Принц Уэльский

Прибыв в Лондон, Нед снял комнату в одном из трактиров в Истчипе. Неподалеку от Колд-Харбор, имения принца, подаренного ему отцом за боевые заслуги. Принц жил там весьма скромно для человека его положения, впрочем, у него пока не было особо много времени на то, чтобы поставить дом на широкую ногу. В Колд-Харбор часто и подолгу гостили младшие братья принца - иногда в отсутствие его самого. Принц после возвращения из Уэльса был назначен капитаном Кале - английской крепости-порта в землях Франции. Поговаривали, что он сам себя назначил. Молодой Генрих все активнее принимал участие в делах управления государством, и говорили, что старому королю уже совсем недолго осталось жить на свете. Англичане ждали воцарения принца Генриха. По дороге в Лондон Нед больше всего размышлял о том, какие слухи, слышанные им о жизни принца, окажутся правдой, а какие лишь обычными слухами. Однако по прибытии он с удивлением обнаружил, что правдой оказалось все. Да, принц действительно часто посещал заседания государственного Совета и даже председательствовал на них, появлялся на всех турнирах и других официальных празднествах, собраниях и приемах. И в то же время был завсегдатаем нескольких трактиров и других веселых местечек в Истчипе и, кажется, не стыдился этого. Однако всем этим развлечениям предпочитал охоту, в особенности соколиную. Исправно посещал церковь. Иногда по целым дням не выходил из дома и никого не принимал. Иногда - и это было интереснее всего - исчезал куда-то на несколько дней, всегда внезапно. О причине этих отлучек строились самые невероятные, непристойные и зловещие предположения, хотя никто не высказывал их откровенно, делались лишь едва уловимые намеки. Нед пожимал плечами, слушая их. Он не видел в этом никакой тайны. Разве так трудно догадаться, куда может исчезать знатный неженатый мужчина двадцати трех лет от роду? Уж, конечно, Генриху есть, что замаливать в церкви! И не только убийства на полях сражений и казни еретиков, которыми он уже успел прославиться не меньше, чем ратными подвигами. Но самое важное, что оказалось правдой - принц и в самом деле появлялся в городе без свиты, в сопровождении разве что одного-двух приятелей или, реже, кого-нибудь из братьев. И в трактирах, где ужинал и выпивал с друзьями, он вел себя как обычный посетитель. Хотя принимался, скорее, как желанный гость. Нед имел возможность лично убедиться в этом и уже не один раз - в том заведении, где он обосновался, Генрих бывал регулярно. Вокруг него всегда толпились зеваки, но все же на почтительном расстоянии. Далеко не каждый осмеливался к нему приблизиться и заговорить. У Неда был неплохо подвешен язык, и он не сомневался, что если бы ему удалось привлечь внимание принца, то удалось бы завладеть им. Но как найти повод обратиться к нему в первый раз? Принц был, казалось, так прост и так доступен, но в то же время сложен и недосягаем. От него как будто бы исходил странный свет, который и притягивал, но и не давал приблизиться вплотную. Из той толпы почитателей, что всегда его окружала, он отличал лишь немногих. Откровенной лести и подобострастия не терпел. Люди, которые слишком открыто пытались выслужиться и добиться его расположения, вызывали у него лишь брезгливость и раздражение. Он мало говорил, иногда ему хватало жеста или улыбки, чтобы дать понять, что он думает или чего хочет. Казалось, он охотно слушает болтовню своих приятелей и смеется их шуткам, но чем больше Нед наблюдал за ним, тем чаще ему казалось, что принц только делает вид, что веселится. Часто лицо его принимало какое-то отсутствующее выражение, будто он уносился мыслями очень далеко. Иногда он хмурился, взгляд становился суровым, но иногда... Иногда лицо у него светлело и, казалось, он видит перед собой нечто прекрасное, но остальным неведомое. Однако даже в такие моменты он слышал все, что в его присутствии говорилось, и