Принц Уэльский

Это был шестой год пребывания Неда на родине. Он вернулся сюда в надежде вернуть ей свободу и начать здесь новую необыкновенно прекрасную жизнь, но теперь последние надежды угасли. Уэльс снова был под властью англичан, все усилия, жертвы, потери оказались напрасными. От великого ополчения остались лишь горстки бунтовщиков, маленькие отряды, развеянные по стране. Да, принц Оуэн был еще жив, но и он скрывался в горах, уже не помышляя о сопротивлении, а лишь о том, чтобы избежать пленения и казни. Нед все чаще задавался вопросом, зачем он пришел сюда. Отвоевать свободу своей стране? Но ведь он наполовину англичанин. И с тем же успехом мог желать победы Ланкастерам. Отомстить за своих родных? Но разве те солдаты, которых он убивал сейчас, были теми же самыми, что тогда сожгли его деревню? Кому тогда он мстил? Всем англичанам? Просто за то, что все они - ненавистные захватчики и все до одного заслуживают смерти? А победа должна быть на стороне тех, на чьей стороне правда? Но либо правда была не на их стороне, либо с этим правилом что-то было не так. Так неужели он вернулся сюда для того только, чтобы месяцами голодать, мерзнуть, мокнуть под дождем, недосыпать, вечно пребывая в напряжении и страхе, что налетят английские лучники и застанут врасплох или заманят в ловушку и выдадут свои же соотечественники? Да, простые крестьяне уже не смотрели на повстанцев как на своих избавителей, скорее, как на врагов. На тех землях, где Генрих установил мир, поддерживался порядок, а измученным десятилетней войной людям уже больше ничего не было нужно. Да и по совести говоря, не было особой разницы между английскими солдатами и «детьми Оуэна», которые в своих налетах на не поддерживающие Оуэна селения так же не щадили ни детей, ни женщин. Неду приходилось видеть, каким надругательствам простые валлийцы и валлийки подвергали трупы английских воинов и каким истязаниям подвергались пленные и раненные англичане. И вспоминал рассказы о бесчинствах «валлийских псов», которые он слышал в Англии. Вспоминал, как это злило его, ведь тогда он считал это ложью. И как бы он ни внушал себе сейчас, что англичане заслуживают все эти зверства, но ему было все же стыдно поначалу за своих соотечественников. Однако стыд с каждым разом мучил его все меньше. Ему и самому приходилось участвовать в грабежах, убивать мирных жителей, силой брать женщин... Да, он понимал, что те, кто нападали на него, чаще всего лишь пытались защитить свои дома и близких. Он понимал, что отнимая у людей последнее, что они имели, обрекал на голодную смерть целые семьи. Понимал, что некоторые обесчещенные им девушки, возможно, наложили на себя руки... Но это война, говорил он себе в сотый раз. Но это война, и не я ее начал. Просто по-другому здесь нельзя. Убивай или сам будешь убит, бери, что находишь, иначе умрешь от голода. Он никогда не убивал безоружных, беспомощных, стариков или детей, не поджигал домов, не мучил людей ради забавы. Что ж до женщин… На то евины дочери и созданы, чтобы служить утехой мужчинам. Не он, так кто-то другой, все равно. Он же их не бил и не был особенно жесток. Некоторые девушки, казалось, сами охотно отдавались в его объятья и отвечали на них ласками. Хотя Нед был молод, хорош собой, не особо груб и надеялся, что не так уж им противен, он понимал в глубине души, что они поступают так не из патриотических чувств, а из страха - непокорным, тем, кто сопротивлялся и царапался, солдаты выдавливали глаза и вспарывали животы. Нед не испытывал ненависти к своим жертвам, но никогда и не останавливал своих товарищей по оружию, когда они творили бесчинства и зверства: просто понимал, что попытайся он так поступить, его самого убьют на месте. Теперь прежняя жизнь в Англии, сытая и веселая, казалась Неду раем. Он ненавидел и презирал себя за такие мысли, но побороть их не мог. Иногда ему почти хотелось, чтобы его убили в очередной стычке с англичанами - все лучше, чем беспросветное скитание по мокрым лесам. И кончиться это могло тем, что его схватят и повесят. В лучшем случае. Он уже так измучился за эти годы, что почти перестал бояться смерти, но все-таки плен казался ему отвратительным. К тому же обидно было умереть, не совершив ничего значимого, не прославив себя ни одним подвигом. Он мог бы уехать из страны, мог выдать себя за англичанина, мог вернуться в Лондон. Если бы он хотел просто спокойной и даже безбедной жизни, он бы так и поступил. Но ему хотелось чего-то большего. Ощущение собственной нужности и значимости, которое возникло, когда он вернулся на родину, оказалось самым прекрасным, что он испытывал в своей жизни. У него не было ни дома, ни семьи, ни друзей, ни возлюбленной. И лишь в вассальной преданности и служении долгу он ощущал себя человеком. Лишь при мысли о служении своему господину, о жертве ради его благополучия сердце трепетало, и жизнь обретала смысл. *** Нед не знал другого господина кроме Глендауэра. Он сумел-таки пробраться через весь разоренный Уэльс в Сноудонию, в горы, где скрывался Оуэн с остатками своих людей. Из всех его детей с Оуэном остался лишь третий сын - Маредид, еще слишком юный и не закаленный в битвах. Если не удалось отвоевать для него трон, думал Нед, так я хотя бы буду с ним до конца. И последую за своим лордом куда угодно. Конечно, он так и не встретился с самим Глендауэром, но вступил в один из отрядов, охраняющих подступы к его убежищу. Для него все еще Оуэн оставался господином и истинным принцем Уэльским. Хотя этот титул и был у него отнят. Нед все чаще вспоминал того, другого. Кого он видел однажды перед битвой. Кто так поразил его воображение. Как могло получиться, что такого великого воина и мудрого правителя, как Глендауэр, смог победить вчерашний мальчишка, его, Неда, ровесник? Ему повезло, конечно, он родился принцем. Нет, не родился. Нед уже кое-что знал о Гарри Монмутским, в том числе то, что по рождению он не был сыном короля. Значит, на этот титул не имеет никакого права… Он такой же поддельный наследник английского престола, как и валлийского. Он заставлял себя думать об этом, но перед глазами против воли стояло видение - стройный юноша в сияющих доспехах, на коне, во главе своего войска летящий к победе… Это он был проклятием Уэльса, в нем была причина всех бед. Нед думал: если бы принц Оуэн тогда шел с ними во главе войска, как во время легендарного сражения в долине Хиддген, может, все было бы иначе? Они никогда не сталкивались в бою лицом к лицу - два принца, оспаривающие друг у друга одно княжество. Но если бы это случилось? Возможно, Генриху было суждено пасть именно от руки Оуэна. Или наоборот, Оуэну - от руки Генриха. Правда, теперь принц Генрих недосягаем: он живет в Лондоне в окружении верных друзей и слуг, и говорят, со дня на день станет королем… Но это мы еще посмотрим, думал Нед. Друзья, случается, предают, да и верность слуг иногда бывает фальшивой. Раз ты человек из плоти и крови, то будь ты хоть принц, хоть король, если ты подпускаешь к себе кого-то ближе, чем на расстояние вытянутой руки, значит, всегда будет опасность, что в этой руке может оказаться нож или кинжал. Мысли Неда все снова и снова возвращались к этому безумному замыслу. Один раз нарисовав себе в полусонных мечтах покушение на Генриха, он уже не мог избавиться от этой навязчивой идеи. Может, в этом его судьба, думал он? Не зря же он родился на свет, не зря же уцелел тогда в детстве во время бойни, не зря же оказался втянутым в эту войну. Не может быть, чтоб зря. Должен же быть в этом мире хоть какой-то смысл? Ведь если есть Бог, у каждого его решения должна быть причина и цель! Нужно только правильно разгадать его волю. Чем дольше он раздумывал над этим, тем больше убеждался в своей правоте. Он даже поделился этими мыслями с командиром своего отряда - Каредом ап Эдниведом. Тот выслушал его и ничего не сказал. Наверно, решил, что