It's Not Babysitting

– Би? Просыпайся, соня, завтрак на столе! Резким и громким стуком в дверь можно было напугать и покойника, так что Блейну повезло, что он уже давно проснулся. Он уже несколько часов лежал в постели, мечтательным взглядом уткнувшись в потолок, и растягивал губы в самых разнообразных улыбках. Пусть даже и прошла целая ночь, но Блейн всё равно себе не доверял, поэтому дожидался, когда за Купером хлопнет входная дверь. Но сегодня его брат, судя по всему, решил изменить своему обычному субботнему ритуалу «на пару часов схожу на работу». Ну что же, значит, Блейну придётся следить за своими губами и попытаться сделать вид, что он вовсе не по уши, до смешного, как девчонка влюблён. Всего-то. У него получится, не зря же Блейн ходил в театральный кружок в школе. А втягивать Курта – ну ладно, их обоих – в неприятности и вовсе не хотелось, а потому это было наилучшей мотивацией для небольшого лицедейства. – Дай мне пять минут! – крикнул Блейн. Ему всё-таки требовалось немного времени, чтобы войти в роль. – Да ладно тебе, это же я, для меня не нужно принаряжаться и прихорашиваться. Сегодня нас ждёт потрясающая вечеринка братьев Андерсонов в стиле лени! Пижамы и закрепление братских уз – блюдо дня! Так что вылезай оттуда. – Да хорошо, хорошо. Сейчас выйду. В голосе Купера было слишком много энтузиазма, что не обещало ничего хорошего, но Блейн знал, что лучше не спорить. На самом деле, ему больше всего хотелось как можно скорее увидеться с Куртом, но и просто отмести планы Купера он не мог. Особенно если учесть, что Блейн сам всегда пользовался каждой возможностью провести с ним как можно больше времени, когда работа брата не встревала между ними. Он знал, что под пижамой Купер имел в виду «прикрой самые интимные места», но всё равно достал старую футболку и штаны с Бэтменом. Почему-то сейчас мысль о том, чтобы находиться одной комнате с братом в полуголом виде не казалась ему столь же естественной, как десять лет назад. Выбравшись, наконец, на кухню, Блейн обнаружил на столе сытный завтрак, состоящий из яичницы, бекона, горячих тостов и свежезаваренного кофе. Купер, сидя на своём привычном месте, широко улыбнулся. – А теперь рассказывай о вчерашнем. Как постановка, как вечеринка? Ты выглядел счастливым, когда вернулся домой. Хорошо. Театр являлся безопасной территорией для разговора, об этом Блейн мог говорить часами. А вот о вечеринке? Не особо. Поэтому Блейн принялся с энтузиазмом рассказывать про спектакль, одновременно поглощая завтрак. – Было просто потрясающе! От постановки у меня перехватывало дыхание; музыка, актёры, костюмы... Нет, я ходил на репетиции, но когда ты видишь что-то законченное, это воспринимается совсем по-другому. – Конечно, большую часть вечера Блейн постоянно отвлекался, но атмосфера была воистину волшебной. – Ты был на репетициях? – Да, я же говорил тебе, помнишь? Курт достал мне пропуск, чтобы я мог в любое время приходить в театр и изучать  всё, что душе угодно. Купер кивнул. – Точно, ты упоминал что-то такое. Я очень рад, что вы двое так хорошо поладили. – Блейн чуть было не подавился своим кофе, тогда как Купер безмятежно продолжал. – Я бы переживал, если бы Курт не согласился присмотреть за тобой, и тебе пришлось бы проводить большую часть времени в Нью-Йорке в одиночестве. Он хороший парень. – Хороший, – повторил Блейн. Боже, если бы Купер только знал... Сохранять безразличное выражение лица было практически невозможно, но Блейн всё-таки не мог не спросить. – Не понимаю, почему он одинок. Мне кажется, за ним в очередь должны выстраиваться. Он такой красивый, милый, талантливый... – Блейну пришлось прикусить язык, чтобы лавина других хвалебных прилагательных не вырвалась наружу. Купер перестал улыбаться и покачал головой. – Это да, охотников много, вот только он не хочет ни с кем связываться. Курт... Скажем так, он не раз обжигался. Его использовали, бросали, изменяли ему. После того, как Джеймс разорвал их помолвку... Я никогда не видел Курта таким разбитым, Би. Казалось, что он может развалиться на кусочки от любого прикосновения. А потом, в добавку