мог в любой момент вернуться к разговору, как будто и не отвлекался ни на что. Неда те минуты, когда на принца находила задумчивость, почему-то беспокоили, почти пугали, как пугает все непонятное. Хоть он и сказал тогда Маредиду, что считает принца обычным человеком, но сейчас уже не был так в этом уверен. Его решимость с каждым днем иссякала. Но он продолжал наблюдать за своим врагом, сам стараясь не привлекать ничьего внимания. *** Все решилось в тот вечер, когда Генрих впервые на глазах Неда взял в руки арфу. Странно было видеть этот инструмент в руках у воина, Нед привык считать, что музыка - это дело женщин или слуг. Ему вспомнилось вдруг, как его самого учили играть когда-то - кто? Он так старался забыть о тех днях, эти воспоминания всегда причиняли ему боль и ослабляли его дух. Нельзя было теперь поддаваться этим переживаниям... Но когда принц коснулся струн, мягко перебирая их, Нед понял, что ни боли, ни тоски он не чувствует. Генрих небрежно наигрывал один мотив за другим, начиная и тут же обрывая их, пока, наконец, не остановился на одном напеве. Его лицо снова приняло уже знакомое Неду мечтательное выражение. Похожее выражение задумчивой нежности, вспомнил он, было у его матери, когда она смотрела на его сестру... Когда она так же играла на арфе, читала вслух французские книги или вышивала... Он понял, что впервые со времен детства вспоминает своих родных тепло и спокойно, впервые думает о них как о живых людях. До этого момента он помнил лишь о том, как они умирали на его глазах. И это переполняло его сердце ненавистью. Но сейчас ненависти он не испытывал. От мелодии, которую роняли струны из-под пальцев принца, на Неда словно дохнуло туманом из горных ущелий. И казалось, воздух родной страны, занесенный мелодией в недра Лондона, прояснил его разум и наполнил сердце мужеством, заставил встать и шагнуть ближе к принцу. - Это валлийская песня, - сказал он громко и отчетливо. Принц перестал играть. - Да, - сказал он, поднимая глаза на Неда. Он впервые смотрел на него в упор, и до сих пор Неду не приходилось выдерживать ничего труднее, чем испытать этот спокойный, пристальный взгляд бездонных глаз. Принц, казалось, ждал продолжения. У Неда пересохло в горле, но отступать было некуда. - Вы знаете, о чем она? - спросил он. - Нет, - принц потер подбородок. - Мне известен только мотив. - Эта песня о долине Хиддген*, - сказал Нед посреди леденящего молчания. Принц отложил арфу и откинулся в кресле. - О чем же в ней поется? - спросил он. - Ты, верно, знаешь? Нед кивнул. - В ней поется о великой битве, которую барды будут прославлять в песнях до конца времен, - заговорил он, охваченным внезапным порывом. - Когда горстка мужественных воинов встали против огромной армии. Встали и выстояли. Словно скалы в горах Уэльса врастали они в землю, и атаки врагов разбивались о них, как морские волны разбиваются об утесы. Как будто древние короли Уэльса поднялись из могил, чтобы защитить свою землю и навсегда изгнать врагов. Пока Нед говорил, вокруг него образовалось пустынное пространство. Собутыльники принца смотрели на него хмуро и недружелюбно, остальные посетители предпочли незаметно убраться подальше. Принц Генрих слушал его, скрестив руки на груди, и казался совершенно спокойным. Но глаза его сверкали, словно прожигая Неда насквозь, однако Нед выносил этот взгляд безо всякого трепета. - Древние короли Уэльса, вот как, - усмехнулся Генрих. - Что-то они мне не повстречались. Или все до одного пали в той битве? - Об этом мне неизвестно, милорд, - ответил Нед, глядя ему в глаза. - Но полагаю, перед тем, кого ведет сам Бог и на чьей стороне правда, любые древние силы вынуждены отступить. Генрих улыбнулся, но на этот раз по-иному, светло и приветливо. И жестом предложил Неду приблизиться. - Подойди, - сказал он. - Ты ведь был там? В Уэльсе? Сражался? Нед кивнул. - Я бился под началом вашего