Принц Уэльский

Лунный свет, проникая сквозь окна-бойницы горной крепости, отбрасывал голубовато-серебристые блики от поверхности золотого кольца с выгравированным гербом. Коронационного кольца принца Уэльского, символизирующего его титул. Глендауэр задумчиво вертел в пальцах этот перстень, который Элинед передала ему вместе с остальными безделушками Генриха. «Символ властителя Уэльса, - думал он. - Хотел бы я знать, в тот день, когда его короновали и надели это кольцо, думал ли я сам уже о том, что решу стать принцем? Он об этом никогда не думал, пока ему на голову не нацепили диадему и в руки не сунули скипетр. По рождению он не был принцем. Так что не так важно, был ли я сам таковым. Мы оба имели право попробовать». Оуэн давно уже перестал спать ночами, хотя и днем спал мало. Большей частью просто прятался от солнца. Солнечный свет угнетал его, слишком навязчиво напоминая о тех днях, когда он был велик и славен. Когда он был счастлив. Когда не чувствовал себя узником в собственном замке. Солнце слишком бесстыдно и ярко освещало его нынешнее неприглядное существование, и слишком разителен был контраст с тем, что навсегда осталось в прошлом. В том прошлом, когда он был лишь не знающим нужды помещиком, судьей, отцом и мужем. Когда не помышлял еще о короне. Почему-то именно это прошлое, годы, проведенные в Глиндифрдуи с Маргарет и детьми, вспоминались ему гораздо чаще и отчетливее, чем годы его великих побед и свершений, воинской славы и королевской власти. В отличие от многих - очень многих! - женщин, он никогда не питал страсти к Маргарет, женился на ней из расчета. Но с годами она стала его самым верным другом, самым преданным человеком, понимавшим с полуслова. И он платил ей ответным уважением и привязанностью. И был благодарен за детей, которых она ему подарила, не смотря на то, что пять из десяти оказались девочками. Оуэн думал об этом теперь, и призраки прошлого выходили из стен замка-тюрьмы, окружая его и словно оплакивая, но он, невзирая на скорбь, продолжал вызывать в памяти их лица, радостные и ясные, как в те далекие дни, и на душе светлело от этих воспоминаний. «Когда меня короновали правителем Уэльса, был ли я тогда так же счастлив?» - спрашивал он себя. Нет. Но у него не было выхода. Смирись он с судьбой, не подними восстания, барон де Грей разрушил бы его дом до основания и не пощадил бы никого из родных. Он бился не только за свое тщеславие и корону, но и за своих близких. Все поставил на кон - и потерял все. *** Уэльс никогда не был единым государством, разделялся на несколько королевств, ни разу не объединявшихся долее, чем на десяток лет. Однако Оуэн ап Грифид Глендауэр был потомком двух великих династий. По отцу он был титулярным принцем Повис Вадога, а по матери происходил от королей Дехейбарта. Повис и Дехейбарт были самыми обширными и славными королевствами во всем Уэльсе, и, объединив их, Оуэн стал бы правителем всех валлийских земель - потомков других королевских династий не осталось в живых... Стал бы, если бы Уэльс был свободен от английского владычества. Впрочем, в молодости Оуэн вряд ли помышлял об этом. Его поместье находилось на территории Валлийской Марки, у него были покровители среди знатных англичан. Оуэн женился на прекрасной Маргарет, дочери своего соседа и друга Дэвида Ханмера. Брак их был благословлен десятью детьми - пятью сыновьями и пятью дочерьми, прекрасными, как боги из старинных легенд. Он мог бы прожить безбедную счастливую жизнь... Но судьба или Бог распорядились иначе. Оуэн еще в молодости уехал в Лондон, чтобы изучать право. Но позже предпочел военную карьеру. Его служба проходила, по большей части, на границе с всегда враждебной Шотландией под началом Джона Гонта, родственника короля Ричарда. Оуэну доводилось бывать и при дворе, и быть представленным самому королю. Он не питал иллюзий по поводу благородства и доброты Ричарда, о котором в родном Уэльсе слагали легенды. Понимал, что королю просто нужна поддержка валлийских феодалов. Этого так легко было добиться, предоставив им милости и свободы, которых они были лишены на протяжении стольких лет. Однако у себя в Англии Ричард был правителем жестоким и коварным. В его правление вспыхнуло одно из самых бурных крестьянских восстаний, захватившее почти всю страну. Король вынужден был пойти на уступки, он пригласил представителей восставших в Лондон для переговоров, а крестьянам даровал прощение и охранные грамоты. После