Другая сторона мечты

      Я стучу, и стучу, и стучу, и стучу, колочу проклятую дверь носком кеды так громко, что, должно быть, слышно на весь бункер, но обитатель комнаты не подаёт признаков жизни. Это, конечно, метафора, только вот она вполне может оказаться реальностью. Не то, чтобы я сомневалась, но...       — Открой дверь, Дин Винчестер, иначе я возьму топор и устрою тебе «Сияние»! — грозно кричу я.       Полминуты спустя задвижка по ту сторону наконец-то скрежещет, возвещая о моём успехе. Вскоре Дин предстаёт предо мной во всём своём помятом великолепии, глядя вперёд мутным взглядом.       — Шшш, — выдавливает он в конце концов. — Ты, — его палец устремляется в мою сторону и, не рассчитав, Дин неловко тычет им мне в щёку. — Т-ты слишком... громкая.       Я стараюсь не морщиться от запаха перегара и нечищеных зубов, мгновенно окутывающих меня, стоит ему только раскрыть рот, лишь чуть приподнимаю поднос, который держу в руках:       — Я принесла еды. Ты несколько дней почти ничего не ел.       — Я не голоден, — отрезает Винчестер вяло и снова закрывает дверь, не успеваю я сказать ещё что-либо. Вот чёрт, надо было подпереть косяк ногой — с прошлых раз Дин весьма поднаторел в способах избежать разговора со мной или ещё кем бы то ни было, если вдруг кто вздумает поговорить. Люси, вон, не горит желанием и мне не советует.       Прошла уже… вроде неделя (трудно сказать точно, когда безвылазно торчишь в здании без окон) с Великой Битвы и каждый день кажется хуже предыдущего. Я не знаю, как реагировать на запой Дина — считать ли его меньшим из зол, раз охотник здесь, под моим каким-никаким надзором, а не понёсся на ближайший перекрёсток выкупать жизнь брата любой ценой, или всё же беспокоиться и пытаться сделать что-нибудь. Пока пробую накормить его и вывести хоть на какую-то реакцию, кроме дикого воя раненого зверя, который мне довелось узреть, едва Дин обнаружил вместо Сэма разбитые осколки голема, ставшего обратно глиняной статуей после гибели одного из связующих заклинание звеньев. Едва Винчестер понял, что собственными руками отправил настоящего брата в Ад вместе с Люцифером. Мне не удалось донести до охотника мысль, что это была не его ошибка, а решение самого Сэма — во искупление грехов.       В итоге ставлю поднос на пол у двери так, чтобы Винчестер мог забрать еду в любой момент. Собираюсь идти заниматься своими делами, но не могу сдвинуться с места и лишь бессильно опускаюсь рядом, опираясь о холодящий спину и задницу камень.       Я сама злюсь на Сэма, снова из-за гибели своего мира, но теперь потому, что все мои близкие погибли зря. Что Сэм, вопреки всему, не принял спасение, за которым гнался, и просто перешагнул через миллиарды смертей, принесённых в жертву его жизни.       Я говорила, что вечность в Аду будет для Сэма справедливым возмездием? Чёрта с два! Это перестаёт быть справедливым, как только начинает страдать его брат. Теперь Дин наверняка винит меня за те сказанные в сердцах слова — потому и не подпускает к себе.       Словно в ответ на мои мысли, в комнате Винчестера что-то грохочет, и я мигом вырываюсь из размышлений, чтобы вскочить на ноги и снова постучать:       — Дин? У тебя всё в порядке?       Он не отзывается, и я уже хочу вскрыть его замок отмычками, пока не вспоминаю: один набор сейчас как раз у Винчестера-старшего, второй — в комнате Сэма, куда никто не заходил уже неделю и вряд ли зайдёт скоро.       Грохот повторяется, а вслед за ним — разъярённая брань. Похоже, Дин нашёл, на что ещё можно направить свою сокрушительную скорбь.       — Не трепи себе нервы, — говорит Люси, проходя мимо. — Ты лучше нас всех знаешь, что ему нужно время, чтобы это пережить.       — Ума не приложу, как Лиза, его бывшая, справлялась с этим.       — Ты тоже справишься.       — Ты настолько во мне уверена?       — Если эта мысль придаст тебе сил, — Сингл лишь неопределённо пожимает плечами.       