высочества при Пулл Мелин, - сказал он и сам подивился той гордости, которая прозвучала в его голосе. - А чем занимаешься сейчас? - Разным, - ответил Нед уклончиво. - Я младший сын в семье и мне приходится самому пробивать себе дорогу. Принц понимающе покивал. Ужин продолжался. Нед остался за столом принца, и хотя тот больше к нему не обращался, Неду казалось, что он за ним наблюдает. Или это просто были иллюзии нечистой совести. Не так легко сидеть за одним столом с человеком, которого собираешься убить. Наблюдая за принцем издали, Нед обдумывал покушение во всех подробностях, но оказавшись совсем рядом с ним, понял, что колеблется. Но в тот вечер было еще слишком рано что-то предпринимать, сказал он себе. Можно было попытаться, но разумнее было выждать момента, когда будет возможность действовать наверняка... *** В следующий раз он встретился с принцем рано утром - в том же трактире. Эта встреча стала некоторой неожиданностью, Нед не предполагал, что Генрих может появиться здесь в такое время. По утрам здесь вообще почти не бывало посетителей - кроме постояльцев. Нед только кончил завтракать. В трактирах, где принц был завсегдатаем, по пятницам не подавали мясного - Генрих был чрезвычайно щепетилен в этом отношении. Пришлось довольствоваться сыром, рыбой и грибной похлебкой с травами. Принц, заметив Неда, кивнул ему как давно знакомому, а Нед едва удержался от того, чтобы вскочить из-за стола и поклониться, это выглядело бы слишком подобострастно. Тем более с Генрихом, который за пределами дворца не любил церемоний. По крайней мере, здесь всем полагалось делать вид, что принц не более, чем обычный посетитель. В толпе это было совсем не трудно, но наедине с ним Нед несколько растерялся. Он понял что боится. Как никогда не боялся даже в бою, боится говорить с Генрихом, даже смотреть на него. Но он заставил себя подавить этот страх и ничем его не выдать. Наоборот, говорил и вел себя так, будто ничего необыкновенного не происходит. Будто рядом с ним не наследник английского престола, а простой трактирный завсегдатай. - Странно видеть вас здесь в такой час, - заметил он после приветствия. - Я потому и пришел в такое неурочное время, что меня здесь никто искать не будет, - ответил принц. - Не сразу. - Что вы такого натворили, что скрываетесь от всех? - спросил Нед. Хотя прекрасно понимал, что Генриху вряд ли есть необходимость скрываться, что бы он там ни натворил. Разве что для того, чтобы его оставили в покое. Однако принц ответил вполне серьезно. - Не я... мои любезные братья... Ты не слышал, что вчера произошло? - Что, поздний ужин? - ухмыльнулся Нед. - Скорее, ранний завтрак, - поморщился принц. - Часа в три утра. Не знаю, из-за чего разгорелся скандал, но в городе о нем долго не забудут. Все шерифы во главе с мэром сбежались... Я, конечно, тоже, бывает, позволяю себе устраивать потасовки, но до такого еще не доходило... Вот ты увидишь, - добавил он, страдальчески хмуря брови. - По их милости будут говорить, что я целыми днями предаюсь разгулу и всевозможным порокам. - Но причем здесь, право, вы? - изумился Нед. - Потому что они живут в моем доме, во-первых... - принц с обреченным видом вздохнул. - И потом, раз уж я старший брат, то мне приходится покрывать их. К тому же отец... Он мною редко бывает доволен. А младших любит. Пусть лучше уж мне попадет за все сразу, чем он и в них разочаруется. Хотя ума не приложу, как на этот раз удастся от него скрыть... - За что «за все»? - спросил Нед. Генрих только рукой махнул. Он не выглядел сейчас ни принцем, ни воином. Больше походил на без вины наказанного подростка, и на его лице в этот момент отразилось такое уныние, что Нед в ту же минуту воспылал к нему самым горячим сочувствием. Уэльс, Оуэн, долг - все было забыто на мгновение. Сейчас вдруг самым важным оказалось как-то утешить Генриха, сделать так, чтобы его потухшие глаза вновь