необходимостью пополнить наши запасы тайленола, потому что Дин всё-таки заметил моё мелкое баловство с обезболивающим ритуалом и теперь старается следить за моими прикосновениями, только его боль от травмы это не умаляет.       — С каких пор ты волнуешься о моих травмах? — фыркает Дин.       — С тех самых, когда вместо тебя выбрали Адама и теперь, если ты погибнешь, тебя не оживят.       Старший Винчестер хмурится, правда парировать ему нечем, а потому приходится отдать ключи от машины брату. Кас предлагает свою помощь, но во имя всеобщего благоразумия никто не собирается втягивать в эту заварушку ещё и его — без Благодати ему лишь предстоит свыкнуться с недостатками человеческого тела, посему пусть лучше они с Дином наконец-то наладят свои отношения, и, если я по-прежнему не могу произнести эти слова без пошлого дестиэльного намёка, Сэм не без оснований считает, что им есть, что обсудить. За прошедшие дни эти двое старались пересекаться по минимуму, последние полгода не прошли для них бесследно.       Дин украдкой целует меня на прощание и просит быть осторожной. Только вот обещать этого я не могу. Обещаю лишь не пытаться прибить Сэма по малейшему поводу, и это вызывает у него скупую улыбку.       — Что ты знаешь об этом? — не теряя времени, уточняет Сэм, едва выруливает на дорогу.       Правду скрывать нет смысла, да и правда такова, что я знаю происходящее лишь в общих чертах. Прежде разрозненные, сейчас языческие боги настолько в ужасе, что решили объединиться против общего врага и, видимо, надеются, что Пророчица сумеет им помочь. Да только заманили к себе они не ту девчонку, что мы обязательно исправим, если наша спасательная операция пойдёт наперекосяк, а вероятность такого исхода практически стопроцентная. Когда Винчестерам везло? Верно, в последнее время не так уж часто.       Более всего нам следует опасаться Кали, ведь если она свяжет нас заклятьем на крови, сами мы не выпутаемся. Наверняка она уже сделала то же самое с Сингл. По крайней мере, держит девушку она подле себя, что только осложняет нашу непростую ситуацию.       Сэм предлагает позвать на подмогу Гейба, но я против. Канон больше не работает, только некоторые его отголоски нас всё же настигают, и Габриэлю ни к чему ошиваться рядом с нами сейчас. С момента его драпа от демонов прошло от силы полторы недели, он ещё восстанавливается, а потому язычники могут учинить над ним расправу даже без чьей-либо помощи. Локи никогда не был у них в чести.       — Заткнись, — огрызаюсь я, не успевает младший Винчестер сыронизировать над проявляемой к Габриэлю заботой. И старательно выпадаю из реальности в свой мобильный — ищу любую информацию о заведениях на Корсо-роуд на случай, если язычники заняли реально существующее здание, фото которого будут в интернете и позволят нам сориентироваться на местности сразу по приезду.       На наше счастье, дорога до Порт-Джервис сегодня свободная: возможно, виной тому недавно прошедший в этом районе дождь, но наверняка мы не знаем и добираемся до нужного места действительно с ветерком. Оставляем машину в укромном местечке на сорок втором шоссе, что благодаря раскинувшемуся на мили вокруг лесу сделать нетрудно, и, наскоро вооружившись, ступаем до Корсо-роуд уже пешком. Улица небольшая, даже асфальтированная, на карте изгибается всего на каких-то триста с небольшим метров, и нужный нам отель находится сразу же — на лужайке близ сорок второго шоссе, мы проехали его, пока искали, где остановиться. Надеюсь, никто не заметил «Импалу» в окно.       Эта версия «Елисейских полей» мало чем отличается от канонной: двухэтажный, опрятный даже снаружи, с просторной парковкой, на которой одиноко пристроился «Харлей» — старенький, но явно трепетно любимый своим хозяином. Второй этаж ниже первого, только до окон так просто не допрыгнуть. Мы украдкой обходим периметр всего здания, однако не находим ничего, что могло бы нам помочь.       — Есть идеи?       — Я на разведку, — сообщаю я, доставая из внутреннего кармана куртки предусмотрительно прихваченную бини и солнечные очки с крупной оправой.       — Но…       Продолжение этого «но» уже не слушаю — натянув аксессуары, решительно захожу в отель и шагаю к стойке регистрации. Меркурий встречает меня чуть кривоватым маркетинговым оскалом.       — Номер на две ночи, — произношу я с лёгкой пародией на французский акцент, пусть даже зареклась экспериментировать с акцентами, когда шериф в Сент-Луисе начал задавать неудобные вопросы. И едва заметно двигаю челюстями, словно жую жвачку.       Вполне ожидаемо от такой бестактности улыбка Меркурия меркнет и его губы сжимаются в тонкую, будто нарочно подчёркивающую презрение линию.       — Заполните форму, пожалуйста, — бесстрастно произносит он, протягивая бланк. Я быстро расписываюсь вымышленным именем, пробиваю кредитку в терминале и забираю ключи от своего номера.       По пути к лифту не отказываю себе в соблазне попялиться на внутреннее убранство отеля, а заодно подметить потенциально важные на случай борьбы или отступления мелочи. Несмотря на мимолётность и расплывчатость видения, Люси действительно удалось передать всё вычурное великолепие этого места: я настолько увлекаюсь созерцанием лобби, что путаюсь в ногах и спотыкаюсь, едва не уронив очки — они сползают на кончик носа, и я спешу вернуть их на законное место, пока на моё лицо никто не обратил внимание. А заодно подбираю выпавший из рук ключ.       Нужно отыскать номер Кали, и тогда я найду Люси. Если бы она только могла подать мне знак…       Однако этого не требуется — на втором этаже мимо меня проходит привлекательный молодой мужчина в деловом костюме. К счастью, язычники уже начали надевать бейджи, и я успеваю прочитать — «Балдур». Глава собрания, любовник Кали. Либо он идёт в свой номер, либо к ней, и продолговатая бархатная коробочка у него в руках ясно свидетельствует о втором варианте.       По иронии судьбы, мой номер находится аккурат рядом с тем, в который направляется Балдур. Значит, номер, в котором держат Сингл, с другой стороны.       Или нет. Хотя о чём тут вообще может идти речь, если прямо за дверью я встречаюсь с собственным лицом и это вовсе не отражение? Обеспокоенные серо-зелёные глаза не скрыты очками, в отличие от моих, и расширяются в удивлении, стоит им увидеть меня.       Дважды два складывается в мгновение ока. Это не я неуклюжая — в лобби мне просто-напросто поставили подножку. Они догадались.       — В окно, быстро! — шёпотом приказываю я, хватаю стул и с грохотом швыряю его в стекло. Однако не успеваю ступить и шага, как неведомая сила толкает меня в грудь — я не успеваю вцепиться во что-либо и больно ударяюсь о шкаф. Люси пролетает несколькими метрами дальше и тоже влипает в стену.       Вот чёрт.       Конечно, Меркурий и близко к аду не относится, но есть в его ухмылке что-то дьявольское, стоит ему выйти на середину номера и окинуть нас обеих полным торжества взглядом.       — Так-так-так, что тут у нас? — нараспев произносит он. — Вас, оказывается, двое? И какая же из вас та самая?       — А ты догадайся по ауре, придурок, — выплёвываю я, едва восстановив дыхание.       — Пожалуй, самую языкатую я нашёл, — резюмирует божок и в следующее мгновение хватает меня за шкирку, перетаскивая на другой конец комнаты. Помноженная на сверхъестественное ускорение, наша масса играет злую шутку с моей спиной, которой снова приходится несладко от удара о стену. — Только с язычком придётся расстаться, если будешь продолжать в том же духе.       