В отличие от меня, она даром времени не теряла, судя по машинному маслу на лице, побитых жизнью джинсах и ветоши в руках — видать, Люси снова нашла себе занятие в гараже бункера; по её словам, там целый Диснейленд для автомеханика. На мгновение становится жаль, что наша ментальная связь прервалась с разрушением голема: хочется коснуться девушки и узнать, настолько ли ей плевать на гибель Сэма, которого она успела узнать неприлично близко всего за считанные недели, насколько она показывает это окружающему миру.       Люси протягивает всё ещё грязную руку, чтобы помочь мне подняться. Не строю из себя кисейную барышню и принимаю помощь — наверное, если бы не уравновешивающее мои метания присутствие Сингл, я бы уже успела сойти с ума, справляясь с этим в одиночку. Только вот незадача: рано или поздно девушка вернётся в Нью-Йорк.       — Может, есть кто-нибудь, кто сможет помочь? — предлагает Люси, пока мы идём по коридору. — Ну, там, поговорить с Дином. Или Сэма вызволить.       — Никого не осталось, — я лишь качаю головой.       — А Лиза? Его бывшая? Она в курсе их... семейного бизнеса?       — Будет тем лучше, чем дальше она будет держаться от всей этой чертовщины.       Сингл снова дёргает плечом — «как знаешь», — до жути напоминая этим движением Сэма. На секунду опешив, я чуть не врезаюсь в дверной косяк и, пробормотав себе под нос ругательство, нахожу лучшим выходом снова засесть в библиотеке.       В каноне Дин хотел опробовать «Некрономикон», но одной в Салем соваться небезопасно, да и Винчестера без присмотра оставлять боязно, поэтому я отправила информацию К.Л.А.Д., чтобы они присмотрели за салемскими ведьмами на случай, если те канонно решат вызвать Велиала и их нужно будет остановить. Сама же уже пару дней штудирую литературу Просвещённых на случай, если существует инструкция как вытащить Сэма из Ада без апокалиптических последствий, и гадаю, не додумался ли ещё Кроули прибрать младшего Винчестера к рукам. Да вот только узнать наверняка невозможно, все ритуалы по воскрешению требуют кровавую жертву, и это не тот способ, который одобряли бы охотники на нечисть, будь они хоть трижды в отчаянии, а медлить нельзя: неизвестно, сколько ещё осталось времени до того, как Дин перестанет себя жалеть, перейдёт к активным действиям и снова замкнёт порочный круг с ежегодными концами света, требующими от одного из Винчестеров великой жертвы в виде их жизни.       В конце концов меня тормошит Сингл, потому что я опять засиделась и заснула прямо за чтением. Я предлагала ей присоединиться, но она не верит, что способ есть.       Уныло глянув на страничку раздела об астральной проекции, служившую мне подушкой последний час или два, я позволяю отвести себя в мою комнату, да вот толку смены жёсткой столешницы в неудобной позе на кровать ноль: усталость от чтения сменяется очередной бессонницей, а иногда раздающийся из-за стенки грохот очередных разбитых вещей и неразборчивое бормотание лишают последней надежды хотя бы вздремнуть, и в итоге я ворочаюсь в постели до самого утра. Хотелось бы сказать, что поутру я мыслю здраво и полна сил действовать, однако это не так.       У меня появляется идея поговорить со Смертью, как это делал в каноне Дин. И укореняется, стоит Люси заикнуться об отъезде через пару дней, потому что астральная проекция, о которой я читала накануне, — неплохой способ встретиться со всадником без риска снова связать его. Правда знакомых экстрасенсов у меня или К.Л.А.Д. нет, с Миссури Моусли связаться не удаётся, поэтому к обеду во мне укореняется уверенность, что единственная, кто сумеет мне помочь — Сингл. Больше ни у кого в радиусе города нет хотя бы каких-нибудь магических способностей, чтобы провести ритуал, а потому нужно спешить, пока она не уехала.       