я брежу, думал Нед с досадой. А я бы смог. Бог не зря пощадил меня, не зря дал мне возможность хорошо узнать Лондон, выучить язык англичан и перенять их повадки. Я бы смог найти принца и подобраться так близко, чтобы суметь нанести удар… В этом мое предназначение. Нед был в отчаянии от того, что его капитан, как ему казалось, ему не поверил. Он уже был готов покинуть горы и отправиться в Лондон самовольно. Но через день после принятия такого решения Каред вызвал его к себе, и сказал, что с ним желает говорить Маредид ап Оуэн, сын Глендауэра. *** Самого Оуэна Нед вблизи так и не видел, но с Маредидом ему уже приходилось встречаться. Он был всего лишь третьим сыном Оуэна и раньше не мог рассчитывать на то, чтобы стать его наследником. И военная карьера его мало привлекала, он собирался стать судьей, как и отец. Когда началось восстание, Маредид был еще подростком и в победных сражениях участия не принимал. Ему пришлось стать воином против воли уже в годину горьких бед и поражений и потому повзрослеть раньше времени. Маредид никогда не обладал бурным нравом своего отца и старших братьев, был рассудительным и сдержанным. До сих пор больше походил на книжника, чем на воина. И он был более простым в обхождении со своими солдатами. Он даже предложил Неду сесть и разговаривал с ним как с равным. - Я слышал, ты только и помышляешь о том, чтобы отправить в ад Гарри Монмутского, - обратился он к Неду. - Это правда? - Его нужно убить. - Ты бы смог сделать это? Согласился бы? Ведь, возможно, тебе придется погибнуть. - Лучше погибнуть, зная, что этим я спасаю Уэльс, чем… - Чем прозябать здесь?.. Нед не ответил. - Что ж, ты прав, - задумчиво произнес Маредид. - Сидеть здесь и бездействовать – это хуже, чем пленником гнить в темнице. Быть может, отцу не стоило поднимать мятеж. Но если бы он его не поднял - мы бы все потеряли. Хотя мы и так все потеряли. - У вас осталась честь, - сказал Нед. - Лучше умереть в бою, чем покорно пойти на казнь. Маредид кивнул. - Я бы не хотел умирать вовсе, - сказал он. - Пока еще. Но если придется - за своим отцом я последую до конца. Он некоторое время молчал, поигрывая кинжалом с серебряной рукояткой, потом спросил: - Ты ведь слышал, что о нем говорят? Будто ему помогает сам дьявол. - Я слышал так же, что его направляет и охраняет сам Бог. Но я не верю в эти сказки. - Во что же ты веришь? - В то, что он просто человек и его можно убить. - Но разве простой человек может причинить столько бед? - Нет. Могут люди, которых он ведет за собой и заставляет думать, что он особенный. Что какие-то высшие силы ему помогают. Слишком много дураков, готовых в это поверить... но это не так. Маредид горько усмехнулся. - И ты думаешь, с его смертью нам придет спасение? Думаешь, можно изменить нашу судьбу? - Возможно да, а возможно, и нет. Но мы хотя бы отомстим. - Ты видел его когда-нибудь? - Один раз. - Что ты знаешь о нем? Почему ты решил, что сможешь его убить? Нед задумался. Слухи о принце ходили разноречивые. Одни говорили, что он сдержанный в своих желаниях и набожный юноша, который все силы отдает государственным делам и ведет жизнь аскета. Другие наоборот судачили, что он подвержен всем возможным порокам, распутству и пьянству, а жизнь ведет буйную и разнузданную. Первой версии в основном придерживались англичане, второй - валлийцы. А еще говорили - и эти слухи интересовали Неда больше всего - что он необыкновенно приветлив со своими солдатами и добр ко всему простому люду. И говорили, что он ко всем одинаково справедлив, и к знатному вельможе, и к беднейшему крестьянину. В справедливость принца Нед верить не собирался, но то, что Генрих так доступен для простых людей, вселяло в него надежду на успех своего предприятия. - Говорят, в Лондоне он часто появляется на людях, - сказал он Маредиду. - И почти не бережется. Чернь его обожает. - Если это всего лишь слухи? - Я найду способ, - ответил Нед упрямо. - Я