Музыка - здесь и сейчас

- Ехууу! С победным кличем, воплями и гулом группа «Кукловод» ввалилась в гримерку. Выступление отгремело на ура – их просто не отпускали со сцены, так что помимо запланированных песен пришлось исполнить еще три. Бьякуя был, как всегда, сдержан – но глаза его одобрительно горели серебром. Можно было смело сказать, что продюсер был доволен успехом группы. Честно – Бьякуя волновался. Они не поднимались на сцену уже четыре месяца, а что такое четыре месяца для музыкальной группы? Это огромный срок. За подобное время карьера может попросту развалиться, ведь если группа не напоминает о себе, то она быстро забывается. Именно из-за этой отсрочки почти в месяц Кучики так неохотно дал свое согласие на участие в этом фестивале. Разумеется, концерт в клубе был много практичнее, а главное – быстрее. Но сейчас, когда в голове – или снаружи – еще гудят вопли фанатов, Бьякуя не мог сдержать довольного выражения спокойного утонченного лица. - Ви а зе чемпионз, май френдз! – возвестил всех Хичиго, плюхаясь на диван и закидывая ноги на спинку – располагаясь таким образом, что длинные патлы свешивались на пол, а ноги весело возвышались над спинкой дивана. Широсаки, как и все, был возбужден и взбудоражен – адреналин, взыгравший наконец в крови, никак не хотел успокаиваться. Ичиго плюхнулся рядом с ним, не сдерживая довольного взгляда блестящих карих глаз. Рыжие волосы взмокли и налипли на шею, на высокий лоб. Куросаки хлопнул в ладоши, широко улыбаясь: - Мы молодцы! Черт, это было… мощно. Абарай опустился на пол рядом с диваном, улыбаясь немного нервно. Руки, покрытые тату, еще немного тряслись, как и колени, обтянутые синими джинсами. Пот каплями скатывался по шее, волнение уходило. Черт, как же это было страшно – выйти на сцену и сыграть свою партию перед целым стадионом, перед беснующейся толпой. Но он смог. Он смог показать, что он достоин этого места – в группе, вместе со всеми. Причем он доказал это не столько фанатам или Гриммджоу или Бьякуе – он доказал это самому себе. Мог ли об этом мечтать парень еще год назад? Да разумеется, ни за что. А сейчас он сидит и слушает, как бурно изливает свои восторги Ичиго, как хохочет хриплым лаем Джагерджак, как отмалчивается Улькиорра, берегущий свой голос… Все это захлестнуло парня с головой, волна ощущений и адреналина взбудоражила кровь. Ренджи просто прислонился спиной к подлокотнику дивана, краем глаза замечая бурную жестикуляцию Ичиго. - Ребята, вы молодцы! – в гримерку влетела младшая Кучики. Ее синие глаза сверкали, а на личике играл прелестный румянец. Гриммджоу присвистнул, за что получил подзатыльник от Ичиго и испепеляющий взгляд от продюсера. Басист сразу сник, а девушка по очереди подлетела к каждому, выражая свой восторг. Ренджи поднялся на ноги, потрепав мелкую девчонку по голове широкой ладонью и заглядывая с лучистые синие глаза. - Я внизу была, со всеми, - радостно тараторила девушка, сидя на диване и обводя всю группу живым взглядом, - у меня чуть уши не заложило от визгов и воплей! А сразу после ваших первых трех песен все ломанулись штурмовать ларьки – искать футболки с вами. Никто ведь не ожидал, что вы выйдете на сцену. Это было… это было… - девушка улыбнулась, - Я даже слов не могу подобрать! Ичиго самодовольно усмехнулся, напуская на себя небрежный вид, мол, какая фигня, да раз плюнуть. Рукия еще раз обвела всех взглядом, а потом нерешительно поднялась. - Ладно, я пойду, - улыбнулась брюнетка, - мне еще надо переговорить с Гином. И я хотела послушать других выступающих. Девушка повернулась к двери, но ее нагнал спокойный голос старшего брата. Бьякуя выглядел спокойно, но в мелодичном голосе прорезалось беспокойство. - Рукия, не думаю, что бурная пьяная толпа – подходящее место для хрупкой девушки, - спокойно проговорил продюсер. И добавил, обводя всю группу ледяным взглядом: - Вот если бы кто-то