Сама девушка небезосновательно считает, что я спятила, и поддаётся на уговоры ближе к вечеру с условием, что мы ещё раз обсудим это утром, когда я высплюсь и перестану впадать в крайности.       Я не высыпаюсь и не отступаю от задуманного. Но попробовать Люси соглашается. Очень нехотя.       — Тут написано, что при самой малейшей ошибке ты можешь не вернуться в своё тело, — замечает она, внимательно перечитывая раздел, будто специально хочет меня напугать и вынудить отказаться от рискованной затеи. — Считай, умрёшь и зависнешь в... этой, как её... Завесе. Типа как призрак.       — Тогда постарайся, пожалуйста, не ошибаться, — ворчу я, раскладывая нехитрые ингредиенты для ритуала на письменном столе — инструкция отличается от той, что использовала Памела Барнс, но оно, возможно, и к лучшему: когда-то давно я читала, что физические компоненты дают более надёжный и предсказуемый результат, особенно если ведунья ещё неопытная.       Сингл допивает кровь из фляжки — для подпитки магии, в прошлый раз это помогло ей избежать магического истощения, настигшего меня. По-хорошему, мне бы пресечь эту пагубную практику в зародыше, однако сейчас не тот случай. Хорошо, что никто из Винчестеров не видит, а то досталось бы обеим. Хотя, наверное, лучше бы досталось, причём от обоих сразу, ведь тогда бы нам совершенно точно незачем было бы продолжать.       В конце концов, я вытягиваюсь на спине на кровати Сингл, а та садится в позу лотоса у меня в изголовье и мягко касается висков кончиками пальцев. Смесь порошков и благовоний тлеет, наполняя комнату тяжёлым сладковатым запахом, и эффект немного напоминает наш магический круг с термостатом — сознание снова начинает плыть, хочется провалиться в блаженное забвение.       — Готова? — негромко спрашивает Люси, медля.       Даю себе последнюю минуту осознать: хорошо ли я подумала, прежде чем затевать всё это?       Нет.       Но так больше продолжаться не может.       — Готова, — срывается с моих губ уверенная ложь.       Я ставлю таймер, Сингл сильнее впивается пальцами мне в виски и читает заклинание дрожащим голосом. Сначала кажется, будто ничего не происходит, потом запах побеждает, меня охватывает сонный паралич и, испугавшись, что сейчас засну и всё испорчу, я дергаюсь, освобождаясь от дремоты. Однако по пробуждении все ощущения будто исчезают... всё становится таким воздушным, как будто вокруг невесомое облако, а не вполне материальная комната.       На пробу поднимаюсь, тянусь к Люси и с тихим возгласом восторга наблюдаю за тем, как моя рука проходит сквозь её плечо, а сама девушка не замечает, продолжая бормотать слова заклинания. Правда потом замечаю своё неподвижное тело и от неожиданности подпрыгиваю. Наверняка ещё бы свалилась с кровати, действуй на меня сила притяжения.       — Твой час ещё не настал, — произносит смутно знакомый голос из другого конца комнаты. — Что ты тут делаешь?       — Ищу вашего главного, нужно поболтать, — отзываюсь я немедля.       Тесса, а говорила именно она (восторг возвращается, превращаясь в тщательно сдерживаемый фанатский визг), морщится, будто моё присутствие вызывает у неё мигрень, но машет рукой, призывая следовать за ней. Далеко идти не приходится: метров тридцать по коридору в направлении библиотеки, где Смерть облюбовал себе местечко за небольшим читальным столиком, которым мы с Винчестерами никогда не пользовались — из-за наших постоянных исследований на тему Апокалипсиса набранное на полках чтиво на нём не умещалось, а беллетристику я читаю где угодно, будь то диван в «святой обители», моя кровать или столовая, но никак не в библиотеке. Привычка.       — Снова Винчестеры, босс, — сухо комментирует наше появление Тесса, и на мгновение у меня закрадывается мысль, что Смерть бывает здесь чаще, чем ему стоило бы. Может, Люси почувствовала его присутствие, когда рисовала портрет Сэма? Или она чувствовала скорую гибель Винчестера?       