_________________________
Обладатель голоса смеётся, и в следующее мгновение из тени выходит мужчина-мексиканец, знакомый минимум двоим из присутствующих. Сама я видела его дважды — в полиции и на парковке — но, кажется, сейчас первый раз, когда я действительно обращаю на него внимание. Стройный, темноволосый, молодёжная, в чём-то даже тинейджерская причёска, совсем молодой — выглядит вряд ли сильно старше Дина. Мексиканец одет в строгий серый костюм-двойку, а из-под рукава выглядывает золотая полоска широкого браслета. Но, несмотря на всё это, его без труда можно представить в военном облачении ацтеков. Не остаётся сомнений, что ищем мы именно его. — П-папа?! — поражённо выдыхает Зои. — Мистер Бакстер? — удивлённо тянет Уилл, но тут же, точно опомнившись, беспомощно бьётся в руках Винчестеров: — Мистер Бакстер, бегите! Они чокнутые! Мужчина снова смеётся, неспешно подходя ближе к нам: — Это они должны бежать от меня, тупица, — он плавно огибает перевёрнутый стол и как бы невзначай касается его ножки рукой. — Храбрые людишки, вы ищете Уицилопочтли, чтобы убить его? Вот уж никогда бы не подумала, что такой обыкновенный на вид мужчина, который похож больше на секретаря-референта в какой-нибудь средненькой фирме (ну, или на заведующего продовольственной частью школы, каким и является на данный момент), может оказаться богом войны у ацтеков. Кое в чём не уступающим архангелам языческим богом, как сказал Бобби. — Откуда ты знаешь, что меня зовут не Рози? — справедливо решив, что незачем больше пользоваться псевдонимами, спрашиваю я. Чтобы на будущее знать, где именно прокололась. — Тебе Зои рассказала? — Зои здесь не причём — я просто знаю, вот и всё, — Уицилопочтли пожимает плечами. — Это так важно? — Почему-то в последнее время у меня складывается ощущение, будто я у нечисти вроде местной знаменитости, — бормочу я раздражённо. — А вот это было обидно, — хмурится мужчина. — Я ведь всё-таки бог, а не какой-то вампирёныш из леса. — Папа… — только и может выдавить Зои, её глаза наполняются слезами. — Папа… ты… — Принцесса, всё в порядке, — его тон тут же смягчается, он буквально воркует — обычно мамочки так воркуют над младенцами. — Я всё тот же твой папочка, с которым ты любишь играть в приставку по вечерам. Жаль, что ты узнала всю правду вот так. Я не решался тебе сказать, берёг, хотел сначала подготовить, но… как видишь, не получилось. Прости меня. — Получается, все эти годы, что мы переезжали из города в город, ты убивал людей? А я… а как же я? Кто я такая после этого? — Ты всегда была моей дочерью. — Но ведь я — человек, — в её дрожащем голосе слышно неприкрытое отвращение. — Тебе стало скучно, и ты взял меня на воспитание? Как какую-то игрушку? — Нет! — горячо восклицает Уицилопочтли, его рука тянется вперёд, как если бы он хотел обнять девушку и прижать к своей груди. — Ты — моя дочь. Самая настоящая и самая родная! Ты полубог, Зои. Много лет назад я полюбил твою мать и даже хотел прожить с ней остаток своей жизни, отказаться от жертвоприношений и стать смертным. Но… — он запинается. — Но… — подсказывает Зои сдавленно. — Дженнифер умерла родами. Я ничего не мог поделать. — Это сон, этого не может быть, это происходит не со мной… — опустив голову, как мантру повторяет Уилл, которому, в отличие от всех остальных, сложнее всего принять услышанное. Нормальная реакция любого нормального человека. Но, кажется, никто не обращает внимания на парнишку, мир которого в одночасье перевернулся с ног на голову. — Это, конечно, чертовски познавательно, но, если честно, нам плевать, бог ты или проклятый гуль, питающийся падалью, — выплёвывает Дин, выпуская Уилла, выглядящего сейчас совершенно безумным. Парень не шевелится и, кажется, если бы не Сэм, всё ещё держащий его под локоть, давно свалился бы на пол. — Из-за тебя погибли люди, много людей. Среди них были дети. — Ах, дети, цветы жизни, оплот и надежда этого