составил тебе компанию… Все, уже наученные горьким опытом, прекрасно поняли, что это не пожелание, это приказ. А приказы в группе, как и в армии… Ичиго краем глаза заметил, как вспыхнули масляные глаза Гриммджоу, как широкая улыбка начала расползаться на его роже. Куросаки содрогнулся. Ну уж нет… Рыжий гитарист деланно легко поднялся, лениво потянувшись, словно разминая затекшие плечи. И посмотрел на внимательного продюсера. - Я могу присмотреть за Кучики, - предложил он, серьезно глядя в серые глаза старшего брата бардессы. В которых промелькнуло все то, что этот самый брат сделает с Куросаки, если тот не доглядит за его сестренкой. Бьякуя еще минуту буравил напустившего на себя безразличность Куросаки, а после милостиво кивнул. Рукия, надувшись, как пятилетний ребенок, что-то бубнила про то, что ей не нужна опека – а Ичиго уже подталкивал ее к двери. Спорить оба продолжили уже в коридоре – слышно было, несмотря на играющую музыку. Хичиго хихикнул, принимая нормальное положение и заново собирая распустившийся хвост. - Что ж, раз такое дело, я тоже пойду… - протянул солист, лениво поднимаясь. Гриммджоу глянул на него шальными голубыми глазами: - Куда это? Опять к очередной фанатке? Широсаки усмехнулся: - Ты говори, киса, да не заговаривайся… Все, увидимся вечером. Кучики резко обернулся: - Широсаки! Через два часа быть в автобусе! Но несносного паршивца уже и след простыл. Бьякуя неслышно ругнулся – вот, как всегда. А потом собирай их по всему стадиону… Детский сад, а не группа. Бьякуя кинул быстрый взгляд на Абарая. Тот развалился на диване, согнув одну ногу в колене, и что-то набирал на дисплее телефона. Лицо, высвеченное подсветкой, казалось еще острее, еще резче были очерчены черты хищного лица. Длинные загорелые пальцы бегали по экрану, а на губах то и дело возникала усмешка. Бьякуе вспомнилось, как Ренджи смотрелся на сцене. Мощный торс, ничем не прикрытый, был испещрен узорами татуировок. Алые, ничем не сдерживаемые волосы мотались по спине, липли к широким плечами и шее. Сильные руки,- узкие запястья и большие ладони… А поверх всего –горящий , напряженный взгляд. Без страха, но с волнением. Кучики нахмурился, прогоняя воспоминания. Напряжение никуда не ушло. Наоборот. Гриммджоу о чем-то активно спорил с Улькиоррой, но слова пролетали мимо ушей продюсера. Бьякуе все вспоминался взгляд каре-алых глаз – внимательный, ищущий… Дикий. Ощущение тигра в клетке никуда не делось – куда там. Инстинкты и здравый смысл во все горло вопли, требуя немедленно смыться отсюда – по любому предлогу, или даже без него. Кучики привык доверять своим инстинктам. Вот только что-то не давал немедленно подняться с кресла и скрыться за дверью, оставив все плохие и не очень предчувствия здесь. Что-то – или кто-то? Дверь распахнулась – в нее, широко улыбаясь во все тридцать два, протиснулся Ичимару Гин. Он красочно замер в дверях, растянув свою резиновую улыбку еще сильнее. Бьякуя передернулся. Он терпеть не мог Ичимару, и каждый раз, с ним встречаясь, он старался как можно быстрее эту встречу окончить. - Поздравляю, - растягивая гласные, протянул Ичимару, - вы произвели фурор! Фанаты разнесли передние ограждения, пытаясь до вас дорваться. В голосе организатора феста послышалась ничем не прикрытая насмешка. Бьякуя хмыкнул, чувствуя, как недовольной кошкой в нем закопалось раздражение. Очень мало людей есть на свете, способных ввергнуть Бьякую в это состояние, но Ичимару, наравне с Сихоин, делали это поистине мастерски. - В большом зале организовано небольшое чаепитие… - улыбка лиса стала еще приторнее. Разумеется, подразумевалось, что пить там будут не только чай. Гриммджоу широко оскалился и рывком поднялся на ноги, готовый пить что угодно, где угодно и когда угодно. Гин склонил голову набок, чуть отступая и пропуская энтузиаста в коридор. Бьякуя устало выдохнул и кинул взгляд на понимающего