Тень от книжных полок, под покровом которых притаился Смерть, отступает и вместо Джулиана Ричингса предо мной предстаёт долговязая фигура в балахоне из абсолютной тьмы, под капюшоном которого лысый череп с пустыми глазницами, озарёнными светом маленьких голубых огоньков в них.       — ТЫ ИСКАЛА МЕНЯ, ЛЮДМИЛА? — с вежливым интересом отзывается всадник, только голос звучит иначе — как грохот захлопывающихся в преисподней свинцовых дверей.       Вообще-то я заготовила целую пылкую речь насчёт цели своего визита. Всю ночь репетировала в мыслях, потому и не выспалась. Удаётся ли мне выдавить хоть слово по придуманному сценарию после такого зрелища? Вы уже наверняка догадались, что нет — я просто нервно сглатываю и киваю дерганным движением.       Перед внутренним взором возникает картина Джо — мёртвой Джо Харвелл, в её первые минуты после смерти. Во всех подробностях: память у меня хорошая, а такое не забывается.       Невольно я отступаю на шаг назад и отвожу взгляд в сторону, делая вид, что изучаю заголовки книг. «Надо бы вернуть ему кольцо», — думаю я, вспоминая канон, и тут же, будто по волшебству, оно само по себе возникает в моей ладони.       — Отрадно, что ты решила не усложнять наши отношения, — скупо хвалит меня Смерть. Уже нормальным голосом, и при следующем взгляде на него пратчеттовский Костлявый Билл исчезает, уступая место привычному престарелому канадцу с тонкими чертами лица. Наверное, сработал какой-то фильтр восприятия, заточенный на моё продолжительное увлечение «Плоским миром»[1] несколько лет назад.       Короткий взмах тонкой руки – и перстень занимает своё законное место на пальце всадника, Смерти даже не приходится касаться моих рук. Похоже, случилась какая-то магическая сделка, завязанная на добровольном согласии, но мне сейчас не до праздных размышлений об этом явлении.       — Я знаю, зачем ты здесь, — произносит, наконец, всадник.       — Помогите мне, — едва слышно выдыхаю я. — Помогите спасти Сэма Винчестера.       Смерть бесшумно поднимается из кресла и подходит ко мне, оставляя между нами от силы метр. Его взор тоже обращается на книги.       — Почему я должен это сделать?       — Винчестеры... они вам небезразличны. И вы единственный, кто может проникнуть в Клетку.       — Верно, — соглашается всадник со скупой улыбкой. — Но у меня должна быть на то веская причина.       — Услуга, — начинаю я, но голос даёт петуха и приходится шумно прочистить горло, на что Смерть фыркает, словно его веселит мой страх. — За услугу. Я сделаю что-нибудь для вас... взамен.       Смерть проводит пальцем по корешкам книг, точно проверяет их на пыль, останавливает свой выбор на одной из них и легко берёт с полки — а ведь сначала мне казалось, что мы с ним в одном нематериальном состоянии. Должно быть, издержки должности. И молчит он настолько долго, что я беспокойно оборачиваюсь в поисках часов: сейчас время играет против меня.       — Мне не нужна услуга, — решает, наконец, Смерть, и от этих слов сердце... нет, с сердцем ничего не происходит, потому что сейчас оно не здесь и не слишком живое, чтобы ухнуть куда-то вниз, но я отчётливо вспоминаю это ощущение, пытаясь описать свои эмоции от такого ответа.       — Но... но Дин... вы ведь, — принимаюсь я, было, за уговоры, однако даю себе мысленного пинка и заставляю голос окрепнуть. — Испытайте меня. Я могу помочь вам в вашей работе. Вы наверняка не откажетесь от выходного.       — Мне не нужна услуга, — повторяет всадник. — И выходной тоже.       — Тогда сделка, — выпаливаю я прежде, чем успеваю обдумать своё решение.       Смерть на мгновение отвлекается от изучения оглавления книги и поднимает на меня заинтересованный взгляд. Изгибает одну бровь, призывая продолжить.       — Моя душа в обмен на жизнь Сэма Винчестера, — я бросаюсь в омут с головой.       — Ты ненавидишь Сэма Винчестера, — возражает всадник, возвращаясь к книге. — И предлагаешь свою душу взамен его?       — Я предлагаю свою душу, потому что только живой Сэм способен избавить Дина от страданий и чувства вины, которых он не заслужил.       — Что ж, благородно, — снова фыркает Смерть, и я настолько взвинчена, что хотела бы ударить его за это, да вот только время, место и груша для битья совершенно неподходящие. Кажется, он слышит эту мысль, потому что фыркает снова. — Думаю, на таких условиях мы можем договориться, Людмила. Я принимаю сделку.       — Сколько у меня времени? — дрожь в голосе возвращается.       — Не больше, чем отпущено судьбой, — отзывается всадник. — Умрёшь, когда тебе предначертано, а после окажешься в моём полном распоряжении — всё, как всегда. Или ты хочешь знать в цифрах?       Кажется, в ответ я качаю головой слишком рьяно.       — Он будет помнить Ад? — спрашиваю вместо этого.       — Я могу оградить эти воспоминания стеной. Останется только падение.       — Нет. Пусть помнит всё.       — Хочешь заставить его страдать? Такая маленькая... месть?       Я вспоминаю, сколько переполоха вызвало безумие Сэма в шестом и седьмом сезоне, к чему привели попытки Дина спасти брата. Если миру суждено прийти к исцелению, то это не должно повториться.       — Стена может рухнуть, — я отвлекаюсь на быстрые подсчеты: — Два с половиной года... он сможет пережить этот кошмар, так пусть помнит, чего стоили все его решения. Это станет для него уроком.       Повисает неловкое молчание: всадник смотрит на меня, будто ждёт ещё каких-то слов, а мне кажется невежливым просто развернуться и уйти обратно к своему телу.       — Скреплять сделку будем? — решаюсь, наконец, прервать тишину.       — Только если хочешь отдать свой долг прямо сейчас, без длительного ожидания, — скупо улыбается Смерть. — В противном случае не смею тебя задерживать. Встретимся в назначенный час, под листопадом.       И щёлкает пальцами.       В сознание я возвращаюсь под противный писк таймера, только что завершившего отсчитывать время. Просто открываю глаза, осознаю себя в комнате на кровати у Люси и протяжно закашливаюсь, потому что даже несколько минут без кислорода дают о себе знать не лучшим образом, некстати напоминая о моём не особо радостном оживлении на погребальном костре. Сингл помогает мне подняться на ноги.       — Ну как? — спрашивает она, наконец.       — Всё отлично, — ворчу я, не вдаваясь в подробности. К счастью, Люси и не спрашивает.       А к вечеру собирает вещи и покидает бункер, несмотря на мои уговоры остаться ещё ненадолго. Девушка немногословна, но её нежелание оставаться с Винчестерами дольше вполне понятно без лишних объяснений. Я сама не раз чувствовала эту тягу сбежать, вот только у меня ничего не вышло. У Сингл ещё есть шанс не увязнуть в охотничьих проблемах по уши, и кто я такая, чтобы препятствовать?       Мы договариваемся созваниваться каждый вечер, пока она не доедет до Нью-Йорка, и оставаться на связи после.       Сам Сэм заставляет себя ждать, даря своей задержкой ещё несколько бесплодных попыток достучаться до Дина и несколько его заходов крушить всё, что попадётся под руку в радиусе его комнаты. Странно, что там осталось, что крушить.       О скором возвращении брата я Дину не говорю — если начистоту, сама не до конца уверена, что разговор со Смертью мне не приснился, а потому опасаюсь бередить сейчас и без того свежие раны Винчестера.       Поэтому возвращение блудного Сэма спустя пару дней после ритуала происходит с истинно киношным драматизмом.       Я сижу в «военной комнате», от нечего делать привожу в порядок всё оружие, какое выглядит требующим ухода, и не сказать, что такого мало. Учитывая то усердие, с каким я взялась за пистолеты, головоломка из попыток собрать всё как было выйдет та ещё, а потому пока что занимаюсь ножами и клинками, давая разуму отдых: отмываю от грязи, натачиваю, натираю спецсредствами и раскладываю каждый в свои ножны, если такие у него есть. Чуть поодаль стоит мой ноутбук, на экране которого первые и ещё практически никому неизвестные влоггеры вещают с просторов YouTube обо всём на свете. Кто-то смешно, кто-то заумно, но меня мало интересует их контент — я по старой русской привычке включила «бубнилку», чтобы было не так одиноко.       