Доброе утро!

— Вадим Рудольфович, подойдите на минуту. Рапиров хочет Вас видеть. Самойлов вздохнул и направился к охранному центру вслед за секретарем. — Знаете, иногда даже жутко становится, когда он всех так созывает, — встревожено произнес юноша, но тут же умолкнул, решив, что не с заместителем министра обороны ему стоит делиться своими переживаниями. И действительно, мужчина взглянул на него исподлобья и махнул рукой, приказывая уйти. Он терпеть не мог, когда кто-то из молодых коллег начинал нагнетать обстановку. Все было под контролем. Абсолютно все. — В чем дело? — напрямую обратился Вадим к собравшимся в охранном центре министрам. — Сам взгляни, — резко произнесла тучная женщина, указывая пальцем на монитор. Вадим старался никогда прямо не смотреть на нее. Червилова, министр финансов, была единственной представительницей прекрасного пола в кругах власти, однако назвать ее так можно было с большой натяжкой. Самойлов еще никогда в своей жизни не видел более непропорциональных черт, даже те, чьи лица сводило судорогой от боли, оставались куда более привлекательными. Казалось, будто ее губы, глаза, скулы, были взяты от разных людей и слеплены вместе по нелепому недоразумению. В воображении Вадима она неизбежно вызывала ассоциацию с монстром Франкенштейна. Мужчина встряхнул головой и посмотрел на разделенный на несколько частей экран. Территория Кремля была под видеонаблюдением, и сейчас в режиме реального времени они могли видеть пятерых повстанцев, изучающих местность. — Не вижу ни единого повода для паники, — холодно ответил Самойлов. — Несколько оппозиционеров пришли разведать обстановку, и вы уже готовы капитулировать, поджав хвосты? И это вы смеете называть себя руководителями? — Вадим, не горячись, — приглаживая пышные усы, примирительно произнес министр обороны Рапиров, невысокий мужчина крепкого телосложения. — Дело в другом: стоит ли нам отдать распоряжение снайперам и убрать их прямо сейчас, пока они пытаются выявить слабые места в обороне нашего штаба, или выследить и нанести удар по их базе? — Ни того, ни другого мы делать не станем. Министры воззрились на Самойлова с явным непониманием. — Хочешь сказать, что тебя это нисколько не смущает? — с вызовом произнес щуплый мужчина в белом халате, который он носил, казалось, не снимая. Министр здравоохранения Земсков, казалось, не видел вокруг ничего, кроме своих исследований в области вирусологии, позволивших ему около десяти лет назад создать инфекцию, способную отравить человеческий организм, превращая его в зомби. Он протер треснувшие очки о рукав и надел их снова. — Повстанцы уже не боятся приближаться к нашей территории. Что если за ними придет армия? А мы совершенно не готовы к нападению! — Говори за себя! — взвизгнула Червилова. — Совсем зарылся в науке, света белого не видишь! Конечно, если ты не сможешь дать отпор, то и другие также бессильны! — с сарказмом добавила она. — Да если бы я не разработал программу вживления чипов, то зомби же нас первыми и сожрали бы! — Но что, если нам действительно нужно время на подготовку армии? — теребя галстук, вдруг тихо произнес до этого хранивший молчание министр иностранных дел Яковлев. — Если, поставив целью обмануть оппозицию, изображая из себя беспечных руководителей, мы так увлеклись, что таковыми и стали? — Не драматизируй, — жестко оборвал его Рапиров. — Вооруженные силы в полной боевой готовности. Стоит только отдать приказ, и наших незваных гостей нашпигуют пулями под завязку. Мы избрали верную тактику. Взгляните, они даже не беспокоятся, не догадываются, что мы следим за ними! Можно убить их в любой момент! — Да, но мы не сделаем этого, — настойчиво повторил Вадим. — Нет смысла сейчас резко кидать все силы на слежку за этими пятерыми. Пусть продолжают считать нас