засияли. - Это оно всегда так, - сказал он неловко. - Родители часто младших балуют и потакают им. Думают, что о младших надо особо заботиться, а мы, большаки, сами пробьемся. Принц засмеялся, но вдруг слегка нахмурился. - Мне показалось, ты говорил в прошлый раз, что ты младший сын в семье, - заметил он. Нед чуть не умер на месте. Как можно было так глупо попасться? Но присутствие Генриха как-то странно на него действовало. Принц так располагал к себе, что рядом с ним хотелось быть с ним чистосердечным и изливать душу. И все же он был изумлен, что Генрих помнит его слова. Не смотря ни на что, Неду каким-то чудом удалось сохранить на лице совершенно невозмутимое выражение. - Так оно и было, - ответил он. - Но мои старшие братья и мать погибли еще в самом начале войны... У нас мало что осталось после набегов валлийцев... А теперь мой отец снова женился, и ему интереснее дети от новой жены. Что ж, я был готов к тому, чтобы самому пробиваться в жизни, так что решил домой не возвращаться... Генрих смотрел на него с грустным сочувствием. - Ты родился в Уэльсе? – спросил он. - Неподалеку от тех мест, в Шропшире. Эта история была выдумана им заранее на случай расспросов. Он лично участвовал в нападении на замок того дворянина, за сына которого выдавал себя сейчас. И знал, что никто из обитателей замка не уцелел, чтобы опровергнуть его слова. - Значит, у тебя с валлийцами свои счеты? - сказал Генрих. - А мне было показалось, ты на их стороне. Ты так поэтично рассказывал об их легендах. - Я ненавижу тех, кто разрушил мой дом и убил мою семью, - ответил Нед. - Но мне никогда не узнать, кто это был... а ненавидеть всех валлийцев было бы безумием. - Ты прав, - согласился Генрих. - Скоро война забудется, и они будут жить в мире с англичанами. Как раньше. Если бы не этот проклятый колдун Оуэн и мятежники вроде него - так бы сейчас и было. Вот кого должен ты ненавидеть на самом деле. Кому должен желать отомстить. Тех, кто толкнул людей на этот бунт. - Вы правы, - эхом откликнулся Нед. Принц с протяжным вздохом откинулся в кресле и взъерошил волосы. - Да, помню, когда мой отец женился во второй раз, я тоже много дней не хотел его видеть... Вряд ли кто-то мог понять, что я чувствую... Даже братья. Они-то нашу мать почти не помнят... - он вдруг запнулся, словно смутившись своей внезапной откровенности. - Мне жаль видеть вас таким удрученным, - сказал Нед совершенно искренне. - Я кажусь удрученным не только поэтому, - пояснил принц, отчаянно массируя виски. - А потому что у меня вчера тоже был, гм... поздний ужин. Может и не такой бурный, но последствия вполне ощутимы. - От этого должно быть средство, - сказал Нед. - О, я знаю только одно средство - горячее острое жаркое на завтрак. Это обычно помогает. Но сегодня как назло пятница... - У моего отца был против этого свой способ, - хмыкнул Нед. - Но боюсь, вашему высочеству он не подойдет... - Что за способ? - заинтересовался принц. - Прошу прощения, милорд - окунуть голову в бочку с водой... - Думаешь, я это сразу не попробовал? - фыркнул принц. - Твой отец не один такой... умудренный опытом. - Тогда даже не знаю, чем помочь вашему высочеству, - развел руками Нед. - Поговорим о чем-нибудь? Надеюсь, меня это отвлечет. Это прозвучала как просьба, а не как приказ, хотя, конечно, у такого человека как Генрих просьба была равносильна приказу. Нед думал - для того, чтобы расположить к себе принца, ему придется много говорить. Но сейчас говорил больше принц, а Нед слушал. Или отвечал на вопросы. Это было не так просто, теперь, когда он уже знал, насколько принц внимателен к его ответам. Хотя тот, казалось, и не спрашивал ни о чем особенном. Нед старался держаться как можно ближе к правде, чтобы опять не сбиться. - Ты любишь охотиться? - спрашивал принц. - В последнее время у меня было мало возможностей... Но когда-то отец брал меня с собой. У нас были соколы... - Если