Так вот, Сэм возвращается именно в этот день. И именно в тот момент, когда Дин наконец-то покидает стены своей «крепости одиночества», чтобы избавиться от тех остатков грязной посуды, что ещё не успела превратиться в осколки, хотя истинная причина его вылазки звучит наверняка куда прозаичнее — виски в комнате закончился, в отличие от самобичеваний и похмелья после прошлых возлияний, а ближайшие запасы на кухне. Само собой, путь Дина лежит через «военную комнату» как раз в тот момент, когда входная дверь со скрипом отворяется, являя младшего Винчестера во всей красе, причём даже вернувшимся из Ада он выглядит куда лучше, чем его брат.       Драматизм лишь нарастает, стоит опешившему от такого зрелища Дину шокировано уронить тарелку. Не сказать, что посуда у Просвещённых какая-то особенно ценная, но лично мне она нравится... вернее сказать, нравилась, учитывая, сколь мало её осталось. У самого старшего Винчестера глаза с советский пятак.       Сэм лишь улыбается, глядя на нас, и, спустившись по ступеням, подходит к столу, чтобы отыскать там ангельский клинок — не то, чтобы он требовал серьёзного ухода, всё-таки вещица неземная да вообще есть теория, что это ангельские перья, просто затерялся с остальным оружием — и демонстративно порезать руку, доказывая свою человеческую сущность.       В следующий момент Дин в несколько широких шагов пересекает комнату и бросается к брату настолько стремительно, что тому приходится отбросить оружие в сторону, чтобы никого ненароком не поранить.       — Сэм! — Дин прижимает его к себе так крепко, что, кажется, может задушить в объятиях. — Сэмми... Сэм... — голос Винчестера дрожит, как и он сам. — Ты здесь.       — Всё хорошо, — глухо бормочет в это время Сэм, уткнувшись лицом в плечо Дина. — Теперь всё хорошо.       Я наконец-то выдыхаю с облегчением, на мгновение ловлю на себе взгляд младшего Винчестера, но отворачиваюсь прежде, чем успеваю прочитать его значение. И предусмотрительно убираюсь от них подальше — на кухню, потому что это первое, что приходит мне в голову, — чтобы дать Винчестерам немного времени наедине. Им есть, что обсудить, я буду там лишней.       Должно быть, я слишком увлекаюсь готовкой, потому что Сэм приходит точно две минуты спустя, хотя за это время у меня почти готов пирог, а сама я занимаюсь нарезкой салата. Винчестер застывает в дверях и долго пялится на меня, но я не оборачиваюсь. Даже не нужно на него смотреть, чтобы понять — он знает. Наверняка Смерть постарался, ведь в условия сделки сохранение самой сделки в тайне не входило.       — Людмила, — произносит, наконец, Винчестер.       — Старалась не для тебя, — обрываю его благодарную речь на старте, — так что, будь добр, не… ne proebi svoyu zhizn'... снова, — и сама не узнаю свой голос. Пустой и бесцветный, он точно принадлежит роботу, уставшему от своего существования. Уж что-что, а усталости мне сейчас не занимать.       Винчестер тоже замечает перемену в моём голосе.       — Людмила, положи, пожалуйста, нож, — успокаивающим тоном полицейского переговорщика произносит он, подходя ближе.       Я тупо смотрю на него, не в силах облачить услышанные слова в действия. Сэм сейчас словно говорит на другом языке, и дело даже не в английском. Просто я впадаю в ступор.       Охотник мягким движением накрывает мою руку и аккуратно разжимает хватку пальцев на рукояти. Оказывается, я вцепилась в неё крепче, чем думала. И держала нож под каким-то небезопасным для себя углом.       