Стиснув зубы, я из последних сил поднимаю руки и делаю ладонями давно заученный пас. Ничего. Зря надеялась, что хоть в этот раз телекинез сработает.       Меркурий злобно усмехается и заносит руку для удара, но его прерывает Балдур, который появляется в дверях как раз вовремя.       — Оставь её, — говорит он. — Позже поиграешь. Пора начинать собрание.       Меркурий щёлкает пальцами и исчезает в мгновение ока, вместе с чем успевает закрыть за собой дверь на ключ, а разбитое стекло чудесным образом восстанавливается — даже имей я силы сдвинуться с места, ничего не успела бы поделать. Самонадеянная идиотка! Возомнила себя крутой охотницей, а в итоге напоролась на самый плохой сценарий. Ещё и Сэм волком бродит снаружи, ожидая хоть какую-нибудь весточку, которую подать у меня не получится — телефон в отеле не ловит, уже проверяла. Мёртвая зона. Возможно, он слышал звон разбитого окна, но я не знаю наверняка, да и что он сможет сделать? Угодить в такую же ловушку? С его ростом и патлатостью замаскироваться до неузнаваемости, считай, невозможно.       — Я могу отправить «картинку», — предлагает Сингл.       — Дохлый номер, — возражаю я. — Сэм такой же как ты, на него ваши фокусы обычно не действуют. И я ничего не брала из его рук.       — Погоди, твоего дружка ведь Дин зовут.       — Он мне не… — начинаю я привычно, однако осекаюсь. Я не знаю, кто он мне — уже не знаю — и сейчас не время ломать над этим голову. — Дин не смог приехать.       — Но он может позвонить Сэму? — заканчивает мысль Люси, и я во всех красках представляю, как Дин, только услышав о неприятностях, вылетает из домика и несётся со всей своей хромой прыти спасать нас, снова умирает, и мы сжигаем его тело в ближайшем лесочке, что тоже вряд ли, потому что шансов пережить эту заварушку, будучи в первых рядах, маловато.       — Только если ты меня поцелуешь, — криво ухмыляюсь я, вспоминая едва ли не единственное его прикосновение сегодня. Привычка принимать утренний душ не всегда бывает полезной. — Хотя Кас…       — Ангел?! — Сингл фыркает. — Даже не думай. Не полезу я в черепушку к пернатым, спасибо.       — Он больше не ангел. Мы… ну, мы, можно так сказать, обрезали ему крылья.       — Всё равно нет.       — Милая, — начинаю я с едкой любезностью в голосе, устав от бессмысленности вежливых уговоров, — ты выжила в демоническом пожаре, когда тебе было всего полгода, и пережила встречу с серафимом, специализирующемся на… кстати о серафимах, — тут меня осеняет одна совершенно идиотская мысль, поэтому обрываю себя на полуслове и, задрав ясны очи к потолку, начинаю горланить по-русски: — Захария! Мы… мы попали в переделку, смертельная опасность и всё такое, смекаешь? Люцифер может прибрать Сэма Винчестера к рукам, ваша «Пророчица» может примкнуть не к той команде, вряд ли вы хотите допустить это раньше, чем Михаил обживёт себе новый вессель, не так ли? Штат Нью-Йорк, Порт-Джервис, Корсо-роуд, заколдованный отель.       Сингл хмурится, слушая мою вдохновенную речь, но ни слова не понимает и даже не пытается. Надеюсь, если кто-нибудь из ангельской братии соизволит явиться, она меня не придушит вместе с пернатыми с приветом от Макса Миллера. Хотя не похоже, будто моё послание услышали, заметили и собираются на него реагировать.       Наверное, Анна или Самандриэль откликнулись бы куда более охотно, однако я не в таком отчаянии, чтобы подставлять под удар ценных союзников. Они падшие, слабее любого мелкого ангела из небесного войска, и против десятка-другого языческих богов вряд ли выстоят даже втроём с Гейбом.       — Захария, пернатый ты ублюдок! — рычу я скорее от отчаяния, нежели в надежде, что меня услышат. — Мы бы не отказались от любой помощи!       