того, как вожаки мятежников были во время переговоров схвачены и убиты, волна казней и кровавых расправ прокатилась по всей стране. Королевские грамоты втаптывались в грязь, виселицы стояли вдоль дорог десятками, а родственникам казненных запрещалось предавать тела земле. Оуэн не осуждал короля, он бы и сам так поступил на его месте, на чернь понятия о благородстве и честности не распространялись. Но король преследовал и собственных вассалов-дворян, слишком многие из них были казнены, убиты, лишены земель или изгнаны по чьему-либо навету или просто по прихоти короля. Когда Ричарда свергли с престола и заключили в темницу, Оуэн не был удивлен. Удивлен он был лишь выбором его преемника. Он немного знал Генриха Болингброка, сына того самого Джона Гонта, в войсках которого служил Оуэн. Он был невысокого мнения о них обоих. Из всех многочисленных родичей короля Ричарда, имеющих право на престол после его свержения, Генрих Болингброк казался Оуэну наименее подходящим претендентом. Когда разнеслась весть об убийстве Ричарда - в Уэльсе никто не усомнился в том, что это было именно убийство, он тоже не был удивлен. Болингброк мог удержаться у власти, только убрав с дороги всех соперников. К счастью, думал Глендауэр, - их слишком много, и дни узурпаторов Ланкастеров сочтены. В Уэльсе нового короля не просто ненавидели - его вообще не признавали королем. Более того - в Уэльсе не утихали слухи о том, что прежний король на самом деле жив. Притеснения, которым подвергались все валлийцы, скоро коснулись и Оуэна. Сначала была пересмотрена его старая тяжба со всеми ненавидимым английским феодалом бароном де Греем. То, что было присуждено Оуэну при Ричарде, было у него отнято. А скоро он по навету де Грея был обвинен в измене. От короля пришел приказ о конфискации его земель. Сам Оуэн с семейством отдавался на произвол и расправу де Грею. Он решил защищаться. Не дожидаясь нападения на свои земли, Оуэн вместе с братьями и старшим сыном собрал отряд, который атаковал крепость лорда де Грея, а за ней ряд других английских крепостей и замков, захватив и разрушив многие из них. *** Мятеж распространялся по стране подобно лесному пожару. Недовольство, обида, гнев, столько времени копившиеся в валлийцах, теперь вырвались наружу. Им нужен был лишь предводитель, который повел бы их за собой против ненавистных англичан. Оуэн сумел стать таким предводителем. Вспомнив о своем королевском происхождении, он 16 сентября 1400 года объявил себя принцем Уэльским. Мятеж перерастал в революцию. Оуэн думал уже не о защите своего достояния, но о свободе Уэльса от англичан. Еще год назад это казалось невозможным. Но сейчас весь центральный и северный Уэльс охватило восстание. Англичане подвергались нападениям не только там, но и на юге. Вся страна признала Оуэна своим принцем. Его кузены Гвилим и Рис Тюдоры, наследники королей Дехейбарта, безоговорочно признали его право на верховную власть и встали вместе с ним во главе восстания. Король пытался исправить ситуацию, объявив амнистию всем мятежникам кроме самого Оуэна и Тюдоров, но его милость никто не принял. Английские войска вторглись в северный Уэльс, но столкнувшись с ожесточенным сопротивлением повстанцев, вынуждены были отступить. Даже простые крестьяне, включая женщин и подростков, уходили в леса и организовывали отряды, противостоящие захватчикам. Не меньше, чем партизаны, терзала англичан и непогода - знаменитые валлийские проливные дожди и пронизывающий ветер. На стороне Оуэна выступили многие барды и последователи древних верований друидов, которым во времена христиан приходилось таиться. Он не брезговал ничьей помощью. Скоро об Оуэне заговорили, что это сам король Артур, пробудившийся и вернувшийся, чтобы освободить Уэльс от захватчиков и вернуть ему былое величие. Говорили, что это его приход был предсказан Мерлином когда-то. Что даже древние боги и духи природы бьются на его стороне. Оуэн улыбался, слушая эти сказки - вряд ли он им верил, но они все же согревали его сердце. И разве не была удача на его стороне в первые годы восстания? Разве не проявлял его народ чудеса героизма и мужества? Скоро северный и центральный Уэльс были под его властью, и он направил свои силы на отвоевание юга, решив вернуть Уэльсу его прежние границы, включая Гвент, давно ставший Монмутширом, и пограничный Чешир. Отрядом под предводительством братьев-Тюдоров был захвачен замок Конви - два валлийских воина под видом плотников