ко всему, его отцу пришлось сделать операцию. Курт на целый месяц уехал домой и жил со своей семьёй, но по возвращении... Он стал каким-то другим. Более замкнутым, менее эмоциональным. Думаю, потребуется какой-то супер-парень, чтобы пробиться сквозь эти стены и завоевать доверие Курта. Блейну внезапно стало тяжело дышать. Он судорожно попытался придумать, что же сказать и не выдать слишком многого. Нужно отвлечь. Точно. – А что насчёт тебя? Ты и сам неплох, но я ни разу не видел тебя с девушкой с тех пор, как приехал. Или все эти твои задержки на работе просто прикрытие? Купер рассмеялся, но прозвучало это не слишком искренне. Он сначала закончил со своей яичницей, а лишь потом ответил. – Нет, это и правда из-за работы. Не уверен, что подхожу для долгих отношений. Теперь настала очередь Блейна нахмуриться. – Да ладно? Но ведь тебе, наверное, очень одиноко жить вот так, самому по себе. Нельзя же постоянно только работать, это неправильно, понимаешь? Купер грустно фыркнул и встал, чтобы поставить посуду в раковину. – Заткнись-ка лучше и пошли со мной смотреть «Крепкий орешек», пока мне не пришлось воспользоваться аргументом «ты ещё слишком мал, чтобы это понять». х х х х Они перешли к четвёртой части, и Блейн, объевшись попкорна, пиццы и колы, наконец, почувствовал себя по-настоящему обленившимся подростком. Он уже смирился, что не удастся увидеть Курта до понедельника, как вдруг ожил телефон Купера. Давно привыкнув к многочасовым рабочим звонкам брата, Блейн решил сходить в туалет и написать сообщение (Мне бы хотелось сегодня прийти и поблагодарить тебя за вчерашний вечер, но Купер держит меня прикованным к Джону МакКлейну. Поможешь? ). Получив ответ (Операция по спасению запущена. Приготовиться к столкновению. ) и вернувшись в комнату, Блейн обнаружил, что Купер закончил свой разговор и нетерпеливо вертел пультом. – Чуть позже мы идём с парнями в караоке-бар, – объявил он и нажал «пуск». – Погоди-ка, что? – Блейн выхватил пульт из его рук и остановил фильм. – Караоке-бар. Сегодня. Позвонил Себастиан – он хочет напиться и напеться, и Курт с ним заодно, так что мы к ним присоединимся. Ну ты, разумеется, пить не будешь. Много. Или ты не хочешь идти? – Чтобы я пропустил, как ты будешь скакать по сцене? Да ни за что. – Отлично. А теперь быстро включай, это самая лучшая сцена. х х х х Бар, где Купер с друзьями были завсегдатаями, был слабо освещен и полон народа, что было нормой для субботнего вечера, но Блейн тут же разглядел Курта, словно тот был освещён невидимым софитом. Его сердце подпрыгнуло, напоминая тем самым, что сегодня следует быть очень осторожным со словами и взглядами, тогда как больше всего на свете Блейну хотелось взять Курта за руку и поцеловать его , неважно, кто может их увидеть и что другие могут сказать по этому поводу. Курт же, казалось, с легкостью делал вид, будто они не… встречаются? Не бойфренды? Не любовники? Он поприветствовал их с Купером как дорогих друзей – никакого предательского румянца на щеках, никакого огонька в глазах при взгляде на Блейна. Обычная прекрасная улыбка, которая превратилась в нежную, понимающую и интимную в ту же секунду, как Купер и Себастиан от них отвернулись. Это произошло очень быстро, но Блейн всё равно понял: он не был единственным, кому понравился прошлый вечер и кто хотел остаться наедине. Одной улыбки оказалось достаточно, чтобы унять беспокойство Блейна и изменить биение сердца с грустного на радостное и оживлённое. Курт был рядом. Он был поблизости, он улыбался, а ещё (в какой-то степени) он принадлежал Блейну. На сегодня этого было достаточно. Они будут разговаривать, петь, слушать выступления других и отлично проведут время. А вскоре появятся свободные минуты только для Курта и Блейна – миниатюрная реальность, где они вновь смогут быть честными и открытыми друг с другом. Блейн подождёт. Бар оказался очень популярным («Здесь предлагают самый широкий выбор песен в городе», – объяснил Курт. – «Самые разнообразные композиции; вот почему мы постоянно сюда ходим»), и вскоре все основательно взялись за караоке. Люди приходили и уходили, голоса