мира… — мурлычет Уицилопочтли с лёгкой полуулыбкой, кажется, его совершенно не волнует присутствие двух охотников с вполне вредоносными кольями. — В моё время в этом возрасте они уже становились отважными воинами, защищали свои племена и искали у меня, милостивого и великодушного Колибри, благословения и поддержки. А эти фестивали, которые они устраивали в мою честь… как сражались на кулаках за право быть принесённым в жертву… — его лицо суровеет: — Но времена меняются, и теперь меня изучают в учебниках по истории, ставят наряду едва ли не с демонами, мерзкими тёмными духами, когда я сам вынужден скитаться со своим ребёнком вдали от дома в поисках пищи. Это так омерзительно! Потерять надежду вернуть былое и приспосабливаться к абсолютно неизведанному для тебя миру, словно трусливой крысе, побирающейся с чужих столов. Вы себе даже… — с горечью в голосе говорит он, но вдруг спохватывается: — Хотя нет, можете! Все трое, а особенно ты, Люси — кому, как не тебе приходится приспосабливаться к жизни в занюханных ночлежках, постоянному бегу наперевес с оружием и вечным синякам. Ты хочешь вернуться домой, к своей комфортной беззаботной жизни, но ты почти потеряла надежду, последние её угли вот-вот потухнут. Ты сама прекрасно понимаешь это и боишься того дня, когда точно будешь знать, что найти путь назад нельзя, что ты застряла здесь на вечность. — Откуда ты знаешь? — Локи распускает слухи, будто к Винчестерам — а вас, мальчики, только идиот не вычислит — прибилась девчонка из другого мира, которая знает, как убить Люцифера, но… — Гейб? — удивлённо переспрашивает Сэм. Выглядит охотник так, словно ему только что плюнули в душу. — Он нагло вешает вам лапшу на уши, — быстро говорю я. — Габ… Трикстеру верить нельзя. — На этих европейцев никогда нельзя положиться, не так ли? — склабится мужчина, окинув младшего Винчестера заинтересованным взглядом. Очевидно, что попытавшись солгать, я только ещё больше подтверждаю слух. И компрометирую Гейба. — Другой мир? Вы о чём? — Уилл смотрит на меня так, словно на моём месте вдруг оказывается какой-нибудь адский пёс во плоти. — Люси? — неуверенным голосом зовёт Зои. — Что это значит? — Она рассказала тебе, что она охотница, но не сказала, что прибыла из параллельного мира, — поясняет Уицилопочтли. — А до этого солгала всем, сказав, что её зовут Рози Тейлор. Охотники всегда врут, принцесса, им никогда нельзя верить. — Всегда найдётся то, о чём не стоит кричать на каждом углу, не так ли? — огрызаюсь я. Неизвестно, как долго продолжалась бы наша «милая беседа», если бы не Дин, решивший воспользоваться тем, что Уицилопочтли отвлёкся, и зайти со спины. Божок быстро смекает, в чём дело, и резким движением хватает Винчестера за горло, вынуждая охотника сдавленно захрипеть и заскрести ногтями по его руке в безуспешной попытке освободиться. Хватка у Бакстера сильная, и лицо Дина багровеет за считанные секунды. — Отпусти его! — Сэм бросается на помощь брату, на ходу вытаскивая колышек из внутреннего кармана куртки. Уилл времени не теряет и, окинув ошалелым взглядом всю нашу компанию, снова припускает к дверям со всех ног. — Э, нет, так дело не пойдёт, — хмыкает Уицилопочтли, и тут же повар поскальзывается на осколках разбитой тарелки, которую никто не додумался убрать, и падает навзничь, после чего больше не шевелится. Вообще осколков безумно много, и я бы серьёзно опасалась за подошвы своих кед, не волнуй меня сейчас состояние Уилла. — Пусть полежит в отключке на случай, если вашей энергии будет недостаточно, чтобы насытиться. — Папа! — вскрикивает Зои: подобравшийся ближе Сэм замахивается колом, готовый нанести удар. Но в следующее мгновение его тоже хватают за горло — с той лишь разницей, что сделано это телекинезом. Всё действо занимает меньше минуты. Мужчина лишь зло усмехается и машет рукой, разбрасывая всех троих — меня в том числе — в разные стороны. Я чувствую, как какая-то