проникли внутрь и ночью открыли ворота повстанцам, которых числом было всего сорок человек, но замок был взят. Разве это не то деяние, о котором будут слагать легенды на протяжении веков? Чтобы вернуть замок королевскому военачальнику Генриху Перси пришлось обещать помилование и Тюдорам, и другим мятежникам. Один только Оуэн оставался по-прежнему вне закона. Конечно, после возвращения Конви англичанам всех, кто был связан с повстанцами, все равно казнили, но Тюдоры успели его покинуть. А битва в долине Хиддген? Песни о ней никогда не перестанут звучать над валлийскими землями. В тот день в июне 1401 года, крошечное войско всего в 400 человек разгромило полуторотысячную армию англичан и наемников-фламандцев. Оуэну удалось сплотить своих людей и вдохновить их на истинный подвиг. Оуэн, понимая, что удача долины Хиддген вряд ли повторится дважды, избегал открытых столкновений с многочисленной армией противника. Он предпочитал изматывать англичан стремительными нападениями под покровом ночи, внезапными атаками из глухих лесов. Отряды Оуэна были рассеяны по стране, нападая на англичан там, где меньше всего их ждали. Король Генрих ответил новой волной репрессий, разорив самый центр Уэльса, родовую вотчину Оуэна край Повис, разрушив цистирианское аббатство Страта Флорида и казнив всех монахов, которые осмеливались открыто сочувствовать валлийским повстанцам. Он не смог помешать уничтожению монастыря, однако король Генрих сам оказал Оуэну услугу, разграбив аббатство и казнив за измену монахов. Оуэн знал, что единственная помощь с их стороны выражалась в том, что они хоронили павших валлийцев и, возможно, оказывали помощь раненным и изголодавшимся воинам. Они даже не предоставляли убежища мятежникам. Многие сторонники короля отвернулись от него после этого деяния. Убийствами грудных младенцев, да и простых священников уже никого нельзя было поразить, это было обыденностью войны. Но монахи всегда были неприкосновенны. Оуэн был благодарен им за их смерть, она пригодилась ему больше молитв. И вновь англичане были отброшены валлийцами и смыты проливными дождями назад к Херефордширу. Многие былые сторонники Генриха поддерживали Оуэна теперь. Генрих Перси вел с ним тайные переговоры, одновременно убеждая английского короля заключить перемирие. Конечно, Перси и его отца лорда Нортумберленда волновало не благополучие Уэльса; они рассчитывали свергнуть английского короля при поддержке Оуэна, но последнему это было только на руку. Любой монарх будет лучше Ланкастера, считал он. *** В июне 1402 года Оуэн в очередной раз разбил английские войска при Брин Глас. Предводитель англичан сэр Эдмунд Мортимер попал в плен, и это дало событиям новый поворот. Именно Эдмунд, как говорили многие, являлся истинным наследником Ричарда. До этого Оуэн старательно поддерживал легенду о том, что свергнутый король жив, и он бьется за то, чтобы освободить его из тайного узилища и вернуть на престол. Как ни нелепа была эта легенда, многие с готовностью верили в нее, что привлекало на сторону Оуэна все новых сторонников. Но заполучив в свою власть Мортимера, Оуэн принял решение изменить политику. Он запросил за графа непомерный выкуп, заранее зная, что король Генрих откажется его платить и предпочтет избавится от нежеланного претендента на трон. Ошеломленный подобным предательством Мортимер заключил с Оуэном союз и женился на его младшей дочери Кэтрин. Теперь Оуэн задался целью возвести на английский престол своего зятя. Или хотя бы сделать так, чтобы угроза возведения его на престол напугала Генриха настолько, чтобы он позабыл об Уэльсе. Все складывалось именно так, как и хотел Оуэн. Более того, он отправил своих послов во Францию, а также к шотландскому королю и вождям ирландских земель. Французский король признал Оуэна законным правителем Уэльса, и они заключили договор, по которому французские и бретонские войска выступали на его стороне. Французские и бретонские суда заполонили английские воды, грабя корабли, разрушая гавани и прибрежные поселения, поставляя валлийцам оружие и припасы. Шотландцы и ирландцы также заключили с Оуэном союз против их давнего врага - англичан. Генрих Перси поднял мятеж в Чешире. В самом Уэльсе почти не осталось городов и селений, не поддерживающих своего вождя. И даже те отряды королевского войска, что состояли из валлийцев, перешли на его сторону. Оуэн посягал уже на пограничные английские земли. Им были захвачены самые неприступные