глупцами. А мы лишь подождем. Уверен, вскоре они сами явятся уже в гораздо большем количестве, чтобы напасть на нас. И мы встретим их достойно. — Я склонен согласиться с тобой, — задумчиво произнес Рапиров. — Хорошо, голосуем. Кто за то, чтобы выждать время и принять противников на нашей территории? Единогласно. — Полагаю, есть смысл несколько укрепить наши силы и со стороны мертвецов… — неуверенно предложил Яковлев. — Поддерживаю, — одобрительно произнесла Червилова. Земсков обреченно вздохнул, понимая, что в скором времени ему придется провести несколько операций. — В каком количестве нужны свежие зомби? — поинтересовался он, поправив очки на переносице. — Думаю, для начала двадцати должно быть достаточно, — пожал плечами Рапиров. — Двадцати? — с иронией в голосе произнес Вадим. — Где же нам столько взять? Или в штате сотрудников найдется двадцать совершенно бесполезных людей? — Найдется, да еще как, — безразлично махнула рукой министр финансов. — Уж поверь, мертвыми от некоторых будет гораздо больше пользы. — Решено. Можем расходиться. Самойлов первым покинул помещение и направился в информационный центр. Открыв на карте Московскую область, он хмыкнул. Несмотря на то, что камеры явственно запечатлели пятерых оппозиционеров, датчик не отображал ни одной горящей точки вблизи Кремля. — Как же вам это удается?.. — вполголоса произнес он, шаря в настройках отображения. Ничего нового: территория Кремля кишела фиолетовыми точками. Этот цвет был присвоен мертвецам. Добиться контроля над зомби при помощи радиоуправления и системы распознавания голоса было действительно умно. Патрульным присваивались серийные номера, стоило лишь дать команду к действию, как они выходили из спящего режима и готовы были поглощать все живое на своем пути. Зеленые точки — мирные граждане, желтые — те из них, кто в опасности. Их на территории штаба не было ни единой. Земсков обязал министров и прочих правительственных сотрудников в добровольно-принудительном порядке пройти процедуру вживления чипов, глушивших любые виды спутниковых волн. Даже специалисты их собственного информационного центра подтвердили, что засечь обладателя подобного чипа не представляется возможным, какие бы программы не использовались. Все они были будто стерты с лица Земли. Разумеется, данные о них были доступны в сети, если взломать некоторые нехитрые шифры, однако толку от этого было мало. Повстанцы могли изучить полную биографию любого из кругов власти, но это не дало бы им ровным счетом ничего, ведь главного они выяснить не в состоянии. Где сейчас находятся эти люди? Каковы их перемещения по территории страны? Такая система кодировки дала правительству огромное преимущество: они могли свободно въезжать в Москву и другие города, не будучи замеченными, и вербовать людей. Так же случилось и с самим Вадимом. В конце марта пятьдесят шестого, когда он уже больше года как возглавлял екатеринбургский отряд повстанцев, на его след вышли представители властей. Он зарекомендовал себя как один из лучших стратегов российской оппозиции, а также как блестящий руководитель. Однако Самойлов и не предполагал, что его слава дойдет не только до противников власти из других городов, но и до самих министров. Его банально застали врасплох. Военные-каратели во главе с Рапировым подгадали момент, когда в штабе не было никого кроме Вадима, желая решить все как можно более тихо. Обманув охранную систему, они вошли на территорию базы без лишних проблем. Министр обороны заявил, что Самойлов проявил себя как глава оппозиции более чем достойно, а потому, по его мнению, заслуживал немедленной смерти. Однако явился он с иными намерениями: мужчине было предложено вступить в ряды противника, более того, Рапиров лично готов был сделать его своим заместителем. Вадим понимал, что