неведомая сила толкает меня в грудь — и в следующий миг ударяюсь о твёрдую крышку устоявшего во время нападения «Зомби-Боя» на своих четырёх ножках стола. Спина и правая нога вспыхивают буквально адской болью, дышать тяжело, как если бы я повредила пару рёбер, в ушах звенит. С трудом приподнявшись на локтях, я вижу, что Винчестеры, откашливаясь, тоже пытаются подняться с пола. — Думали, сможете взять меня грубой силой в прямой конфронтации? Вы либо храбрее, чем я думал, либо беспросветно глупы, что, впрочем, я подозревал. Даже жаль, что пришлось упростить ритуал, добровольно отказавшись от вознесения почестей. Как будто на диету сел. Поэтому вы умрёте быстро, — не переставая говорить, он снова машет рукой, отбрасывая Винчестеров в разные стороны. — Зато могу обрадовать: вы в меню пока что последние. Так что, возможно, вам всё же удастся спасти мальчишку своей жертвой. А если повезёт, то и вашу ненаглядную подругу тоже — коль уж рассказы Локи правдивы, она будет полезна нам в борьбе с архангелом Люцифером. — Почему? — хрипит младший Винчестер, держась за затылок. Кажется, на его ладони кровь. — Зачем тебе именно мы? — Вы, два брата, станете именно теми, кто завершит ежегодный цикл жертвоприношения. Вам на роду написано противостоять друг другу в смертельной схватке до погибели одного из вас, я лишь ускорю неминуемое, — Уицилопочтли облизывает сухие губы, его взгляд… как будто голодный. Он явно долго ждал этого часа. — Мне было очень жаль, когда вчера вы внезапно вырвались из-под моего контроля, я почти попробовал воинственную ярость каждого из вас на вкус. Думал, что всё, придётся искать других смертельно обиженных друг на друга родственничков, либо довольствоваться остатками, но нет, вы сами пришли. Ох, обожаю, когда в жертву приносят родственников — всё из-за Койольшауки, моей дорогой сестрицы — их жизненная энергия даже слаще амброзии греческих богов! Он вещает вдохновенно и почти нараспев, его речь поразительно правильная, не такая, как у остальных мексиканцев. Что-то в его речи привлекает моё внимание, и только сейчас, рухнув на пол после безуспешной попытки встать — похоже, я растянула голеностоп, боль жуткая — я замечаю, что он говорит совершенно без акцента. Как будто прожитые века стёрли эту особенность его речи. Интересно, а мой язык он знает? Настолько же идеально? В отличие от меня, Винчестеры более опытны по части падения и телекинетических «полётов» со сшибанием собой предметов, стен и дверных косяков, поэтому через полминуты оба уже на ногах, готовые к бою. Уицилопочтли оборачивается к клетке, дверца открывается, давая колибри выход на долгожданную свободу. Один взмах руки — и все три птицы превращаются в ацтекских воинов в золотых доспехах, украшенных разноцветными перьями. Я оглядываюсь на Зои: бедняжка взирает на происходящее в немом ужасе. — Вот чёрт, — бормочет Дин, пятясь назад. — Вам не справиться со мной, охотники за сверхъестественным! С леденящим кровь боевым кличем все трое бросаются на Винчестеров, завязывается неравный бой, потому что против дубинок воинов у охотников нет ровным счётом ничего (не считая пистолетов, которые вряд ли помогут), и им остаётся лишь уворачиваться от точных ударов противников. Я в очередной раз пытаюсь встать и потянуться к пистолету, спрятанному за поясом (от чего моей спине совсем уж несладко), но меня снова швыряют на стол, да так, что на несколько минут я теряю связь с реальностью. Едва прихожу в себя, вижу, что Дину разбили нос, а сам он и Сэм скручены двумя ацтеками, которым совершенно безразлично яростное сопротивление охотников, и поставлены на колени. Третий ацтек вытащил из ножен золотой кинжал с инкрустированными в рукоять драгоценными камнями и, встав на одно колено, безмолвно протягивает его своему господину. Уицилопочтли в это время успел сходить за двумя деревянными чашами, одна из которых стоит на столе рядом, а вторую держит