и песни сменяли друг друга, демонстрируя совершенно разные вокальные данные. Их четвёрка пока не была готова присоединиться к остальным, а потому они просто болтали и пили – Купер даже купил Блейну пиво («Но только один стакан, и если ты скажешь родителям, что я тебя напоил, учти: я буду всё яро отрицать».). Вскоре Себастиан хитро потёр руки и усмехнулся. – Пора закатить настоящее шоу. В ту же секунду, как он встал и направился к бару – весь такой высокий и худощавый, слегка пугающий даже в своём дизайнерском костюме, – Курт наклонился к Блейну и проговорил: – Нас троих здесь вроде как хорошо знают. Большинство этих людей здесь завсегдатаи и… в общем, сам увидишь. Заинтригованный Блейн повернулся к сцене. Зазвучавшую песню он узнал сразу же и принялся с восхищением наблюдать, как мужчина, которого Блейн привык ассоциировать с высокомерными усмешками, саркастичными комментариями и предельной честностью, с блеском исполнял «Bad» Майкла Джексона, воздавая ему должное своим чистым и сильным голосом и круговыми движениями бёдер. Ничего себе. Купер, судя по всему, дружит только с очень талантливыми людьми. Кстати о талантливых людях – Купер готовился выйти к микрофону следующим. В детстве Блейн часто слушал его и подпевал не раз, но сейчас это воспринималось иначе, через призму времени и расстояния, разделившую братьев. Сейчас, повзрослев и приобретя определенный музыкальный опыт, Блейн мог действительно оценить его и понять, насколько потрясающе Купер исполнял классический рок от группы Аэросмит –«Cryin’». С какой лёгкостью он приковывал внимание аудитории, заставляя их танцевать и подпевать, не сводить с него глаз. Внезапно в сознании Блейна словно бы приоткрылся ящик с давно забытыми событиями и он вспомнил, как в старшей в школе – ещё до переезда и поступления в колледж – Купер мечтал стать актёром, певцом, настоящей звездой. Как он оттачивал свои движения перед огромным зеркалом в гардеробной родителей, когда думал, что никто его не видит. Блейн только сейчас задумался, насколько же большими были эти мечты? Чего ему стоило отказаться от них и вместо этого углубиться в финансы, по полной использовать талант аналитика, который всегда восхвалял мистер Андерсон. Сколько очевидных теперь проблем между его отцом и братом берут начало в тех разговорах на повышенных тонах, в которых Блейн мало что понимал, будучи маленьким мальчиком? Ведь тогда всё это казалось ему безумно скучным; Блейну лишь хотелось, чтобы старший брат поскорее вернулся и поиграл с ним. Нужно будет обязательно спросить. Но не сегодня, не сейчас. Потому что сейчас Купер возвращался к ним, вспотевший, но довольный. Он пообещал Блейну чуть позже сразить публику убийственным братским дуэтом, а потом плюхнулся на стул и разом осушил свой бокал. Конечно, Блейн не станет ему отказывать, зачем? У него никогда не было боязни сцены, а единственный человек, чьё мнение было для него действительно важным, находился в этой комнате и в принципе уже слышал его пение, когда Блейн играл на пианино. Пока что они решили предоставить сцену другим, вместо этого беззаботно поговорить о новом продвижении Купера и мюзикле Курта, и это было так прекрасно. Блейн чувствовал себя прекрасно – он мог расслабиться здесь, в обществе людей, которые принимали его безо всяких условий, не навешивая ярлыки и не пытаясь подогнать под чужие стандарты. Здесь он мог быть самим собой, не стыдясь этого и ни перед кем не извиняясь. Как бы медленно он ни потягивал своё пиво, оно успело произвести свой эффект; у Блейна приятно шумело в голове, а весь мир превратился в восхитительное и счастливое место. Остальные тоже успели надраться, становясь разговорчивее и громче смеясь, а когда вскоре Курт поднялся со своего стула с хитрющей улыбкой, Купер и Себастиан заулюлюкали, изображая группу поддержки. – Ты уже слышал нашу гей-диву? – Голос Себастиана прозвучал неожиданно близко к его уху и отвлёк Блейна от рассматривания задницы Курта в узких джинсах. Он покачал головой, на что Себастиан хохотнул. – Ну что же, это будет очень эпично. Держи на себе штаны крепче, малыш Андерсон.

