Я так и знала...

Осознание того, что я снова могу дышать, было мучительным. Потому что вариантов, при которых я остаюсь в живых, было всего два, и ни один не нес для меня ничего кроме очередных страданий. Если Ло успел меня вытащить и откачать, то это значило, что мне вновь нужно будет умереть. Если же его теория подтвердилась, и я вернулась в свой мир, то мне придется жить. И даже если не захочу, нет гарантии, что мне вновь удастся попасть. Где-то на фоне слышался раздражающий своей монотонностью звук, а я молча лежала, не торопясь открывать глаза, потому что мозг уже понял, какой из вариантов верен, вот только сознание отказывалось принимать это. Но глаза открывать пришлось, потому что на это противное пиканье прискакала медсестра. Обычная такая медсестра, как сотни других, работающих в больницах моего мира. Почти не удивившись, она сунула мне градусник подмышку и пошла за доктором. Я горько усмехнулась, смаргивая слезы: я вернулась, и теперь мне придется жить, зная, что здесь мой принц – всего лишь двухмерный герой манги и аниме. Я так глубоко погрузилась в эту рефлексию, что все манипуляции врача прошли как-то фоном: я послушно отвечала на вопросы, проходила процедуры и сдавала анализы, не вдаваясь в подробности. Так что когда в палату ворвался Вадик с воплем: – Ирка! Пизда ты с ушами! Какого хрена так пугать?! – и бросился на меня в попытке задушить, тщетно маскируя свой порыв объятиями, я поначалу даже испугалась. – Я же того дебилоида-самоучку чуть там на месте не прибил! А потом мне маманя с папаней таких пиздюлей вставили, что за тобой не уследил! – Ва-ади-ик! – разревелась я, намертво вцепляясь в его футболку и щедро поливая ее слезами. – За-ачем ты меня-а-а откача-а-ал?! Мне там было так хорошо-о-о! – жаль, что недолго. – Я хочу-у-у обра-атно-о-о! – Куда обратно? – непонимающе встрепенулся он, отрывая меня от себя и слегка встряхивая. – В кому? – В Ва-ан Пи-и-ис, – проныла я, шмыгая носом и размазывая слезы по лицу. – А врач сказал, что с тобой все нормально и никаких последствий нет, – задумчиво протянул Вадик, за что немедленно был пнут моей безжалостной ногой. – Эй, больно же! – Ты от меня сейчас тоже огребешь не по-детски, если не заткнешься! – вот умеет человек парой слов из себя вывести, да так, что я сразу о слезах забыла. – Как же мне не хватало твоей милой, интеллигентной манеры речи! – воскликнул он, вновь кидаясь обниматься. – Я даже успел соскучиться! – Это сколько меня не было? – мозг быстро среагировал на возможный источник информации. – А тебе не сказали, что ли? – удивленно воззрился на меня Вадик. – Может, и сказали, – пожала я плечами. – Мне в тот момент не до того было. – Ну, если округлить, – он бросил взгляд на наручные часы, что-то прикидывая, – то в коме ты пробыла примерно десять часов. Если хочешь, то могу с точностью до минуты посчитать. – Не надо, – вяло отмахнулась я, падая на подушку и невольно подсчитывая дни, проведенные там. Их тоже выходило ровно десять. Появилась я там перед обедом и перед обедом же исчезла. – Ну, что случилось? – Вадик улегся рядом на бок, подперев голову рукой. – Там для меня прошло десять дней, – устало выдохнула я. – Десять дней таких приключений, которые здесь и за десять лет не испытать, даже если аппарировать в любое мало-мальски интересное место, – я отвернулась, пряча лицо. – И не только приключений. – Только не говори, что ты там кого-то себе придумала и влюбилась в него! – Вадик чуть ли не подпрыгнул от осознания всей глубины моего кретинизма. – Хорошо, не буду, – буркнула я, накрывая голову подушкой потому, что дальше должен был раздаться громкий вопль. И Вадик не подвел: – Ты – даун! Это же надо: втрескаться в собственный глюк! Тебя нужно срочно психиатру показать! – Ты мне еще лоботомию предложи, Фрейд недобитый! – я, не глядя, стукнула его подушкой. – Я ведь на нее и согласиться могу. Вадик задохнулся словами, а я