Шиффера. Шиффер проникся усталостью продюсера и правильно расшифровал посыл в его взгляде – проследить за неугомонным басистом, чтобы тот не наделал глупостей и не упился в зюзю. Хотя не допустить последнего казалось просто невыполнимым – Гриммджоу мог упиться чем угодно, начиная уайт-спиритом заканчивая растворителем для масляных красок. Улькиорра, картинно оправив манжеты рубашки, поспешил за голубоволосым недоразумением. Ичимару посмотрел на Бьякую, и в змеино-приторном голосе заскользило притворное удивление: - А вы не идете? Должны присутствовать все. Он перевел взгляд прищуренных глаз на Ренджи. Тот махнул рукой, набыченно глядя в сторону. Общее настроение выразил Бьякуя, чуть наклонив голову: - Я подойду попозже. Ичимару вполне удовлетворился и предпочел смыться, аккуратно прикрыв за собой дверь. Бьякуе стоило огромного труда не смотреть на дверь. На дверь и на расположившегося на подоконнике Ренджи. Не смотреть на Ренджи. Кучики раскрыл папку, которую держал на коленях. Отчеты, деловые договора… Строки мешались перед глазами, путались. Бьякуя даже не пытался вникнуть в их содержимое, сверля напряженным взглядом листы бумаги. Он затылком чувствовал на себе пристальный взгляд барабанщика, напряжение в этой комнате расходилось волнами. Ренджи дышал тяжело и часто – видимо, адреналин еще играл в крови после шумного концерта. Бьякуя прикрыл глаза, изо всех сил запрещая себе думать о сидящем за ним парне. Его здесь нет. Нет. Он сейчас где угодно, но только не за его спиной. Кучики чувствовал, как за спиной раздались четкие тяжелые шаги. Всего четырех шагов Абараю хватило, чтобы пересечь комнату и встать прямо за спиной продюсера. «Не думать!», - приказал себе Бьякуя, закрывая глаза. Открыть их пришлось. Даже широко распахнуть, почувствовав горячее дыхание на собственной шее. Распахнуть глаза, обернуться, чуть не упав с дивана – и встретиться с совершенно темными, мутными красными глазами на красивом загорелом лицо, что сохраняло непривычно серьезное выражение. Тигры сократили свое расстояние. Теперь кто-то из них должен сделать прыжок. Прямо сейчас. *** Рукия насупилась, невольно притоптывая ножкой в такт мелодии, лившейся со сцены. Они с Ичиго сидели в буфете в самом здании, но даже сюда доносилась музыка со сцены и вопли фанатов. Рукия была недовольна и возмущена. Черт подери, кем этот Куросаки себя возомнил? Брат тоже хорош – ей что, нужна охрана? Она, в конце концов, в свои двадцать объездила половину страны, неужели он думает, что ей нужна нянька?! Рыжий нянь сидел напротив, и вид имел вполне безмятежный. Ичиго качал головой в такт музыке и попивал безалкогольное из стакана. А ей, Рукии, купил сок, как маленькой! Убить бы наглеца. - Все еще дуешься? – поинтересовался Ичиго, качая головой. Рукия презрительно хмыкнула, даже не глянув в сторону презренного гитариста. Тот вздохнул и поднялся, опираясь руками о столешницу. Прошло минут десять, но ее личного охранника все не было. И куда это он смылся? Кучики было до чертиков интересно, куда наконец-то смывается ее «нянь», но упрямство и обида сильнее. Пока девушка пыталась для себя решить, что же ей важнее – любопытство или обида – Куросаки успел уже вернуться. Прямо перед носом Рукия обнаружила… шоколадку. Большую шоколадку, причем явно не дешевую, с кусочками апельсина. Девушка подняла на Куросаки взгляд, и тот только почесал в затылке, старательно не смотря на девушку. - Пошли к сцене, - предложил Куросаки, делая вид, что не сделал ничего особенного. Мол, подумаешь, пустяки какие. О том, что он ведет себя, как школьник, Ичиго старался изо всех сил не думать. Кучики мгновенно перестала дуться, шоколадку тут же открыла и слопала меньше, чем за пять минут. Все время, пока они шли к сцене, она без удержу болтала, а Ичиго даже не вникал в суть разговора – только кивал изредка рассеянно, попуская всю болтовню мимо ушей. Все внимание