я соберусь охотиться в Виндзор, поедешь со мной? - С радостью, милорд, - живо откликнулся Нед. - Хоть сейчас. - Сейчас не получится, - сказал принц с явным сожалением. - Сегодня у меня в Лондоне дела. Нужно будет снова обратиться к палате Общин. Выпросить у них денег для отца. У королевства, знаешь ли, долг в шестнадцать тысяч фунтов... И это не считая жалования армии... В Кале мне едва удалось предотвратить беспорядки среди солдат. Эти войны вытянули у нас все, что было... Думаю, все же мне удастся уговорить палату Общин снова помочь мне... Хотя бы на этот раз. В конце концов - я же для них все это делаю! Как обеспечить народу справедливое и твердое правление, если нет средств? Но боюсь, если так дело и дальше пойдет, скоро они меня разлюбят. Он улыбнулся, и глаза на миг озорно сверкнули, но в их глубине застыла озабоченность. Нед неловко улыбнулся в ответ. К таким речам он оказался не готов. - Я тем только держусь, что хорошим отношением с их стороны, - продолжал Генрих. – И собираюсь отплатить им тем же, конечно. Я помню, когда я только стал принцем... Палата Общин отправила прошение моему отцу, в котором сообщалось о мятежах в Уэльсе, о волнениях в Ирландии и на шотландской границе. Они пеклись о моей безопасности, просили меня не покидать пределы Лондона... В связи с моим юным возрастом. Меня это тронуло. Я еще тогда подумал, если случится что-то... Чего случиться не должно – вот у кого я буду искать помощи и защиты. Ты не думай, что я по этим кабакам просто так околачиваюсь... Популярность у простых людей мне необходима. На дворянскую преданность я уже насмотрелся. С десяти лет только и переживаю один мятеж за другим. А простые лондонцы ко мне всегда были добры. - Думаете, простые люди не предают? - спросил Нед. - Предают, конечно, - согласился принц. - Я своими ушами слышал, как моя собственная челядь в Шрусбери сговаривалась отдать меня в руки бунтовщиков. Не подоспей вовремя мой отец с войсками, мне бы не спастись. Но после этого я и понял - любить тебя должны те, кто всегда рядом. Ведь тогда, в Виндзоре, когда нам пришлось бежать от заговорщиков, тоже многое зависело от преданности и расторопности наших слуг. Мои братья были еще совсем дети, самый младший не сумел бы самостоятельно осилить такой путь верхом... «Да и вы тогда не были особо взрослым», - подумал Нед, против желания чувствуя неприязнь к заговорщикам. Наверно принцу тогда было столько же лет, сколько и ему, когда англичане сожгли его дом. Не самое приятное ощущение, когда понимаешь, что тебя собираются убить. - А как вы узнали о заговоре? - решился он спросить. - Старый герцог Йоркский предупредил нас. Отец одного из заговорщиков. Нед вспомнил зловещие рассказы Маредида ап Оуэна о Генрихе и темных силах, которые его якобы оберегают. А все разъяснилось так просто. - Вельможи всегда будут плести заговоры, но что они стоят - если их солдаты не пойдут против своего принца? - сказал он. - Главное не то, сколько людей хотят вас убить. Главное то, сколько захотят отдать за вас жизнь. Принцу улыбнулся ему наконец-то по-настоящему светло. - Я не прошу столь многого, - сказал он. Как легко завоевать доверие человека. Достаточно лишь сказать ему в нужный момент то, что он жаждет услышать. Понимание иногда бывает нужнее любви. Любовь слишком часто оказывается поддельной, хотя истинного понимания без любви не бывает... - Вам полегчало? - спросил Нед и понял, что его действительно это заботит. - Пожалуй, да, - сказал принц задумчиво. - Хотя мне все равно тяжко думать о том, что придется унижаться, выпрашивая деньги, да еще и получить нагоняй от отца за то, в чем я не виноват. Если бы можно было просто куда-нибудь исчезнуть на эти дни! - Как вы часто делаете? - спросил Нед небрежно. - Не так часто, как хотелось бы. - А это не опасно - путешествовать в одиночку? - Я не путешествую один... Обычно беру спутника. Вдвоем не