лежала, уставившись в потолок, и ощущала огромную пустоту внутри. Словно и душу, и сердце вырвали, оставив унылую оболочку. И от этого не было больно или горько, было никак. – Ирка! Ну, ты чего? – Вадик схватил меня за плечи и, дернув, прижал к себе. – Ну, подумаешь, придумала! Ты же не от балды образ взяла, наверняка прототип есть! Я тебе его из-под земли достану! Я невесело хмыкнула: – Можешь в моей комнате с полки взять или со стенки снять, он там везде, прототип, – и даже начала хихикать. – Я тебе больше скажу, он выбрал другую. – Нет, ты точно больная! – поддержал мой нервный смех Вадик. – Тебя даже в собственных фантазиях отшили! – А то, – я устроила подбородок у него на плече и вздохнула: – Что там предки? – Как обычно, – отозвался он. – Сколько на этот раз? – Три тысячи. – И все? – обычно, когда родители в очередной раз «проявляли заботу» обо мне, просто откупаясь внеплановым переводом денег на карту, это сопровождалось какой-нибудь дежурной фразой. И я, и Вадик давно привыкли к такому отношению, потому что, сколько себя помню, я вечно тусила у Вадика, или Вадик у меня, но занимались нами исключительно его родители, мои были вечно заняты на работе, регулярно снабжая меня деньгами и совершенно мной не интересуясь. Такое ощущение, что завели меня потому, что так было принято и для галочки в анкете. В принципе я относилась к ним точно так же: есть где-то люди, благодаря которым я появилась на свет, и ладно. Но отсутствие сопроводительной реплики было необычно. – Нет, конечно, – усмехнулся Вадик. – Тебе передали, чтобы выздоравливала, а мне – чтобы не стеснялся в расходах, и если не хватит, то пришлют еще. – Н-да, кое-что никогда не меняется, – хмыкнула я. – Интересно, а если я реально умру, они тоже денег пришлют и скажут тебе не стесняться в расходах? – Я смотрю, кто-то как всегда сама оптимистичность, – Вадик дал мне легкий подзатыльник. – Если умрешь, тебе не пофиг будет? Посмеявшись, мы так и продолжали сидеть, обнявшись, пока не пришла медсестра и не выгнала Вадика, потому что утренние часы посещения закончились. Уже в дверях палаты мой лучший друг хитро мне подмигнул: – Я к тебе после обеда с сюрпризом приду. *** Как и обещал, Вадик пришел с сюрпризом. – Вот, – с видом заправского фокусника он театральным жестом пригласил кого-то войти. В палату вошел незнакомый парень, крепко сжимая за шею еще одного и толкая его перед собой. – Вот, дорогая, знакомься, – Вадик указал на первого, – это Санчес, – парень коротко кивнул. – А это Эдька… – Я Дэн! – попытался возмутиться второй, но был жестко пригнут поближе к полу, из-за чего стоял теперь буквой зю. – Все-все, я понял, Эдька так Эдька. – И-и-и… – многозначительно протянула я, разглядывая посетителей. Санчес и Эдька, который Дэн, казались брюнетами или очень темными шатенами, комплекцией немного превосходили Вадика и роста с ним были примерно одинакового, хотя достоверно про согнутого в три погибели Эдьку сказать было сложно. У Санчеса был пирсинг в обоих ушах, у Эдьки тату на внутренней стороне предплечья, что стало заметно, когда он пытался скинуть руку Санчеса со своей шеи. В общем и целом это были обычные среднестатистические современные молодые люди. Ничего выдающегося. Я усмехнулась про себя: мне теперь вообще все кажется среднестатистическим и ничем не выдающимся после мугивар. – Что и? – изобразил непонимание Вадик. – В чем сюрприз? Я, по-твоему, так давно мужиков не видела, что должна сейчас бегать по потолку и кипятком писать? Или это какие-то особенные экземпляры и сейчас на моих глазах они превратятся в прототип моего глюка? – непонятно с чего психанула я. – Ты бы мне лучше планшет мой принес, сюрпризёр. – Вот, узнаю Ирку, – довольно усмехнулся Вадик. – Она всегда такая или это последствия комы? – тихо поинтересовался Санчес, но я его все равно услышала. – Не всегда, – Вадик хлопнул его по плечу, – обычно она еще хуже. – Я все