сбивали острые плечики, обтянутые тонкой тканью белой майки, да изящная шея, красиво обрамленная черными прядями. Куросаки мысленно чертыхнулся. Нельзя… Нельзя. Вспомнилось лицо лучшего друга, разбитое его же, Ичиго, кулаками. И Рукия, которая утирала кровь с этого разбитого лица. Стоило вспомнить об этом, Куросаки помрачнел и остановился. Рукия удивленно оглянулась. Они стояли в коридоре, сейчас пустующем. Все были на сцене, до которой, кстати, еще несколько поворотов. Кучики повела плечами – мол, чего стоим? Ичиго только вздохнул и подошел ближе. Рукия немного отступила. Взгляд рыжего был решителен, а на скулах играли желваки. Сам Ичиго был мрачен и решителен, и эта решительность ее немного настораживала. Может, он хочет… Рукия немного покраснела. Странное однако он выбрал место. Хотя… Темно и пусто… Сердце малышки Кучики замерло, а затем пошло с заметным опозданием и сбоями. Да уж, нашел ей брат няньку… Мысли сумбурно роились в голове, а сердце предательски громко ухало. Столько лет прячась в одежде парня, Рукия отнюдь не забыла о том, что она девушка. Притом, весьма романтичная девушка… - Рукия, - Ичиго был предельно серьезен, заглядывая в огромные синие глаза. Рукия запрокинула голову – в полумраке черты лица загорелого гитариста почти терялись. Девушка только приоткрыла рот в немом вопросе. Немного ободренный, Куросаки положил руки на худенькие плечики. - Можно задать тебе один вопрос? – спросил парень, не отводя взгляда от покрасневшей брюнетки. Рукия нахмурилась – вопрос? Блин, он что, разрешения спрашивать будет?? Вот дурак… Кучики только кивнула, стараясь, чтобы это не было нетерпеливо или поспешно. Конечно, Ичиго ей ни капельки не нравился… Ну вот ни капельки. Но пусть он уже быстрее ее поцелует. - Ты… любишь Ренджи? – выпалил Ичиго, сжимая плечи девушки. Мозг брюнетки встал, отказываясь проводить параллели между ее ожиданиями и Ренджи. Ренджи? Причем тут, мать его, Ренджи?? Разве Ичиго не собирался ее поцеловать?! - Понимаешь, он ведь мой лучший друг, и я хочу знать… - вдохновенно нес Ичиго, не замечая, как начинает дергаться глаз брюнетки. Рукия прервала его метким ударом по печени. Рыжий захлебнулся своей околесицей, сгибаясь пополам, и Рукия дала выход своим эмоциям. - Дурак! – гневно, даже с какой-то обидой в голосе заорала она, тяжело дыша. В груди комом нарастало разочарование. Кучики даже не дала себе труда задуматься, чего она так напустилась на бедного парня. А если бы и дала, то вряд ли ее убедил тот факт, что он ей ничего не должен и вообще – он ей не нравится. Вот даже не капельку! - При чем тут вообще Ренджи?! – Рукия огрела несчастного гитариста по рыжему затылку. Куросаки распрямился, однако был настороже, готовясь в любой момент уйти в глухую оборону. - А… Так я думал… Вы… - мозг рыжего отчаянно тормозил, не выдавая абсолютно никаких решений на эту тему. А что ответить на этот логичный вопрос??? - Вроде… Он тебе... Нравится… - пробубнил Куросаки, чувствуя себя последним идиотом. Рукия уже даже не знала, что ей делать – бить его, орать или же просто истерически посмеиваться. Чертов Куросаки, все превращает в балаган! И с чего все вообще началось? Правильно, с его идиотского вопроса! Он задал совершенно тупой вопрос, когда она ждала… Мозг брюнетки закоротило на этом моменте. А что она ждала? Что за дьявол?.. Бардесса помотала головой, отказываясь достраивать логическую цепочку. - Придурки! – высказалась она, и непонятно про кого – про Ренджи, про Ичиго или же про все мужское население вместе взятое. Не найдя ничего лучше, Кучики-младшая гордо удалилась, а точнее, позорно сбежала, оставив рыжего гитариста потирать макушку и напряженно думать, что он не так сказал. *** Ичимару попытался еще шире растянуть свою улыбку при виде Сихоин. Женщина-кошка только-только спустилась со сцены, оставив толпу в великом волнении. Гин ухмыльнулся – конечно, кто