Другая сторона мечты

      Спросите меня, что изменится в битве против армады демонов, если к противоборствующей стороне прибавится один ангел, пусть даже посланный Небесами, и я отвечу: всего лишь прибавится трупов. Не исключено, что этот самый ангел будет одним из них. Но сейчас я лицезрею своими глазами всю ошибочность подобного ответа.       Видимо, вновь обретя поддержку Небес, Кастиэль стал практически неуязвимым. Ослабляющие Габриэля, падшего архангела, противоангельские письмена в здании, похоже, не причиняют ровно никакого неудобства хипповатому ангелу в плаще, который свободно перемещается с места на место, за десять секунд успевая разобраться сразу с двумя-тремя демонами. Не тот способ, который приветствовал бы мой воспитанный родителями, обществом и «Доктором Кто»[1] гуманизм (с которым я, кажется, под утро распрощаюсь навеки), но выбора уже не остаётся.       Как ни странно, с появлением Кастиэля оживляются остальные, даже считающий его предателем — несмотря на мои объяснения и подтверждение их Самандриэлем, — Дин. Но у нашей, внезапно пополнившей свои ряды, «Команды Свободной Воли» будто открывается второе дыхание, и численность оставшихся демонов отныне сокращается активнее.       Я от всей души благодарю Бога, Чака или кто там остался на дежурстве за Него: с нашей стороны баррикад все по-прежнему живы. Не считая Чарли. Да, некоторые получили ранения разной степени тяжести и бороться из-за этого сложнее, но в целом мы имеем все шансы остаться такими же живыми в конце боя.       Если только этот конец наступит.       Оставшиеся демоны, эти гадкие, проклятые создания, поняв, что начали сдавать позиции, не мудрствуют лукаво и спешно покидают свои «мясные костюмчики», покуда их не постигла печальная участь собратьев по оружию, бросая недобитков прямо на поле боя на милость победителю. Сначала трусит кто-то один, потом другой, ещё несколько и ещё кто-то… и постепенно сбегают даже самые отчаянные. Собираются в гигантское угольно-чёрное облако и скрываются в неизвестном направлении.       Оперевшись о ближайшее дерево, я убираю пропитавшуюся кровью тряпку и, собравшись с духом, пытаюсь оценить тяжесть полученного ранения. Не выходит: тело уже не слушается, выходит лишь бессильно сползти по стволу на землю и устало прикрыть глаза. Бессонная ночь и знатная заварушка делают своё дело — жутко хочется спать, поддаться соблазну закрыть глаза и просто отключиться, хоть ненадолго. Плевать, что я ранена и истекаю кровью, сижу перепачканная в своей и демонской крови на холодной земле в разорванной одежде. Сил нет.       В себя меня приводит пощёчина. Не такая увесистая, как от того же Винчестера, что в итоге отрезвляет — больше любопытством, чем болью. Это кто же там такой смелый нашёлся, раз не побоялся кантовать меня…       Открываю глаза: рядом Лиза… Лиззи… в общем, Лиз. По уши в крови и пепле, нога кровоточит от глубокого пореза так сильно, что просто пальцами, как это делает Лиз, не зажмёшь — тут бинтовать надо, а лучше сразу десяток-другой швов наложить. Но она стоит рядом с обеспокоенным взглядом. Неужели за меня переживает? Неужели она может переживать за кого-то, испытывать эмоции вроде волнения, заботы? После нашей встречи в «штаб-квартире» К.Л.А.Д. я сомневалась в этом, а если учесть, что из-за меня умер Чарли, то единственное, о чём им следует волноваться — так это чтобы я сдохла поскорее и в мучениях.       — Тебе нельзя засыпать, — строго, словно учительница в началке, произносит она, выдёргивая меня из потока бредовых мыслей.       — Krov'… kazhetsya, я потеряла много крови, — бормочу я, слабо качая головой. — Gde Dean?       — В здании. Побежал туда сразу же, как демоны свалили.       Хочет убедиться, что с Сэмом всё в порядке.       — Габриэль?       Лиз неопределённо показывает рукой за спину:       — Где-то там, пытается найти лазейку в здании, — и протягивает мне ладонь. — Пойдём, нужно обработать твою рану, пока ты не вырубилась.       — И твою тоже, — вымученно улыбаюсь и протягиваю окровавленную руку в ответ. Во второй по-прежнему крепко зажат кинжал, как если бы я боялась его потерять. Хотя на самом деле… не знаю. С кинжалом всё же спокойнее будет.       — Всего лишь боевая рана, — девушка легкомысленно усмехается, хромая со мной в шаг. — Не вампир, не оборотень — и ладно.       