слышу и запоминаю, – прищурилась я. – Я могу повторить и записать, – рассмеялся Вадик. – Но мы слегка отвлеклись. Вот этот уникальный экземпляр, – он ткнул пальцем в Эдьку, – тот самый дебилоид-самоучка, вчера едва не почивший от моей руки. – Че? – Это Эдик вам вчера водки в сок налил, – перевел Санчес. – А почему я его не узнаю? Он в гриме? – как-то не сильно впечатлилась я. – И что мне с ним делать? Тоже водкой напоить? Или в глаз дать? – Можно просто дать, – встрепенулся тот. – Тоже вариант, – согласилась я. – Недоумок озабоченный! – Эдику прилетел хороший подзатыльник от Санчеса, который ради такого дела даже отпустил его шею. – Но у меня на тебя и вчера-то не стояло, а уж сегодня, – многозначительно протянула я, демонстративно разглядывая и его и Санчеса. – А я-то надеялся! – Эдик, потирая затылок, так сокрушенно вздохнул, что мы разразились хохотом. В общем, выяснилось, что одна не в меру веселая скотина – не будем тыкать палкой в Вадика – имела неосторожность прихвастнуть тем, что я не пью алкоголь ни при каких обстоятельствах и потому у него всегда есть трезвый сопровождающий. Ну, а Эдик оказался натурой полностью безбашенной и потому легко провоцируемой на любой кипиш, что в данном случае вылилось в водку в моем стакане. Конечно, ему потом популярно объяснили, что так делать нехорошо, но моему телу, пребывавшему в анафилактической коме, все это уже было глубоко похрен. К тому же, Санчес как старший брат виновника посчитал себя обязанным как минимум принести извинения, ну и помочь в меру сил. Так что, услышав от Вадика о моем чудесном возвращении к жизни, он схватил младшенького и потащил его в больницу. Извиняться. Извинялся Эдька долго, путано, постоянно отвлекаясь на посторонние темы и через слово вставляя пошловатые шуточки, за что неоднократно огреб от брата. Короче, его речь больше походила на стэнд-ап-выступление, чем на внятные извинения. Так что все поржали и разошлись, довольные собой и друг другом. Напоследок я, конечно же, не могла не воспользоваться таким шансом: – Ну что, Эдька, будешь должен, пока не отработаешь, – я расплылась в многообещающей ухмылке. – Натурой? – радостно встрепенулся он, разворачиваясь всем корпусом ко мне и стягивая футболку. – Могу прямо сейчас начать. – Натурой, натурой, – закивала я. – Будешь меня развлекать, пока мне не надоест. Вадик, скажи, вылитый же Эйс? Только веснушки нарисовать, – Вадик разразился диким ржачем, Санчес тоже засмеялся, а Эдик, всем своим видом изображая, как же он разочарован и обижен, но смиренно принимает свою нелегкую участь жертвы самодуры, то есть меня, натянул футболку обратно. – Ой, Ирка, умеешь же ты, – наконец отдышался Вадик. – Он и так его косплеит. – Правда, что ли? – реально удивилась я. – А то! – самодовольно подбоченился Эдик, чем вызвал новый взрыв смеха. – Я тебя с ними и собирался познакомить вчера, – выдохнул Вадик, присаживаясь на мою кровать. – Но вы успели познакомиться раньше. – Это карма, – философски сказала я. – Это дурость, – заметил Санчес, подпирая стену. – А ты кого косплеишь? – полюбопытствовала я, потому что так сразу никак не удавалось примерить на него чей-то конкретный образ. На этот раз почему-то заржали только Эдик и Вадик, а сам Санчес скрипнул зубами. – Он никак не поддается на уговоры, – сообщил Эдик. – Даже подстригся и волосы покрасил, чтобы отстали, – легко и непринужденно сдал он брата. – Угадаешь? – Нет, – честно призналась я, пристально всматриваясь в нахмуренное лицо Санчеса. – Навскидку никто в голову не приходит, но с учетом имеющихся данных, вариантов немного, так как все коротко стриженые и брюнеты отпадают, то остаются Сабо, Кавендиш, Шанкс, Рейли и Санджи, – я даже смогла не запнуться на имени кока. – Но по мне, так Санчес не слишком похож. – Не-не, даже не рассчитывай, – хохотнул Вадик. – Его уговаривают на роль Деллинжера, – и Вадик с Эдиком опять заржали. – Вот-вот, был бы кто приличный или хотя бы прилично одетый, я бы, может, и подумал, – буркнул Санчес, складывая руки на груди. – Я, конечно, извиняюсь, но с такими габаритами какой из него Деллинджер? – опять удивилась я. – Я и то с нятягом проканаю. – Вот! Хоть кто-то адекватный!