бы сомневался. Шесть лет звезда не поднималась на сцену, а тут, надо же, какой успех… Сихоин сидела в баре и неспешно потягивала так любимое ею мохито, изящно закинув ножку на ножку. Острые шпильки, браслеты на тонких изящных запястьях, откровенные вырезы, идеальная загорелая кожа. Ичимару усмехнулся, присаживаясь рядом с кошкой. Йоруичи умела производить фурор. - Вы были великолепны, просто восхитительно, - протянул Гин, щурясь еще больше, отчего выражение его лица стало похоже на лисью морду. Женщина снисходительно улыбнулась. Она видела этого лиса насквозь. Конечно, она далеко не сразу догадалась, зачем он позвал сюда Кучики. Ведь это все далеко не так случайно. Где Кучики – там и Сихоин, которая не откажет себе в удовольствии помучить немного любимого ученика. А где эти двое – там сенсация. Гин всегда умел извлечь пользу из сложившихся обстоятельств. Разумеется, только для самого себя. - Говори, что тебе надо, и проваливай к черту, - усмехнулась она, чуть качнув головой. Ичимару притворно всплеснул ладонями, не переставая улыбаться при этом. - Я ведь просто решил поздравить с успехом, аканна… Но и еще кое-что. До меня тут дошли слушки… Вы ведь знаете, горничным известно все. И я совершенно случайно услышал, что вы попросили дубликат ключей от гримерки «Кукловода». Разумеется, вам не посмели отказать? Гин заулыбался еще шире, беззаботно подперев щеку рукой. Йоруичи прищурилась. Ага, случайно услышал… Как же. От Ичимару нет секретов, впрочем, и закрытых дверей для него и не существует. Может, именно потому, что ему так много известно. Кошка удивлялась, как его еще не придушили, как ценного свидетеля стольких скандалов, которые он, кстати, частенько и организовывал. - Ничего от тебя не скроешь, - усмехнулась кошка, доставая ключи из кармана своих темно-синих джинс и кладя их на стойку перед мужчиной. – На, держи, мне все равно больше без надобности. Ичимару задумчиво покрутил ключ в длинных гибких пальцах, качая головой. - Интересно… Одного здесь не хватает. От малой гримерки. Интересно, зачем он вам…– голос прозвучал притворно безынтересно, но Сихоин быстро раскусила этого лиса. Разумеется, ему было до чертиков охота узнать, что за бомба готовится на его территории. Сихоин улыбнулась, обнажая остренькие зубки. - О, на этот счет не переживайте, - протянула кошка, барабаня пальчиками по пустому бокалу из-под мохито. – Если что-то случится, вы непременно об этом узнаете. А сейчас… Мне пора. Нужно открыть то, что я закрыла. *** Бьякуя нервно закусил губу. Ренджи уселся на подлокотник дивана, совершенно не заботясь о том, что это некультурно и дивану, вообще-то, тяжело. Парень опирался на руки, глядя продюсеру прямо в глаза – словно гипнотизировал. Бьякуя почувствовал, как губы пересыхают от нервного напряжения. Голова уже пухла от всей этой ситуации. Вспомнились и слова Сихоин, не к ночи будет помянута – этот парень в тебя влюблен. Влюблен… Калейдоскоп в голове крутился с бешеной скоростью, мысли сменяли друг друга, не задерживаясь надолго. Рукия, концерты… Хисана. Группа. Сихоин. «Ты мастерски гробишь свою жизнь, Бьякуя». Ренджи. Мать его, Ренджи. «Я думаю о том, почему почти все рок-музыканты были гомосексуалистами»… - Почему тебя не было за кулисами? Вопрос ударил по нервам, будто по оголенному мозгу тяжелым ботинком. Бьякуя вынырнул из глубины своих мыслей. Спина уже немного затекала от напряжения и не очень-то удобной позы, а Ренджи чуть привстал, собираясь то ли сесть на диван, то ли выйти за дверь. Бьякуя непонимающе скользнул по нему взглядом. - Я был, - сухо информировал он. Ренджи мотнул головой с каким-то упрямством: - Нет, не было. Ни в одной, ни во второй кулисе. - Ты что, следишь за моими перемещениями? – Бьякуя очень старался, чтобы в голосе не проскользнул нервный смешок. Абарай усмехнулся немного криво, откидывая назад копну красных волос: - Отвечать вопросом