Зои. — Дин… — хриплю я, силясь подняться. Пистолет выскользнул из моих пальцев при падении, и теперь я тщетно пытаюсь нащупать его рядом. Уицилопочтли берёт кинжал, придирчиво осматривает его и даже дотрагивается до лезвия, словно хочет убедиться в его остроте. — Вы двое будете принесены в жертву Уицилопочтли, верховному богу ясного неба, молодого солнца, войны и охоты, чтобы дать ему силы для борьбы с непроглядной тьмой и смертью, притаившейся в ночи! — возглашает он. Оборачивается и призывно протягивает руку: — Зои, милая, подойди ближе — настало время и тебе познать секрет вечной молодости. — Но… папа… я… — запинается Зои, несмело выступая вперёд. — В тот день, когда мне сообщили, что Дженнифер умерла, я дал себе обещание, что ты никогда не познаешь человеческую старость. И я готов начать выполнять это обещание прямо сейчас, — он снова оборачивается к братьям: — Ваша кровь обагрит этот кинжал, исторгнувший из вас жизнь, и станет вином для нашего с дочерью пира, ваша плоть будет нашим яством, а ваша ярость — нашей молодостью и энергией! — Смотри не подавись! — выкрикивает Дин, безуспешно пытаясь вырваться. Сэм в это время опускает голову и… будто что-то бормочет. Читает заклинание? — Я — древнее создание, старше религии Христа и демонов, от которых он оберегал своих последователей, — жёстко говорит божок, хватая Сэма за волосы и задирая его голову. — Ни белая, ни чёрная магия, к которой прибегают охотники и ведьмы, не в силах остановить меня, сколько ни старайся, — и замахивается кинжалом, собираясь нанести Сэму смертельный удар. — Отпусти его! — орёт Дин и снова дёргается. — Ты, чёртов сукин сын, только попробуй… — Ты следующий, — басит воин, удерживающий старшего Винчестера. Пистолет оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня, но времени облегчённо вздыхать нет. Почти не целясь, я стреляю Уицилопочтли в запястье, но попадаю в сам кинжал, выбив тем самым оружие из рук бога: — Отвали от них, Колибри. Мужчина оборачивается, устало смотрит на кинжал и решительно направляется ко мне, оставив Сэма в покое. Я пячусь, всё ещё держа его на мушке. — Ну же, стреляй, — он раскидывает руки в приглашающем жесте. — Попытайся убить меня этой человеческой игрушкой. Или… ты же не боишься выстрелить в человека? Если ты боишься убить угрожающего тебе человекоподобного монстра, какая из тебя охотница? — Стой, где стоишь! — Зои, принцесса, — мягко, но с повелительными нотками в голосе произносит бог, — забери у Люси её игрушку, пока она никого не поранила. Пожалуйста. Девушка послушно подходит и буквально вырывает пистолет из моих дрожащих рук. Её собственные руки тоже дрожат, сама она белее полотна. — Ты не обязана делать это, — шепчу я. — Ты не обязана убивать ради вечной юности. Дети имеют обыкновение бунтовать. — Не в этот раз, — не соглашается она и вручает пистолет отцу. Уицилопочтли осматривает его критическим взглядом, словно знаток огнестрельного оружия, и вкладывает обратно в руку дочери: — Убей её, — он небрежно кивает в мою сторону. — Но… — Даже если Локи говорит правду, от неё больше вреда, чем пользы, — жёстко говорит мужчина, глядя ей прямо в глаза. — Она заслуживает смерти за то, что уже сделала. Из-за её промедления погиб твой парень, а твоему другу светит срок в тюрьме. Она солгала тебе. Дважды. Она со своими дружками пыталась убить меня, твоего отца. Она должна ответить за всё — она должна умереть. — Да, папа, — покорно склонив голову, шелестит девушка и наставляет на меня дуло пистолета. Винчестеры безуспешно бьются в руках воинов, силясь вырваться, что-то кричат о том, что вынут из Уицилопочтли душу и всё в том духе, но остальным сейчас совсем не до них. Выставив руки ладонями вперёд в предостерегающем жесте, я всё же пытаюсь отступить, как будто это может меня спасти. Почему-то в последнее время стало слишком много пистолетов, угрожающих моей жизни. — Зои, ты не обязана делать это, — повторяю