Похоже, после избрания Адама новым весселем Михаила сыграть на старой песне имени девы в беде не удастся. А если так, то Небеса будут рады приблизить начало Великой Битвы любым способом.       — Проклятье, — рычу я и зло бью кулаком о первую попавшуюся поверхность. Добротно сделанную стену, не чета тонкому гипсокартону, который обычно используют в мотелях, поэтому следом за ударом идёт настолько непечатное русское выражение, что уши Люси свернулись бы в трубочку, если бы она знала его значение. А затем меня наконец-то отпускает, волна яростной деятельности сменяется приступом бессилия, и я позволяю себе обессиленно упасть на мягкую кровать.       — Если это всё, на что ты способна, то нам точно крышка, — едко замечает Сингл.       — Мы оказались здесь из-за тебя, — в тон ей огрызаюсь я. — Что ты вообще забыла в этой глуши?       — Дождь, — ворчит она. — Я не езжу по мокрой дороге — хватило уже однажды собирать байк после аварии. Получается, меня перепутали с тобой?       — Зато теперь мы квиты, — замечаю я и спешу пояснить: — Меня несколько недель назад чуть не угробили твои дружки, Кэл и Джерри. Искали перо Элизы, думали, ты его где-то спрятала, и хотели устроить допрос с пристрастием, — Люси смотрит на меня взглядом, требующим продолжения, но я отвлекаюсь на её бижутерию: она носит пару замысловатых кулонов на цепочке, ничего необычного, да только их дополняет крошечная баночка, запечатанная сургучом, на кожаной нитке. Такие баночки были в ходу, когда я ещё училась в школе: в них насыпали бусинки, цветную стеклянную крошку, нюхательную соль или другую мелочь и превращали в кулончики нехитрыми приёмами рукоделия. У Сингл насыпан тёмный порошок, оседающий на стенках пылью, отчего стекло баночки кажется мутным. — Перо Элизы… — повторяю я сама себе, и до меня наконец-то доходит, что это за порошок. Пепел. Ну конечно.       Люси замечает, как я пялюсь на её украшения, и спешит убрать все подвески за пазуху.       — Ты говоришь, что знаешь, кто мой отец? — спешит перевести тему она, и я мгновение удивлённо таращусь на неё, силясь припомнить, когда же такое говорила. — Азазель, — напоминает Сингл. — Ты сказала, я — дьявольский выродок Азазеля.       — А ты, кажется, знаешь это имя, — припоминаю, как девушку передёрнуло при одном только упоминании Желтоглазого.       — Я… не знаю, насколько странно прозвучит это для тебя, но я видела его во сне, — нехотя признаётся Сингл. — Года три назад, где-то в… мае? Мне снились жёлтые глаза и змеиный голос — не как в Гарри Поттере, но…       — Искущающий? Как у Змия, — подсказываю я. На самом деле говорю первое, что приходит на ум, впрочем, кажется, попадаю в самую точку.       — Он говорил, что у него на меня какие-то планы и ему жаль, что я пока не готова, ещё слишком мала, — продолжает вспоминать Люси с лёгким кивком. — Мол, мне стоит развивать способности, они пригодятся, если предшественники не выживут. Он не называл имени, но почему-то я всегда знала, кто он. Получается, мой отец — Сатана?       В другое время, в другом месте, с другим человеком такое смелое предположение было бы смешным, и я обязательно посмеялась бы над ним, однако сейчас без обиняков рассказываю, кем на самом деле был Желтоглазый, как он создавал «особенных детей» и для чего хотел устроить королевскую битву. Кто такой Сатана на самом деле. Слишком много информации и не факт, что Люси была готова её услышать в том виде, в каком в итоге получила, но она, потерявшая всё в столь юном возрасте, имеет полное право знать, кто она на самом деле. И больше не заблуждаться. Мало кому на свете можно пожелать оказаться «особенным ребёнком», а уж тем более кровной роднёй Азазелю или другим князьям Ада.       Люси верит. И, кажется, вздыхает с облегчением.