на вопрос некрасиво. - Некрасиво уходить от ответа, - парировал брюнет, чувствуя полный идиотизм этого разговора. Кому он был нужен вообще? Ренджи? Ему самому? Вот ему-то уж точно не нужен. - Да. Абарай ответил просто, разбивая уже снова устоявшуюся тишину. Слово медленно упало на пол и разбилось – тяжелое, увесистое. Бьякуя прикрыл глаза. Он прекрасно понял, к какому именно из заданных вопросов относилось дурацкое короткое слово. И прекрасно понял, что именно это означало. Брюнет тихо выдохнул, стараясь переварить услышанное. Дикая головная боль не добавляла расположения духа, и уж мыслительному процессу явно не способствовала. - Ты просто промолчишь? – голос Ренджи, грубый и насмешливый, прозвучал довольно тихо. Слишком тихо для шумного Абарая. Бьякуя растерянно пощелкал застежкой на папке. Именно – растерянно. Он был растерян, причем так сильно, как был еще где-то лет десять назад. Растерян и не уверен… в себе. Бьякуя боялся себя, боялся того, что в нем могут вызвать чувства красноволосого парня. Перед глазами встала старая фотография его жены – единственная, которую он не сжег. Бьякуя резко встал – так, что закружилась еще болевшая голова. Чувства роились, сумбурные, неточные. Обрывки мыслей, эмоций давили на сознание, затрудняли дыхание. Бьякуя был смятен… Ему надо подумать. Просто все обдумать в тишине и покое. И уж тогда он точно найдет спокойное, адекватное решение. И это решение точно будет не в пользу Ренджи – иначе оно не было бы адекватным и разумным. Бьякуя быстро обогнул диван, провожаемый жгучим взглядом сумрачных глаз. - Ты не ответил. Опять уходишь? – в голосе барабанщика все нарастало раздражение. Черт, сколько уже можно ходить кругами вокруг одного и того же?! Ренджи вскочил, намереваясь не выпустить эту бледную скотину из гримерки, пока он все не выяснит. Там уже будет все равно, в любом случае. Бьякуя чувствовал, как начинают подрагивать пальцы. Смятение мешало сосредоточится, вносило хаос в строгий порядок мыслей. Быстрее… Дверь. Нужно просто уйти – пара шагов. Ренджи не посмеет его остановить. Бьякуе нужно уйти – от разговора, от необходимости отвечать, от самого Ренджи. Если он не уйдет сейчас… Холеная рука легла на ручку двери и быстро повернула вниз. Дверь отозвалась только пощелкиванием, но открываться решительно не захотела. Заперта! Продюсера прошиб холодный пот. Заперта. Он еще раз дернул ручку, чувствуя, как за его спиной медленно поднимается с дивана красноволосый парень – медленно, словно… Зверь, готовящийся к прыжку. Дверь кто-то запер. Возможно, их просто не заметили, решили, что больше никого нет. Нужно вызвать уборщицу или техничку, пусть откроет. Бьякуя прислонился лбом к лакированной поверхности в надежде хоть как-то сохранить спокойствие. Руки начали трястись. Да… Вся ситуация в общем и целом сложилась дрянная. «Мы имеем: а) парня, в тебя влюбленного, б) запертую дверь и в) уйму времени. Итоги – неблагоприятные для твоей задницы», - вредно суммировал внутренний голос. Бьякуя был с ним абсолютно единодушен. На плечо легла широкая ладонь. Его бесцеремонно развернули к себе, прижали к двери. Ренджи был намного выше и шире в плечах, причем слабаком он тоже не был. Алые глаза смотрели напряженно, нервно дергался уголок сухих губ. Татуированные брови были плотно сдвинуты, волосы падали на плечи, кровавыми струйками пересекая лицо. И все это – в опасной близости от самого Кучики. Он мог видеть каждую ресничку, каждую жилку… Бьякуя почувствовал, как пересыхает напряженное горло. Ситуация явно начала выходить из-под контроля. - Ренджи, - предупреждающе бросил Бьякуя, цедя слова ледяным тоном и пытаясь удержать упорно ускользающий здравый смысл. Абарай не отозвался, напряженно вглядываясь в лицо продюсера. Причем смотрел он так, что хотелось оказаться за пределами влияния этого взгляда. - Почему тебя не было за кулисами? – хрипло выдохнул