я дрожащим голосом. — Конечно, родители — это хорошо… я сама бы отдала всё на свете, лишь бы сейчас быть с ними, но и дочерняя любовь не должна доходить до абсурда. Ты же… ты себе жизнь сломаешь этим, ты понимаешь? Ты больше никогда не будешь прежней, твои руки будут по локоть в крови. — Ты так говоришь только из страха смерти, — отвечает Зои невыразительным голосом, её лицо безэмоционально, словно она в один момент отключила все чувства, отрешилась от реальности. — Но почему-то взяла кол и решила, что можешь убить моего отца. — Он — убийца! — Тогда чем ты лучше него?! — вопит она во внезапном приступе гнева. — Ты и эти твои… Винчестеры? Чем вы трое лучше, если тоже убиваете? Чем вы заслужили жизнь, если считаете, что в вашей власти вынести кому-либо смертный приговор? — В отличие от твоего дорогого папаши, мы жизни спасаем, — рычит Дин и тут же получает чувствительный удар под дых. Моё отступление в надежде увеличить расстояние между нами бесполезно. Едва я отступаю на шаг, хромая и морщась от боли в лодыжке, Зои приближается, всё ещё держа меня на прицеле. Уицилопочтли оставляет Винчестеров в покое и следует за дочерью по пятам, словно хочет лучше разглядеть мою смерть, убедиться, что Зои действительно пристрелит меня. — Ну же, сделай это, принцесса! — подгоняет он нетерпеливо. — Ты можешь прожить нормальную человеческую жизнь, — я пытаюсь зайти с другой стороны, пользуясь её нерешительностью. — Тебе не обязательно делать это. Ты можешь окончить школу, поступить в колледж и встретить там парня, которого полюбишь. У тебя будет обычная семья, маленькие ежедневные радости, ты будешь жить, а не выживать! Твой отец… он скитается по земле много веков, и посмотри, в кого превратило его время. Он убивает, пытаясь выжить, и тянет тебя в ту же трясину! Он не гнушается ничем. Ричи был одержим, когда убил Шона — и это была часть ритуала Уицилопочтли. В его власти было остановить это, но он наплевал на твою дружбу с ними. Он даже не задумался, что ты можешь пострадать. Опрокинутый стул оказывается на пути моего отступления совсем некстати — я спотыкаюсь о него и шлёпаюсь на пол, завопив от вспышки боли, «прострелившей» пострадавшую ногу. Зои подходит близко, почти вплотную, и дрожащей рукой приставляет дуло к моему лбу. До выстрела считанные секунды, мне остаётся лишь беспомощно взирать на девушку. Неужели всё, конец? К чёрту ангелов и демонов, на них всегда есть управа в виде кровавых печатей и ритуалов, а вот пулю слова и картинки не остановят. И в прямом, и в переносном смысле. — Пожалуйста, — шепчу я в отчаянии, мой голос срывается. — Просто остановись. Сейчас я готова умолять и, наверное, сделаю всё, о чём ни попроси. Как бы то ни было, умирать я не хочу в любом случае. Девушка всматривается в моё лицо, наверняка до смерти перепуганное, словно видит меня впервые или имеет проблемы со зрением и пытается лучше разглядеть. Потом её мутный взгляд перемещается на внутренний карман моей куртки, где лежит ещё один кол. Винчестеры сделали оружие и для меня — на случай, если придётся обороняться. Время будто застывает. — Прочь из моей головы, — вдруг говорит она негромко, но твёрдо. — Что? — едва дыша, произношу я. Эта фраза явно предназначается не мне, потому что в следующее мгновение Зои рывком выхватывает колышек из моего кармана и, круто развернувшись, с силой вонзает его прямо в грудь Уицилопочтли. Мужчина переводит удивлённый взгляд вниз, туда, где по серой ткани расплывается тёмно-красное пятно, и снова смотрит на девушку. Кажется, он не в силах поверить, что его дочь, его маленькая принцесса способна на такое. — Зо… и… — хрипит он, из его рта течёт струйка крови. — Прочь из моей головы, — повторяет она, однако её голос звучит уже не так твёрдо. Её глаза снова наполняются слезами. Его ноги подкашиваются, он падает на колени, а Зои подхватывает его и прижимает к себе. — Про… сти меня… принцесса, — едва выталкивая из себя слова, произносит Уицилопочтли. С трудом он поднимает руку и касается её щеки. — Мне… жаль, что так получилось… с Ричи и Шоном… с тобой. Я лю… — на этих словах жизнь оставляет его, тело мужчины обмякает на руках у девушки. В то же мгновение воины, удерживающие Винчестеров, превращаются обратно в птиц и с беспокойным щебетом забиваются под потолок. — Папа… — плачет Зои, сжимая в руках бездыханное тело. — Папа… что ты наделал…***