выхода у него не было. Его отказ приравнивался к неминуемой гибели, а он не был готов уйти. Будучи окруженным карателями, которые были бы только рады в любой момент разорвать его на части не хуже заправских зомби, мужчина все же решился диктовать свои собственные условия, чем поставил Рапирова в тупик. Самойлов открыто указал министру на бреши в информационном поле Кремля, и заявил, что согласится принять их сторону лишь если получит полный доступ к данным, и ему дадут возможность откорректировать пробелы в системе безопасности. Прошло более полугода. Вадим Самойлов разрабатывал удачные стратегии и планы захвата, помог составить гораздо более точную карту местоположения мирных жителей, учитывая также и базы данных на оппозиционеров и людей, так или иначе связанных с правительством. Ему удалось завоевать в кругах власти небывалое доверие, учитывая то, что сам Рапиров давал ему столько свободы действия, сколько тому было нужно. Он не отказался от своих слов и назначил Самойлова своим заместителем, хотя за глаза его чаще называли «министром информационных систем». Мужчина всмотрелся в изображение на экране. Он знал, почему на карте не отображался никто из министров, секретарей, военных… Но почему же радар не мог засечь повстанцев? Неужели и им удалось разработать устройства, способные глушить даже самые сильные спутниковые волны… Получается, они и оппозиционеры банально играли друг с другом в жмурки, причем глаза были завязаны у обеих сторон. Плотно закрыв дверь, Вадим достал из внутреннего кармана пиджака карту памяти и через переходник подключил ее к главному компьютеру. В папке открылись иконки с программами. Дважды кликнув по одной из них, мужчина запустил ту самую базу данных, которая была стерта со всех компьютеров Екатеринбурга и области сразу же после его исчезновения. Предварительно загрузив программу на диск, он лично запустил вирус, уничтоживший ее. Он знал, что за ним придут, и хотел, чтобы правительственным программистам пришлось помучиться в безуспешных попытках восстановить данные. Однако прежде всего Вадим сделал это по другим причинам. Еще в Екатеринбурге он пытался модернизировать функцию поиска, но доработать ее удалось уже здесь. Ранее каждый человек в базе отображался как мирный житель. Самойлов же решил выделить в отдельную категорию тех, кто состоял в рядах повстанцев. Программа открыла территорию России, однако она разительно отличалась от того, что показывали экраны с правительственных спутников. Оппозиционеры, с которыми Вадим раньше работал плечом к плечу, отображались красными точками, мирные граждане — зелеными. Теперь на территории Кремля он мог видеть множество зеленых точек, показывающих перемещения приближенных к властям, и одну красную — его самого. Компьютер ведь не мог осознать, что все это уже не являлось достоверными сведениями. Но не это сейчас было важно. Мужчина запустил поиск по людям, числившимся в категории повстанцев, однако никаких результатов это не принесло. Вадим нахмурился и снова набрал имя. Безрезультатно. Поиск по мирным гражданам также не принес никаких плодов. — Что за черт… — выругался мужчина вполголоса. «Глеб Самойлов». «Глеб Самойлов». «Глеб Самойлов». «Глеб Самойлов». Вадим с силой ударил кулаком по столу и, закусив губу, отвернулся от монитора. *** Костя дважды постучал о дверь информационного центра. — Будто я не слышал шагов, — хмыкнул Снейк, поворачивая голову на звук. — Заходи. Что-то важное? — Не знаю, насколько это важно для тебя, но вот для Глеба… — Костя замялся, заметив направленный в свою сторону взгляд, если и не способный прожечь в нем пару сквозных дыр, то находящийся очень близко к этому. — Ты специально направил его с разведывательной группой? — Ничего подобного, — отмахнулся Хакимов от его слов. Бекрев покачал