так опасно, особенно если дорога хорошо знакома. Нед подумал и решил, что это разумно. На одинокого всадника могут напасть, но двое молодых вооруженных людей уже не такая легкая добыча. - Я не о разбойниках, - сказал он. - Но... У вас могут быть враги. Вы не боитесь засады? - Так ведь никто не знает, куда я уезжаю, - усмехнулся принц. - И главное - когда. Как мои враги могут подстроить мне ловушку, если никому неизвестно в какой именно день я отправлюсь в дорогу? - Это верно, - согласился Нед. - А... куда вы уезжаете? Каждый новый вопрос давался ему труднее предыдущего. И думалось, что принц должен был давно уже послать его к черту с его навязчивым любопытством. Но Генрих отвечал охотно, словно ему даже доставляли удовольствие эти расспросы. - Скажу, если пообещаешь не слишком болтать об этом. - Я буду нем, как надгробие, - пообещал Нед. - Навещаю одну славную леди в Монмутшире. Нед кивнул и многозначительно приподнял брови, подумав, что он в этом и не сомневался. - Не то, что ты подумал, - сказал принц. - Хорошо. Я скажу, но учти, ты почти единственный, кто будет знать об этом... Я навещаю свою старую нянюшку. Эй, ты обещал! - Я обещал, что не буду болтать, а не то, что не буду смеяться, - вывернулся Нед, хотя омрачившееся лицо принца его смутило. - Простите... Я только удивился, зачем надо было делать из этого такую тайну. - Вот именно поэтому, - ответил Генрих угрюмо. - Потому что все начинают скалить зубы, как только узнают, что великовозрастный малый вроде меня наносит визиты не какой-нибудь падшей девице или нечестной жене с выводком бастардов, а скучает по нянькиным сказкам и напутствиям... Нед мысленно обругал себя, понимая, что почти безнадежно все испортил. - Я не потому смеялся... просто люди столько болтают по поводу ваших отъездов. Воображают невесть что... - Да уж, наслышан, - огрызнулся Генрих. - Людям, поверьте, нравится представлять себе что-то таинственное, порочное, темное. Это их развлекает. А у вас на самом деле нет никаких темных секретов... Ничего, в чем можно было себя упрекнуть. Так что пусть тешатся своими догадками... Вреда в этом нет, наоборот. Вам это только на пользу. - Вреда, может, и нет, но пользы я тоже не вижу, - ответил Генрих все еще неприветливо. - Но как же. Если о человеке слишком хорошо думают, если в нем одни только достоинства... Люди начинают ему завидовать и сомневаться. Все мы не без греха, потому праведников... не очень любят. Разве что после смерти. У любого человека можно отыскать что-то темное и вывернуть это наизнанку. Развенчать его. А вы напротив... Людям кажется, что они видят в вас скрытые пороки, темные страсти, страшные секреты... Но если все откроется, они увидят лишь чистое и светлое. И полюбят вас еще сильнее. И подлинной любовью. Генрих смотрел на него странным затуманенным взором. - Я подумал, что мог бы взять тебя с собой в следующий раз, - сказал он после долгого молчания. - Раз уж ты все знаешь... В отличие от моих обычных спутников... Ты бы согласился меня сопровождать? Нед оторопел. Вот прямо так? Он совсем иначе себе это представлял. Если он согласится сопровождать принца, а потом нападет на него, когда они будут наедине, не будет ли это подлостью? После того, как Генрих сам позвал его с собой? Одно дело - заманить противника в ловушку, втереться в доверие, сразить его, когда он не будет готов... Не так уж это и благородно, но если сделать это с риском для жизни, проявив чудеса коварства и отваги, можно в какой-то степени назвать это подвигом... Но как нанести удар человеку, который открыто идет тебе навстречу и дарит свое доверие? Принять этот дар, а затем предать - это уже низость, которую даже самая святая месть не способна оправдать. Поэтому он не мог. Не имел права ответить «да». Но и ответить «нет» у него не получалось. - Вы меня почти не знаете, - сказал он наконец. - Я редко ошибаюсь в людях, - ответил принц.