Мы не проходим и двух метров, как перед нами появляется Кастиэль. Даже будучи в состоянии не стояния настолько, что приходится оставаться в сознании неимоверными усилиями воли, я замечаю этот пугающий пустой взгляд, смотрящий и на тебя, и внутрь тебя, и сквозь тебя. Тот самый взгляд, от которого я не могла скрыться ни в Ван Найс, ни в кошмарах с участием Каса в «почётной» роли незваной звезды. Тот самый взгляд, принадлежащий не ангелу, не разумному существу, а ламповому компьютеру. Живому роботу.       — Кто этот чувак в плаще? — шепчет Лиза мне на ухо.       — К-Кас, — лепечу я. — Кастиэль… он тоже ангел. Зачем ты пришёл? — последние слова адресованы уже внезапному помощнику.       — Мне был отдан приказ защищать Пророчицу, — безжизненным голосом чеканит тот.       — «Пророчицу»?! — тупо переспрашиваю. — Вы меня там, на своих Небесах, в ранг возвели, что ли?       — Так распорядилось небесное командование: отныне я твой хранитель. Твоей жизни угрожала опасность, и Захария приказал вмешаться.       Ага, а Уицилопочтли и обезумевший Дин были так, простым воскресным развлечением.       — Что же, спасибо за помощь, дальше мы как-нибудь сами, — я даже не скрываю неприязнь в голосе. Не в том состоянии, чтобы быть вежливой и расшаркиваться перед всякими пернатыми сталкерами.       Но Кастиэль, кажется, — ещё бы, речь-то о Кастиэле! — намёка не понимает и уходить не собирается, всё ещё преграждая нам путь. Зато понимает Лиза.       — Нужно промыть и перевязать её рану, пока не поздно, — как можно более миролюбиво произносит девушка, обходя ангела и буквально таща меня на своём плече. — Думаю, ты можешь возвращаться обратно.       Но Кас, похоже, так просто сдаваться не намерен и просто перелетает на пару метров вперёд, чтобы снова преградить нам путь. Без лишних слов касается двумя пальцами моего лба, и я тут же чувствую разливающееся по телу приятное, бодрящее тепло, забирающее боль и усталость. Будто заново родилась, без чёртовой раны на плече, синяков и царапин, даже самых мелких, даже шрамов. Словно этой ночью никакой бойни не случилось, я не ввязывалась в травмоопасные охоты с Винчестерами и не каталась в детстве на «тарзанке» — безбашенный подвиг с вечным напоминанием в виде хирургического шва на рассечённой коленке.       Остаётся только ожог на запястье, полученный в Ван Найс. Похоже, против таких отметин не помогает даже ангельское моджо.       — Это всё? Или Небесам угодно что-нибудь ещё? — ох, мне бы сейчас промолчать…       — Ты должна проследовать за мной и дать согласие.       — Катись к чёрту! — восклицаю я и касаюсь запястья окровавленной рукой. Хорошо, что енохианская метка осталась — рисовать не придётся.       Однако, вопреки всем ожиданиям новой невообразимой боли, как в первый раз, сигел не срабатывает. Никакого светошоу, пронзительных ангельских или архангельских (за которые потом пришлось бы извиняться перед Гейбом) криков — Кас остаётся на прежнем месте.       Похоже, акция «Разрисуй своё тело и сбеги от крылатых жопозадов» единоразовая. И чтобы провернуть этот трюк ещё раз, придётся снова вырезать этот знак.       — Лиза, беги, — дрожащим голосом приказываю я, отступая и раскидывая руки в стороны, чтобы загородить девушку своим телом. — У него нет приказа сохранить тебе жизнь.       — Но ты… Люси… — выдавливает она, пятясь назад вместе со мной.       — Им я нужна живой. Беги! — прикрикиваю я, не оборачиваясь, и слышу в ответ удаляющиеся прихрамывающие шаги. — Ты знаешь, что я никогда не соглашусь… не позволю… — говорю уже ангелу. — Можешь так и передать Захарии. Я не стану помогать Небесам.       — Он считает, что это вопрос времени и прилагаемых для убеждения усилий, — безэмоционально отвечает Кастиэль.       Загребущая ангельская длань уже тянется ко мне, чтобы перенести куда-нибудь — наверняка снова в Ван Найс — когда её запястье перехватывает Дин:       — Неужели Захария забыл, что мы не сотрудничаем с Небесами?       Далее следует удар, предназначающийся лицу ангела. Кас лишь отшатывается, но остаётся стоять на том же месте. И не реагирует ни на следующий удар, пришедшийся по другой щеке, ни на ещё один — лишь смотрит на Винчестера тем же пустым взглядом с, кажется, толикой, всего крупицей удивления. И всё. Кастиэль не пытается ни остановить, ни дать отпор: лишь молча, безропотно принимает тумак за тумаком. И эта его податливость, похоже, только распаляет охотника, бьющего снова в лицо, кулаком в солнечное сплетение, туда же дважды коленом, потом по позвоночнику, снова в лицо…       — Ну же, давай, сукин сын! — кричит Дин ангелу в лицо, снова атаковав. — Ответь мне! — ещё удар. — Борись! Давай!       