смогу наняться в трактирные слуги, в конюхи… Уверен, мне удастся оказаться рядом с ним. Мне понадобится всего минута, чтобы с ним покончить. Маредид покачал головой. - Ты можешь сойти за слугу, но ты ведь из благородных, верно? Лучше тебе оставаться дворянином. По себе скажу, знатный человек может притворяться, что он на короткой ноге с чернью, если ему это выгодно. Но доверять он сможет только равному. Мы можем дать тебе немного денег, чтобы устроится в Лондоне на первое время... - Мне не понадобится много времени. На бледном лице Маредида мелькнула легкая улыбка. - Ты так уверен в себе? Но что потом будет с тобой, ты понимаешь? - Мне это безразлично. - Но, боюсь, ты не все о нем знаешь… То, что я слышал, заставляет меня почти поверить в то, что все-таки здесь дело не обошлось без нечистого. Когда Ланкастер поднял мятеж против законного короля, Гарри Монмутский находился в заключении в одном из замков в Ирландии. Говорят, король повелел казнить его и отправил гонца... Но гонец так и не прибыл. Он просто исчез по дороге. Как ты можешь это объяснить? - В Ирландии неспокойно. Это могла быть случайность. - Возможно. Но слушай дальше. Когда Ланкастеры захватили трон, а короля Ричарда ввергли в темницу, его духовник собрал благородных рыцарей - такие еще оставались в Англии - и монахов Вестминстерского Аббатства, чтобы освободить короля и покончить с узурпаторами. Они должны были прибыть в Виндзор в ночь накануне праздника Крещения под видом участников турнира. Самозваный король и его сыновья должны были быть убиты в ту ночь… Им не было спасения. Но некто неизвестный предупредил их, и они сумели скрыться. Неду стало жутко. Возможно, просто оттого, каким тоном Маредид все это рассказывал. Ничего не стоило поверить в то, что он подразумевал своим рассказом. Поверить и дрогнуть. - Ты помнишь благородного рыцаря Генриха Перси? - продолжал Маредид. Нед кивнул - доблестного Хотспера знали все. - Он был наставником Гарри Монмутского когда-то, а потом перешел на нашу сторону. Поднял восстание в Чешире против проклятых Ланкастеров. Он собирался взять Гарри Монмутского в плен - возможно, с таким заложником нам бы удалось добиться независимости Уэльса и Чешира одними только переговорами. Если нет, кто знает. Возможно, пришлось бы его убить. Он был обречен в тот день, даже его слуги были на стороне Перси, ничто не должно было помешать осуществлению этого намерения. Но именно в тот день король внезапно прибыл в Шрусбери со своим войском, хотя там его вовсе не ждали. Они в три дня одолели более ста миль - мыслимо ли это? А потом была битва при Шрусбери, где доблестный Хотспер потерпел поражение и был убит… Знаешь, что очевидцы рассказывают о том дне? Чеширские лучники, выступающие под знаменами славного короля Ричарда, засыпали англичан стрелами, те дрогнули и готовы были отступить. Но ОН не отступил. Гарри Монмутский был ранен стрелой в лицо, но продолжал сражаться. Разве это в пределах сил человеческих? А потом Перси Хотспер упал замертво в разгар битвы, никто не видел, кто нанес ему смертельный удар… Люди говорят, что это словно было сделано невидимой рукой. Английский принц тоже был ранен смертельно - но он почему-то выжил. Что все это, как не происки дьявола? Нед развел руками. Ему вовсе не хотелось верить, что он оправляется на борьбу с самим дьяволом. Да и просто - не верилось. Ни к чему такому, как принц Генрих, помощь черта, подумал он. Но вслух, разумеется, не сказал. Маредид, пристально вглядывающийся в его лицо, глубоко вздохнул, а потом вдруг протянул Неду свой кинжал. - Я жалею, что не могу собственноручно этого сделать, - сказал он. – Так пусть хотя бы это будет сделано моим оружием. Нед поднялся и с поклоном принял кинжал. Маредид продолжал испытующе глядеть на него. - Так, значит, ты не веришь в то, что на его стороне сам дьявол? - спросил он. Нед покачал головой. - Лишь бы Бог был на моей стороне. А с дьяволом я справлюсь.