[Glee Cast – I Have Nothing.]

Заиграла музыка, и поначалу Блейн решил, что это какая-то ошибка, ведь никто бы не рискнул исполнить эту песню в караоке-баре, без подготовки и разогрева, в оригинальной тональности и уж точно не мужчина. Он огляделся – половина присутствующих разделяла его сомнения, тогда как другая замерла в ожидании, даже, скорее, в предвкушении. А потом Курт запел.

[Share my life, Take me for what I am.]

Каждая нота, чистая и совершенная, проникала прямо в сердце Блейна, в его душу, пока всё остальное не перестало существовать: вокруг не осталось ни шумного бара, ни зачарованных людей, ни мира, только Курт, Курт, Курт...

[I don't really need to look Very much further, I don't wanna have to go Where you don't follow.]

Его глаза были закрыты, а руки двигались в такт музыки, тогда как сам Курт сосредоточился лишь на песне. Блейн даже посмел подумать – помечтать, – что однажды он сумеет заслужить, добиться этих слов в свой адрес, что однажды он станет тем единственным, кто сумеет показать Курту, как сильно его можно любить, ценить, желать и обожать.

[Don't make me close one more door, I don't wanna hurt anymore. Stay in my arms if you dare, Or must I imagine you there.]

Эта песня не предназначалась ему, Блейн знал. Но в тот момент он дал себе обещание сделать всё возможное, чтобы однажды стать тем мужчиной, которому Курт захочет посвятить такие слова. х х х х Спускаясь с подмостков, Курт чувствовал лёгкое головокружение и недостаток воздуха. Яркие огни и громкие аплодисменты – это было слишком после мгновения в тёмном уединении песни, где царили лишь его эмоции. Мгновения, которое всегда казалось вечностью, пока не наступал конец. Курт зашагал к своему столу, выслушивая похвалы и собирая восхищённые взгляды незнакомцев. Сердце учащённо билось в груди. Чёрт подери, о чём Курт вообще думал, выбирая для исполнения «I Have Nothing», слова которой трогали его за душу и заставляли трепетать самые потаённые чувства? Да ни о чём он не думал, в этом-то и была проблема – Курт прислушался к своим инстинктам, которые взывали именно к этой песне. И это было хорошо, его инстинктивные решения всегда оказывались лучшими, но сегодня и здесь он не мог доверять себе и своим порывам. Курту следовало быть более рассудительным и здравомыслящим. Широко раскрытые глаза и приоткрытый рот Блейна, а также хитрая ухмылка Себастиана лишь подтвердили то, что Курт и так уже знал. Ему следует лучше себя контролировать – нужно сделать шаг назад от края той пропасти, в которую Курт может, не раздумывая, прыгнуть. Он прекрасно понимал, как легко будет это сделать, как сильно ему это понравится. До тех пор, пока он не разобьётся об острые камни на дне. Нет. У Курта и без того было много шрамов и плохо залеченных ран; слишком часто он больно обжигался. Курт не мог себе позволить новую попытку. Особенно если учесть, что надежды на счастливый конец не было. Он больше не пил этой ночью – да, Курт продолжал заказывать для остальных, но сам остановил выбор на обычной коле. Однако это не помешало ему продолжать веселиться, как только тот мимолётный испуг прошел. Он с большим удовольствием смотрел на выступление братьев Андерсонов с песней «Rio». Ему удалось шутливо отмахнуться от поддразниваний полупьяного Себастиана, когда Блейн, глядя прямо на Курта, исполнял «When I Get You Alone». То, как он с отчаянием прижимал ладонь к натянутой ширинке под столом, прошло, слава Богу, незамеченным, и ему повезло, что Купер именно в это время удалился в туалет. К тому моменту, как двое основательно надравшихся друзей вытащили его на сцену для песни «Friday» – которую Курт ненавидел всей душой, – ему больше всего хотелось поехать домой. Но Себастиан настоял на последнем разе, а очаровательному и чересчур жизнерадостному Блейну, закончившему своё единственное пиво сто лет назад, пришла в голову безумная идея. Курт просто не мог ему отказать.