Я словно в тысячный раз пересматриваю «Стартрек: Возмездие»[2]. Только теперь эта бессильная ярость не на экране, и, в отличие от Хана, Кастиэль не язвит — он вообще будто отстранился от этого мира. И это, кажется, всё больше выводит Винчестера из себя.       Правда, стоит Дину коснуться ручки привычно убранного в карман куртки ангельского клинка, как отстранённость точно рукой снимает. Должно быть, Каса запрограммировали для защиты от непосредственной угрозы жизни: Дин не успевает даже занести оружие, как Кастиэль отбрасывает его в сторону одним лишь взмахом руки. Винчестер пролетает несколько метров и шмякается о стену здания, а Кас снова перемещается на несколько метров, чтобы схватить его за грудки, поднять и «подарить» неплохой хук справа. И слева. И снова справа, и снова слева, разбивая свои костяшки и лицо охотника в кровь. Совсем как в тайнике Люцифера, когда Наоми приказала чуть менее зомбированному Кастиэлю покончить с Винчестером раз и навсегда.       — Кастиэль, нет! — почти взвизгиваю я и, было, бросаюсь на помощь Дину, но меня отталкивают на несколько шагов назад грубым движением. Габриэль.       — Стой, где стоишь! Это всех касается! — приказывает архангел, заслоняя меня собой, и выкидывает вперёд руку, как будто хочет ухватить своего непутёвого братца за плащ, находясь на расстоянии десятка шагов от него. Но тут же отдёргивает её, словно его ударили током:       — Проклятье, Михаил…       Кас, кажется, не замечает усилий Гейба вмешаться в их с Дином «милую беседу», и продолжает лупить, что есть мочи. Охотник пытается нанести ответный удар, но это заканчивается для него лишь вывернутой рукой; у меня кровь в жилах леденеет, когда я слышу полный боли крик Дина.       — Давай, — хрипит Винчестер. — Забери её. Принуди дать согласие, ты ведь это можешь!       Удар.       — …но… но только через мой труп. Слышишь? Только! Через! Мой! Чёртов! Труп!       Габриэль снова норовит «схватить» Кастиэля, но снова это не имеет никакого эффекта. Ангел лишь машет рукой, точно назойливую муху отгоняет, только муха эта — то бишь Гейб — отступает на полшага назад, как будто его толкнули в грудь. И немало удивляется способности обычного рядового ангела противостоять ему, архангелу, силы которого превосходят ангельские во много раз.       — Кас… — стонет Дин после очередного удара. Левая половина его лица уже представляет собой один сплошной кровоподтёк, а опухший глаз остаётся узкой щёлкой — это видно даже с моей вынужденной позиции. — Кас, ты ведь там, внутри… настоящий… ты меня слышишь. Я знаю, ты видишь и слышишь всё… борись с этим. Ты нам нужен… мне нужен. Ты ведь мой друг.       Ещё один удар.       — Мы же как семья… ты… ты же меня из Ада спас, помнишь? «Команда Свободной Воли»… ты ведь стольким пожертвовал, чтобы защитить нас с Сэмом. Неужели ты сделал это просто так?       В руке ангела блестит лезвие ангельского клинка. Ведомая страхом за жизнь охотника, я рвусь вперёд, но Габриэль снова толкает меня себе за спину.       — Кас… — голос Винчестера звучит обречённо. — Ты совершаешь большую ошибку и в глубине души ты это понимаешь. На самом деле ты этого не хочешь, они зомбировали тебя!       — Ошибаешься, — холодно чеканит Кастиэль, занося руку.       Сообразив, что выбранный им способ не сработает, Гейб меняет стратегию и телекинезом поднимает лежащий на земле ангельский клинок Дина, направляя его точно в спину брата. Острый кончик послушно делает на плаще аккуратный разрез, заставляя ангела замереть.       — Ты ведь не хочешь, чтобы я тебя убивал, верно, Касси? — мрачно хмыкает Габриэль. — Но мне придётся это сделать, если ты тотчас же не уберёшься отсюда. Или нет, — архангел резко разворачивается и приставляет этот же клинок к моему горлу; я готова вдаться в панику, однако Гейб подмигивает. Это ни черта не успокаивает, но однозначно означает новую проказу — у Гейба есть план, уже хорошо. Наверное. — Я убью твою Пророчицу и припрячу её душу в какой-нибудь тайник, — произносит он чуть громче, глядя наверх, в тёмное небо, — если ты сейчас же не отзовёшь его, Захария. Угроза для её жизни, вынудившая тебя вмешаться, исчезла, и с его уходом ты заберёшь ещё одну.       Рука Кастиэля медленно опускается, клинок занимает своё законное место в рукаве. Ангел точно признаёт своё поражение и, не произнеся более ни слова, исчезает.       Едва Габриэль шумно выдыхает и опускает клинок Дина, я выражаю своё мнение на случившееся размашистой пощёчиной, да такой сильной, что моей руке наверняка приходится больнее, нежели его лицу.       — Ты же понимаешь, что это был всего лишь блеф? — самодовольно замечает архангел, потирая красный след на щеке. — Не зря учился у Дойла Брансона[3].       — Иди в задницу со своим Дойлом Брансоном, — шиплю я ему в лицо, хватаю клинок — зачем? не знаю, — и, толкнув Гейба плечом, спешу к Дину, который сидит на траве и баюкает у груди травмированное запястье.       — Я в порядке, — хрипит Винчестер, не глядя на меня. — Это не те раны, о которых стоит беспокоиться.       — И всё равно дай посмотреть, — настаиваю я.       — Пустяк. Просто вывих. Бобби вправит.       — Нужно что-то сделать с твоим лицом.       — Что, от такого меня ты фанатеешь меньше? — приглушённо усмехается Дин, и так хочется дать ему дружеской затрещины, но он не в лучшей форме, поэтому рука не поднимается. — Брось, лёд и примочки здесь уже не помогут. Если только у тебя в кармане не завалялось одно скромное ангельское чудо как раз для моего случая.       — Что с Сэмом?       — Порядок, — похоже, именно поэтому Дин так легко плюёт на себя. Его Сэмми не пострадал, и это для него самое главное. — Я на всякий случай оставил в палате пару ловушек, они простенькие, но работают на все сто. Кроули стоит вербовать себе более смышленых шестёрок.       — Думаешь, один такой умный? — хмыкает подошедший архангел и, не дожидаясь ответа, всматривается в лицо охотника. — Гюльчатай! Открой личико![4] — с ехидцей говорит он, от чего у меня челюсть отваливается: советский кинематограф? Серьёзно?       Однако на мою скромную персону внимания не обращают, а Гейб, как следует разглядев результат деяния рук брата его, лишь присвистывает:       — Извини, красавчик, тут, как ты знаешь, я помочь не смогу. Придётся тебе на некоторое время заделаться местным Страшилой, разве что не соломенным[5].       — Вообще-то помочь ты можешь, — холодно замечаю я. — Ситуация значительно упростится, если ты вернёшь меня туда, откуда забрал.       — Ты опять за своё?!       — Да, чёрт тебя дери, я опять за своё! Ты обещал, что мы поговорим об этом позже. «Позже» уже настало.       — Я ничего тебе не обещал, — Габриэль закипает от раздражения, поэтому его попытка вывернуться выходит донельзя бездарной.       — Просто перемести меня домой, и дело с концом! — цежу сквозь стиснутые зубы, готовая снова наброситься на него с кулаками. Никогда раньше не замечала за собой такой воинственности, но сегодня поистине особенный день. Я перемочила кучу нечисти, а заодно с десяток-другой человек, в которых эта нечисть засела, да ещё эта зубастая и когтистая на ферме…       Попытка немножко поколотить архангела уж точно ничего для меня не изменит.       — Прости, но нет.       — Почему? — звук, с которым лопается моё терпение, можно легко услышать — это я кричу свой вопрос прямо ему в лицо. — Посмотри вокруг! — вскакиваю на ноги и обвожу поле боя широким жестом. — Сколько ещё человек должно погибнуть из-за меня?       — Потому что я не могу! — кричит он в ответ, да так, что мурашки по коже гарцуют. Подкованными табунами.       — Не можешь или не хочешь?       — Даже если бы очень сильно захотел, не смог бы, — на смену раздражения в голос Габриэля приходит вина. — Я не могу вернуть тебя в мир, которого больше нет.       Это заявление заставляет отшатнуться как от удара армейским ботинком в живот.       — Ч-что?! — шепчу едва шевелящимися губами.       — Я не хотел тебе этого говорить, но… — Гейб рассеянным жестом чешет затылок. — В общем, тогда мне удалось переправить всех «зайцев» обратно. Как только «дверь» в твой мир закрылась, я заметил, что случайно прихватил тебя, и попытался открыть её снова. А там — лишь пустота. Жнецы не исчезли, как я предполагал, а остались и съели всё человечество, всё бытие. Дома, города, континенты… твою планету и всю вселенную.       — И ты всё это время молчал? — дрожащим голосом выдавливаю я, глотая слёзы. Его слова звучат подобно приговору, но быть того не может! Как жнецам удалось уничтожить целый мир за каких-то пару секунд, их было всего… сколько? Мы видели только четырёх, но кто знает, насколько большой оказалась трещина между мирами и сколько жнецов успело пробраться в мой мир на самом деле. — Н-нет… нет, нет, нет, этого не может быть… ты лжёшь. Захария ведь говорил, что они с Михаилом…       — Вот Захария как раз лгал, чтобы завоевать твоё доверие, — хмурится архангел. — Я — единственный, кто точно не станет тебе лгать. Сама подумай, зачем мне?       