головой. — Мы должны были ему сказать. Как только поняли, что это он оказался тем человеком, которого покрывала Эля. — Для чего? — не мог понять Дима. — Ты в нем так уверен? — А почему нет? Он присоединился к нам, он на нашей стороне! — Да с чего ты это взял, Костя! — Снейк вскочил со своего места. — Тебе не приходило в голову, что он так рвался в центр не с единственной целью найти брата, а чтобы и самому влиться в круги власти! — И ты что, решил, будто бы добравшись до пункта назначения, Глеб попытается убить наших людей, тем самым показав себя правительству с лучшей стороны? А, скажем, Валера или Эд сразу почувствуют неладное и застрелят его первым? Почему тебе так трудно просто доверять людям! — выпалил Бекрев. — Что ж, по крайней мере, я уже понял, что тебе доверять не могу, — холодно произнес Дима. — Знаешь же, откуда у Самойлова «боевое ранение» на лице. Ты растрепал ему все о моей жизни. — Решил, что ему полезно будет знать, с кем придется иметь дело, — фыркнул Костя. — Тем более что характер у тебя действительно не сахар, лучше окружающим хотя бы понимать, почему. — А тебе лучше бы не лезть в чужие дела. В помещении повисла тишина, прерываемая лишь потрескиванием ламп и гулом приборов. Мужчины буравили друг друга неприязненными взглядами. Молчание тянулось липкой, вязкой паутиной. Ни один не желал принять точку зрения другого. — Я должен, — наконец, тихо произнес Костя. — Только попробуй. — Дим, я так больше не могу. Пойми, он с первого дня чувствует, что мы знаем больше, чем говорим. Многие — и ты в том числе — проявляют к нему излишнее внимание. Мы все идем к одной единой цели, так почему же нам нельзя быть честными друг с другом?! Снейк медленно приблизился к Бекреву и негромко произнес, чеканя каждое слово: — Потому что я, твой командир, подозреваю в Самойлове предателя. И клянусь, если ты скажешь ему хоть слово, то можешь вместе с ним и катиться на все четыре стороны. Но мне ты больше соратником не будешь. Костя резко развернулся и направился было вон из информационного центра, как вдруг голос Хакимова догнал его: — Разве была команда «свободен»? Бекрев остановился, но оборачиваться не стал. — Да иди ты к черту, Дим. Я понимаю, для тебя все сплошная дисциплина… Но прости, мне казалось, что я твой друг, а не комнатная собачка, — процедил мужчина сквозь зубы и покинул помещение. Снейк вздохнул и запустил руки в волосы, опустившись на стул, привычно повернутый к экрану на стене. Неужели его умом настолько овладели мысли о готовящемся восстании, что он уже совершенно не способен вести конструктивный диалог?.. Нет, все верно, нельзя, чтобы Самойлов узнал. Держи своих друзей близко, а врагов — еще ближе. И Хакимов пока был склонен отнести Глеба ко второй категории. *** Шум вагона метро слабо заглушал мысли Глеба. Он отрешенно смотрел сквозь окно в темноту тоннеля. — Не могу понять одного, — Валера нахмурился, — играют ли они с нами, либо настолько потеряли контроль над ситуацией, что уже и не видят угрозы? — Никаких зомби, никаких даже снайперов! Будто им было плевать на нас! — возмутилась Фаюстова. — Не могли же они не заметить, что мы обогнули всю территорию их базы… — Могли, — флегматично отозвался Эд. — Они давно уже перестали понимать, что происходит за пределами колючей проволоки, которой они себя окружили. Аркадин кивнул. — А ведь я был прав. Напади мы сейчас всем отрядом, мы не оставили от них бы и камня на камне. И какого только черта я тебя послушал! — прикрикнул Валера на Глеба, но тот никак не отреагировал. — Самойлов, я к тебе обращаюсь! Мужчина лишь пожал плечами. — Не будьте дураками, — негромко произнес он. — Если вас это обрадует, то нас засекли. И уже давно. Уверен, стоило нам только спуститься в метро, они уже знали, что мы появимся. Разве что, не могли до