Меня прорывает, как только нож с тихим звуком отложен в сторону. Мгновение стою, непонимающе пялясь на Сэма, а уже через секунду цепляюсь за его рубашку так, будто от этого зависит моя жизнь, и реву — громко, в голос, не пытаясь сдерживать эмоции.       Наверное, так погибают самые стойкие нервные клетки. С истерикой вместо фанфар.       В один миг я будто просыпаюсь и в полной мере осознаю, что натворила несколько дней назад. Начинаю верить. Начинаю бояться будущего. Бояться за свою... не жизнь, нет, с жизнью более-менее всё ясно, а вот грядущая за ней вечность кажется теперь слишком непредсказуемой и незнание сводит с ума.       Сэм, зовя меня по имени и бубня что-то успокаивающее, пытается отвести куда-то, но мои ноги подгибаются, и я обязательно упала бы, если бы он не подхватил меня на руки, чтобы донести до стула. Ещё несколько долгих минут ему требуется, чтобы отцепить мои пальцы от своей рубашки, но в итоге он сдаётся и просто неловко снимает её, оставляя в моих руках. Потом я теряю счёт времени и осознаю только, что мне пытаются дать попить — воды, холодной, судя по тому, как пролитое за пазуху неосторожным движением содержимое стакана холодит кожу. Сэм поднимает мне голову и, надавив на щёки, открывает рот, чтобы напоить как ребёнка, но я закашливаюсь и практически всё выплёвываю. Легче, вопреки его попыткам, не становится — истерика перерастает в судорожные всхлипы и неадекватные завывания, а сама я едва держусь в вертикальном положении и почти не осознаю происходящее.       Потом появляется Дин. Расплывающимся от слез взглядом вижу, как братья о чём-то переговариваются, после чего старший уходит и через какое-то время возвращается вновь. Чувствую, как меня грубо хватают за руку, неприятное ощущение в сгибе локтя и как меня снова поднимают в воздух. Дальше связь с реальностью обрывается.       Просыпаюсь я спустя, похоже, несколько часов — из-за искусственного освещения в бункере время суток определить невозможно, — полностью разбитая и с жутким сушняком, который жадно душу стаканом воды, заботливо оставленным братьями на моей тумбочке. Впопыхах снова закашливаюсь, но не разливаю и допиваю до дна, прежде чем откинуться обратно на подушки и уставиться в потолок немигающим взглядом, размышляя.       Зря, наверное, я не выведала у Смерти больше подробностей сделки, касающихся меня. Знание собственной неотвратимой гибели пугает, но незнание — больше.       В конце концов приходит решение. Не сказать, что слишком оригинальное, но в кои-то веки тщательно обдуманное и взвешенное.       Весь мой нехитрый скарб помещается в рюкзак и небольшую спортивную сумку. Стоит гордиться: в прошлой жизни для моего хлама не хватало целого шкафа, а здесь, будь на дворе не так жарко, я бы обошлась только рюкзаком. Да и собираться научилась быстро — быстрее этого улепётывала лишь с К.Л.А.Д., только тогда я бежала от собственной боли, а сейчас... я использую фразу «оградить от боли других», но на деле стоит признать это побегом от ответственности. Скорее всего, так доживают свои последние дни неизлечимо больные: следуют велению души, пока ещё могут.       Только вот их не останавливает почти на выходе вопрос:       — Далеко собралась? — звучащий позади нарочито небрежно.       Оборачиваюсь и обнаруживаю Дина сидящим на стуле в «военной комнате». Это же насколько я затерялась в своих мыслях, что не заметила его, проходя мимо?       Несмотря на уставший взгляд красных от недосыпа глаз, охотник выглядит куда лучше, чем до возвращения Сэма. Более свежий, трезвый, гладко выбритый и одетый в чистое. Будто заново родился.       Ответа на его вопрос не следует — а что тут говорить, если сама решила лишь уйти, но не придумала, куда, поскольку выбор слишком большой? Кажется, взвешенным решение названо слишком опрометчиво.       — Мы уже не раз это проходили: ты пытаешься сбежать, влипаешь в неприятности и тебя приходится спасать, — продолжает Дин тем же небрежным тоном. — Неужели ещё один круг так уж необходим?       — Ты ведь знаешь подробности, — наконец-то выдавливаю я.       — Да, — отзывается Винчестер, подходя ближе, и я чувствую его наконец-то свежее дыхание, что на мгновение лишает способности мыслить трезво, унося в мир более приземлённых желаний вроде поцеловать его полные губы. — Ты заключила сделку со Смертью, — его голос обманчиво ровный, зато по глазам видно, насколько Дин взбешён. — Зачем?       — А что, только тебе позволено жертвовать собой за Сэма? — язвлю я вместо поцелуев. Тактика защиты не ахти какая, но придумать что-то получше под таким взглядом охотника не удаётся.       — Он мой брат, — чеканит Винчестер.       — И он сейчас рядом с тобой, целый и невредимый, — я легкомысленно пожимаю плечами. — Аллилуйя, — и пытаюсь вернуться к тому, с чего начала: своему побегу.       Дин не даёт мне этого сделать, разворачивая обратно к себе лицом и хватая за подбородок, чтобы больше не могла отвернуться.       — Ты делаешь мне больно, — невнятно бормочу я.       — А ты?! — кипятится Винчестер. — Ты разве не делаешь мне больно? Не разбиваешь сердце, нет? — его гнев вполне понятен: своим поступком я сместила его центр вины со смерти Сэма на мою жертву и отныне ему совесть не позволит смотреть на меня без воспоминаний о сделке. Самому Сэму — тоже. Они будут чувствовать себя в долгу каждую минуту рядом со мной.       — Это было только моё решение, — отзываюсь я, стараясь говорить спокойно и холодно. — Ты ничего мне не должен. Я тоже тебе ничего не должна... я только утешала тебя, чтобы ты не свихнулся. Знаю, не самый лучший способ, но уж извини, — правда стараться и действительно выглядеть безразличной в моём случае не одно и то же.       — Кроули ошибался, актриса из тебя никудышная, — возражает Дин со смешком, улавливая дрожь в моём голосе.       — Отпусти.       — Нет, — но руку с подбородка всё же убирает, перемещая её к моей скуле, чтобы провести пальцами по щеке в невесомой ласке. Я закрываю глаза, силясь не поддаться на провокацию, однако Винчестер не сдаётся и прижимает меня к себе, заключая мои точно одеревеневшие плечи в крепкие объятья. Мне едва удаётся заставить руки остаться в прежнем положении, а не обвиться в ответ вокруг его талии. — Я люблю тебя, — шепчет он, наконец, мне на ухо.       — Ты говоришь так, потому что я вернула тебе брата, — глухо не соглашаюсь куда-то ему в ключицу. Голос звучит совсем плохо, и, кажется, это только придаёт Дину уверенности.       — Нет, это то, что я должен был сказать тебе уже очень давно. Я люблю тебя, Людмила Калашникова, — эти слова он произносит по-русски.       Сумки с негромким стуком падают на пол у наших ног, а мои руки дарят Винчестеру ответное объятие.

_________________________

[1] «Плоский мир» (англ. Discworld — букв. «Мир-диск») — серия книг Терри Пратчетта, написанных в жанре юмористического фэнтези. Серия содержит более 40 книг и ориентирована преимущественно на взрослых, хотя четыре книги были выпущены на рынок как книги для детей или подростков. Первые книги серии являются пародиями на общепринятое в жанре фэнтези, но в более поздних книгах писатель рассматривает проблемы реального мира. Благодаря «Плоскому миру» Пратчетт является одним из наиболее популярных авторов Великобритании. Одним из постоянных и ярких персонажей серии является Смерть (он же Костлявый Билл), антропоморфная персонификация смерти мужского рода, обитающая в своей отдельной реальности Плоского мира, в русском переводе его реплики всегда указываются заглавными буквами, поскольку в оригинале книг прописаны капителью. Также этот персонаж со всеми характерными для него чертами появляется в другой книге Терри Пратчетта — соавторском с Нилом Гейманом романе «Благие знамения», давая основание полагать, что Смерть в творчестве Терри Пратчетта один на все миры.