[Glee Cast – Animal.]

Он лишь надеялся, что Себастиан и Купер выпили уже достаточно, чтобы назавтра ничего не вспомнить.

[Here we go again I kinda wanna be more than friends.]

Начальные слова, пропетые Блейном, взяли его за душу и втянули в песню, в то волшебное пространство, которому он не мог сопротивляться, даже когда выбрал модную индустрию вместо музыкальной карьеры. Сцена была его домом – настоящим и влекущим, – и делить это место с Блейном было так же прекрасно, как Курт предполагал, надеялся… и боялся. Их голоса звучали вместе идеально, песня была словно бы написана специально для них, и Курт понял, что всё больше приближается к этому огню, всё охотнее идёт навстречу этой божественной и опасной капитуляции. Он-то уж точно не заснёт этой ночью. х х х х Воскресенье тянулось долго, словно патока, словно недостаточно разогретая смола или вязкая тянучка. К полудню Блейн перестал подбирать новые сравнения и смирился с тем, что от компании Купера отвязаться не удастся. Они… заново налаживали связь. Ходили по магазинам, в кино, вместе готовили ужин. Ладно, пытались вместе приготовить ужин – в итоге Блейн сам дожарил курицу и овощи, а Купера с его обожженной рукой отправил лечиться на диван. Оказалось, что с похмелья брат был неуклюжим ворчуном. В последние дни они, наконец, перестали ходить вокруг на цыпочках и вновь начали говорить друг с другом – или, быть может, даже впервые, ведь последний раз им удавалось быть открытыми и честными, когда Блейн был ребёнком. Было так здорово вновь обрести старшего брата. Но всё же большая часть мыслей Блейна весь день обитала в другом месте. И, если быть откровенным, то в другой квартире, в квартале отсюда. Наконец, наступил понедельник, и Блейну с утра пришлось буквально совершить над собой насилие, чтобы не помчаться к Курту в то же мгновение, как за Купером закрылась дверь. Вместо этого он убрался в своей комнате, написал несколько писем по электронке своим Далтоновским друзьям, постирал вещи. Вновь посмотрев на часы, Блейн отметил, что не было и восьми. Курт ещё несколько часов будет спать. Поэтому Блейн сходил в тренажёрный зал, вернулся, принял душ и переоделся. Выпил кофе. Одиннадцать. Не в силах больше ждать, он всё равно отправился к Курту. На улице он купил небольшой букет ярких цветов у пожилой леди, потом упаковку малины в ларьке за углом. Ягоды были свежими и сочными, а своим оттенком напоминали губы Курта после долгих и страстных поцелуев. Едва дыша, Блейн прошмыгнул в квартиру, но его сердце всё равно громко билось в тишине, словно бы радуясь тому, что оно уже в желанном месте. – Блейн, это ты? Сонный голос Курта донесся до него слегка приглушённый закрытой дверью спальни, когда Блейн снимал ботинки. – Да, это я. Прости, я тебя разбудил? – Нет. Иди сюда. Открыть дверь с полными руками оказалось трудной задачей, но вскоре Блейну это удалось, и он застыл в дверях. Курт растянулся на постели, едва прикрытый лишь тонкой простынёй, которая в действительности вообще ничего не скрывала. Это было настоящим чудом, что Блейн не уронил свою ношу. Наконец, придя немного в себя, он закрыл рот и указал на разноцветную комбинацию у себя в руках. – Привет. Я просто… я отнесу это на кухню. – Ммм, нет, поставь на тумбочку и присоединяйся ко мне. Я соскучился. Ну разве мог он в здравом уме отказать полусонному, очаровательному и неотразимо сексуальному, практически полностью