– обрадовано воскликнул Санчес, отлипая от стены, и подходя ко мне, чтобы пожать руку. – Да он специально накачался, чтобы я отстал, – снова сдал брата Эдька. – Жаль, что не помогло, – Санчес метнул грозный взгляд в сторону младшего. – Ну, все-все, брейк! – воскликнул Вадик. – Мы вообще-то сюда не за тем пришли. А пришли они, как выяснилось, чтобы забрать меня из больницы. Вадик кинул в меня пакетом с одеждой и обувью и сообщил, что ждать они меня будут на крыльце. Я оперативно оделась, подписала отказ от дальнейшей госпитализации, забрала выписку и рванула на выход. Выйдя на улицу, я, закрыв глаза, с огромным наслаждением вдохнула загазованный воздух, который после больничного, пропахшего лекарствами, казался манной небесной, и сунула бумажки в руки Вадику. – Ну, что? Вас домой отвезти? – спросил Санчес, когда мы подошли к парковке. – Конечно! – притворно возмутился Вадик. – Неужели ты думаешь, что мы, – он указал пальцем на меня и себя, – упустим возможность добраться до дома с комфортом и бесплатно? – Ладно-ладно, – усмехнулся Санчес. – Садитесь уже. – Классная татуха, где делала? – воскликнул Эдик, падая на заднее сидение, где я уже успела удобно устроиться, схватил меня за руку и начал рассматривать изображение на моем предплечье. Я посмотрела туда и задохнулась: широкой темно-серой полосой руку охватывала тату того самого браслета, который сделал для меня Усопп, повторяя каждый изгиб, каждую черточку. – Ирка, ты когда успела? – удивленно развернулся с пассажирского сидения Вадик, втискиваясь между спинками кресел, чтобы лучше разглядеть. В голове звенело от резко накативших воспоминаний, таких ярких и живых, что окружающая меня сейчас реальность внезапно стала тусклой и блеклой. Потому что я совершенно точно знала, что никогда не делала себе татуировок, тем более не могла сделать ее, находясь в коме. Неужели?.. – Веткина? – встревожено прозвучала моя фамилия. Так Вадик называл меня, когда становился исключительно серьезным. Я выдернула руку и сложилась пополам, словно у меня внезапно разболелся живот. Грудь разрывали рыдания, слезы текли бесконечным потоком. – Прости, я не хотел… – начал было извиняться Эдик, но Вадик на него шикнул, и тот замолк. Больше никто не произнес ни слова. Я плакала, постоянно проводя пальцами по браслету-тату, ощущая чуть загрубевшую кожу, слегка выступавшую над остальной поверхностью, словно это могло вернуть меня обратно или, наоборот, полностью стереть все воспоминания. Доехав до дома, мы с Вадиком молча высадились из машины, молча поднялись на лифте, молча вошли в квартиру. Какой же чужой она показалась мне в тот момент! – Мне надо умыться, – безжизненно сообщила я, направляясь в ванную. – Ладно, я тогда к родителям быстро сгоняю, мама там еды наготовила, – крикнул их прихожей Вадик. – Надеюсь, я могу отставить тебя одну на пятнадцать минут без необратимых последствий? – Надейся, – я вяло махнула рукой, прикрывая дверь. Пару минут я тупо смотрела на кран, потом, очнувшись, пустила воду. Холодная вода слегка привела меня в чувство, что я даже смогла посмотреть на себя в зеркало. Впервые с того момента, как очнулась после комы. И в первый момент даже не узнала себя. Потому что на меня вновь смотрели желто-карие глаза, а на лицо спадали темно-пепельные, почти черные пряди. Дополняли картину темные круги под глазами, бледная кожа и испуганный взгляд. Я нервно хихикнула. Очень на меня похоже: не узнать саму себя и испугаться собственного отражения. Я вновь плеснула в лицо водой и провела по волосам мокрыми ладонями, убирая их с лица. При новом взгляде в зеркало я словно получила удар под дых: на щеке