Дин поддерживает меня почти весь путь от номера до машины, потому что едва я пытаюсь идти сама, мой бедный-несчастный голеностоп снова начинает напоминать о растяжении. Ходить — вернее, хромать — я могу лишь со скоростью улитки, поэтому неугомонный Винчестер, которому не терпится покинуть Берино как можно скорее, решает, что быстрее доведёт меня сам, чем будет ждать, пока я доковыляю своим ходом. — И долго это будет длиться? — мрачно спрашиваю я, цепляясь за его руку. — Боль уже порядком раздражает. — Несколько дней минимум. — Прелестно, — ворчу я. — Скажи спасибо, что не перелом, а то застряла бы в больнице недели на две, а там мало ли какие… — с ухмылкой начинает говорить охотник, но я его перебиваю: — Я оценила твою попытку подбодрить, можешь не продолжать, — я кривлю губы в ответной улыбке. — Люси! — слышится издалека знакомый голос. С другой стороны парковки, махая рукой, к нам спешит Уилл — кажется, вчерашнее падение никак на нём не отразилось, хотя после подобного полёта должно остаться как минимум сотрясение мозга. Парень останавливается в двух шагах от нас, а я спешно сую свой рюкзак Дину, прошу положить его в багажник и дать нам пять минут. — Я… это, — Уилл шумно дышит, пытаясь восстановить дыхание после бега, — попрощаться хотел. А то нехорошо было бы… я ведь, можно сказать, сбежал… почти сбежал… ну, вчера, в кафетерии. И за то, что ударил, кстати, тоже извини, — его взгляд скользит по моему лицу, где на скуле уже горит лиловое пятно синяка, и тут же падает на наши с ним ботинки. Уиллу действительно неловко. — Ну, это была самая нормальная реакция на происходящее, — я пожимаю плечами, мол, не заморачивайся. — Да уж, — тянет парень согласно. — Было… необычно. Встретить бога войны и всё такое. Мне вот… любопытно, — он на мгновение заминается, но вскоре его пытливость берёт верх: — Уицилопочтли. Это правда, что ты из параллельного мира, или он просто трепался? — Я скажу тебе даже больше: я не только из параллельного мира, но ещё и русская. И знаю много чего о будущем, — я игриво толкаю парня локтем в плечо: — Двенадцатым Доктором будет Питер Капальди, смело ставь на него. — Гонишь, — в его голосе без труда можно услышать недоверие. Похоже, за последние и без того насыщенные два дня такое признание — уже слишком. — Привет, меня зовут Людмила Калашникова, для друзей — просто Люцифер. Я русская фанатка сериала о двух братьях, разъезжающих по Штатам на «Импале» и охотящихся на нечисть, — самодовольно изрекаю я, но тут же спохватываюсь и стараюсь по максимуму свести всё к шутке: — Но не стоит мне верить, потому что вчера я стукнулась головой и сейчас действительно загоняю. Я — Люси, простая девчонка из Аризоны, со скуки подалась в Нью-Мексико в компании двух чуваков, которые выглядят как давно женатая гомосексуальная парочка. — Тогда прощай, простая девчонка из Аризоны, — подмигивает мне Уилл, поняв намёк, и помогает дойти до дверцы. — Уилл! — вспомнив кое о чём, я окликаю его, не успевает он отойти и на метр. — Присмотри за Зои, как бы она глупостей не наделала. Она собиралась жить обычной человеческой жизнью, но… мало ли, — парень показывает большой палец и кивает. Взглянув в зеркало заднего вида, я вижу, что он машет нам рукой на прощание до тех пор, пока Детка не скрывается за поворотом. Мне остаётся лишь горько вздохнуть — мы бы могли стать отличными друзьями, но вместо этого я вынуждена ехать дальше «в компании двух чуваков», забыв о нормальной жизни.