конца в это поверить. — О чем это ты? — подала голос Лара. — Их информационное поле развито гораздо лучше нашего. Если чипы, вживленные нам, и глушат спутниковые волны, делая нас невидимыми для их радаров, то камеры видеонаблюдения в подземке еще никто не отменял. Ему говорили, что метро патрулируется мертвецами, что все записи с камер автоматически отправляются на главный сервер компьютерного центра властей. Если они и не сразу обратили внимание на пятерых повстанцев, решившихся воспользоваться подземным транспортом, то к тому времени, как они добрались до Кремля, их там уже ждали. Ему говорили… Да какая уже разница, что он говорил ему! Брат… Братья ли они теперь, после того, как Глеб увидел его в весьма дружественной компании людей из правительства. Означало ли это, что Вадим добровольно покинул пост главы екатеринбургской оппозиции, бросил тех, кто в него верил… Бросил его. Полгода Глеб провел в попытках выяснить правду, а когда она, наконец, всплыла, готов был отдать все на свете, только бы лишь никогда не знать ее. — Я хочу надеяться, что вы правы, и мы благополучно выберемся отсюда. Но здравый смысл говорит мне об обратном. Мы должны быть настороже. Оппозиционеры в недоумении смотрели на Самойлова. — Глеб, то, о чем ты говоришь, невозможно, — отрезала Лида. — Думаешь, они оставили бы нас в живых, если бы знали, как близко мы подошли? — Молитесь, чтобы я ошибался, — бросил мужчина, когда вагон остановился на нужной им станции. Как бы повстанцы не хотели отмахнуться от слов Самойлова, они все же достали оружие, решив, что лучше быть готовыми к обороне, нежели чем броситься за пистолетом, когда зомби уже протягивают руки для смертельных объятий. Они перешли с Охотного ряда на Театральную. Только звук их шагов нарушал тишину. Нужно было подождать. — Никогда не могла стоять близко к краю платформы, — сделав пару шагов назад, судорожно выдохнула Лида. — Мне всегда казалось, что меня манит прыгнуть под поезд. — Хорошо, что в наше время существуют куда более заманчивые способы расстаться с жизнью! — усмехнулся в ответ Аркадин. — Очень надеюсь, что поезд подойдет не позже чем через пару секунд, — произнес Эд, прислушавшись. И действительно: за спинами оппозиционеров послышались шорохи и хрип, однако ни один не обернулся. — Они не проявляют активности, это нормально? — с подозрением в голосе поинтересовалась Лара. — Не особенно. Судя по дыханию, их там не меньше десяти, — произнес Глеб, неспешно поворачиваясь. Зрелище было странным. Тела, от которых уже мало что оставалось, кроме жалких ошметков мяса на костях, и те, кто превратился навскидку не больше недели назад. Их сиплые выдохи больше напоминали сдавленные стоны тяжелобольных людей. С дюжину мертвецов мирно стояли напротив повстанцев метрах в десяти, не предпринимая абсолютно никаких действий, будто будучи в полусне. Мужчина и сам смотрел на них как завороженный. Он не мог вспомнить ни единого случая за все время войны, чтобы зомби не проявляли своего главного инстинкта — не пытались набить свои животы людской плотью. Мертвецы будто ждали поезд вместе с ними. Но вдруг его осенило. — Это правительственные зомби! — воскликнул Глеб. — Ну как же я сразу не понял? — Что ты хочешь сказать? -Перед нами не те безумные создание, бродящие по территории страны в поисках пищи. Им вживлены чипы, они ждут указаний. Их направили сюда за нами! Не успел Самойлов закончить последнее предложение, как пространство заполнили шумовые помехи из громкоговорителей, заставив повстанцев закрыть уши. — Что за черт? — попытался перекричать шум Эд. — Кто-то хочет связаться с нами? — предположила Лида. — Или не с нами! — крикнул Валера, кивая на зомби. Мертвецы вдруг беспокойно зашевелились, поворачивая головы, пытаясь понять, откуда идет звук. Внезапно все разом