отчетливо розовел шрам, полученный на Тортуге. Пальцы тут же коснулись зажившей кожи, отчетливо чувствуя каждую шероховатость. Как?! Как такое может быть? Сначала тату вместо браслета, теперь самый настоящий шрам. Значит… Значит все, что со мной произошло, было на самом деле?! Это не было ни сном, ни галлюцинацией, ни бредом… Я вцепилась в раковину, чтобы не упасть, потому что ноги внезапно подкосились, и медленно сползла на пол. Ло был прав! У меня есть шанс вернуться! Вернуться… К кому мне там возвращаться? Зачем? Чтобы увидеть, как счастлив мой принц? Чтобы дьявольски завидовать рыжей ведьме? Меня вновь затрясло от рыданий. Да. Да! Тысячу и миллион раз да!!! Я солгала, когда сказала, что не смогу делить его сердце с ней. Смогу! С кем угодно! Согласна быть второй, десятой, сотой, тысячной, последней, любой! Хуже, чем никогда больше его не увидеть, ничего быть не может! Хочу назад! Ло сказал, что они с Корой будут меня ждать и сохранят мой фрукт. А вот будет ли ждать мой принц? Или рыжая? Какая разница во времени у нас получилась? Десять часов здесь и десять дней там, то есть время там идет в двадцать четыре раза быстрее. Нельзя терять ни мгновения! Я быстро подскочила, на ходу вытирая слезы, и рванула к бару. Алкоголь – самый простой и доступный мне способ самоубийства, главное спрятать все ампулы, чтобы если что откачать не успели. Схватив первую попавшуюся на глаза бутылку с надписью «Vodka», я влетела на кухню. Так, чашку на стол, дрожащими руками откручиваю крышку, прозрачная жидкость беззвучно льется в кружку. Отставляю бутылку в сторону, хватаю мой потенциальный билет в лучший мир, выдыхаю и слышу, как щелкает замок на двери. И я сталкиваюсь глазами с Вадиком. Он бросает пакеты на пол и несется на меня: – Ирка! Дура! – Не подходи! – ору я, крепче вцепляясь в чашку. – Веткина, что ты опять себе придумала? – Вадик настороженно смотрит сначала на чашку у меня в руках, потом на бутылку на столе, и его лицо искажается ужасом: – Ты совсем рехнулась?! – А то ты не знал, – истерически взвизгиваю я, дернувшись и расплескав немного водки себе на колени. – Как раз вчера и свихнулась окончательно! Знаешь, откуда у меня тату и вот это шрам? – поворачиваю голову, чтобы ему было видно. – Оттуда! Это не было глюками! Подумай сам, когда я могла все это получить? Видишь же, что шрам уже зажил? И тут, – трясу рукой, – тоже. Замолкаю, чтобы перевести дух, и в этот момент Вадик решает вставить слово: – И что? Пусть это было на самом деле, хоть я никак не могу в такое поверить, что тебе там нужно? Ты же сама сказала, что твой этот выбрал другую. – Давай, бей по больному! – огрызаюсь я. – А тут мне что делать? Там лучше, а тут я кроме тебя никому нафиг не сдалась! Там меня ждут как минимум двое. – А я? – А ты выживешь, – как бы цинично это не звучало, но Вадик действительно успешно переживет мою смерть. – А я все равно найду способ вернуться туда. И не вздумай мне мешать! – Ты точно сошла с ума, – устало заключает он, сползая по стене на пол. – А если ничего не выйдет, и ты просто умрешь? – А мне не пофиг будет? – возвращаю я его фразу. – В любом случае хуже, чем сейчас, мне уже не станет. – И что? Ты мне предлагаешь просто стоять и смотреть на это безобразие? – Можешь, лечь и отвернуться, – пожимаю плечами. – Или выйти минут на пять. Вот шел бы по ступенькам, и не было бы у тебя таких проблем. – Ты дура! – Я в курсе, – согласно киваю, ерзая на стуле. – Ну что? – Пойду я, наверное, твои ампулы возьму, – он решительно поднимается на ноги. – И ты даешь слово, что если я успею тебя откачать, то ты больше не предпринимаешь подобного. Никогда. – Ты не успеешь, – отвечаю я. – Я все спрятала. Тебе не хватит времени. – Слово! – Даю честное слово, – закатываю глаза. – Можешь уже бежать. Посмотрим, кто кого. Вадик рванул к брошенным у двери пакетам, а я, давясь, опустошила чашку. Я вернусь! Я обязательно вернусь обратно!