твердыни Уэльса - Харлех и Аберистуит. Харлех он избрал своей резиденцией, а Аберистуит - временной столицей своего королевства. Он был коронован как Оуэн IV Уэльский и сразу постарался закрепить свое положение законного правителя, созвав свой первый парламент. Уэльс был объявлен полностью независимым от Англии - со своим законодательством, церковью и двумя университетами. Оуэн, завоевав Уэльс, готовился теперь к войне с Англией и ненавистными Ланкастерами, горя желанием отомстить им за все то, что пришлось вынести ему самому и его стране по их воле. Он заключил с Мортимером и Перси договор, по которому часть английских земель, прежде всего Херефордшир, Шропшир и Чешир отходила к Уэльсу. Сама Англия делилась на два королевства - Северное и Южное, правителем одного из них должен был стать Мортимер, правителем другого - Перси. Однако мятеж в Чешире был подавлен, войско бунтовщиков разбито при Шрусбери, а сам Генрих Перси погиб. Но на положение дел в Уэльсе это никак поначалу не повлияло. Скоро прибыли французские войска. Они совместно с воинством Оуэна пересекли границу Англии и продвигались вглубь страны, пока не встретились с английской армией. Силы были равны, но французы так и не решились начать бой. Армии разошлись - но теперь Оуэн был уверен, Генрих Ланкастер уже никогда не осмелиться пойти против него. Он доказал ему свою мощь, доказал, что на его стороне сильные друзья, готовые по его зову прийти на помощь. Возможно, не всем его честолюбивым мечтам суждено было сбыться... Хоть Оуэн и грезил о том, чтобы вышвырнуть саксов навсегда из Британии, сделать остров вновь твердыней кельтов, однако он согласился бы смириться с их присутствием. С существованием маленькой, слабой, разбитой на небольшие королевства Англии. Ничто не интересовало его больше, чем его собственная страна. И теперь Уэльс был, наконец, свободен. Навсегда. Правда, где-то на самой границе в разоренном и выжженном южном Уэльсе, в неприступных замках, еще держались каким-то чудом остатки английского гарнизона, возглавляемого принцем Генрихом - но это было уже не страшно. Глендауэр лишь насмешливо усмехался при мысли об этом. Его забавляло, что наследник английского престола до сих пор носит титул принца Уэльского, но теперь в отношении него это можно было принять за издевку. Принц, удерживающий лишь жалкий клочок той земли, на владение которой он претендует! Английский король с позором отступил в Лондон, где должен был провести последние дни своего царствования, а потом неминуемо свергнут. И почти неминуемо убит, как некогда Ричард. С его смертью последняя угроза независимости Уэльса должна была исчезнуть. Только это имело значение. До брошенного на произвол судьбы с остатками войска Генри Монмутского, старшего сына короля, Глендауэру не было дела. Ибо над Харлехом и Аберистуитом реяли его знамена, Ирландия и Шотландия воспаряли, саксы были изгнаны, а Уэльс свободен - отныне и навечно. И это казалось незыблемым. Нерушимым. Непоколебимым. А потом… *** После взятия замка Харлех в плену у Генриха оказались жена, две дочери и малолетние внучки Оуэна. Всех отправили в Тауэр, в их числе и Кэтрин, которую некогда Оуэн, выдавая замуж за Эдмунда Мортимера, прочил в английские королевы… Сам злосчастный Мортимер умер или был убит во время осады. Хотя Оуэн еще не сдался. Генрих оставил всего лишь двадцать одного солдата для защиты Харлеха - это было смехотворно. Глендауэр был уверен, что развеет это крошечный гарнизон одним ударом. Вернуть Харлех, думал он, закрепиться в нем - и кто знает. Ничего, возможно, еще не кончено. Но взять замок ему не удалось. Ведь одного он не учел - там были люди Генриха. Из тех, кто небольшими отрядами обращали в бегство целые армии. Из тех, что взяли и Харлех, из тех, что верили словам своего принца о том, что удержать замок легче, чем взять его - и они его удержали. Оуэн думал, что сумеет освободить своего сына Грифида, старшего и самого любимого, его долгое время держали в одном из замков в Уэльсе, - однако не успел. Грифида увезли в Ноттингем, а оттуда в Лондон, в Тауэр. Оттуда уже не было спасения. Собрав все возможные силы, Оуэн решился на еще одну открытую битву, двинувшись на Шропшир - и потерпел в ней последнее уничтожающее поражение. *** Почему душе так трудно смириться с очевидным? Почему невозможно поверить в то, что все кончено? Навсегда. Он никогда уже не увидит тех, кого потерял. Им с Маргарет уже никогда не быть