обнажённому Курту Хаммелу, приглашающему в свою постель? Ведь Блейн тоже соскучился. х х х х Курт ожидал… Нет, на самом-то деле он вообще ничего не ожидал. Его опыт был и плохим, и хорошим, иногда скучным, реже – потрясающим. Он давно уже понял, что никогда не узнаешь, насколько хорошим любовником может оказаться человек, пока не попробуешь. Так что Курт ничего не ожидал. Но всё же, он желал, жаждал и знал, что Блейн разделяет его чувства. Поэтому Курт был уверен, что в ближайшем будущем их, так или иначе, ожидает оргазм. Но медленные и протяжные поцелуи, которые начались с губ и продвинулись дальше к вискам, челюсти, шее, становились лишь глубже и смелее. Блейн не пытался потереться об него или ещё что-то, только прикасался. Он целовал и ласкал его так нежно, что внутри Курта проснулось нечто давно забытое. Это даже нельзя было назвать исследованием, краткой разведкой, которую остальные парни пытались выдать за прелюдию. Нет, это было… Курт даже не мог подобрать название. Казалось, что Блейн хотел поздороваться с каждым миллиметром его кожи, касаясь тёплыми пальцами или нежными губами, скользя языком или задевая зубами… везде. Буквально везде, и Курту оставалось лишь лежать, беспомощно сдаваясь перед всем этим, потому что, вот он, такой опытный любовник, уверенный в том, что уже ничто не сможет удивить его в сексуальном плане, умирает от самой невинной и сладостной муки в руках семнадцатилетнего мальчика. Дело было даже не в том, чтобы просто кончить. Нет. Курт купался в наслаждении, которое волнами омывало кожу, и вскоре он перестал думать и анализировать, а просто забылся, отдался на волю Блейна. Курт словно был каким-то диковинным музыкальным инструментом, который Блейн хотел изучить; познать каждую сторону и грань, каждое укромное место и каждую впадинку; с нежностью и любопытством запомнить каждый звук, который мог извлечь своими прикосновениями. На теле Курта были такие места, которым раньше никто не уделял столько внимания, поэтому тепло, разливающееся в каждой клеточке, заставляло издавать совершенно примитивные звуки и неконтролируемые движения. Он и представить себе не мог, что подъём лодыжки – очень чувствительное место, и если медленно лизнуть его, Курт выгнется от наслаждения. Раньше никому не приходило в голову так тщательно исследовать его бока и рёбра, вызывая целый спектр немыслимых ощущений – от божемойдапожалуйста до безумного смеха. Спина Курта была самой его большой эрогенной зоной, и если этим правильно пользоваться, Курт готов был ползать на коленях. Но обычно ласки быстро прекращались; теперь же каждый миллиметр незащищённой кожи поддался внимательному изучению, столь неспешному, будто бы время для них перестало существовать. Мозолистые пальцы бегали вверх и вниз; нежные поцелуи помечали линию позвоночника; тёплый язык поглаживал спину в совершенно неожиданных местах, и вскоре Курт тяжело задышал, застонал, заскулил, не в силах остановиться. Он был на расстоянии вдоха от того, чтобы умолять Блейна, как вдруг тот скользнул ладонями на его задницу и продолжил своё волшебство там. И когда следом к чутким пальцам присоединились губы – такие горячие и влажные, принимаясь пощипывать и посасывать напряжённые мышцы, но даже не приближаясь к тому месту, где Курту было сейчас так нужно… Он не выдержал. – Блейн, пожалуйста, пожалуйста… – Повернись. Голос Блейна был низким и хриплым, а дыхание – затруднённым, и Курт буквально зарычал, когда перевернулся и увидел его лицо: глаза потемнели, а губы приобрели ярко-красный оттенок. Боже, Курт уже и не помнил, когда в последний раз хотел кого-то так сильно; он уже готов был кончить, член нестерпимо болел, а смазка не переставая капала на напряжённый живот. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Блейн всё ещё был полностью одет. На какую-то долю секунды он поднял руку и сильно сжал выпирающий бугор под ширинкой. Это было так сексуально, и Курт не мог понять, почему его ощущения так обострились, но в одном он был уверен: если не кончит в скором времени, то взорвётся. – Что угодно. Всё, что ты захочешь. Только сейчас, пожалуйста. Ты мне так нужен. Блейн поднялся с постели и медленно разделся, при этом ни на секунду не отводя взгляда от Курта и периодически облизывая припухшие от поцелуев губы. Вскоре он оказался обнажённым – он был таким великолепным, что Курт заскулил и толкнулся вверх в поисках желанного прикосновения. – Иди сюда, – произнёс Блейн и встал перед кроватью на колени. Курт тут же понял его задумку и сел на краю, а потом лёг на спину, потому что руки отказывались поддерживать своего хозяина. Этот рот, Боже, эти губы на его коже – ничего на свете Курт не желал сейчас больше. Он тихонько всхлипнул, когда Блейн поцеловал его бедро, внутреннюю сторону, дразня и распаляя ещё больше. Но вскоре эта пытка закончилась. Потому что рот Блейна был… всем, и даже больше. Стеснительным и смелым; неопытным и искушённым. Нежным и страстным, готовым пробовать что-то новое и учиться. Он широко растянулся вокруг внушительного члена Курта и вибрировал от постоянных стонов. А Блейн медленно, осознавая свои действия, опускался ниже, поднимался, и так снова и снова, раз за разом, пока все мысли не вылетели из головы Курта. Он закатил глаза и запустил пальцы в волосы Блейна, смутно сознавая, что периодически легко тянет за них – и вскоре выгнулся навстречу Блейну, изливаясь и подтверждая свой оргазм какими-то невообразимо высокими криками. Когда Курт открыл глаза и ошеломлённо моргнул, ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, где он. Блейн устроился головой у него на колене, и Курт неловко поднялся, чтобы проверить его состояние (а ещё Курту было сейчас жизненно важно увидеть его лицо). Улыбка Блейна была ослепительной, а на подбородке и губах блестели капельки спермы, и Курт не выдержал, прижал его к себе и втянул в липкий и солоноватый поцелуй. В то же время Курт опустил руку, чтобы, в свою очередь, позаботиться о наслаждении Блейна. Но оказалось, что не о чем больше заботиться, он наткнулся лишь на тёплую влагу. Блейн смущённо засмеялся. – Прости. Этого не было… я даже не… Ты просто очень сексуальный, когда кончаешь. Ну что на это мог ответить Курт? Только снова поцеловать этого замечательного, очаровательного парня. Но потом Блейн немного отодвинулся, и в следующее мгновение во рту Курта оказалась спелая и сочная ягода. Боже, лучшего утра в понедельник было и не придумать. Он лежал в постели с прекрасным обнажённым парнем, после секса, который удовлетворил Курта во всевозможных смыслах. Они целовались, кормили друг друга малиной и обнимались, пока, наконец, не решили подняться. За этим последовал безумно вкусный кофе, приготовление панкейков и тёплый смех за завтраком. Игра на пианино, распевание песен, ещё поцелуи, и всё это было… Это было идеально.