Ренджи, чуть сжимая плечо Кучики. Зрачки парня расширились, а дыхание прерывалось, делалось хриплым, как и низкий голос. Этот хрип чуть не выбил Кучики из колеи, наравне с горячим дыханием на своей щеке. - Ренджи, - добавить в голос больше стали. Серые глаза сверкнули сильнее, предупреждая – следующий шаг явно станет последним шагом Абарая в жизни группы «Кукловод». Ренджи только растянул губы в ломанной усмешке. Даже сейчас… Даже сейчас он не мог перестать любоваться тонкими чертами смятенного и разгневанного лица. Высокий лоб, бледная кожа… Ясные серые глаза,светящиеся угрозой. Тонкие губы, сжатые в плотную линию. Уже в который раз Абарай испытал непреодолимое желание сломать эту линию, ворваться за дозволенную ему территорию. Стоит ли? Стоит ли ради одного мгновения, за которым несомненно последует удар, рушить свою только начинающуюся карьеру музыканта? А что скажет Ичиго? И к ребятам уже успел привязаться, и к жизни в группе… Все эти мысли промелькнули в голове барабанщика меньше, чем за мгновение. А в следующее мгновение он, отчаянно зажмурив глаза, накрыл губы Бьякуи своими. Кучики захлебнулся воздухом, когда сухие губы Ренджи отчаянно ткнулись в его собственные. Мысли, и без того спутанные, просто взорвались фонтаном эмоций – в основном негативных. И дело вовсе не в том, что Ренджи – мужчина. Но и в этом, конечно. Черт… Ренджи целовал жестко, жарко, страстно… Но не грубо, нет. Не было в его жестах грубости, похоти, пошлости. Только страсть и жар, так естественные для него, для его огненного характера. Ренджи чуть покусывал губы продюсера, словно упрашивая поддаться, открыться… Ренджи впервые чего-то просил, но даже такая просьба была жесткой, без намека на мольбу. Бьякуя не в силах был пошевелиться. Он стоял, прижатый к двери горячим телом Абарая, и просто пытался осилить происходящее. Происходящее осиливаться не желало. К лицу прилила кровь, запунцовели уши и щеки…Или это в комнате стало так жарко? Настолько жарко, что хочется расстегнуть рубашку… Кровь с шумом била в мозг, осаждаемый противоречивыми мыслями. Губы Ренджи не теряли настойчивости – жаркие, страстные. Бьякуя почувствовал себя опаленным этой страстью, этим выбросом адреналина, стучащего в груди барабанщика. Жарко… Слишком. Он должен… Он же должен сопротивляться. Оттолкнуть, ударить, выгнать к чертям. Но в чем же дело? Он просто стоит и… Дверь, которая не открылась в столь неподходящий момент, неожиданно легко поддалась. И продюсер в буквальном смысле вывалился за порог комнаты в темный коридор. Чудом сохранив равновесие, Бьякуя моментально пришел в себя. Губы горели огнем, нестерпимым… Сильнее горели только глаза барабанщика напротив, который стоял, облокотившись о дверной косяк, и жадно дышал, стремясь прийти в себя после головокружительного, абсурдного поцелуя. Бьякуя отступил назад, сжимая и разжимая кулаки. Смерив Абарая непонятным взглядом, Бьякуя не нашел ничего лучше, чем просто поспешить уйти. Ему срочно нужно подумать… Но не факт, что то решение теперь будет адекватным. На губах горел непривычный для бледных губ жар, а сердце заходилось в бешеном стуке, отчего становилось даже больно. Бьякуя чувствовал лопатками пристальный взгляд Ренджи, но счел за лучшее не оборачиваться, чтобы не усугублять и без того образовавшуюся трещину в ледяном спокойствии. Ренджи только усмехнулся, растягивая чуть покрасневшие губы в усмешке. Честно – он ожидал чего угодно… Но только не такого. Не мог Кучики Бьякуя просто стоять и… Отвечать? Абарай мотнул головой, чувствуя, как бешено бьется сердце. Конечно, ему могло показаться – рассудок, несомненно, помутился, раз он осмелился сделать то, что уже очень давно хотел. Но, черт подери… Кучики Бьякуя, прежде чем эта чертова дверь распахнулась… Чуть приоткрыл губы. И это давало Ренджи немаленькую надежду, а надежда, как известно, питает сердце не хуже, а порой и лучше крови.