стихло. — Внимание! — наполнил помещение чистый женский голос, такой ледяной, что Глеб почувствовал, как его обожгло этим холодом. Даже через громкоговорители в ее интонациях сквозила такая бескомпромиссная жесткость, что любой военачальник позавидовал бы. — Своими действиями вы определены как враги действующей системы власти. Вы обвиняетесь в государственной измене. Патрульные, проснитесь! Одновременно с тем, как в невидящих глазах мертвецов явственно прочиталось желание убивать, громкоговорители заиграли «Прощание славянки». — Это в какой же нас провожают путь, позвольте поинтересоваться? На тот свет? — в голосе Аркадина слышалось плохо прикрытое раздражение, вызванное этой высшей из всех возможных степеней сарказма. — Да где уже поезд… — запричитала Лара, дрожащей рукой направляя пистолет на приближающихся врагов. Первым в нападение включился Эд, быстрым отработанным движением достав из ножен за спиной ятаган, он подлетел к зомби, успевшему подойти ближе всех, и одним резким движением отрубив ему голову, приблизился к следующему. Лида, размахнувшись, прицельно метнула несколько ножей в лоб надвигающимся мертвецам. По трое зомби взяли на себя Валера и Глеб. Лишь когда двенадцать уже точно неживых тел оказались лежащими перед оппозиционерами, вдалеке из тоннеля послышался звук приближающегося поезда. — Все целы? — отдышавшись, спросил Аркадин. — Лара, ты как? Женщина продолжала стоять на месте, держа так ни разу и не выстреливший пистолет в вытянутой руке. — Я не сумела… — покачала она головой, убирая оружие в кобуру. Лариса быстро сняла с плеч рюкзак и куртку и положила их на пол перед собой. — Что ты делаешь? — подозрительным тоном произнесла Фаюстова. — Простите меня. Пожалуйста, — голос женщины дрогнул. — А вам это еще пригодится. Под недоумевающими взглядами повстанцев Лара быстро подходит к краю, подносит ладони к губам, будто отправляя им воздушный поцелуй. На рельсы уже падает свет от фар приближающегося первого вагона. Эд, Глеб и Валера одновременно бросаются было к Ларисе, но она качает головой. Ее ступни соскальзывают с платформы, и она срывается вниз. Секунда — и каждый готов был поклясться, что видел, как нижняя часть вагона и край платформы окрасились алыми брызгами. Поезд неспешно останавливается и открывает одну из своих дверей прямо перед ними. — Не задерживаться! Немедленно всем зайти в вагон! — Аркадин не находит ничего лучше, чем отдать приказ. Эд грубо затаскивает бьющуюся в истерике Лиду внутрь, остальные проходят вслед за ними. — Сорвалась, — шепотом обратился Валера к Глебу. — Я слышал, что она пыталась покончить с собой еще в день смерти Кирилла, — вздохнул Самойлов. — А кто говорит о Ларе? — поднял брови Аркадин. — Ты на Лиду взгляни. Она из тех, чьей выдержке я и сам мог позавидовать, а здесь вот — сорвалась. Главное, чтобы Дима не узнал. Иначе начнет носиться с ней, как с ребенком, хотя она в переделках не хуже него самого побывала. Девушка рыдала на руках у Эда, но мужчина не повел и бровью. Глеб вообще обратил внимание, что выражение его лица всегда оставалось практически неизменным. Виной ли тому ранение, задевшее лицевой нерв, либо же он просто был совершенно непробиваем — было для него загадкой, которую лично у Эда выяснять он желанием не горел. Иначе к разбитой губе мог присоединиться в лучшем случае еще и сломанный нос. Самойлов мог понять, почему Валеру больше заботило состояние Фаюстовой, нежели чем смерть Лары, все-таки в бою рассчитывать стоит скорее на живых людей. Мог, но не хотел. Для него человеческая жизнь обесценилась еще не настолько. Только вот узнав о предательстве Вадима, Глеб в какой-то момент и сам не отказался бы последовать примеру Лары. «Интересно, обо мне так же быстро забыли бы?» — пронеслась в голове мужчины неутешительная мысль.