Моего мира больше нет. Мои родители погибли. Я больше никогда не увижу никого из своих друзей, знакомых и тех, кого предпочитала игнорировать. Даже Грымзу не увижу, которую мне, к моему тогдашнему ужасу, пророчили как руководителя дипломного проекта на последнем курсе… я осталась совсем одна. Застряла здесь до конца жизни, которая такими темпами обещает быть непродолжительной. Одна. Ставшая последней из своего мира из-за эгоизма Габриэля.       Зачем ему лгать мне? Дьявол его знает, но вдруг ему действительно выгодно, чтобы я считала свой мир погибшим?       — Нет! Это твой очередной фокус! — не помня себя от внезапно накатившей волны ярости, я крепче сжимаю в руках клинок и набрасываюсь на Габриэля. Хочется убить чёртова мерзавца, разорвать на куски, чтобы потом стереть каждый кусочек в порошок и развеять по ветру, причинить ему такую же боль, какую он причинил мне своим признанием. Какую испытала я за все проведённые бок о бок с Винчестерами месяцы. За ангельские пытки и постоянные синяки, ссадины, ушибы, даже несколько вывихов, телекинетические полёты с ударами о разные поверхности, за все попытки пленить меня и добиться ценной информации, либо убить, чтобы не путала карты в чужой игре.       Я хочу убить его за весь тот ужас, что пришлось пережить из-за его оплошности.       Он перехватывает меня на ходу, ему даже не приходится уклоняться или делать что-нибудь особенное. Достаточно выбросить вперёд руку и схватить за горло, удерживая, но не сдавливая.       Оставшаяся от ночи тьма начинает сгущаться вокруг, отделяя нас двоих от остальных: Дина и К.Л.А.Д., что означает одно — ничего хорошего не жди.       Я пытаюсь воткнуть клинок в запястье Гейба, но моё тело меня не слушается. Мышцы будто парализует, и даже без помпезного статуса Пророчицы несложно отыскать причину.       «Угомонись», — властно рокочет его голос в моей голове, оглушая.       И не подумаю! Мой дом уничтожен. Из-за тебя.       «Я тебя понимаю, — голос архангела смягчается. — Знаю, простить такое невозможно, но тебе придётся смириться.»       Чёрта с два. Ты можешь вернуться на Небеса, а я застряла здесь навсегда.       «Иного выхода у тебя нет. Ты смиришься с этим, рано или поздно, а сейчас ты слишком на взводе. Я…»       Нет, не смей!       «…всего лишь отключу тебя, ненадолго. Тебе всё равно уже не привыкать.»       Нет! Не смей! Не надо! Прошу!       Я кричу мысленно так громко, как только могу, поскольку тело по-прежнему парализовано и иных вариантов нет, но Габриэль всё равно не слушает. Он выпускает мою шею из захвата и до трогательного заботливо кладёт телекинезом на траву, словно не хочет поранить. Мягко разжимает хватку на ангельском клинке, касается двумя пальцами моего лба и, прежде чем сознание в очередной раз машет мне ручкой на неопределённое время, исчезает из поля зрения, забирая с собой и тьму.       Я просыпаюсь в своей комнате в домашней футболке и трениках, что неудивительно: не бросать же им меня на траве у больницы, в самом-то деле, да и в больнице после помощи Кастиэля мне делать нечего. Переворачиваюсь на другой бок, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, где стоит будильник.       Прошло около двенадцати часов.       Несчастный будильник тут же с грохотом летит в ближайшую стену, а я сворачиваюсь клубочком на кровати и тихо плачу в коленки, проклиная всё и всех, кого только можно. Правда слёзы облегчения не приносят — лишь злость, злость и ещё больше злости.       В дверь коротко стучат, но я не отвечаю, даже не оборачиваюсь. Тогда Дин — угадываю его по шагам, — входит без приглашения и осторожно занимает край кровати. Вздрагиваю, когда его большая, широкая ладонь ложится мне на плечо, и, кажется, этот изначально утешающий жест только усугубляет ситуацию. Слёзы будто сами собой текут сильнее, а в груди зарождается то ли всхлип, то ли крик. Приходится укусить себя за плечо в тщетной попытке успокоиться.       Не хочу никого видеть, оставьте меня в покое: дайте оплакать дом, родных и друзей, предаться скорби! Пожалеть себя, в конце концов — имею полное право. К чёрту всё и всех!       — Ему не следовало так поступать с тобой, — негромко говорит Винчестер. — В плане… ты бы легче приняла эту правду сразу, в тот же день… а не через полгода, когда ты так надеялась вернуться обратно.       Ошибаешься.       — Ты… ты прости меня, ладно? — его голос тих, слова звучат вымученно, а рука на мгновение ведёт вниз по моему плечу, но практически тут же отдёргивается обратно. Бравый Дин Винчестер снова пытается преодолеть собственную неловкость в попытке извиниться правильно. — Мне следовало остановить тебя сегодня ночью. Возможно, тогда она закончилась бы иначе.       Ага, и я до сих пор жила бы в счастливом неведении, преисполненная ложной надежды.       — Я понимаю, почему ты попросила меня… гм, сделать это… взять тебя, — продолжает охотник. — Ты испугалась, и я прекрасно знаю, каково это. Помнишь квартирный комплекс «Рассвет»? Эй? — он снова трогает меня за плечо, несильно дёргает, давая понять, что ждёт какой-нибудь реакции.       — Серия называлась «Дьявольская ловушка»[6], — бурчу я, всхлипнув.       — Когда я застрелил того демона в переулке… — Дин продолжает, приняв мой ответ за «да». — Это был мой первый по-настоящему убитый демон… и Мэг… я был напуган. Ради отца и брата был готов на убийство, меня не остановило, что заодно я убиваю обычных людей, которым не повезло. Я опешил от собственной хладнокровности, погрузился в свои мысли… и потому не сразу догадался, что Азазель притаился тут, рядом, на расстоянии вытянутой руки. В моём отце.       — Я знаю, что ты чувствовал. Три фанфика, один — миди. Не вижу смысла рассказывать мне всё это сейчас.       — Ты тоже испугалась. Ты… — он шумно выдыхает. — Чёрт, ты ведь хладнокровно застрелила её, хотя в первый раз визжала при виде призрака так, будто по первоклашке ползёт толстенная гусеница. Признаться, тогда, на ферме, ты выглядела действительно пугающей… опасной. Совершенно на себя не похожа, тебя не остановил её человеческий облик.       — Я спасала вас с Сэмом, — с каждым ответом, пусть и практически односложным, боль отступает. Нет, не исчезает насовсем, а просто прячется куда-то глубоко. И, конечно же, всего лишь на время.       — Я до сих пор не поблагодарил тебя за это, — должно быть, на его лице сейчас тёплая улыбка, но мне не до неё.       — Это… это было глупо, — бормочу через полминуты затянувшегося молчания. — Мне не стоило… я ведь соблазнить тебя пыталась.       — Ты хотела поддержки, — поправляет Дин таким тоном, словно объясняет ребёнку прописные истины. — Просто не разобралась в своих чувствах, — и, хмыкнув, добавляет едва слышно: — А я не хотел, чтобы наш «бурный роман» начинался с ночи, которую мы бы оба впоследствии считали ошибкой.       Что? Он… он ведь сейчас несерьёзно? Ведь так?       Однако очередное, теперь многозначительное, требующее ответа молчание повисает в комнате и свидетельствует об обратном. Без понятия, кто сейчас сидит на моей кровати и куда он дел настоящего Дина Винчестера, который не любит изливать душу и проводить домашние сеансы «психотерапии», но время для своего признания он выбирает крайне паршивое. Даже если считает иначе. Или это шутка такая? Он решил подбодрить меня? Мол, не всё так плохо, у тебя всегда есть те, кто тебя любит?       Я не знаю, к какому из вариантов склониться, поэтому следующими моими словами становится:       — Уйди.       — Люси…       — Просто. Уйди. Я хочу побыть одна. Убирайся!       — Иногда ты совершенно невыносима, ты в курсе? — едко замечает Винчестер, прежде чем подняться резким движением и выйти, со стуком прикрыв за собой дверь.       Я ничего не отвечаю, оставшись лежать в той же позе. Попеременно то бездумно смотрю в стену напротив, словно пытаюсь прожечь в ней взглядом дыру, то плачу, то снова затихаю и пялюсь в стену. Время точно останавливается, замерзает, замирает и отказывается идти дальше. Как будто смысла больше нет. По крайней мере, для меня его точно нет. Ни в чём.       Поэтому я просто валяюсь на кровати, не предпринимая каких-либо действий. Хочется забвения, без мыслей, без чувств, без эмоций. Может быть, судьба окажется благосклонна ко мне на этот раз и подарит покой. Или быструю безболезненную смерть, потому что жизнь — штука отвратительная.       Дверь снова открывается, на этот раз без стука, но с лёгким скрипом петель. Шаги вошедшего мне незнакомы… хотя нет, они смутно знакомы, просто я ничтожно мало общалась с их обладателем, чтобы угадать, не глядя. Больше на автомате, нежели от любопытства, переворачиваюсь на другой бок — посмотреть на дорогого гостя, коим оказывается Дэн, похоже, совсем не пострадавший в сражении. Синяки, если таковые скрываются под одеждой, и покрасневшее как после удара ухо не считаются.       По-видимому, Дин и Бобби дали К.Л.А.Д.у доступ к бункеру Просвещённых. Что же, Алистер имеет на это полное право.       — Не помешаю? — просто спрашивает он.       — Тебя Дин послал? — хрипло отвечаю вопросом на вопрос.       Парень корчит презрительную моську:       — Он, напротив, советовал не ходить сейчас к тебе. Типа ты не особо настроена болтать.       — Всё в порядке, — сажусь и обнимаю себя руками, точно хочу укрыться от пронзительного ветра.       — По тебе заметно, — иронизирует Дэн, но тут же отбрасывает в сторону все насмешки, словно опомнившись: — Мне рассказали, что случилось. Вкратце.       — Только не говори, что сочувствуешь, понимаешь, каково это, и бла-бла-бла, — бормочу я глухо. Ещё одна волна сожалеющих и поддерживающих будет перебором для моего самообладания.       — И не собирался. Думаю, ты поймёшь, почему, — он пожимает плечами и добавляет: — Люц.       — Люц, ты ничего не путаешь? — Дэн недоверчиво качает головой на мой увлекательнейший рассказ о четырёх днях сожительства с бравым охотником из параллельной вселенной и переводит неуверенный взгляд с меня на Дина и обратно. — Настоящий Дин Винчестер?!       — Прекрати звать меня Люц.       — Люська, — парень корчит рожицу.       — Я Люцифер, дурное ты создание! — помпезно восклицаю я на манер Локи и бросаю в друга недоеденную печенюшку.       — Люська! — в ответ мне летит фантик от очередной схомяченной им конфеты.       — Люцифер!       — Так, а ну хватит! — прикрикивает на нас Аластар-Алик, поскольку этот спор у нас с Денисом вечный и непрекращающийся.       — В какой бы вселенной мы не находились, ты, похоже, не меняешься, — с ощутимой горечью в голосе вздыхаю я. Будет непросто находиться рядом с ребятами, если они вдруг поселятся здесь. Совсем как Алистеру, должно быть, непросто находиться рядом с Лиззи. Чёрт бы побрал эту иронию судьбы…       Очевидно, Дэн не врубается и почитает за лучшее промолчать, но уже через минуту тишины, более уютной, нежели с Дином, добавляет:       — Тебе станет легче, как только ты отпустишь их. Всех, кого оставила в том мире.       — Я не смогу, — глаза снова наполняются слезами и начинает дрожать голос. — Не смогу забыть их.       — Ты и не должна забывать их, — поправляет он. — Или отпускать прямо сейчас, сию же секунду. Первое время ты будешь вспоминать их со слезами, жалеть обо всех несказанных словах, невысказанных чувствах и допущенных ошибках, но потом… просто улыбнёшься воспоминаниям. Сейчас я могу сказать, что моя младшая сестрёнка, которую я раньше считал исчадием ада и моим персональным наказанием, была самым лучшим ребёнком на свете, и, несмотря на её проказы, я души в ней не чаял. Однажды она разрисовала несколько футбольных карточек из моей коллекции, я так злился на неё, кричал, чтобы она никогда больше не заходила в мою комнату, не приближалась к моим вещам… — Дэн вздыхает и улыбается. — А сейчас везде таскаю эти карточки с собой. Растерял все, даже с автографами Бизли[7], Донована[8] и Джеффа Эйгуса[9], которыми так гордился раньше, но до сих пор храню её «автографы», — он хлопает по нагрудному карману потёртой куртки, которую не удосужился снять, будучи в помещении. — Иногда мне кажется, что они приносят удачу, стали моим личным талисманом.       Вяло улыбаюсь и не оставляю без внимания его верхнюю одежду — заодно тему меняю:       — Куда-то собираешься?       — Мы уезжаем, — парень снова пожимает плечами. — Бобби предлагал остаться, ведь Алистер тоже наследник этих ваших Просвещённых, но мы не привыкли подолгу задерживаться на одном месте. Да и Клара уже подыскала нам новое дело, надо ехать.       — Ты знаешь, что Клара убила Чарли?       — Я думал, это твоих рук… — в его голосе слышится замешательство.       — Нет, — я мотаю головой. — Она зарезала его моим ножом, чтобы спасти меня. Я… почему она это сделала? Ты должен знать, вы ведь постоянно вместе.       Дэн кривится:       — Мы не настолько дружны, как ты думаешь, и в секреты друг друга не особо вникаем. К тому же, как ты помнишь, Клара у нас тёмная лошадка, мало ли у неё причин для этого. Мы можем до скончания времён не узнать их.       Я не совсем уверена, какой реакции ожидала от Дэна, однако подобное легкомыслие ошеломляет:       — Но… но вы же одна команда! К.Л.А.Д. и всё такое… как так?       — Знала бы ты, как я завидую твоей наивной вере в людей, — с ухмылкой произносит парень, но тут же мрачнеет: — А вообще буду иметь в виду. Клара может быть сколько угодно странной, но…       — Ладно, а что с убитыми? — я спешу сменить тему в очередной раз. Мало ли к каким выводам он сейчас придёт, а обсуждение проблем, не связанных с моей личной трагедией, вроде как успокаивает, в отличие от сотрясающих воздух соболезнованиях и прочих словах утешения. Всё, что сейчас мне нужно — это отвлечься, чтобы не чувствовать боль. — Наверняка погибло много местных, и если их хватятся, у нас будут неприятности.       — От тел мы избавились, — Дэн сообщает это таким тоном, будто привык начинать каждое утро с зачистки бойни. — Дин говорит, что Гейб поколдовал с памятью остальных жителей — местных, кстати, было как раз-таки немного, — а Клара и Бобби — с базами данных.       — Вы обставили всё так, словно этих людей никогда не существовало? — в моём голосе звучит ненавистное мне понимание. Да, это необходимо, но ведь так нельзя!       — Пришлось. С вашим убежищем нельзя привлекать к Лебанону лишнее внимание, — он вздыхает, смеряет меня долгим взглядом, от которого на мгновение становится неловко, и нервно щёлкает пальцами: — Что же, я должен идти. Они не смогут уехать без водителя.       Уже подходит к двери, когда я решаюсь окликнуть его:       — Вы берёте попутчиков? — буквально выпаливаю, дав себе на размышления пару секунд.       Дэн подмигивает:       — Зависит от того, насколько быстро ты соберёшься.       Мне хватает получаса, чтобы скинуть весь свой нехитрый скарб — едва высохший после стиральной машины костюм, пару джинсов, несколько футболок и три клетчатые рубашки, а также книжку, которую я сейчас читаю, — в рюкзак и, разыскав свою кошку, занять место в кузове видавшего виды фургона.       Возможно, потом я пожалею, что снова сбежала от Винчестеров, но сейчас это самый очевидный для меня выход. Хочу держаться подальше от этих двоих, пока они ведут собственную войну с Адом и Небесами, не путаться под ногами и не нанести ещё больший вред, чем уже успела. Не обрекать каждого из них на выбор между мной и братом, если их снова захотят шантажировать.       И, самое главное, оставаться как можно дальше от подобных угроз моей собственной жизни.

_________________________

[1] «Доктор Кто» — культовый британский научно-фантастический телесериал компании «Би-би-си» об инопланетном путешественнике во времени, известном как Доктор. Самый продолжительный научно-фантастический сериал в мире (существует уже более полувека в виде медиафраншизы), важная часть массовой культуры Великобритании и многих других стран. Основным лейтмотивом сериала во все годы его существования являются диктуемые поступками протагониста и его друзей идеи гуманизма, толерантности и равноправия (гендерного, расового и прочего). [2] «Стартрек: Возмездие», оригинальное название — «Звёздный путь во тьму» — двенадцатый полнометражный научно-фантастический фильм, являющийся частью популярной научно-фантастической медиафраншизы «Звёздный путь», мировая премьера которого состоялась 9 мая 2013 года. Фильм снискал одобрение критиков и блестяще показал себя в прокате, став самым кассовым фильмом франшизы «Звёздный путь». В главных ролях: Крис Пайн, Закари Куинто, Зои Салдана, Бенедикт Камбербэтч. В работе проводится параллель сцены избиения Дином Каса со сценой, где капитан Джеймс Т. Кирк также избивал в бессильной ярости Хана Нуньен Сингха, убившего адмирала Кристофера Пайка, наставника Кирка. [3] Дойл Брансон — профессиональный игрок в покер. «Легенда» мирового покера. Член Зала славы покера с 1988 года, стал одним из первых игроков в истории, заработавшим 1 000 000 $ с помощью игры в покер. [4] Крылатое выражение из «Белого солнца пустыни», советского истерна 1970 года. [5] Страшила — один из главных героев сказочного цикла о Стране Оз Л. Ф. Баума, а также о Волшебной стране в русской интерпретации А. М. Волкова. Соломенное чучело, мечтавшее получить мозги и ставшее впоследствии правителем Изумрудного города. [6] Эпизод 1.22 «Devil’s Trap». [7] Дамаркус Ламонт Бизли (родился 24 мая 1982, Форт-Уэйн, Индиана) — американский футболист, левый полузащитник (также может сыграть в нападении или левого защитника). Игрок мексиканского клуба «Пуэбла» и сборной США. [8] Лэндон Тимоти Донован (родился 4 марта 1982, Онтэрио, Калифорния, США) — американский футболист, атакующий полузащитник, нападающий сборной США. Выступает за клуб «Лос-Анджелес Гэлакси» в MLS. Лучший бомбардир сборной США всех времён. Лучший бомбардир лиги MLS за всю историю. [9] Джеффри Алан Эйгус (родился 2 мая 1968, Женева, Швейцария) — американский футболист, защитник. С 1988 по 2003 год сыграл 134 матча за сборную США.