вместе. Может быть там - в другой жизни. Он никогда не задумывался, верит ли он в эту жизнь, но теперь ему хотелось в нее верить, никакой другой надежды у него не оставалось. Но Маргарет христианка, а здесь в горах нет даже простого священника и, умерев, он не попадет на небо. Хотя если бы ему суждено было оказаться там без нее… Нет, он предпочел бы вечность скитаться в пустоте, но быть с нею вместе. Маргарет, последняя истинная принцесса Уэльская, самая прекрасная и мужественная из женщин, оставшаяся в осажденном Харлехе, до самого дня его падения ободрявшая и вдохновлявшая его защитников, теперь томилась в мрачном Тауэре без какой-либо надежды на освобождение. Его первенец и наследник Грифид, первый присягнувший ему на верность как будущему королю, Грифид, который всегда был таким энергичным и жизнелюбивым, которому, казалось, весь мир был мал, в котором так буйно играли силы и страсти - теперь и он был заперт в клетке. Какая угодно смерть для него была бы желаннее такой судьбы. Неужели и это навсегда?.. Второй сын, Мадог, пал в одной из битв. Из четырех незаконных детей Оуэна старшие два сына были убиты, третий, по слухам, также находился в заточении. Оуэна как мужчину, воина и короля прославляли, прежде всего, сыновья, однако, втайне он питал к дочерям не меньшую, а может, и большую нежность. Особенно к Джанет, средней из них. Когда ему в руки попал Мортимер, Оуэн весьма сожалел, что его любимица уже замужем, и не сможет претендовать на будущую корону Англии - этот удел достался Кэтрин. Из Джанет получилась бы истинная королева, она пошла лицом и статью в мать больше всех остальных сестер. Элис и Джейн были прекрасны, как сказочные Тивлит Тег, но в Джанет было что-то особенное. А нравом и силой духа она уродилась в него. Ей бы стоило родиться мальчиком, часто думал Оуэн. Его старшие дочери Элис и Джейн были в детстве неразлучны, младшие Маргарет и Кэтрин - тоже, а вот Джанет большую часть времени проводила с младшими братьями, Томом и Джоном, вот и выросла сорванцом. Держалась в седле и стреляла из лука не хуже братьев. Она вышла замуж совсем девчонкой, за близкого друга Томаса и любила ездить на охоту вместе с мужем и братом… Джейн и Кэтрин были заключены в Тауэр в тот же день, что и их мать. Вместе с Кэтрин, леди Мортимер, в Тауэр отправили и трех ее крошечных дочерей. В безопасности оставалась лишь его старшая дочь Элис, бывшая замужем за английским вельможей. Она была теперь вынуждена скрывать свое происхождение, родство и имя. Элис была последней из дочерей, кого он видел. Именно в ее доме в Херефордшире они с Маредидом скрывались после последнего разгромного поражения. Прощаясь с Элис, Оуэн объявил ее наследницей всех своих земель и земель жены, конфискованных короной. Но кто знает, возможно, если не ей, то хотя бы детям ее вернется однажды их достояние. Кроме того, Элис была теперь и наследной принцессой Повиса, Дехейбарта и Гвинеда, но вряд ли даже ее дети когда-нибудь узнают об этом. Нет, хорошо, что Джанет не вышла за Мортимера, иначе оказалась бы в Тауэре сейчас вместе с матерью и сестрами. Он так и не узнал ничего о ее судьбе. Ни о судьбе младших - Маргарет, Тома, Джона… Англичане похвалялись, что все его сыновья в плену или мертвы, о дочерях речи не шло. Возможно, и они были схвачены, обесчещены или убиты, возможно, еще скрывались. Он надеялся, что хотя бы к Джанет судьба была милосердна. Ее муж, как и мужья всех ее сестер, кроме Элис, сложили головы за Оуэна - в бою или на плахе. А Джанет, возможно, скиталась где-нибудь в лесах с отрядом лучников, став дикой воительницей подобно Элинед. Уж лучше эта участь, думал он, чем стать пленницей или рабыней. Это судьба всех валлийцев отныне – быть рабами англичан. И для них уже не будет ни спасения, ни надежды. Их кровь навсегда пала на руки англичан – каждого англичанина. Но одного в особенности. До Глендауэра в его горном убежище доносились слухи – принца Генриха, возвратившегося из похода во главе своего войска, восторженные жители Лондона чествовали так, как давно не чествовали даже своих королей. «Но ты еще не король, - думал Глендауэр. - И ты им не станешь. Ты отнял у меня все - мою страну, мою честь, моих близких. Только жизнь у меня еще осталась. Так вот я лишу тебя этого. Твоей жизни и твоей молодости. Пусть ты победил меня, но тебе меня не пережить. А после твоей смерти Англия падет в пучину смут и раздоров - это я тебе предсказываю. Я же все-таки маг».